12

Охота на дэва завершилась минимальным числом травм, что явно нельзя было назвать заслугой ядошанцев и их предводителя. Мужчина, на которого нангхаитья напал первым, обошелся лишь сломанной ногой, но все равно, даже несмотря на повреждение, явился тем же вечером на прием, где мы стали, вопреки моим просьбам об отдыхе, почетными гостями.

– Не получится никакого праздника, если люди, которых мы чествуем, на нем присутствовать не будут, – заметил министр. – Завтра вы точно так же сможете отлично выспаться. А сегодня мы пьем!

Вот так я и очутилась в центре бесконечно длинного стола, с которого на меня взирал жареный поросенок с карамелизованным яблоком во рту. Приемы ядошанцев были такими же грандиозными и несуразными, как и их охотничьи вылазки. Если в Кионе торжества проходили сдержанно из уважения к правилам квартала Ив и общей нелюбви к громким звукам, то в Тхане веселье обычно протекало с городским размахом: из здания муниципалитета оно выплескивалось в окружающее его бесчисленное количество таверн и постоялых дворов. В то время как в парадном зале, где мы сейчас находились, среди гостей преобладали влиятельные знатные особы и министры, местные жители пировали с меньшим изыском, но с большим количеством пива.

– Ну что за нелепость, – пожаловалась я, когда первый министр не мог нас слышать. – Какой во всем этом смысл? Они же сами сознательно из кожи вон лезли, чтобы покалечить себя или того хуже, а теперь празднуют, что остались живы.

– Иногда люди делают что-то просто потому, что им хочется, а не потому, что в этом есть какой-то смысл. – Халад отхлебнул немного эля и осторожно поставил бокал на стол. – Можно подумать, ты никогда не общалась с ядошанцами.

Я фыркнула:

– Но при этом я никогда не отвечала за их жизни.

Кален усмехнулся неожиданно спокойно:

– Согласно одному из немногих правил охоты, участник сам несет полную ответственность за свои действия в случае, если его затопчут до смерти. Только так он может претендовать на похороны героя. Можно было бы потерпеть и участвовать в этом мероприятии каждые несколько лет, когда пробуждается нангхаитья, но, боюсь, ядошанцы не позволят нам остаться здесь в качестве обычных жителей. Они всегда придерживались правила невмешательства в политику южного королевства – сохранять нейтралитет полезно для торговли. А после охоты на нангхаитья ядошанцы оказались у тебя в долгу.

– Не самый лучший способ начать жизнь под новым именем.

Кален всерьез заявлял о том, чтобы навсегда оставить Кион, однако я до сих пор не могла разобраться в своем видении этого вопроса. Нельзя же взваливать все обязанности Темной аши на плечи одной Микаэлы.

Я окинула взглядом многочисленные компании мужчин и женщин, которые разговаривали, смеялись и шумно поглощали бурый эль, словно сегодня была их последняя ночь на земле.

– Возможно, Ядоша не лучшее место для жизни. Может, нам стоит поселиться в заледенелой тундре с горвеканцами.

– Значит, ты всерьез обдумываешь мое предложение?

– А ты думаешь, я позволю другим дэвам спокойно разгуливать на свободе? Тем более если Микаэла больше не сможет сама их усмирять.

– К Микаэле вернулось ее сердце. К тому же она может обучить кого-то другого вместо тебя.

– Тогда это никогда не закончится, понимаешь? Так и будет тянуться бесконечная череда преждевременно умирающих аш, обучающих своему ремеслу новых учениц, только чтобы те также преждевременно умирали.

Кален вздохнул:

– Я тоже не хочу, чтобы ты рано умерла. Но Микаэла никогда не жаловалась на свою судьбу. Ты не можешь решать за нее, как ей жить.

– Как и ты, Кален, не можешь решать за меня. Со мной все было бы в порядке, останься я в Кионе.

Кален уставился на меня в упор, его лицо исказилось от злости.

– Хочешь, чтобы они убили тебя? И ты вот так готова сдаться?

