18. Сэм

Мне требуется некоторое время, чтобы заставить свой мозг снова заработать после крушения. Я прокручиваю события назад и вспоминаю. Фэйруэзер, лежащий мертвым на дороге. Выстрелы сквозь лобовое стекло.

Стрелок все еще где-то поблизости.

Я распахиваю дверь и выкатываюсь наружу, потом отворяю заднюю дверь и хватаю Майка. Мы сцепляем предплечья, и я вытаскиваю его. Он тяжелый и почти не способен передвигаться сам. Я понимаю, что позже мое тело рассчитается со мной за такие фокусы, но сейчас нам нужно, чтобы машина оказалась между нами и тем, что может нам грозить.

Возможно, сейчас к нам идут эти типы – один или два. Скорее всего, один. Трое из первоначальной банды похитителей остались в том доме. Я пытаюсь вспомнить, сколько черных внедорожников заметил в Вулфхантере, но они все похожи один на другой, и подсчитать точно трудно. Как минимум три, думаю я, и в каждом три или четыре человека. Один экипаж мы вывели из строя. Скорее всего, они не могли выделить больше одного человека, чтобы разделаться с Фэйруэзером.

Теперь кровь у Майка идет достаточно сильно. Ему и без того было плохо, а во время аварии еще встряхнуло как следует. Я прислоняю его к металлическому боку машины, курящемуся па́ром, и говорю:

– Держись, приятель, я вернусь через секунду.

Он лишь ворчит, и это означает, что ему действительно плохо. Я оставляю его и забираюсь обратно в машину. Дробовик, хранящийся за передним сиденьем, сорвался с креплений. Это полицейский дробовик с помповым взводом, уже заряженный минимум шестью патронами. Я вытаскиваю его наружу и отдаю Майку.

– Прикрой меня, – говорю ему. – И оставайся здесь.

– То и другое сразу не выйдет, – говорит он.

Я не слушаю. Я начинаю ощущать боль по-настоящему. Во время аварии меня тоже хорошо тряхнуло. Может быть, я что-нибудь себе сломал. Пока сказать не могу, но это не важно. Мне нужно двигаться.

Нужно найти этого врага и прикончить его.

Планы меняются, когда я отхожу на пару сотен ярдов от места аварии, поскольку осознаю́, что не могу мыслить ясно, хотя туман в голове постепенно рассеивается, уступая место боли. Мне не следует шариться по лесу. Мне нужно заставить этого типа прийти к нам. И он придет. Как минимум он увидит пар из треснувшего радиатора.

Он даже не знает, живы мы или погибли, и ему нужно удостовериться в этом. Я пригибаюсь за деревом и жду. С каждой секундой Майк теряет все больше крови, а я уже уверен, что у меня сломана пара ребер. Мне нужно дышать неглубоко и медленно. Вряд ли у меня пробито легкое, но если пробито, то я влип.

Слышу, как Майк слегка шевелится. Потом до меня долетает звук с другой стороны. Он тихий и хорошо замаскированный, но в этой тишине и безветрии я все равно различаю его.

Я вижу этого человека прежде, чем снова слышу его. Он одет в охотничий камуфляж, и это не дешевая маскировка времен вьетнамской войны, какую носили те двое, которые устроили на меня засаду вблизи коттеджа; это качественная форма, такая обычно бывает у частных наемников. У него есть деньги и хорошая подготовка. Он движется сквозь лес, точно ртуть, становясь невидимым, когда замирает. Я не невидим. Я не тренированный призрак. Но я более мелкая цель, чем Майк, который шевелится, истекает кровью и вообще представляет собой лучшую приманку, способную заставить этого человека подойти ближе. Однако «ближе» – понятие относительное. Я не знаю мощности и дальности выстрела пистолета, позаимствованного у похитителей, а сейчас не тот момент, чтобы можно было ошибиться.

Мне нужно оказаться ближе.

