Глава 39
Белая пелена
Простившись с товарищами, Мелвилл подготовился к путешествию по ледовым просторам дельты. Должно быть, ему пришлось призвать на помощь всю свою волю, ведь он тоже страдал от обморожения, был измучен и истощен. Его здоровье было подорвано полугнилой едой, которой им пришлось питаться несколько месяцев. Он возвращался в дельту в страшное время года – на землю опускалась сибирская зима, которая несла с собой шквалистые метели, постоянную темноту и экстремальные температуры – до 45 градусов ниже нуля.
Мелвилл понимал, что он до смешного плохо подготовлен. Хотя он был способен к языкам, якутского наречия он не знал, а местные, по его же признанию, «с трудом понимали его русский». Ему не хватало опыта езды на собачьих упряжках и выживания в открытой тундре. Ему предстояло проехать по необитаемому лабиринту, почти в три раза превосходящему размерами флоридский Эверглейдс – причем замерзший Эверглейдс, где было лишь несколько ориентиров, которые давно замело снегом.
Попытка разыскать Делонга в этом белом плену, конечно, была донкихотской – а в это время года еще и невероятно опасной. И все же пока оставался хотя бы призрачный шанс, что капитан и его люди еще живы, Мелвилл обязан был попробовать их спасти. Он пытался представить, как страдают его товарищи, жуя рыбные головы или кожаные подошвы своих сапог, как чернеют их конечности и как холодеют их тела. Ему оставалось лишь надеяться, что им, как и Найндеману с Норосом, повезло встретить дружелюбных кочевников, или они наткнулись на лодку на одном из рукавов Лены, или их подобрала спасательная экспедиция, отправленная с корабля, или они выследили стадо мигрирующих оленей, мясо и шкуры которых помогли им продержаться так долго.
Мелвилл полагал, что поиски не будут напрасными, даже если он обнаружит, что весь отряд Делонга погиб. Понимая, что дельта полна волков, лис, птиц-падальщиков и полярных медведей, в случае гибели товарищей он хотел «спасти их тела от обезображивания дикими зверями».
Еще больше его тревожил весенний разлив. «Было совершенно очевидно, – замечал Мелвилл, – что, если отложить поиски до весны, все следы моих товарищей смоют талые воды, которые полностью поглотят всю дельту, принесут с собой огромные бревна и прибьют их к берегу в сорока футах над уровнем реки».
Он также намеревался спасти все оставленные в тайниках документы и научные приборы, которые сумеет найти, пока их не уничтожит весна. Найндеман отметил на карте место, где они оставили корабельные записи, документы, хронометры и образцы обнаруженных видов. Мелвилл понимал, что найти тайник будет непросто, но спасти эти вещи, определенно, стоило.
В Булуне Мелвилл познакомился с российским чиновником, комендантом Григорием Бешовым – по словам Мелвилла, это был «статный казак», «очень высокий и крепкий, он внушал к себе уважение». Находчивый Бешов предоставил Мелвиллу собачьи упряжки, провизию и двух проводников из числа местных жителей. Хотя Мелвиллу нечего было им предложить, он пообещал Бешову, что американское правительство в итоге оплатит труды якутов и все остальные расходы на поиски – а также выплатит любое вознаграждение, которое затребует сам Бешов.
Двое проводников, Василий и Томат, были молодыми, крепкими парнями, которые хорошо знали дельту и все расположенные в ней хижины и охотничьи стоянки. Но к предстоящей поездке они отнеслись в высшей мере скептично. Они полагали, что Мелвилл сошел с ума. Всю жизнь при наступлении зимы они уходили из дельты, а не возвращались в нее. Это путешествие шло вразрез с их инстинктами и привычками; Василию и Томату казалось, что их отправляют на самоубийственную миссию. Однако они были не прочь подзаработать денег и знали, что на карте стоят человеческие жизни, а потому в конце концов согласились помочь.