– А что еще я могу сделать? Отречься от звания Костяной ведьмы гораздо сложнее, чем от титула, Кален! Я не должна быть эгоисткой!

– Намекаешь, что я эгоист? – Кален отодвинул стул. – Мы не в игры тут играем!

– Сначала ты просишь меня не говорить за Микки, а потом сам говоришь за меня! – рявкнула я, не успев осознать, что между нами назревает никому не нужная ссора.

Кален пришел к тому же выводу, поэтому со вздохом плюхнулся обратно на стул.

– У нас еще полно времени, чтобы решить, куда мы отправимся дальше. А пока нам лучше остаться в Тхане и дождаться благоприятной возможности. По крайней мере это ты не будешь отрицать?

Я кротко кивнула:

– Не буду.

– Просто я… – Кален провел рукой по своим темным волосам. Его тон смягчился. – Я больше не хочу видеть, как тебе больно.

– Кален! – проревел непонятно откуда взявшийся лорд Бессерли и похлопал его по спине. – Министры желают поговорить с вами о вашем кузене и Одалии.

– Ваше превосходительство, я больше не представляю интересы короля Канса.

– А-а, так значит, Канс столь же нетерпим к тому, чтобы знатные особы водились с ашами, как и его отец-сноб? Разумеется, я желаю Телемайну скорейшего выздоровления, однако всегда полагал, что Канс окажется более снисходительным.

– Мы отдалились совершенно по другой причине, ваша светлость.

– Какая жалость. Поговаривают, он отправил в нашу сторону довольно большое войско. А поскольку до сей поры я надеялся, что Одалия и Ядоша находятся в хороших отношениях, подобное решение вызывает у меня обоснованные опасения.

– Что? Канс направил сюда армию? Когда?

– Мы получили известие об этом час назад. Пусть сейчас вы и не представляете Одалию в официальном качестве, мы все же подумали, что вы с лордом Халадом могли бы пролить свет на непонятное поведение короля Канса.

Кален бросил на меня взгляд.

– Мы с большим уважением относимся к леди Тие, – извиняющимся тоном добавил герцог, – однако она выступает от лица квартала Ив, а этот вопрос их не касается – пока что. Мне известно, что леди Тия хорошо осведомлена о политической ситуации, но необходимо соблюдать протокол.

– Мы станем говорить здесь? В самый разгар… этого?

– Мы никогда не обсуждаем политику, пока хотя бы немного не выпьем, лорд Кален. Это позволяет нам оставаться в здравом уме.

– Иди с ними, – мягко сказала я. – И возьми с собой Халада. Не знаю, что там задумал Канс, но вы оба знаете его лучше, чем кто-либо. Пойду побеседую с Ликом… а с тобой мы поговорим позже.

– Я вернусь как только смогу, – пообещал он, после чего они направились к Халаду.

Как только они ушли, я подсела на свободное место рядом с Ликом.

– Он все еще злится? – спросила я.

Лик кивнул с несчастным видом, а у самого в этот миг сердце окрасилось капельками гнева. На протяжении всего ужина они с Кузнецом душ не обменялись ни единым словом; все это время Лик усердно не поднимал глаз от своей тарелки и старался изо всех сил не смотреть на Халада, к явному неудовольствию последнего. «Не только мы с Каленом ссоримся», – со вздохом подумала я.

Лика заново оплели защитными рунами, на этот раз сильнее предыдущих.

– А что еще мне оставалось делать? – сказал аша. – Ведь нангхаитья мог его убить!

– А он испугался, что тот мог убить тебя, – напомнила я ему. – Как ты вообще себя чувствуешь?

– Для того, кто обречен, неплохо. – С этими словами Лик поднес к губам пивную кружку. Я никогда не видела его таким прямолинейным, но быстро сообразила, в чем дело. Всем ашам, недостигшим семнадцати лет, запрещалось употреблять спиртные напитки, хотя бывало, что в большинстве заведений в обществе важных клиентов этим правилом пренебрегали, если аша оставалась под присмотром старшей наставницы. Вот только муниципалитет ядошанцев совершенно не походил на консервативный аша-ка, да и я, единственная здесь старшая аша, вряд ли могла как-то на него повлиять. – Со мной все было в порядке. Я знал, что делаю. Он искусно выковывает сердца, а у меня имеются свои сильные стороны.

