Кабаки и бордели
С кем Зоран по-настоящему любил пускаться во все тяжкие, так это с Францом. Он был легким на подъем и веселым человеком, лишенным к тому же предубеждений на почве классового неравенства, несмотря на собственную финансовую состоятельность. А еще он был совершенно безрассудным. Зоран всегда поражался тому, как кто-то вроде Франца может являться банкиром, причем очень успешным.
Они сидели в самом лучшем кабаке города Ротшильд, в «Чертополохе».
– Ик! Ты, наверное, думаешь, Зоран, как я до сих пор не обанкротился, да? Ик! – Франц уже изрядно захмелел.
– Я задаю себе этот вопрос всякий раз, когда ты угощаешь меня самым дорогим пойлом во всем гребаном Ригерхейме. – Зоран и сам едва не икнул, уставившись на расточительного друга стекленеющими глазами.
– Ты же знаешь… ик! У меня хроническая непереносимость той отравы, которую ты предпочитаешь. Да и не так уж мы часто видимся, чтобы экономить!
– Ты прав, черт побери. Тысячу раз прав. Будь я проклят, если это не так. Наливай.
– Ага. Ик!
Они выпили. Франц заговорил первым:
– Ух… крепка зараза. Так что ты там говорил, Зоран? Почему мы, собственно, пьем сегодня? А вообще, если честно, странный ты.
– О как. Это почему?
– Ну знаешь… Ты то пропадаешь на мес… ик! Месяцы. А то и на годы. То вдруг появляешься как гром среди ясного неба. И вносишь беспорядок в мою размеренную жизнь.
– Ты серьезно, Франц? В твою размеренную жизнь?
– Да… в мою… размеренную жизнь. – закончив эту фразу, Франц захохотал, осознав, как неуместны эти слова в описании его персоны. Зоран тоже засмеялся.
– Дай-ка я вспомню, когда видел тебя в последний раз. – лицо Франца приняло, насколько это возможно, задумчивое выражение. – Вспомнил! Это был Лант! Карнавал!
Зоран при упоминании того карнавала вдруг сделался угрюмым и серьезным. Он нахмурил брови и, казалось, мгновенно протрезвел.
– Да, карнавал. – произнес он.
– Я помню, ты оставил меня в обществе каких-то очередных напыщенных снобов, променяв на чародейку… забыл, как ее зовут. Красивая такая, фигуристая, беловолосая. Ик! Повезло кому-то в ту ночь. – Франц многозначительно уставился на своего друга.
– Да уж, повезло.
– А чего это ты опять надулся, как мышь на крупу?
– Тут такое дело, Франц. Собственно, поэтому я и пью. Из-за Аделы Морелли.
От последних слов Франц пришел в ступор.
– Погоди, погоди… То есть ты, Зоран из Норэграда… Самый бесчувственный кобель севера… Пьешь из-за женщины? Это звучит также смешно, как про мою размеренную жизнь.
– Да. Я сам не понимаю, что происходит. – закончив фразу, Зоран разом осушил бокала густого крепкого эля. – Ух… еще.
Франц сочувствующе вздохнул и снова наполнил бокал Зорана. Последний пил в ту ночь за семерых, однако все-равно пьянел медленней своего друга.
– Я знаю одно очень хорошее средство от подобных… эээ… сердечных недугов.
– Какое?
– Рану, нанесенную всего одной женщиной, с легкостью могут исцелить несколько других.
– Уж не предлагаешь ли ты мне пойти в бордель?
– Вообще-то именно туда я тебя и зову! Помнишь «Сердце ночи»? Самый лучший бордель в городе.
– Еще бы.
– Так вот я был там недавно. Ик!
– И как?
– Прекрасно, как же еще. Блудниц милее, чем в «Сердце ночи», по-прежнему не сыскать во всем королевстве.
Зоран задумался.
– Джесси еще работает? – спросил он.
– Еще как! Кстати она спрашивала о тебе. Ик! Скучает.
Зоран снова осушил бокал. Франц удивленно уставился на него, не понимая, как можно столько пить и оставаться в сознании.
– Тогда пойдем, Франц. Думаю, это мне поможет.
«Хотя кого я обманываю».