5 ноября Василий, Томат и Мелвилл встали на нарты и выехали на север. «Я отправился в путь, – писал впоследствии Мелвилл, – полный надежд и опасений. Я надеялся на лучшее и опасался худшего».
Много дней они неслись на нартах сквозь белую пелену. Это был мир грез, окутанный туманом и занесенный снегом, почти лишенный следов животных и человека; как выразился Мелвилл, «суровый, пустынный край, где не было никакого пропитания». Полозья скрипели и увязали в снегу. Томат и Василий выкрикивали команды на своем странном тюркском языке. Собаки тянули упряжки. Завывали сибирские ветры.
Мелвилл хотел добраться до Булкура – того местечка, где якут Иван нашел Найндемана и Нороса в рыбацкой хижине. Томат и Василий сказали, что хорошо знают это место: хотя Мелвиллу казалось, что вокруг глазу не за что зацепиться, они, похоже, понимали, куда едут.
Целыми днями стоя на нартах, Мелвилл не мог не обращать внимания на боль в обмороженных ногах. Они опухли, воспалились и покрылись язвами, а через некоторое время «их словно бы напрочь покинула чувствительность». В крошечном селении Бурулох сморщенная якутка пожалела Мелвилла и натерла ему ноги теплым гусиным жиром, который отвратительно вонял, но при этом творил чудеса.
Когда они добрались до Булкура, Мелвилл развел огонь и грел ноги, пока в них не вернулась жизнь. Осмотрев хижину, он нашел «несколько маленьких предметов, которые оставили или забыли Найндеман и Норос». Мелвилл также обнаружил остатки протухшей рыбы, которой питались его товарищи, но мудро решил не притрагиваться к старому гнилью. Однако их ужин был немногим лучше – Томат и Василий нарезали на кусочки мороженую рыбу и сварили пенный бульон из оленьих рогов и копыт. Запив все это чаем, они легли спать. Собаки свернулись на снегу возле двери в хижину.
На следующее утро Мелвилл изучил окрестности. Там, где ветер разметал снег, он различил следы, которые Найндеман и Норос оставили на льду, как выразился механик, «выбираясь из клыков смерти». Было хорошо видно, где Найндеман и Норос «проваливались под тонкий лед». Несколько дней Мелвилл в сопровождении якутских проводников шел по следам вниз по реке, пока они не добрались до места, которое Найндеман отметил на карте как «Место нарт». Там Найндеман и Норос разломали на дрова старые нарты – теперь Мелвилл увидел обгорелые остатки их костра. Через несколько дней он нашел в хижине поясной ремень, пряжка которого была сделана на кузнечном горне «Жаннетты» – Мелвилл узнал характерные отметки на металле.
Мелвилл чувствовал себя идущим по следу сыщиком. Преодолевая огромные расстояния, он собирал мельчайшие улики, ориентируясь лишь на схематичную карту, которая была на удивление точна. Пока что схема Найндемана полностью подтверждалась: он совершенно точно запомнил географию дельты. Оставалось всего несколько миль до того места, где Найндеман и Норос простились с Делонгом.
Еще несколько дней они неслись по снежным пустошам, но Мелвиллу начинало казаться, что он «потерял след». Следы Найндемана и Нороса уже пропали или скрылись под снегом, в нескольких хижинах, которые встретились им по пути, явно много месяцев никто не жил. Схема Найндемана словно бы уже не совпадала с этим жутким ландшафтом. Вся дельта, раздраженно заключил Мелвилл, «была не более чем скоплением островов».