Тут я рассмеялась.

– Что смешного?

– Ничего. Просто я только что осознала, как, должно быть, в твоем возрасте выглядела в глазах Полер и Альти. Ты же понимаешь, что он всего лишь боялся за тебя.

– Да. Но это было мое решение, разве не так? Он не мог знать, что Кален отразит атаку дэва. И я не мог знать, что случится, не вмешайся вовремя. Он продолжает… Он думает, что раз видит каждую мелькающую в моем сердце эмоцию, то может решать, как будет лучше для меня!

– Он видит в твоем сердце далеко не все, – тихо сказала я. – Халад очень умен, и он выдающийся Кузнец душ. Но порой его собственные чувства затуманивают ему разум и не дают заглянуть в самую суть. Он не знает, что нравится тебе.

Лик покраснел:

– А… он…

– Я не знаю. Он скрывает эмоции лучше меня.

– Неужели это та самая леди Тия! Какими судьбами здесь! – Я мгновенно узнала этот голос, но не успела и охнуть, как Эйдан, ядошанский торговец и частый завсегдатай Дома Валерианы, нагнулся ко мне и заключил в объятия, которые могли смело составить конкуренцию Рахиму. Позади него высились Бальфур и Нокс – они, уже изрядно опьянев, гоготали во весь голос. – В последний раз мы с тобой виделись в чайной «На рассвете» в прошлом месяце. Что тебя привело в эту часть света?

– Подумываю о смене места жительства, сэр Эйдан, – промямлила я в его руку, решив использовать предложение Калена в качестве цели нашего приезда.

– Ха! Теперь у нас здесь осталось совсем мало аш – вот досада, многие из них вернулись в Анкио, – и видеть вас обеих – услада для наших глаз! Приглашаем тебя и твою очаровательную подружку немного посидеть с нами! Вы же тоже аша, миледи?

– Меня зовут Лик, – поднявшись с места, представился Лик. – И благодарю вас, сударь. Да, я аша, но мне никогда не доводилось бывать в Ядоше и очень хочется узнать больше о том, чем вы занимаетесь.

– Чем больше, тем веселее! – провозгласил Нокс.

– Лик…

– Тия, я всего лишь поговорю с ними. Разве это не часть наших обязанностей? – Юный аша осушил свой бокал до дна и выпрямился. – Итак, джентльмены, где вы расположились?

Мысленно простонав, я последовала за ними к их столу. Этих молодых людей я знала достаточно давно и могла быть уверена, что они не воспользуются своим положением, к тому же я буду рядом. Вот только они не знали Лика, как и я не знала пьяного Лика, и вряд ли у нас получится выпутаться из этой истории, не устроив сцену.

Решив все-таки предоставить Лику немного свободы действий, я приняла из рук ядошанцев водянистый сладкий напиток, который на вкус совсем не был похож на крепкое пиво.

– Он как материнское молоко, – заверил нас Бальфур.

Этот безобидный на вид напиток, как я узнала много позже, славился своей мягкостью. Он без всяких сомнений был самым слабым из всех подаваемых в этом зале, но довольно крепким для того, кто редко выпивает – ударял по голове в самый неожиданный момент, когда бывало уже слишком поздно.

Сначала мужчины произнесли тост в мою честь, а потом выпили за Лика. К этому времени я была еще достаточно трезва, чтобы и самой сказать тост.

– Выпьем за то, чтобы однажды наши дети унаследовали мир, где они смогут путешествовать без необходимости называться чьим-то именем, – проговорила я, – и будут способны обрести свой собственный покой.

Похоже, мужчинам мои слова пришлись по душе. После этого мы выпили за охоту на нангхаитья, затем за последующие охотничьи вылазки на нангхаитья, и только когда мы уже пили за охоту на нангхаитья двадцать лет спустя, а я опрокинула в себя пива больше, чем выпила за всю свою жизнь, я поняла, что влипла.