* * *
Она была также хороша, как и во время их последней встречи. Даже лучше, так как стала стройнее в тех местах, где нужно, и, напротив, сохранила прежние формы там, где мужчины хотят их наблюдать. Можно сказать, ее фигура была теперь идеальной для женщины: узкая талия, которую можно полностью обхватить едва ли не двумя ладонями, в меру пышный бюст и манящие бедра – все это присутствовало и притягивало к себе противоположный пол. Она была одета в красный корсет, подчеркивающий талию и лишь частично скрывающий белоснежную грудь, черное кружевное платье с вырезом по всей длине и того же цвета туфли на высоком каблуке. Черные как ночь волосы были заплетены в длинную косу, а взгляд карих глаз, обычно игривый, излучал на этот раз некую тревогу и одновременно с этим радость. Джесси, увидев Зорана, разволновалась.
«А она повзрослела. Она уже не та неловкая и застенчивая девушка, какой я ее запомнил».
– Привет, Джесси.
Она всегда говорила Зорану, что у него очень приятный голос. Но за несколько лет разлуки уже позабыла его звучание. А потому вздрогнула, когда услышала вновь.
Куртизанка стояла на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы и смотрела на Зорана влюбленными глазами. Точно так же, как в тот день, когда он последний раз сказал ей «пока». После того утра Зоран поклялся себе, что никогда больше не вернется в бордель «Сердце ночи», так как не хотел разбивать Джесси сердце очередным уходом и ниточкой ложной надежды. Но в этот раз ему было совершенно не до мук совести и морального выбора. В этот раз ему было совершенно наплевать на чужие чувства.
«Правильно Адела сказала. Я – эгоист. Но она от этого не меньшая су…»
– Здравствуй, Зоран. – Джесси прервала ход его мыслей. – Ты давно не приходил.
Он немного пошатывался, ибо выпито им в кабаке было не мало. Услышав ответное приветствие черноволосой девушки, он расплылся в довольной, пьяной улыбке.
– Я – очень занятой человек, Джесси. Но и мне иногда нужно отдыхать от всего. И я тоже порой нуждаюсь в теплых объятиях. Видишь, какой я сентиментальный?
– Ты всегда так говоришь, когда приходишь. Только на утро от твоих сантиментов не остается и следа.
– Я думал, ты скучала. Но раз нет, тогда я пойду. – он развернулся к входной двери. Франц уже уединился с какой-то рыжеволосой красоткой, а значит, Зорану предстояло выйти на холодную зимнюю улицу одному и бродить по городу наедине с собственными мыслями.
«Не хватало еще объясняться перед куртизанкой».
– Постой. Не уходи. – произнесла вдруг Джесси.
– Что так? – бросил Зоран через плечо.
– Просто я не хочу, чтобы ты уходил от меня. Хотя бы до утра.
Он развернулся и с несвойственным пьяному человеку проворством взбежал на несколько ступенек вверх. Поравнявшись с Джесси, он прижал ее к себе, после чего горячо и долго поцеловал. Закончив с губами, он переключился на шею – тонкую и нежную как бархат.
– Постой… наверх… в комнату… – сказала она, прерывисто дыша. Для того чтобы выдавить эти слова Джесси потребовалось собрать всю свою волю – в тот момент девушке было уже настолько хорошо, что она позабыла обо всем на свете.
– Угу. – не отвлекаясь от шеи, буркнул Зоран.
* * *
Она занималась сексом лучше, чем любая другая. Она чувствовала Зорана – это была смесь профессионализма и самоотверженного желания угодить тому, кого любишь. А еще желания добиться ответной любви. Она предугадывала каждое действие, словно умела читать мысли. Когда Зорану хотелось, чтобы она подчинялась – она подчинялась. Когда ему хотелось, чтобы она брала инициативу в свои руки – она брала. Она была одновременно и покорной рабыней и властной валькирией – кем угодно. Только не Аделой Морелли.
Передышки были небольшие – сказывалось долгое воздержание Зорана. И способность Джесси возбуждать его снова и снова.
Она прижалась к его груди. Прислонилась ухом прямо в том месте, где можно было услышать биение сердца. Крепко обняла. Так, словно не верила в реальность происходящего. Так, словно хотела стать с Зораном одним целым.
– Я не хочу, чтобы ты уходил. – сказала Джесси.
– А я пока что и не ухожу. – на этих словах он перевернул девушку на спину. А затем снова сделал с ней то, зачем пришел.