Томат и Василий начали сомневаться в целесообразности продолжения поисков. Собаки изголодались и устали. Температура упала до сорока градусов ниже нуля, свирепая метель ограничила видимость несколькими шагами. Проводники упрашивали Мелвилла повернуть обратно в Булун, но механик, по его же собственному выражению, был «непреклонен». Он постоянно подначивал их, успев за время путешествия поднатореть в якутском и русском, которые безжалостно смешивал, добавляя немного «особенно крепких словечек из собственного богатого языка, значение которых якуты понимали по горячности его тона». Мелвилл чувствовал, что отряд Делонга был совсем недалеко и что они вот-вот достигнут своей цели: он никак не мог в такую минуту прервать свои поиски.
Но погода становилась все хуже, и Мелвилл начал подозревать, что якутские проводники собираются его бросить. Однажды утром они попытались осуществить задуманное: Томат и Василий выскользнули из хижины, в которой они ночевали, запрягли собак в нарты и приготовились отправиться обратно на юг и бросить Мелвилла на произвол судьбы. В последнюю минуту разгадав их план, Мелвилл выбежал на улицу, схватил окованный железом посох Томата и «нанес ему сокрушительный удар». Когда Томат и Василий бегом бросились к нартам, Мелвилл поднял винтовку и выстрелил в воздух. «Пуля пролетела у них над головами, – вспоминал Мелвилл, – и оба якута почувствовали, как ветер хлестнул им по лицам. Они упали на колени, развернулись и принялись в ужасе креститься», умоляя Мелвилла их не убивать.
Справившись с кризисом, Мелвилл понял, что нужно разработать новый план, который обеспечит преданность якутов. Он решил отправиться в крошечную деревушку Северный Булун – маленький островок цивилизации неподалеку от арктического побережья, одно из немногих обитаемых зимой мест в дельте Лены. До Северного Булуна оставалось около 120 верст, или 80 миль, в северо-западном направлении. Там они могли запастись провизией и сменить собак. Из Северного Булуна Мелвилл хотел двинуться на восток вдоль морского побережья в надежде разыскать тайник с судовыми журналами и приборами, оставленными Делонгом. Используя этот тайник в качестве отправной точки, далее он планировал предпринять попытку разыскать отряд Делонга, двигаясь в обратном направлении.
Казалось, новый план понравился Томату и Василию – насколько они его поняли, – и через несколько дней они добрались до Северного Булуна, жители которого тепло встретили Мелвилла. Его провели в главную юрту. Там, в клубах дыма, сидела дюжина человек. «Более оборванных и вонючих людей я в столь тесном месте в жизни не видел», – писал Мелвилл.
Якуты в этой части дельты слышали о странных следах на снегу. Они также заметили, что многие их капканы сломали на дрова и сожгли. Они «удивились, когда узнали, кто оставил эти следы, – писал Мелвилл, – ведь они опасались, что в этих краях появилась жестокая банда пиратов или ссыльных преступников».
Затем несколько якутов показали Мелвиллу предметы, которые обнаружили в дельте. Один из жителей деревни принес сломанный винчестер, который кто-то оставил в хижине, и Мелвилл тотчас опознал винтовку – она принадлежала морякам «Жаннетты». Следующей к нему подошла старуха, которая долго рылась «у себя за пазухой» и в конце концов вытащила записку, составленную Делонгом 22 сентября. В записке, подобранной одним из охотников, говорилось:
Четверг,
22 сентября 1881 года.
Арктический исследовательский пароход «Жаннетта»
Хижина в дельте Лены, предположительно возле селения Щелбогое.
Нашедшего эту записку прошу переслать ее военно-морскому министру США. В понедельник, 19 сент., мы оставили на берегу часть вещей и установили рядом длинную жердь. Там остались навигационные приборы, хронометр, судовые журналы за два года, палатки, лекарства и другие предметы, которые мы были не в состоянии нести дальше. Нам понадобилось двое суток, чтобы пройти эти 12 миль, так как среди нас есть больные. Прошлым вечером мы подстрелили двух оленей, благодаря чему у нас сейчас достаточно еды, и видели гораздо больше, а потому теперь не беспокоимся о будущем.
