Хотя федеральные законы Комстока запрещали пересылать по почте информацию и приспособления, необходимые для контрацепции, и около половины штатов имели собственные законы против предохранения от беременности, росло число граждан, которые разделяли взгляды Маргарет Сэнгер. Они требовали легализации противозачаточных средств и открытого доступа к ним для замужних женщин. На протяжении депрессивных 1930‐х годов сторонники контроля рождаемости подчеркивали важность этой меры и необходимость контрацепции, особенно для тех семей, которые не могли обеспечить уже имевшихся детей. Страх того, что они сами не смогут прокормить свое потомство или что забота о бедных многодетных семьях ляжет на государство, подтолкнул многих американцев к тому, чтобы считать контрацепцию приемлемой и необходимой мерой.

Благодаря нескольким судебным победам строгие запреты Комстока на контрацепцию были смягчены. К середине 1930‐х миллионы презервативов производились и продавались в самых различных местах (в аптеках, на заправочных станциях, в парикмахерских) мужчинам всех слоев общества, а другие средства контрацепции, такие как диафрагма, становились все более доступны как бедным женщинам, так и представительницам среднего класса.

Прогресс в использовании контрацептивных практик главным образом произошел благодаря заслугам клиник по контролю рождаемости. Они были устроены по образцу той клиники, что Сэнгер открыла в Нью-Йорке, и открывались теперь по всей стране. В 1930 году насчитывалось пятьдесят пять таких клиник, расположенных в 15 штатах и финансирующихся Американской лигой по контролю за рождаемостью. К 1938 году их количество выросло до пяти сотен. Анализируя исследование Кинси о женском сексуальном поведении в указанный период, Д’Эмилио и Фридман отмечают разницу между контрацептивными практиками двух поколений женщин. Старшее поколение полагалось в основном на презервативы (40 %), затем на диафрагму (31 %), еще меньше – на спринцевание и воздержание. В отличие от них, молодые девушки доверяли в основном диафрагме (61 %), чуть меньшим доверием пользовались презервативы, а спринцевание и воздержание были почти полностью изжиты. Сторонники контроля рождаемости, считавшие диафрагму самой надежной формой контрацепции, имели повод для радости.

К концу 1930‐х годов, вероятно из‐за депрессии, эффективные средства контрацепции стали более популярны во всех слоях общества. Общественное настроение сместилось от безоговорочного осуждения к сомнениям в моральности такого поступка, а впоследствии к его принятию. В 1937 году Американская медицинская ассоциация официально прекратила борьбу с контрацепцией. В 1938 году опрос в Ladies’ Home Journal показал, что 79 % женщин положительно относились к контрацептивам.

Если контрацепция становилась все более популярной идеей в обществе, то проблема абортов по-прежнему замалчивалась, даже несмотря на резкий рост числа абортов во время депрессии. В 1931 году доктор Фред Джей Тоссиг в The American Journal of Obstetrics and Gynecology писал о стабильном росте числа абортов, особенно среди матерей, у которых уже было по три-четыре ребенка. Он называл цифру в 700 000 абортов в год, при 15 000 летальных случаев.

Многие медицинские исследования называли в качестве причины резкого роста абортов экономические трудности, которые испытывали во время депрессии как незамужние, так и замужние женщины. Замужние женщины прибегали к аборту не только в том случае, когда это был уже четвертый или пятый ребенок, но и когда это была первая беременность. Одна женщина-доктор по результатом опроса тысячи женщин, обратившихся в Нью-Йоркскую городскую клинику по контролю рождаемости в период с 1931 по 1932 год, утверждала, что в основном женщины шли на аборт тогда, когда они были кормилицами семьи и не могли позволить себе потерять работу или попросту были неспособны прокормить еще один голодный рот. Число абортов значительно выросло даже среди представительниц белого среднего и высшего классов.