* * *
Наступило раннее утро. Зоран открыл глаза, поспав всего каких-то полчаса. Он повернул голову на Джесси. Девушка все еще была погружена в сон. Медленно, стараясь не создавать шум, поднялся с кровати и начал одеваться. Штаны, камзол, сапоги и плащ он смог одеть в полной тишине. В той же тишине смог разложить на тумбочке кроны – всякая услуга стоит денег. Одни лишь ножны подвели. Или руки, лишенные с похмелья доли ловкости. В любом случае, закрепить меч на поясе не удалось с первого раза, так как Зоран выронил ножны с всунутым в них холодным оружием. Звук упавшего на пол предмета нарушил тишину.
– Ты покидаешь меня? В этот раз решил даже не прощаться?
– Я просто хотел, чтобы ты выспалась. А мне действительно пора уходить.
Джесси приподнялась и посмотрела на тумбочку, на которой столбиками были разложены золотые монеты.
– Ты же знаешь, я не возьму с тебя денег.
– Я подумал, что…
– Ты обижаешь меня этим. – тон, не терпящий возражений.
– Прости. – Зоран подошел и сгреб монеты в ладонь, после чего убрал их в карман.
– Ты еще вернешься?
– Да.
– Снова через несколько лет? – голос Джесси дрогнул.
– Раньше, Джесси. Гораздо раньше.
Он посмотрел на черноволосую куртизанку, которая своей красотой запросто могла затмить любую высокородную особу. Эта девушка, несмотря на свою пронизанную ложью профессию, была искренней и светлой. И как никто умела любить. Но, к своему сожалению, она выбрала совершенно неподходящий для этого объект.
«Ты хорошая, Джесси. Жаль, что я не хочу оставаться с тобой дольше, чем на одну ночь».
– Зоран… ты заметил, что я похудела?
– Да. Но ты и до этого была красивой.
– Может, ты хотел бы еще каких-то изменений?
– Нет. Я бы хотел, чтобы ты всегда оставалась такой, как сейчас. Хотя… – лицо Зорана стало задумчивым.
– Хотя что?
– Мне бы понравилось, если бы ты покрасила волосы в белый цвет.
«А еще больше, если бы ты стала Аделой».
* * *
Он не стал дожидаться, когда проснется Франц, ведь знал: этот щеголь будет спать до полудня. Зоран вышел на холодную улицу в одиночестве. Было тихо и темно – в это время года всегда светает поздно.
Небольшой городок Ротшильд еще дремал. На улице не было ни одного человека. Даже снежинки, казалось, устали и решили немного отдохнуть, перестав неумолимо обрушиваться с небес. Но надо сказать, снежное одеяло, накрывшее землю, и так уже было довольно толстым.
Фонари освещали площадь, по которой брел всматривающийся в белое полотно под своими ногами Зоран.
«Хотя бы голова не раскалывается. Теперь я понимаю, почему Франц пьет только дорогой алкоголь».
– Лучше бы она раскалывалась. – тихо произнес Зоран, обращаясь к самому себе.
Любой, кто знал Зорана, мог подтвердить, что этот человек всегда держал голову прямо. Но в то утро он, как принято говорить в случаях, когда кто-либо пребывает в отчаянии, «повесил ее».
«Я заслуживаю все то, что имею».
Солнце должно было взойти еще не скоро. И только с ним на улице должны были появиться первые горожане. Тем сильнее Зорана удивляло такое количество следов сапог на снегу. Он пригляделся, и от его удивления не осталось и следа.
«Это мои следы. Сколько же я уже здесь хожу»?
Зоран всмотрелся еще раз и почесал затылок. Определенно следы были от его сапог. Вот только их было слишком много.
«Я точно не прошел столько этим утром».
Но такие следы не могли оставить горожане. Подошва оставившего многочисленные отпечатки сапога была уникальной. Такая обувь была только в Кун Румунне. В Скале Воронов.
«Орден»!
Догадка ужаснула Зорана. Он пошел по следу, который, как он догадался, принадлежал не ему, а кому-то из братьев.
«Двое».
Он осматривал землю, мысленно распутывая сплетенный из цепочки сотен следов клубок, чтобы понять, куда в итоге направились наемные убийцы. И, наконец, понял.