Получается не то чтобы совсем плохо – но достаточно плохо. Я подбираюсь на двадцать футов, прежде чем что-то – то ли неверный шаг, то ли качнувшаяся ветка, то ли звук моего дыхания – настораживает врага. Он уже близко к Майку. И целится. «Да чтоб тебя!» Я кидаюсь вперед, пригнувшись и стараясь двигаться быстро, и сокращаю расстояние до десяти футов. Нет времени целиться – он пытается навести ствол на меня.

Майк спасает мою задницу. Он взводит дробовик, хотя дистанция слишком велика для эффективного выстрела. Этот звук пугает стрелка, и выстрел, который должен был убить меня, лишь проделывает дыру в стволе дерева рядом со мной.

Я падаю на одно колено, собираюсь и стреляю. Я не могу целиться в его туловище – кто знает, какую броню он носит под этим камуфляжем? Так что я выбираю довольно рискованную цель – его правый глаз.

Промахиваюсь – то ли из-за нервов, то ли потому, что отдача сотрясает мои сломанные ребра. Вместо глаза я попадаю ему в боковую часть шеи, но и это срабатывает: он заваливается назад, роняет свое оружие и катится под уклон. Я спешу вслед за ним, готовый снова выстрелить, но враг уже не может сопротивляться. Добравшись до него, я вижу, как он обеими руками сжимает свою шею, дрожа и пытаясь остановить кровь. Это маленькое чудо, однако я не думаю, что задел какой-нибудь важный сосуд.

Это худощавый молодой мужчина азиатского происхождения, и я изо всех сил пытаюсь возненавидеть его, но не могу. Сейчас он слишком похож на испуганного ребенка. Но я все же навожу на него пистолет и говорю:

– Продолжай прижимать вот так. Тогда останешься жив.

Может быть.

Я слышу сирены, но не могу разобрать, с какой стороны. Если они из Вулфхантера, то мы с Майком, считай, уже такие же покойники, как детектив Фэйруэзер. Если это окружной шериф и ТБР, мы спасены. Я вижу, что этому парню практически все равно.

– Помоги мне, – шепчет он.

– Сначала ты помоги мне, – говорю я ему. – Ты из той банды, что изначально похитила Элли?

Он кивает. Ему страшно.

– Врача, – просит он. Между его пальцами сочится кровь. – Помоги.

– Ты знаешь, где сейчас девочка?

– Нет, – шепчет он. Губы его становятся нежно-фиолетового цвета. – Вызови помощь.

Я обыскиваю его на предмет другого оружия. У него хороший охотничий нож и еще более крутой пистолет в кобуре на «липучке» – я едва не просмотрел его. Забираю то и другое и бросаю их рядом с Майком, который полусидит, прислонившись к дереву. Майк открывает здоровый глаз и смотрит на нас.

– Продолжай зажимать сосуд и останешься жив, – говорю я стрелку. – Как тебя зовут?

– Чжао Лю, – отвечает он.

Майк выдавливает смешок.

– Для Китая это все равно что Джон Смит у нас, – замечает он. – Вряд ли это правда. – Поворачивает голову. – Откуда эти сирены?

– Не из Вулфхантера, – отвечаю я.

– Ты уверен в этом?

Глаза Чжао закрываются, он теряет сознание. Обмякшие руки сползают с шеи, и кровь течет сильнее.

– Черт! Пристрели его, если он попробует что-нибудь выкинуть. – Я сажусь на корточки и зажимаю его рану. Телефона у меня нет, но у Чжао есть, и я одной рукой набираю номер окружного шерифского управления.

Мы все доживаем до прибытия подкрепления: две машины окружного патруля, за которыми почти немедленно подъезжает третья, а замыкает колонну машина «Скорой помощи». Фэйруэзеровское «10–34» в конечном итоге сработало. Он спас нас. А я оставил его мертвым на дороге… Проклятье! Это мучает меня сильнее, чем боль в сломанных ребрах.