Среди чернокожего населения число абортов в годы депрессии также возросло. В 1932 году хирург-афроамериканец из Кливленда рассказывал, что «среди замужних женщин наблюдался заметный всплеск числа подпольных абортов». Количество абортов среди белых и черных замужних женщин одного достатка примерно было равным. Но белые незамужние женщины прибегали к аборту чаще, чем черные, вероятно потому, что в черной среде внебрачные дети вызывали меньше общественного осуждения.

На протяжении первой половины 1930‐х к врачам и в больницы начало обращаться больше женщин с последствиями неумело сделанных абортов. В 1935 году в Гарлемском госпитале в Нью-Йорке открыли специальную палату для таких случаев, а в 1939 году в госпитале округа Кук в Чикаго наблюдалось более тысячи женщин с осложнениями после аборта. Хотя некоторые врачи были настолько обеспокоены этим обстоятельством, что высказывались за легализацию абортов, общество предпочитало не замечать и не обсуждать эту проблему. Сторонники Сэнгер также не желали поддерживать легализацию абортов, поскольку боялись, что их деятельность начнут ассоциировать с криминальными практиками.

Несмотря на публичный запрет на аборты, находилось немало врачей, которые оказывали такую услугу из денежных соображений или по убеждениям. Историк Лесли Джей Рейган рассказывает о докторе Джозефине Габбер, которая имела свою клинику, где в период с 1932 по 1941 год было сделано 18 000 абортов. Большая часть пациенток – примерно 80 % – были замужем. Это соответствует последним исследованиям, согласно которым подавляющее большинство женщин, сделавших аборт, в период до II Мировой войны состояли в браке. По сохранившейся информации о семидесяти пациентках Рейган делает вывод, что большинство из них были домохозяйками и примерно четверть работала вне дома.

Женщин направлял в нужную клинику другой врач, либо они узнавали имя нужного врача через личные связи – от подруги, парикмахерши, аптекаря или медсестры. Большинство обращалось за помощью на ранних стадиях беременности, что облегчало процедуру и делало ее более безопасной, чем если бы они пришли на втором или третьем месяце. Аборты, которые Габбер проводила в своей клинике, проводились так же, как и любая другая хирургическая процедура. Пациентки получали специальные инструкции, в том числе указание звонить в офис в любое время, если они почувствуют себя плохо, и приглашение на повторный прием либо на следующий же день, либо в ближайшие недели.

В других городах, таких как Нью-Йорк или Балтимор, умелые врачи тоже проводили аборты. Рейган сообщает, что «тысячи женщин обращались за абортом к врачу и производили его в безопасных медицинских условиях, не испытывая впоследствии никаких осложнений».

Но те, у кого не хватало денег, или те, кто не знал, к кому обратиться, были не так удачливы и не могли получить грамотную медицинскую помощь вовремя. Ужасные истории о подпольных операциях, которые проводили шарлатаны, об абортах, которые женщины делали себе сами при помощи острых предметов, например вешалок, о спринцеваниях хлорной известью вышли на свет во время кампании за легализацию абортов в 1970‐е годы. Между второй половиной 1920‐х годов, когда число абортов начало расти, и 1973 годом, когда аборты были декриминализованы, тысячи женщин каждый год обращались за экстренной помощью вследствие нелегально проведенной процедуры.

Перед II Мировой войной сексуальные и контрацептивные практики замужних женщин претерпели ряд серьезных изменений. К 1930‐м годам большинство либерально мыслящих женщин считали само собой разумеющимся то, что они имеют право на сексуальное удовольствие в браке и на регуляцию рождаемости. Эти два вопроса были связаны. В риторике реформистов часто всплывало утверждение, что женщина способна получить наслаждение от секса, только если она может полагаться на средство контрацепции. И, сходным образом, только жена, которая может контролировать число детей, согласуясь с физическими и экономическими нуждами семьи, могла воспитать достойное потомство. В 1942 году возникла Ассоциация планирования семьи, и большинство американцев поверили в то, что контроль рождаемости помогает построить счастливый брак. Хотя аборт еще не был узаконен, женщины, вступавшие в брак, уже имели куда больше возможностей отделять секс от продолжения рода, чем их предшественницы на любом этапе истории.