– Бордель! – прорычал Зоран себе под нос и побежал в сторону публичного дома, заранее вынув из ножен свой покрытый рунами меч. Добежав до дома, он обнаружил, что следы обрываются около одной из стен.
«Пролезли через окно недавно. Мы с ними разминулись».
Зоран решил войти через центральный вход. Если убийцы еще внутри, ему нужно будет пространство и свет. А в оконном проеме он станет легкой добычей.
Медленно поднимаясь по ступенькам, услышал наверху плач. Немного ускорился, стараясь все же сохранить тишину и внезапность своего прибытия. Оказался на втором, последнем этаже. Вошел в первую комнату, ту, в которой развлекался с Джесси. Никого. Прошел дальше по коридору, к той комнате, из которой доносился плач. Быстро открыл дверь и буквально ворвался внутрь. Братьев не оказалось. Внутри находились только семь куртизанок – все, кто работал в «Сердце ночи». И труп Франца на кровати.
Увидев Зорана, женщины вздрогнули и начали пятиться, отходя от трупа, над которым склонились. Зоран понял их испуг: он был одет в точности так же, как убийцы.
– Это я. Не бойтесь. – произнес он. – Как это случилось?
– Они влезли ко мне через окно, – начала Джесси. – затем обыскали комнату. Они спросили, был ли здесь ты. Я ответила, что не запоминаю клиентов по именам. Затем они пошли по другим комнатам. Эта была последней.
– Они ворвались сюда и разбудили нас с Францом. – заговорила рыжеволосая любовница банкира, захлебываясь слезами – Когда он сказал, что понятия не имеет, кто такой Зоран, и где его искать, они не поверили ему. Они сказали, что знают, что это неправда, знают, что Франц – твой друг. Но он отрицал это. И ему перерезали горло за то, что он солгал. Они ушли пару минут назад.
«Как раз когда я пришел».
– Что происходит, Зоран? – спросила Джесси.
«Из-за меня умирают хорошие люди, вот что происходит».
Зоран промолчал. Его больше не было. Была лишь ледяная, беспощадная ненависть, воплощением которой он стал. Взгляд сделался тяжелым и твердым. Он в последний раз посмотрел на Франца, ощутив укол вины. Но он еще успеет заняться самобичеванием. У него еще будет время на то, чтобы биться головой об стену, терзаясь муками совести. А сейчас ему нужно найти братьев. Он развернулся, чтобы пойти к выходу.
– Зоран. – услышал он за спиной голос, принадлежащий Нонне, хозяйке борделя – никогда больше сюда не возвращайся.
– Хорошо.
* * *
Следы завели его в довольно широкую улочку одного из торговых кварталов Ротшильда. Было безлюдно и тихо. Никого, кроме опустевших лавочек, дожидающихся рассвета, по наступлению которого, улицу наводнят торговцы со своими многочисленными товарами. Скорее всего, они застанут здесь не только свои прилавки, но и чье-то мертвое тело.
Зоран услышал легкий шорох впереди себя и чье-то негромкое «тс-с-с», призывающее к молчанию.
– Ты так и не научился быть незаметным, Бирг. Кто второй? – ледяным тоном произнес Зоран.
Пауза. Убийцы явно не ожидали обнаружения, отчего пришли в замешательство.
Первым из двойки показался Норман. А сразу за ним откуда-то из-за угла вышел и сам Бирг. Первый выглядел разъяренным, оно и понятно: Норман пришел мстить за своего родного брата. Бирг же явно находился в предвкушении, этому мерзавцу всегда нравилось убивать. А тут перед ним сам Зоран. Человек, навсегда изуродовавший его и так не слишком приятную физиономию. Самый лучший объект для того, чтобы дать волю своим садистским наклонностям.
– Зачем вы убили Франца в борделе? – поинтересовался Зоран.
– А зачем ты убил Скельта, сука? – яростно проорал Норман.
– Альвин Гроциус и Лаур спасли мне когда-то жизнь. Я возвращал долг.
– Ты не мог сказать об этом раньше, ублюдок? Язык отсох? Или не посчитал нужным отчитываться? – Норман продолжал кричать.
– А это что-то бы изменило?
Бирг решил подключиться к разговору:
– Нет. – произнес он.
Зоран испепелял взглядом своих бывших соратников.
– Я убью вас обоих.