В течение часа прибывает лично окружной шериф в сопровождении полного фургона агентов ТБР в куртках с соответствующей надписью. К тому времени на мои ребра уже наложена повязка, и мне позволяют сесть рядом с Майком возле разбитой машины. Чжао лежит в «Скорой помощи», прикованный за руку к носилкам. Я невероятно устал, но никто не дает мне ответа на мои вопросы, а мне, черт возьми, нужно знать, что с Гвен и детьми всё в порядке. Я шумлю достаточно громко, чтобы наконец привлечь внимание шерифа, и он останавливается передо мной, расставив ноги в высоких ботинках и накрыв меня тенью от своей стетсоновской шляпы.

– О чем ты болтаешь, черт возьми?

– Гвен Проктор и дети. Они в доме Гектора Спаркса, – говорю я ему. – В Вулфхантере. Вам нужно вытащить их оттуда.

– Сейчас я этого сделать не могу. Мы займемся ими после того, как прищучим шефа Уэлдона и этого сукиного сына Карра.

– Вы знаете про Карра?

– Фэйруэзер сообщил нам о своих подозрениях. У нас есть ордер на обыск его укрепленного особняка. Если Элли Уайт там, мы доставим бедняжку ее родителям, живую или мертвую.

Шериф, плотный пожилой мужчина с бородой Санта-Клауса и глазами змеи, уходит прочь, не сказав больше ни слова. Мы с Майком смотрим ему вслед.

– Знаешь, – говорит Люстиг, – если его тоже купили, никто из нас не выберется отсюда живым.

– Они не могут купить всех.

– Это ты так считаешь.

– Расслабься, приятель. Ты будешь жить и снова печатать фальшивые денежки.

– Не смеши меня. – Он вздыхает. – Сожалею насчет Миранды. Мне она не нравилась. Но я спас бы ее, если б мог.

– Знаю, – говорю я и встаю. Всё болит, завтра я буду весь черно-синий, но пока достаточно твердо держусь на ногах. – Это не твоя вина, Майк.

– Куда ты собрался?

– Найти кого-нибудь, кто подбросит меня до Вулфхантера. Мне нужно убедиться, что с ними всё в порядке.

Но не прохожу я и пары шагов, как шериф возвращается. Несколько секунд изучает нас, потом говорит:

– Пойдемте со мной.

Майк, несмотря на все свои порезы и синяки, тоже встает.

– Куда мы едем?

Всё оружие, которое мы забрали у Чжао, уже испарилось, словно по волшебству. У меня его точно нет. Но Майк теперь, должно быть, ходячий склад потайного оружия.

– Сначала в логово Карра, – отвечает шериф. – А потом мы выручим вашу семью.

Едем мы примерно десять минут; поблизости от этого места больше ничего нет. Описание жилища Карра как «укрепленного логова» весьма точно; оно обнесено стенами из бетонных блоков, увитыми поверху колючей проволокой, с мощными прожекторами, освещающими периметр.

Центральные ворота разрушены, обломки валяются на земле.

– Что за черт? – спрашиваю я.

– Наши люди приехали сюда, чтобы предъявить ордер, – и оказались посреди небольшой войны, – объясняет шериф. Голос у него мрачный, как и предполагает ситуация.

За воротами стоят две патрульные машины вулфхантерской полиции; проблесковые маячки на их крышах мигают, но возле них никого нет… пока машина шерифа не проезжает чуть дальше, и тогда я виду трупы.

Между патрульными автомобилями лежат два мертвых офицера.

А потом я замечаю два горящих внедорожника и разбросанные повсюду тела. У подножия стены лежит мужчина в старом, дешевом «пустынном» камуфляже, который смотрится невероятно глупо в этой лесной стране. С другой стороны стены виднеется скопление из четырех или пяти строений, похожих на казармы.