Джордж В. Делонг,
лейтенант, командующий
Вдохновленный новыми зацепками Мелвилл не мог усидеть на месте. Утром 13 ноября он выехал из Северного Булуна на свежих собаках, взяв еще нескольких якутских проводников в помощь Томату и Василию. На следующий день они достигли берега, где огромные льдины «лежали на берегу, как многочисленные монументы друидов». Через несколько часов Мелвилл заметил жердь, которой был обозначен тайник: она стояла точно так, как описал капитан. Когда Мелвилл показал ее своим погонщикам, они «с трудом смогли сдержать свое любопытство – так сильно им хотелось узнать, что именно там скрыто». Раскопав снег и песок, они нашли множество винтовок, палаток, медикаментов, навигационные инструменты, толстую Библию и, к огромному облегчению Мелвилла, все судовые записи в прекрасном состоянии. Якуты замерли «в восхищении… они никогда прежде не видели столько добычи разом».
В тайнике также оказался большой жестяной ящик, заполненный образцами пород, мхов и других природных редкостей, обнаруженных на острове Беннетта. Когда Мелвилл бережно поставил его на нарты вместе с остальной поклажей, якуты не на шутку удивились. Они недоуменно смотрели в ящик и изучали его содержимое. «Немного поговорив между собой, – писал Мелвилл, – они в конце концов засмеялись над идиотом, который, рискуя жизнью, отправился в такое долгое путешествие, чтобы спасти какие-то бесполезные камни».
Мелвилл несколько часов искал первый катер, покинутый Делонгом на илистой отмели, но ничего не нашел и заключил, что катер раздавило льдом. Не нашел он и следов катера Чиппа и его отряда.
На ночлег Мелвилл с погонщиками остановились в хижине неподалеку от берега, где разожгли огонь. Среди вещей, спасенных из тайника Делонга, якуты заметили плетеный сосуд, в котором осталось немного алкоголя. «Местные быстро поняли, что у меня есть выпивка, – писал Мелвилл, – и сбились в кучу, надеясь устроить кутеж».
«Хоть капельку! Хоть капельку!» – упрашивал Томат.
Мелвилл отказал ему и объяснил, что этот алкоголь «годится только для костра» – это было топливо, а не выпивка. Затем один из молодых якутов схватил сосуд и бросился бежать. «Я поймал его у порога, – писал Мелвилл, – и вылил спирт на пол, после чего он распластался на животе и принялся слизывать драгоценную жидкость». Рассердившись, остальное Мелвилл вылил в очаг, «где он тотчас вспыхнул и долго горел, к великой печали бедняги Томата и его друзей».
С арктического побережья Мелвилл отправился на юг, используя заметки Найндемана, чтобы идти по пути Делонга. Несколько дней они явно двигались в верном направлении: Мелвилл время от времени замечал следы и даже различил отметины от самодельных саней, на которых моряки везли по льду умирающего Эрихсена. Еще несколько дней Мелвилл безуспешно искал хижину, где умер Эрихсен и где Найндеман вырезал на доске краткую эпитафию.
Мелвилл снова испугался, что сбился со следа, а якуты снова начали сомневаться в целесообразности дальнейших поисков. Но Томат сообщил Мелвиллу кое-что, что вселило в него надежду, что Делонг может быть еще жив: у якутов по всей дельте были устроены тайники с провизией. Именно так они и выживали во время долгих странствий в суровом и непредсказуемом климате, именно так и оберегали себя от гибели: немного мороженой рыбы тут, пара гусиных туш там – таковы были их продуктовые заначки. Томат сказал, что всего в нескольких милях от них на дощатом помосте, который оберегал провизию от разлива и рыскающих по окрестностям зверей, лежало мясо двадцати трех оленей. Мелвилл гадал, сумели ли моряки Делонга каким-то чудом найти один из таких тайников. Может, они до сих пор питались обнаруженными запасами? Если же нет, по словам Мелвилла, было «печально сознавать, как близко они были к спасению, сами не зная об этом».