А вот Лик справлялся с выпивкой лучше меня. Он напропалую флиртовал с мужчинами, находил правильные слова и просто сыпал комплиментами. Его обучение в Кионе не прошло даром – в лести он преуспел больше и даже, возможно, мог сравниться с Шади, которая в ней была лучше всех.

В целом же пить было совсем нетрудно. С каждой наполнявшейся кружкой мне становилось все легче забывать о тех, кого я оставила в Кионе: Дейзи, Фокса, старейшин и всех остальных.

– Мой прапрапрадед помогал строить это здание муниципалитета, – рассказывал лорд Эйдан, ласково поглаживая стену, словно домашнего питомца. – Видите эти слабые отметины? Сейчас они едва заметны. Их оставили горвеканцы. Они тоже участвовали в строительстве дома, и это, по их словам, защитные символы. Помнится мне, обычно они не рисуют их на сооружениях, которые помогают строить – поскольку эти знаки являются частью проводимых ими ритуалов, а чужакам не разрешается видеть их слишком часто, – но мой много-раз-прадед сделал невозможное: он напоил их так, что они потеряли бдительность. Кроме того, этот дружелюбный народ помогал нам в борьбе с нангхаитья, когда еще не было сдерживающих дэвов Темных аш. Вы в курсе, что заклинателей рун у них даже больше, чем в Архен-Кошо, если брать во внимание их численность населения? О таком вам не расскажут в книжках по истории.

Я внимательно вгляделась в узор, на который показывал ядошанец. Тот казался мне знакомым, но мой разум был полностью затуманен алкоголем, поэтому значение символов от меня ускользало.

– Очень красиво, лорд Эйдан.

– Сам я вырос в Тхане. Нокс и Бальфур родом из Стирфолла, а Бессерли, вы не поверите, – из Читтегрина. Хвала богам, он не хлюпает носом, как все остальные его земляки. Да, Тхан – хорошее место, но нам отчаянно не хватает аш.

Лик засмеялся:

– А теперь их целых две! Может, стоит это отпраздновать? Тия, как насчет того, чтобы станцевать? – сказал он и покачнулся.

– Не сегодня, Лик. Но мы готовы еще выпить.

Лорд Эйдан хохотнул:

– Тогда накатим еще по одной!

Халад обнаружил нас уже в порядочном подпитии: мы хихикали над какой-то чепухой, которой я теперь и не вспомню. Увиденная картина совершенно не обрадовала Кузнеца душ, едва обратившего внимание на уважительно раскланивающихся мужчин – при этом они даже не упали.

– Можно мне поговорить с леди Лик? – ледяным тоном поинтересовался он.

Лик воззрился на него из-под длинных ресниц, удивленно хлопая глазами.

– Боюсь, мне не очень хочется с тобой говорить, – спокойно произнес он, несмотря на нетрезвое состояние. – Если позволишь, я лучше останусь в обществе этих мужчин.

– Лорд Халад, это ваша девушка? – Нокс примирительно выставил ладони перед собой. – Мы всего лишь составляли компанию этим милым дамам, милорд. Мы и не думали…

– Лик, я хочу поговорить с тобой сейчас же. – Тон Халада не терпел возражений. Кузнец душ редко когда бывал настолько зол, отчего напуганный Лик даже немного протрезвел. Он весело помахал нам рукой и вместе с Халадом удалился для личной беседы.

– Я и не знал, что лорда Халада интересует леди Лик, – невнятно пробормотал Эйдан. – Они милая пара.

– Мы с Каленом тоже милая пара. – Слова слетели с моих губ свободно, и меня охватила гордость за то, что я наконец-то могла сказать об этом вслух – здесь, где было проще делиться секретами с комнатой, полной незнакомцев, чем в кругу своей семьи или друзей.

Последовавшие взрывы смеха относились не ко мне.

– Должен признать, я заметил между вами некую близость, но даже и подумать не мог о таком радостном событии! – воскликнул Нокс. – Мы непременно должны выпить за ваше здоровье, твое и Калена! И долго вы уже вместе?