– Что тут вообще произошло? – спрашиваю я.

– Насколько можно предположить сейчас, эти люди на внедорожниках явились сюда полчаса назад, – говорит шериф. – Завязалась полномасштабная перестрелка со множеством жертв. Потом приехали вулфхантерские копы, и их застрелили, как только они вышли из машин. Жён и детей Карра мы нашли в подвале.

– Вы сказали – «жён»? – переспрашивает Майк.

– Да, множественное число. Это какой-то бардак. Здесь орудовала некая реднековская  секта Судного дня, и Карр был их главным и почитаемым пророком. Оказывается, этот старый козел создал себе личное маленькое королевство и до сегодняшнего дня правил им.

– Он мертв? – спрашивает Майк.

– Его мы пока не нашли, но это сплошная чертова мясорубка. Насколько можно понять, люди во внедорожниках были наемниками, и они тоже мертвы. Постреляли друг друга в клочья. Понятия не имею, кто мертв, а кто пропал. – Он внимательно смотрит на нас. – Есть какие-нибудь сведения?

– Люди на внедорожниках – вероятно, изначальная банда похитителей, – говорю я ему. – Те, кто украл Элли Уайт; может быть, потом они привлекли еще кого-то для того, чтобы отбить ее обратно.

– Может быть, и отбили. Пока что мы не нашли никаких ее следов.

– А вы говорили с жёнами? – спрашиваю я.

– Они ничего не отвечают. Просто стоят, сложив ладони. Это чертовски нервирует.

– Так зачем вы привезли нас сюда? – спрашиваю я.

Шериф вздыхает:

– Я надеялся, что у вас есть какие-нибудь идеи относительно того, что делать дальше. Или нет?

– Ни одной, – говорю я. Майк качает головой.

– А что насчет шефа Уэлдона?

– Арестован, – говорит шериф. – Уэлдон утверждает, что всем заправлял Карр; сам он не знает, где держат девочку. – Он испускает тяжелый вздох. – Что ж, у ФБР есть вертолеты, они могут начать поиски с этого места заодно с ТБР. Очень жаль, что мы подобрались так близко и не смогли найти девочку.

Это действительно жаль.

И тут я вспоминаю кое-что.

– Ви Крокетт, – говорю. – Ви Крокетт рассказала нам, что, по словам ее матери, остовы машин после аварии просто зарыли. Что, если девочку зарыли вместе с ними?

– Ты имеешь в виду древний прием похитителей – тайник под землей, с воздуховодом? – Майк раздумывает над этим. – В каком месте стали бы искать в последнюю очередь?

– Да ладно, Майк, посмотри вокруг. Где угодно.

– Эти типы мыслят не так: им нужно постоянно присматривать за этим местом. Они одержимы контролем. Надо спрятать, но при этом наблюдать. Под домами. Под тяжелым оборудованием. Под… – Он умолкает. – Есть у них какие-нибудь тяжелые машины?

– Да, – говорит шериф, указывая куда-то в сторону. – Вон там, возле свалки, стоит бульдозер.

В каждом деревенском поместье есть своя свалка.

Я подаюсь вперед:

– Откройте двери!

Шериф нажимает кнопки разблокировки дверей, я спрыгиваю на землю и бегу. Понимаю, что это место преступления, что на мне нет ни формы, ни комбинезона техника, но сейчас думаю лишь о том, что минуты утекают прочь, а маленькая девочка и так провела в плену слишком много времени.

Мусорная куча огромна. Это скорее мусорная горная цепь. Левый ее отрог состоит из белых пакетов с мусором. В центре высится огромная груда гниющих картонных коробок. Правый отрог представляет собой хаос ржавого металла. Какие-то обломки, искореженные детали, скелет седана пятидесятых годов – без начинки и мотора.

Я смотрю на бульдозер. Он грязный, но этого и следовало ожидать. В нем нет ничего примечательного.

