Во время II Мировой войны судостроительная индустрия, одно из самых высокооплачиваемых производств в стране, начала принимать на работу женщин – замужних и одиноких, молодых и старых, с детьми и без. Посмотрим, например, на компанию Commercial Iron Works в Портленде, штат Орегон. В 1942 году компания открыто заявляла, что не нанимает на работу женщин. Но уже в марте 1943 года она наняла 500 женщин в качестве промышленных рабочих. Одной из них была Беренис Томпсон; ее ребенок вырос, но муж все равно возражал против того, чтобы она выходила на работу. «Я была очень бедной, – вспоминает она, – и к тому же мне важно было почувствовать себя небесполезной. Мой муж из Кентукки. Он считал, что женщины вообще ничего не умеют. Я ему доказала, что это не так». В конце концов мужу пришлось смириться с новым статусом своей жены, когда она стала приносить в дом деньги.

Муж Розы Диксон, также работавшей на верфи, считал, что это неподходящее место для женщины. Жена пересказывала его возражения: «Но ты не можешь трудиться на верфи. Работники там слишком грубые и ругаются напропалую». Поискав работу на других предприятиях, где ставка была куда ниже, она сказала: «Что ж, на такую работу я не пойду, потому что на верфи платят больше». У нее было пятеро детей, и о троих из них все еще нужно было заботиться, так что она устроилась сварщицей на небольшую верфь близ Портленда, затем стала помощницей слесаря-трубопроводчика и работала то тут, то там до самого конца войны. На свой доход Диксоны смогли позволить себе купить дом, в котором прожили до конца жизни.

Помимо возражений со стороны мужа, женщинам приходилось иметь дело с шовинизмом работников-мужчин, многие из которых по-прежнему были убеждены, что женщине не место на верфи. Женщинам, принявшимся за ремесло сварщиков, клепальщиков, судовых разметчиков, электриков, краскомаскировщиков, механиков и котельщиков, было нелегко завоевать рабочий авторитет: их окружали мужчины, у которых сама идея работы бок о бок с женщиной вызывала отторжение.

В сентябрьском номере журнала Harper’s Bazaar за 1943 год вышла статья Вирджинии Сноу Уилкинсон «Из домохозяек в судовые разметчицы», в красках рассказывающая о переживаниях женщины, которая стала работать на верфи. Муж Уилкинсон не возражал против того, чтобы она пошла работать; наоборот, он был так же взволнован, и в первый день, когда Вирджинии нужно было выходить на работу на верфь Kaiser в Ричмонде, Калифорния, вся семья проснулась вместе с ней в пять утра.

Вместе с шестью другими работницами она встретила холодный прием. Мужчина, ответственный за наем новых работников, причитал: «Боже! Женщина-разметчик! И за что мне такое горе!» Миссис Уилкинсон уже прошла курс по обороне, поэтому для нее сразу же нашелся ряд мелких поручений, иногда она помогала мастеру-разметчику, но большую часть времени, подобно другим женщинам, стояла в стороне, ожидая, пока ее позовут. Оказалось, в судостроении нет поточной, конвейерной работы.

Почему же столько времени уходит впустую? Прораб объяснил миссис Уилкинсон, что компании нанимают больше мужчин и женщин, чем могут поставить работать одновременно. «Нужно иметь выбор, чтобы найти по-настоящему стоящих работников». Он также объяснил ей, где место женщины в судостроении:

«И от женщин тоже есть прок. Мужчинам это не по нраву, профсоюзы проголосовали против женщин на рабочих местах, но со временем они привыкнут и перестанут считать это чем-то странным. В металлургии к женщинам тоже сперва отнеслись с неодобрением, но теперь они чуть ли не заправляют цехами, и никого это больше не возмущает. В судостроении женщины пока представлены мало, но со временем эта ситуация исправится».

Привыкнув к тому, что ее называют «дамочкой» и «милочкой», Вирджиния Уилкинсон тяжело переживала проявления грубого сексизма. Так, например, однажды писательнице вместе с двумя другими женщинами поручили самостоятельное рабочее задание, над которым они начали трудиться плечом к плечу. «Мы работали увлеченно и ловко, ощущая, что все преследуем общую цель. Я отметила, как быстро мы выполняли свои поручения, как мы добросовестно осуществляли проверку, как живо мы возмущались небрежными подсчетами. Наконец нам дали важное поручение, позволили нам работать самостоятельно и возложили на нас ответственность за нечто значимое».

Однако такая женская команда недолго просуществовала. К вечеру женщины «начали отмечать раздражение со стороны мужчин. ‹…› Они негодовали и завидовали тому, что женщинам поручили самостоятельно изготовить деталь… ‹…› впервые в нас увидели конкурентов… ‹…› На следующий день без каких-либо объяснений работу над деталью передали мужчинам, а нас вновь отправили стоять в сторонке и наблюдать, как мужчины работают над тем, что мы считали своим детищем».