– Не очень, милорд, но я настроена, что наши отношения сохранятся на всю жизнь!

– В землях Стирфолла решил как-то я, – запел Эйдан, – намыть на всю жизнь золотого песка. Но в Тханских краях нашел я покой, связавшись с ядошанской шл…

– Достаточно! – Я вскинула руку раньше, чем он успел допеть. – У нас с Каленом совершенно не такого рода отношения! О подобных чувствах лучше рассказывается в наших кионских песнях, нежели в этих ваших вульгарных стишках!

– Требуем выступления аши! – возликовал Нокс. – Ну-ка, маленькая мисс, спой нам несколько куплетов, а мы уж оценим!

Я никогда не славилась хорошим голосом. Моя учитель Мина сумела добиться того, чтобы мое лягушачье кваканье больше походило на приличное пение, но опьянение позволяло скрыть мои никудышные вокальные способности. Поэтому я затянула:

Мужчины разразились овациями, будто я только что исполнила танец из дараши оюн.

– Слова довольно провокационные! – заключил Бальфур. – Мы, конечно, привыкли не к таким сдержанным выражениям, но сердце всегда правдиво! А отсюда резонный вопрос: кто кого соблазнил?

Мужчинам его замечание показалось забавным, и я рассмеялась вместе с ними.

– Я даже не знаю, лорд Бальфур. Трудно сказать, кто из нас сделал первый шаг, поначалу мы были враждебно настроены друг к другу. Возможно, отчасти это и привлекло меня.

– Но ведь что-то же послужило переломной точкой, миледи? – Меня слушали уже не только сидящие за нашим столом. Почти половина зала, прикованная моим выступлением, притихла.

Не обращая на них внимания, я задумалась.

– Наверное, сэр Бальфур, это произошло, когда я случайно подвергла Калена принуждению ради спасения его жизни.

Мои слова отчего-то встретил очередной взрыв смеха.

– Небось, чтобы пробудить в нем нежные чувства, даже не требовалось его принуждать? – выкрикнул кто-то из зала. – С таким-то взглядом никакие уловки не нужны!

– Но я все равно это сделала, за что попросила прощения! И он очень долго не мог меня простить. Даже когда я предложила ему поступить со мной точно так же!

Бальфур уставился на меня с разинутым ртом.

– Ты добровольно передала ему власть над своим разумом? Это довольно серьезное испытание доверия, миледи.

А ведь он прав, разве нет? Как бы сильно Кален ни злился на меня, я всецело доверяла ему, потому что знала: он не воспользуется ситуацией, несмотря на все угрозы. Несмотря на то что я сама не стала так делать. Я осушила еще один бокал.

– Пусть я и не нравилась ему, но я была абсолютно в нем уверена. Вот какой он человек, лорд Кален.

– И как же вы убедили его в своей преданности, леди Тия? – спросила какая-то женщина, облаченная в доспехи.

– До сих пор не знаю. Зато я прекрасно помню тот день, когда он убедил меня в своей.

– Что же тогда произошло, позвольте поинтересоваться?

– Я увидела, как он купается в реке обнаженный по пояс.

Я уж думала, сейчас столы разломятся – ядошанцы, завывая от радости, принялись молотить по ним кулаками.

– Мы просто обязаны услышать версию этой истории от Калена! – давясь от смеха, заявил Эйдан. – Твой юный кавалер все еще общается с первым министром?

– Уже нет, – раздался у меня над ухом веселый голос. – Первый министр Стефан не захотел надолго задерживать меня. Это было мудрое решение с его стороны.

– Наш Стефан – мудрый мужик. Не будь нас рядом, порядочных ребят, к этой прелестной аше непременно пристали бы какие-нибудь хулиганы. Разумеется, у нас и в мыслях не было красть вашу девушку, милорд! Предлагаю еще один тост за вас обоих!

– И сколько тостов уже прозвучало? – спросил Кален, глядя на меня сверху вниз.

– Да какая разница? – промямлила я. – Мы просто чудесно проводим время с этими дженль… джельм… джентель… юношами, и они были очень милы.