Нет. Есть. Он стоит на странном месте, слишком близко к высоченной груде мусорных мешков, которая может опрокинуться на него. Вокруг много места. Зачем ставить его именно здесь? Затем, что он что-то закрывает.

Майк, хромая, догоняет меня. Шериф помогает ему. Я подхожу к бульдозеру и забираюсь в кабину. Ключей в замке зажигания нет, но они спрятаны под ковриком на полу. Завожу мотор и веду машину прямо вперед.

И вижу, что из земли позади бульдозера торчит короткий отрезок пластиковой трубы. Слава богу, что я не повернул руль, отводя бульдозер с этого места. Труба выступает над поверхностью всего на пару дюймов и окрашена в цвет окружающей почвы.

Шериф выхватывает из груды металла длинный кусок арматуры и начинает тыкать им в землю. На глубине четырех дюймов он утыкается во что-то полое. Пробует снова. Опять гулкий удар.

– Это дерево, – говорит Майк. – Скорее всего, люк.

Мы начинаем расшвыривать рыхлую землю ногами и находим края люка. Это не крышка, а две створки из тяжелого дерева. Судя по выгоревшей краске, когда-то это были амбарные ворота, которые сюда притащили откуда-нибудь. Или, может быть, это был погреб или убежище от торнадо.

Они схвачены толстой цепью, запертой на новенький висячий замок. Шериф кричит, чтобы принесли болторез, и кто-то быстро притаскивает его. Он срезает замок и откладывает его в сторону, тщательно следя, чтобы не коснуться его голыми пальцами.

– Отпечатки, – говорю я Майку. Тот кивает, и мы ждем, пока шериф не протягивает нам синие пластиковые перчатки. Мы надеваем их, хватаемся за боковые края створок и тянем. Они чертовски тяжелые. Ребенок ни за что не смог бы отворить их, даже не будь на них замка и цепи. Я чувствую, как смещаются мои треснувшие ребра, и прикусываю губу от боли. Сейчас боль – это правильно. Это продуктивно.

Внизу темно, словно в чернильнице. Шериф включает мощный галогеновый фонарь, и луч выхватывает из темноты старые деревянные ступени, прогнувшиеся посередине, земляной пол, груду пустых пластиковых бутылок из-под воды и рваные пакеты из-под закусок.

Элли Уайт свернулась в углу. Она вся в грязи, ее некогда прелестное розовое платье посерело, подол оборван. Девочка не шевелится. Я даже не могу сказать, дышит ли она. Выглядит тонкой и хрупкой, словно куколка из палочек.

Майк, не обращая внимания на свои раны, слетает вниз по ступеням и поднимает ее с пола. В его огромных руках Элли кажется совсем крошечной. Лежит она по-прежнему неподвижно, привалившись головой к груди Майка. Ее руки и ноги безвольно болтаются, одна из косичек расплелась и тугие спиральные кудри шевелятся на ветру.

– Она жива? – спрашивает шериф. Я слышу в его вопросе ужас.

Майк уже собирается положить ее наземь, когда Элли наконец шевелится. Затем поднимает обе руки и обнимает Майка за шею.

Люстиг прислоняется к бульдозеру и закрывает глаза.

– Всё в порядке, моя хорошая, – говорит он ей. – Мы нашли тебя. Мы тебя нашли.

– Господи всемогущий, – произносит шериф. – Это чудо. Нам ниспослано чудо.

Никто не пытается забрать Элли у Майка, пока не подбегают санитары с носилками. Когда девочку загружают в машину «Скорой помощи» и увозят в больницу в сопровождении вереницы патрульных автомобилей из окружного управления, я смотрю на шерифа.

– Ему тоже нужно в больницу, – говорю. Шериф кивает. – Теперь надо забрать мою семью. Вы обещали.

Он вздыхает и поправляет свою стетсоновскую шляпу.

– Ладно. Ты это заслужил. Поехали.