К 20 ноября, так больше ничего и не обнаружив, Мелвилл наконец решил прекратить поиски. Даже он понимал, что они рискуют жизнью. Они замерзли и устали, собаки «совсем выбились из сил». Сибирская зима была слишком опасным противником.
В 1860-х французский ученый Луи Фигье красноречиво описал этот край в своей книге «Суша и море», которая была в библиотеке «Жаннетты». «Тундра, – писал Фигье, – это гробница природы, усыпальница первобытного мира… Воздух сгущается, тускло мерцают звезды, вся природа спит смертным сном». В тундре, по его словам, «люди и даже сам снег постоянно источают пар, который мгновенно превращается в миллионы ледяных иголок, которые шуршат, как толстый шелк. Олени сбиваются в стада, чтобы согреться от близости, и только ворон, эта черная птица зимы, одиноко разрезает крылом унылое небо и оставляет за собой длинную полосу бледного пара».
Мелвилл не сумел одолеть этот край. Нужно было вернуться сюда в другое время года. А пока что он повернул на юг и отправился обратно в Булун, до которого была неделя пути по тем же замерзшим лабиринтам. Он едва запомнил эту тяжелую дорогу. «Когда наступила полярная ночь, – вспоминал он, – мне стало казаться, что мы бесцельно блуждаем по снегу и нет никакой разницы, выживу я или погибну. Казалось, это ужасное путешествие никогда не закончится. Я был в сознании и понимал, что происходит вокруг, но лишился всех чувств и потерял дар речи. Я был все равно что ожившим мертвецом».
Теперь Мелвилл лучше понимал, почему Делонг оставил столько вещей на берегу: собакам было невероятно тяжело тащить поклажу. Механик опасался, что в конце концов тяжкая ноша убьет не только собак, но и весь поисковый отряд. «В один момент я решал, что нужно сложить вещи в первое же надежное место и вернуться за ними при следующей возможности, но затем вспоминал, как упорно мы тащили все эти сокровища – все записи и находки, сделанные за два года лишений и изнурительного труда, – стискивал зубы, не обращая внимания на метель, и повторял клятву вывезти их, несмотря ни на что».
Мелвилл вернулся в Булун 27 ноября. Его лицо было обветрено и обморожено до неузнаваемости. Поиски заняли двадцать три дня, во время которых он вместе с якутскими проводниками преодолел более тысячи четырехсот миль, прочесывая тундру.
Большая часть выживших с «Жаннетты» отправилась на юг под предводительством Даненхауэра и теперь была на пути к Якутску, который находился примерно в тысяче миль вверх по течению Лены. В Булуне Мелвилла дожидались лишь Найндеман, Норос и еще несколько моряков. Механик удрученно признался, что не привез хороших вестей, но обнаружил тайник на берегу океана. «Я сожалел, что мне не удалось разыскать пропавших товарищей, – писал он, – но чувствовал, что сделал все возможное. Если люди Делонга выжили и встретились с местными, с ними все было в порядке; если же нет, якуты благоразумно предупредили меня, что и я погибну, если продолжу поиски в это время года».
И все же поиски оказались не совсем бесплодными – за это время Мелвилл сумел составить карту дельты Лены. Она была, без сомнения, самой точной из всех существующих в то время – и уж явно гораздо точнее ущербной карты Петермана. Если бы при высадке у Делонга была эта исправленная карта, его отряду не пришлось бы так тяжело.
Несколько дней отдохнув в Булуне, Мелвилл приготовился выступать на юг. Крошечный, бедный Булун больше не мог их кормить – американцы и так уже значительно сократили и без того скудные запасы продовольствия и поголовье скота. Мелвилл, Найндеман, Норос и остальные на оленьей упряжке должны были добраться до административного центра этих земель, города Якутска, где планировали встретиться с другими моряками «Жаннетты», залечить свои раны, попробовать связаться с внешним миром и подготовить более основательную поисковую операцию для Делонга и Чиппа. Они намеревались вернуться в дельту весной, когда станет теплее, но желательно до полноценного разлива Лены.