– Замечательно, Тия.

– Я им все-превсе рассказала о тебе.

– Замечательно, Тия.

– Я люблю тебя. Правда.

– Знаю. А еще знаю, что ты сильно пьяна.

– Какой толк пить дорогущее марочное вино Стефана и при этом не надраться? – спросил Нокс.

– Я люблю его, – сообщила я всему залу. – Он столько раз меня спасал. От него так вкусно пахнет.

– Мы верим тебе на слово, юная леди.

– Но сначала я ему не нравилась. А потом он изменил свое мнение.

– Ты это уже говорила.

– Да он был бы полным глупцом, – согласился Бальфур.

– Только сегодня вечером мы поссорились. Он хочет, чтобы я осталась здесь, а я думаю, что мне нужно вернуться в Кион.

– Тия, – окликнул меня Кален.

– Всеми руками поддерживаю решение Калена, миледи, – высказался Нокс.

– На мне отвевс… ответвен… особый долг. Но будь моя воля, я бы вечность провела с ним. Да я прямо сейчас готова обменяться с ним сердцами. Он великолепен в постели.

– Тия! – зашипел Кален, ставший свекольно-красным, когда мужчины и женщины шумно загалдели.

– И если кто-нибудь посмеет хотя бы пальцем тронуть его восхитительное тело, я мигом вырву из его груди бьющееся сердце и заставлю сожрать до последнего кусочка, – жизнерадостно добавила я.

– Думаю, Тие на сегодня достаточно, господа. Прошу нас извинить. – Кален склонился надо мной и сгреб меня в охапку. Я без всяких возражений уткнулась головой ему в шею, под самый подбородок – теперь я была на своем месте.

– Прекрасно вас понимаю, лорд Кален, – почти с благоговением произнес Эйдан. – С такой поддержкой я бы и сам ринулся за леди Тией в бой.

– Вот ты дуреха, – сказал мне Кален, когда нас никто не мог слышать.

– Но ты же все равно меня любишь? – кокетливо проговорила я и поцеловала его в шею, не обращая внимания на улюлюканья, которые продолжали доноситься из парадного зала. – Ты ведь будешь меня любить, если я не захочу оставаться в Ядоше?

Он простонал:

– Ну, конечно, буду, моя неугомонная пьянчужка. Завтра утром ты проснешься с ужасной головной болью. И главная причина, почему тебе не захочется после всего оставаться здесь, – ты больше не сможешь этим мужчинам смотреть прямо в глаза. Что это была за песня?

– Песня?

– Которую ты им пела. Мне ты никогда раньше не пела.

– Потому что я хотела тебе нравиться. А стоит мне кому-то спеть, как я перестаю им нравиться.

– Пела ты ужасно, но мне по-прежнему нравишься.

– Как грубо. Чтобы ты знал, учитель Мина потратила уйму часов на мое обучение.

– Тия, ты должна собраться. Ты нужна нам в полной боевой готовности, а не с выпитым бочонком «Светлого Мирета».

– Так вот как оно называется? Какое ужасное название. Ничего светлого в нем и в помине не было. А ты можешь сделать ту ерундень?

– Что?

– Ну, ты знаешь. Эту… – Я начала оживленно жестикулировать. – Ерундень.

Кален на миг прикрыл глаза.

– Чары. Ты хочешь, чтобы я наложил на тебя чары.

– Ты уже это сделал! – Я захихикала. – Я тобой полностью очарована!

– Чары, которые избавят тебя от похмелья.

– Я так и сказала! Ерундень. Сможешь?

Мой взгляд никак не поспевал за всеми пасами, которые он выделывал, в основном потому, что у меня двоилось в глазах и теперь у него было четыре руки, но, как только он закончил, по моему телу медленно разлилась теплая волна, мягко смывшая с моего разума заторможенность. Я моргнула, зал снова обрел четкие очертания.

– Оно… сработало?

– Это руна Спокойствия. Которой я пользуюсь всегда. Головной боли поутру тебе все равно не избежать, но теперь ты по крайней мере мыслишь ясно. Почти ясно.