Одна женщина сказала, что мужчины испугались, как бы женщины не захватили верфи, подобно металлургическим цехам. Миссис Уилкинсон великодушно предположила, что, должно быть, мужчинам, «которые стояли во главе семей и отвечали за детей и близких», было тяжело видеть подле себя менее опытных женщин, получающих те же деньги. В начале своей карьеры Вирджиния получала девяносто пять центов в час.

Спустя шесть недель ее поставили руководить производством одной из деталей. Это подразумевало, что она должна определить необходимое количество стали, найти его, разметить мелом и заставить такелажников поднять его, отыскать станок и сварочный аппарат, чтобы пригнать сталь на место. Глядя на то, как кран поднимает материал, и затем на то, как в море буксируют транспортное судно, над которым она работала, Вирджиния Уилкинсон чувствовала радостное оживление. «Работать вместе над кораблем было замечательно», – вспоминала она.

Хотя статья заканчивалась на радостной ноте, в ней упоминалась и мизогиния, присущая судостроителям. До войны, в 1939 году, женщины составляли лишь 2 % работников индустрии. Любую женщину на верфи встречали свистом и призывным улюлюканьем. С наступлением войны статистика изменилась: в 1944 году женщины уже составляли 10–20 % рабочей силы, а большинство мужчин научилось обращаться с ними уважительно, хотя порой они не могли скрыть свою ревность.

Занять руководящие должности удавалось немногим женщинам. Например, в компании Dry Docks and Shipbuilding в Мобиле, штат Алабама, повышение получили тринадцать женщин. Одна из них руководила командой из тринадцати работников, куда входило несколько мужчин.

Женщины в судостроительной индустрии работали не только на производстве; многие устраивались секретаршами, бухгалтерами, уборщицами, поварихами, работницами столовой и землекопами. Полли Кроу, тридцатилетняя жена и мать, чей муж в 1944 году отправился воевать в Европу, переехала к его родителям в Луисвилль, штат Кентукки, а затем устроилась в офис Jefferson Boat and Machine Company под Андерсеном, штат Индиана. Ее письма мужу позволяют понять, как чувствовала себя работающая мать, оставившая ребенка на попечении свекрови.

Полли повезло иметь свекровь, которая не против была заботиться о внуке. Самой тяжелой задачей для нее было найти возможность добраться до работы и обратно, поскольку дорога занимала сорок пять минут. Но как только эта проблема была решена, она с радостью начала привыкать к роли работницы оборонной промышленности. «Мне здесь нравится, – писала она мужу 9 ноября 1944 года. – Я тружусь за каждый пенни, который зарабатываю». К тому моменту ей удалось накопить на банковском счету 780 долларов – на такую сумму молодая семья могла прожить шесть месяцев.

Пример Полли Кроу, у который был младенец, и Вирджинии Уилкинсон, у которой было пятеро детей, показывает, что работа на верфи, несмотря на все сложности, сопряженные с уходом за детьми, дорогой до работы и сексизмом коллег, могла приносить белой женщине радость и удовлетворение, если у нее была поддержка мужа или родни. Однако в случае афроамериканок работа на верфи практически всегда подразумевала встречу с махровым расизмом. До войны чернокожие женщины были заняты на позициях служанок, официанток, полевых работниц и на других низкооплачиваемых должностях. Когда же для них открылись позиции с высокой оплатой, они сотнями хлынули в растущие индустриальные и судостроительные центры на Западном побережье, оставив свои прежние места.

Среди историй, рассказанных женщинами на верфях Портленда и Ванкувера и записанных Эми Кессельман, есть несколько рассказов афроамериканок, столкнувшихся с тяжелыми формами дискриминации на рабочем месте. Так, когда шесть чернокожих сварщиц пожаловались своему начальнику на то, что бригадир называет их «ниггерами» и ведет себя неподобающе, их всех без объяснения причин перевели с ночных смен на скользящий график. Затем их предупредили об увольнении и сказали, что они смогут работать лишь в дневные часы. Поскольку у всех были дети и поскольку они уже договорились о том, чтобы за ними присматривали в вечернее время, изменения в расписании были серьезной проблемой. Одна из них вспоминала: «Я сказала, что не смогу работать днем, поскольку у меня двое маленьких детей, один – школьник, а второй слишком мал, его пока даже не отдать в детский сад. Мой муж в армии… Но мои слова не были услышаны». В конце концов жалобы женщин дошли до управления компании Kaiser Vancouver и до Комиссии по труду, но не привели ни к каким результатам.

Подобным образом обращались с афроамериканками по всей стране. Где-то чернокожих женщин просто не брали на курсы обороны, на многих заводах им отказывали в приеме на работу или попросту определяли на низкооплачиваемые места. Руководство предприятий объясняло это тем, что не все белые работники согласятся работать рядом с «цветными». На Эджвудском арсенале под Балтимором случились протесты и бойкоты, когда туда впервые наняли чернокожих женщин.