Мелвилл поблагодарил коменданта Бешова за помощь и попросил его не ослаблять давления на малочисленное коренное население дельты, пока сам Мелвилл будет в Якутске. «Я сам и правительство Соединенных Штатов Америки, – написал Мелвилл Бешову, – требуем усердных и непрерывных поисков моих пропавших товарищей. Необходимо, чтобы все – все дома и хижины, большие и маленькие – было проверено на предмет книг, бумаг или членов отряда».
1 декабря Мелвилл и остальные моряки собрали все обнаруженные на берегу реликвии «Жаннетты» и отправились на юг, в Якутск.
Лондон, 22 декабря 1881 года
В два часа двадцать минут ночи в лондонском отделении «Геральд» была получена следующая телеграмма:
Иркутск,
21 декабря, 2:05 пополудни
«Жаннетта» была раздавлена льдом на 77°15′ с. ш., 157° в. д.
Ушли на лодках и санях; в пятидесяти милях к северо-западу от р. Лены три судна разлучило во время шторма.
Вельбот под командованием старшего механика Мелвилла 17 сентября вошел в восточный рукав р. Лены и застрял во льду. Мы нашли деревню; как только встал лед, я связался с комендантом.
29 октября я узнал, что катер, на борту которого находились лейтенант Делонг, доктор Эмблер и двенадцать других моряков, пристал к северной оконечности дельты Лены. Мы все в плохом состоянии и сильно обморожены. Комендант отправил на поиски местных следопытов и будет продолжать поиски, пока отряд не будет найден.
О втором катере пока ничего не слышно. Телеграфируйте деньги на расходы в Иркутск.
Мелвилл
Военно-морское министерство
Вашингтон
22 декабря 1881 года
Механику Мелвиллу, ВМФ США, Иркутск:
Не жалейте сил и средств на розыски экипажа второго катера. Обеспечьте уход за больными и обмороженными из числа спасенных, при первой же возможности перевезите их в более умеренный климат. Министерство предоставит необходимые средства.
Хант, министр
Государственный департамент
Вашингтон
Государственный секретарь в Вашингтоне сегодня получил донесение от мистера Хоффмана, поверенного в делах Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге, в котором сообщается, что российские власти предпримут оперативные меры по обнаружению и спасению пропавших моряков.
Сразу после получения новостей о «Жаннетте» мистер Джеймс Гордон Беннетт, проживающий в Париже, при содействии Ротшильдов посредством телеграфа перевел 6000 рублей в Санкт-Петербург, снабдив перевод указанием обращаться к мистеру Беннетту при необходимости дополнительных средств для обеспечения поддержки и помощи лейтенанту Делонгу и его команде.
Дорогой Джордж,
если ты достаточно окреп, чтобы добраться до Санкт-Петербурга, я надеюсь, что через месяц или два я наконец встречусь со своим любимым мужем. Я хочу лично встретить тебя там. Я бы хотела оказаться рядом с тобой и окружить тебя заботой. Я боюсь представить, в каком ты сейчас состоянии, но не боюсь отправиться в путь. Я не знаю, есть ли возможность добраться до Сибири, иначе я бы приехала к тебе, если ты еще болен. Я телеграфировала мистеру Беннетту и спросила его, стоит ли мне отправиться к тебе, чтобы ухаживать за тобой. Беннетт ответил, что он отправил к вам корреспондента; если бы даже я могла поехать вместе с ним, понадобились бы особенные приготовления, чтобы защитить женщину от суровой сибирской зимы, а потому возникла бы серьезная задержка. Но я полагаю, что могу лучше других позаботиться о тебе и поставить тебя на ноги.
Эмма