– Не стоило мне напиваться.

– Не стоило.

– Я и не знала, что руна Спокойствия на такое способна. А ты?

– Это заклинание из числа тех, которые Искатели смерти учат перед своим первым выходом в свет – по причинам, никоим образом не связанным с нашим обучением. Нам даже приходилось тянуть жребий, кто должен оставаться трезвым, чтобы не напортачить потом с заклинанием.

– Ну почему ты не наложил его на меня, прежде чем я выставила себя полной дурой? – С горестным стоном я уткнулась лицом ему в грудь. Ядошанцы никогда мне этого не забудут.

– Потому что мне это показалось забавным. И пока ты не начала плакаться, – продолжил он, – все это время я присматривал за тобой. Может, вы с Эйданом и его друзьями знакомы, но я-то – нет, и если бы они только позволили себе что-то непристойное, я бы мигом начистил им морды.

– Мой герой, – промурлыкала я ему в шею. – Говоришь, все происходящее тебя забавляло, однако ж ты довольно быстро вывел меня из зала, стоило мне начать хвастаться твоими… – Наверное, я все-таки не до конца протрезвела. – Ну, ты знаешь.

Он наклонился ко мне, его губы замерли возле моего уха, и я поежилась.

– Тебе напомнить? – прошептал он. Я чувствовала, как его губы изгибаются в улыбке.

Придя в восторг от этой идеи, я засмеялась – мне вовсе не хотелось возвращаться к нашей недавней ссоре. Но потом бросила виноватый взгляд на оставшихся в зале гуляк и вспомнила о своем подопечном.

– А как же Лик? У него состояние не лучше моего, а он выпил еще больше.

Кален помолчал:

– Ты права. Мало того, он под защитой, а значит, руна не сработает. Нам не мешало бы проверить, не убил ли он Халада.

– Ты тоже заметил?

– Они особо и не скрывали своих эмоций.

Халада и Лика мы обнаружили по-прежнему в боевом настрое. Я никогда не видела Лика настолько злым. Он стоял, сжав по бокам кулаки, и если бы взглядом можно было испепелять, то Халад уже лишился бы пары конечностей.

– Просим прощения, что прерываем вас. – Я до сих пор была немного пьяна и неуверенно стояла на ногах, поэтому Кален поддерживал меня под руку. – Но я хотела убедиться, что у вас, парни, все в порядке, прежде чем мы с Каленом уйдем…

– Вы ссорились, – резко вмешался Кален. – И мы решили, что пора бы вам помириться.

– Мы не ссорились, – возразил Халад, и его стеклянное сердце полыхнуло синим.

– Заткнись, Халад. Я здесь не для споров. – К этому времени у меня за глазными яблоками начала собираться головная боль – не столь сильная, чтобы вывести меня из строя, но достаточная, чтобы вызывать раздражение. – Лик, сбрось защитные руны, Кален поможет тебе протрезветь.

– Я пообещал Халаду, что больше не стану этого делать, – рявкнул Лик, – независимо от того, чего хочу я, так что уверен, он…

– Лик, ради бога. – Я вскинула руки и сплела что-то отдаленно напоминающее руну Погружения. – Предлагаю сейчас же проверить заклинанием всю комнату и убедиться, что здесь вполне безопасно убрать преграду, и тогда мы…

Я не смогла закончить фразу. Потому что руна опровергла мои слова – над одним из гостей виднелось темно-красное свечение.

Я повернулась, и руна точно маятник, качнувшись за мной, указала на одного, второго, третьего, четвертого человека. Руна Обречения сидела внутри четырех гостей – включая лорда Эйдана.

– Тия? – окликнул меня Кален, потом поравнялся со мной, когда я, моментально протрезвев, зашагала в центр зала, где принялась так быстро, как только могла, чертить руны Предсказания. Они вспыхивали в воздухе словно светлячки. Собравшись с духом, я встретила нахлынувшую на меня лавину чужих мыслей.