Норман и Бирг извлекли мечи из ножен. Бирг сделал осторожный шаг вперед: после заключительной фразы Зорана он вдруг вспомнил, что угроза лишиться в этом бою жизни вполне реальна. Для такого воина, как Зоран, двоих убийц, один из которых ослеплен яростью, может оказаться недостаточно. Нет, Бирг, конечно, очень хотел добраться до своего врага. Но он совершенно не хотел умирать на пути к этой цели.
К его счастью, Норман положил руку ему на плечо и произнес:
– Он мой. Отойди.
Бирг спорить не стал. Он решил, что просто подключится к поединку в более удобный момент. Тогда, когда Зоран не будет этого ожидать. И собственноручно отнимет у него жизнь. Никому не уступит право сделать это, даже Норману.
– Как скажешь, брат.
Норман с ревом бросился на Зорана, нанося быстрые, но весьма размашистые и предсказуемые удары. Тот с легкостью отражал их, либо уклонялся.
В какой-то момент проницательный Зоран бросил на Бирга выразительный взгляд. Последний понял: Зоран не спускает с него глаз и готов к его подлому нападению.
Бирг нервно сглотнул слюну. Его план был на грани провала.
Зоран и Норман уподобились двум случайно встретившимся друг с другом вихрям: они крутились, сближались, ненадолго расходились и снова сближались. И все это с ударами. Острые как бритва лезвия то свистели, разрезая воздух, то с лязгом ударялись друг об друга. Клинки сияли, отражая неяркий свет фонарей и тем самым помогая им рассеивать мрак. Они всякий раз оказывались все ближе и ближе к цели: сначала в сантиметрах от корпуса, головы или конечностей, потом в считанных миллиметрах, а затем и вовсе на расстоянии, не превышающем толщину волоска.
Норман рычал и ругался, отчего явно тратил больше энергии, чем Зоран. Тот, в свою очередь был спокоен и неприступен. И опасен как готовый к скорому извержению вулкан. За весь бой он отпрыгнул назад лишь пару раз, остальное же время уклонялся и отбивал удары, не уходя со своего места. Норман, напротив, был намного подвижней, он постоянно менял позицию и плоскость атаки, но ему это не помогало. Он действительно не знал, как преодолеть безупречную оборону Зорана, который наряду с Конратом являлся лучшим фехтовальщиком Скалы Воронов. К тому же чрезвычайно сильным физически.
В какой-то момент Зоран нашел возможность для нанесения удара ногой в грудь противника. Норман отлетел и свалился на спину, однако рукоять из рук не выпустил. Зоран посмотрел на Бирга, который, казалось, немного приблизился за время боя:
– Не хочешь помочь ему, Бирг? – спросил Зоран, указав мечом в сторону поваленного противника.
Норман, поднимаясь с земли, избавил своего товарища от ответа, заорав:
– Я сам! – и снова бросился в атаку с прежней яростью, но уже изрядно уставший.
Парировав еще несколько выпадов, Зоран в итоге выбил меч из руки Нормана. Тот машинально повернул голову в сторону отлетевшего холодного оружия, лишив себя возможности заметить следующий выпад противника. Когда Норман повернул голову, лезвие уже приблизилось к его правой ключице. Зоран нанес вертикальный удар, полностью отделив им от тела руку врага. Кровь мгновенно забрызгала руки Зорана, которые уже были отведены в сторону для следующей атаки. Зоран ударил наотмашь слева направо, аккурат под нижнее ребро. И то ли меч был слишком хорошо заточен, то ли замах выдался слишком большим, неважно: в любом случае удар оказался настолько сильным, что разрубил Нормана надвое. Верхняя часть его тела свалилась на землю отдельно от живота и ног.
То, что минуту назад было Норманом, теперь стало несколькими кусками плоти, под которыми стремительно разрасталась кровавая лужа.
Зоран смотрел на обезображенный труп, а Бирг переводил взгляд с трупа на Зорана, остановившись вдруг на последнем. И застыв в ужасе.