«…им нужно устраивать охоту на нангхаитья каждый год. Полагаю, можно было бы убедить южан разрешить нам использовать их таурви разок-другой…»

«…разбавленную бурду, которую делают в нынешние времена. Буквально два года назад у нас было отличнейшее светлое пиво прямо из Стирфолла…»

«…скоро придется уходить. Иначе жена не обрадуется, если я опоздаю, даже не посмотрит ни на какую охоту…»

«Друж». Среди огромной массы громких мыслей ядошанцев звучал один едва различимый шепот, от которого несло отвратительной магией и злобными заклинаниями. «Король Аадил».

За одним из столов, немного в стороне ото всех, сидел в одиночестве мужчина, перед ним стояла нетронутая кружка с пивом. Он был одет как ядошанец и даже выглядел соответствующе: высокий, с большой бородой и темными глазами. Как только наши взгляды встретились, мысли зазвучали отчетливее.

«Друж, – прорычал его разум. – Аадил, Король мира, всех Живых и Мертвых, да будет его дом процветать отныне и до скончания веков…»

Мужчина подскочил с места, я тоже бросилась вперед. На кончиках его пальцев зашипели магические искры, и я мигом поняла, что он задумал. Мои движения были быстры, точны и лаконичны, поэтому я раньше его вывела свою руну.

– Стоять! – выкрикнула я, и в зале воцарилась тишина.

Ядошанский самозванец, задыхаясь, замер с широко раскрытыми глазами. Его рука зависла в воздухе на последнем взмахе, который должен был превратить Эйдана и еще трех человек в обреченных – уродливых дэвоподобных существ. Усилием воли я заставила мужчину опустить руку и тем самым рассеять незавершенную руну.

Затем замахнулась и с силой треснула его кулаком в подбородок. При ударе костяшки моих пальцев приятно хрустнули – надеюсь, я сломала ему челюсть, – и мужчина без сознания рухнул на пол.

– Этот человек, – объявила я гостям, – дрихтианец! – После чего согнулась пополам и наблевала на свои ботинки.

Госпожа Пармина возглавляла первый полк, они же несли тело Темной аши, леди Микаэлы. Ее останки были аккуратно помещены в гроб изо льда – задумка, без всякого сомнения, принадлежала госпоже Дома Валерианы, – сквозь его матовую поверхность почти ничего не было видно, но ее прозрачности хватало на то, чтобы мельком заметить то, что находилось внутри: локон золотых волос, неподвижная кисть руки, складки хуа. Люди, понурив головы, молча встречали лошадей, везущих ее гроб по мощеным дорогам. Невзирая на то что леди Микаэла была Темной ашей, в Кионе ее горячо любили, все до единого жители города со слезами на глазах провожали процессию, протянувшуюся до квартала Ив, где женщина найдет свое последнее пристанище.

«Я не хотела, чтобы так произошло».

«Я надолго не задержусь, Бард. Я всего лишь хотела… Всего лишь хотела увидеть…» – Ее голос умолк и с тоской потянулся к повозке, где покоилось тело ее наставницы.

«Они уже подговорили тебя обмануть меня? Ты теперь их шпион, который только и ждет, что я выйду с ним на связь, чтобы вынудить меня раскрыться? Так трудно сохранять уверенность и осторожность, когда против тебя плетется столько интриг».

«Я хочу посмотреть. Самую малость. Я стольким ей обязана. Мне очень жаль, что я не могу ее воскресить. Мне очень жаль, что я не могу воскресить Полер. Но от жалости не умирают, только другие продолжают умирать вместо меня».

«Этого я и жду, Бард. Фоксу известно, куда я направляюсь».

«Как ты уже видел в Даанорисе, мои силы на исходе. Сейчас Тьма высасывает из меня энергии гораздо больше, чем раньше, а мне необходимо продержаться еще какое-то время. Расставить новые ловушки, подкинуть новые приманки – все это требует моего пристального внимания».

«Неужели?»

«Разве обещала? – В ее голосе не было ни удивления, ни потрясения. Только удовлетворение. И горячность. – Я предоставила тебе свою историю, Бард. И не стану нести ответственность за то, что ты умудрился за это время потерять».