Зоран покосился на своего давнего врага, злобно сжав губы. Потом посмотрел на свою окровавленную ладонь. Широко разведя пальцы, приблизил ее к своему лицу, чем заслонил его полностью. Медленно повел ладонью сверху вниз, оставляя на лице кровавые борозды и постепенно вновь открывая Биргу физиономию, сантиметр за сантиметром. А когда открыл полностью, на ней, окровавленной и страшной, уже играла безумная дьявольская улыбка. Та самая, которую до сих пор Бирг видел в ночных кошмарах. Он побежал прочь. Он боялся. Он не хотел сражаться с Зораном один на один, ведь для этого ему придется на него смотреть. Бирг убьет его позже. Когда рядом снова будут братья. Но только не сейчас.
* * *
Когда бой закончился, уже светало. Скоро горожане выйдут на улицы и обнаружат труп. Они позовут стражников, а те, в свою очередь, станут искать убийцу.
«Надо отмыться и уходить».
Зоран загребал снег в ладони и отмывал им свою кожу и одежду, когда кто-то подошел сзади.
– Зоран. – голос принадлежал женщине.
Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла, широко раскрыв глаза, Джесси. От увиденного она побледнела как мел, но все равно осмелилась приблизиться.
«Надо же. Боится меня, но не убегает».
– Ну что, Джесси, открыла меня в новой ипостаси? – закончив фразу, Зоран горько усмехнулся.
– Ты сказал, что больше не вернешься. – ее слова звучали как укор. Зоран был удивлен тем фактом, что девушку до сих пор волнует его уход, несмотря на совершенное им кровавое убийство, очевидцем которого она стала. И, несмотря на убийство Франца, которое также произошло по его вине.
– Да, я так сказал. Потому что отныне я навлекаю беду на всех, кто оказывается со мной рядом.
– Значит, я больше тебя не увижу? – голос дрожал.
«Ее что, совершенно не смущает то, что только что произошло»?
– Нет, не увидишь.
Воцарилось недолгое молчание, во время которого Джесси словно набралась смелости: ее вид сделался решительным. Она возобновила разговор, и ее голос зазвучал вдруг твердо, без единого намека на дрожь:
– Тогда я пойду за тобой.
Зоран посмотрел на нее как на дурочку. Но все-таки в его взгляде была еще и благодарность.
«Ты очень хорошая, Джесси. Я не заслуживаю таких преданных людей рядом. И не хочу, чтобы с тобой случилась беда».
– Это исключено. Ты останешься в Ротшильде. Забудешь меня, найдешь себе нормального мужа. Создашь семью. Со мной ты обретешь лишь горе, поверь. Я не позволю этому случиться.
– Ты мне запрещаешь?
– Запрещаю.
– Тогда мне придется ослушаться. Ибо я уже все для себя решила.
«Упрямая. Отчаянная. Милая».
Зоран тяжело вздохнул. Он с горечью осознавал, что действительно не может запрещать что-то кому-то. Но все-таки он надеялся переубедить Джесси:
– Послушай меня, пожалуйста. – он посмотрел девушке прямо в глаза. – Ты видела сегодня убийство Франца. Оно случилось из-за меня. Каждый, кто оказывается рядом со мной, отныне рискует навлечь на себя гибель. Я не хочу, чтобы с тобой это случилось, Джесси. Ты заслуживаешь лучшей участи. Мой путь устлан кровью и трупами. Тебе не нужно по нему идти. Никому это не нужно. Останься, Джесси.
– Нет, Зоран. Я не останусь. Я не хочу оставаться здесь без тебя. И ты не способен меня переубедить. Каждый человек имеет право хотя бы умереть с тем, кого любит. И ты не можешь мне этого запретить. Ты думаешь, тебе труднее всех, да? Думаешь, мне не трудно дожидаться тебя по нескольку лет? Чувствовать тепло губ, которые мне не милы? Прикосновения рук тех, кто мне не нужен? Думаешь, мне не трудно оставаться здесь и гадать, где ты, и что с тобой происходит? Я пойду с тобой, и это не обсуждается.
Зорана всегда восхищала преданность Джесси. Но вместе с тем доставляла неудобство. Он решил использовать последний аргумент:
– Джесси, я – убийца со Скалы Воронов.
Она даже бровью не повела:
– Да мне хоть гвардеец с норы клоунов! Я иду с тобой и точка. – с рифмами, пусть и глупыми, у девушки явно был полный порядок.
Дальнейшие споры продолжать было бессмысленно. Зоран смирился с тем, что у него появилась новая спутница.
«В конце концов, мне тоже нужно человеческое тепло».
