Глава 2. Три месяца назад
– Эй, кто там крикнул: «Ай-ай-ай»?
– Ну я! Я – Кролик Белый.
– Опять спешишь?
– Прости, Додо, – так много важных дел!
У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай…
Вот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый, –
За два кило пути я на два метра похудел.
В. Высоцкий, «Додо, Алиса и Белый Кролик»
Первый визит в цитадель наших врагов окончился фиаско. Определенно из моего побега они извлекли определенные выводы. Всюду видеокамеры, двери запечатаны заклятиями. Не такими мощными, как наши, но все же так просто их было бы не вынести – красные кровавые звезды с тибетскими знаками в вершинах лучей красовались на каждой двери.
Материализовавшись в одном из укромных закутков, мы, словно осторожные мышки, высунули нос наружу, принюхались и отступили. Нет, мы, конечно, могли вытащить Валентину, но при этом нам пришлось бы выдержать несколько настоящих сражений, и хоть Иваныч рвался в бой, мы с Тоготом решили подойти к проблеме с другой стороны.
Но прежде всего нужно было разобраться с «товарищем Чапаевым».
Когда мы вернулись, он, по-прежнему понурив голову, сидел на одном из надувных матрасов под охраной маркграфа. К появлению Тогота он в этот раз отнесся спокойно, видимо, начал привыкать.
– Ничего не вышло, – вздохнул Иваныч, усевшись на надувной матрас напротив Чапаева. – Ладно, теперь займемся тобой… Ты кто?
– Василий Иванович Артштейн.
– Василий Иванович? Вы – Василий Иванович, – и я согнулся в приступе смеха. – Артштейн… Мы к-гх-асные кавале-гх-исты… Т-гх-ам-т-гх-ам-т-гх-ам… И в бой ведет нас команди-гх Аб-гх-ам. Т-гх-ам-т-гх-ам…
– И ничего смешного, – вскинулся Артштейн. – Кстати, в чем-то вы правы. Отец назвал меня Василием в честь легендарного комдива.
– А потом вы в честь Бабочкина отрастили усы…
– В общем, так, товарищ Артштейн, генеалогические изыскания мы оставим на потом, а пока придется вам какое-то время прожить тут, так сказать, на матрасах. Отпустить мы вас не можем.
– А может, мозги ему промыть? Забудет он все…
– Нет, вы меня отпустить должны! У меня… аритмия и порок сердца…
– Мозги мы ему промыть, конечно, можем, но через пять минут он окажется там же, где Валентина, – пояснил Тогот. – А вот там его сердце не выдержит точно.
– И что станем делать?
– Ну, для начала подлатаем его, а потом посмотрим.
– Он на нас с уткой, а мы ему полную реанимацию? – возмутился Иваныч.
– Нет, посадим на сковородку и станем жир вытапливать, – фыркнул Тогот. – Хотя много тут натопишь?.. Ты что хочешь, чтобы этот старикан загнулся по нашей вине?
– Ой-ой-ой! С каких это пор ты стал таким чувствительным. То народ кладешь пачками, то…
– Тот народ, о котором ты говоришь, – люди, сознательно выступившие против нас, то бишь против исполнителей воли Высших сил.
– Не знали они ни о каких Высших силах! – встрял в спор я и тут же пожалел об этом, потому как спорить с Тоготом – дело проигрышное.
– Выходит, если расстреливаешь невинных людей из идейных соображений, не становишься палачом?
– Если ты сам находишься на мушке?
– И даже так. Хоть я и воспитываю тебя с детства, Артурчик, вижу, что многое упустил. Идеология вашего государства развратила тебя. Развратила! – похоже, я и в самом деле промахнулся, задев Тогота за живое. – В этой стране все шиворот-навыворот. Ребенка, предавшего своих родителей ради абстрактной идеи, которую он ну никак не мог воспринять в полном объеме, делают символом моральной чистоты! Убийцы, командиры расстрельных отрядов, палачи «троек» становятся народными героями. А потом члены этой же партии претендуют на то, чтобы вновь возглавить государство. Почему «фашист» – имя отрицательно-нарицательное, а звание «коммунист» – благородное? Да ни в одной стране нет такого беспредела. Фашисты уничтожали другие народы, коммунисты – свой! И кто из них прав? Те и другие палачи, но фашисты хоть были откровеннее и благороднее. Они сжигали и перерабатывали неугодных, а что творилось в лагерях ГУЛАГа? Пытки при выбивании признаний! Белая вошь! Люди, умирающие месяцами лютой, ужасной смертью. Да по сравнению с этим так ненавистный вашему народу Гитлер с его концепцией фабрик смерти – великий гуманист. А чем отличаются от Освенцима сталинские составы с переселенными народами? Только вот немцы ответили за все, а ваши палачи получили медали и ордена, стали заслуженными людьми, и никто из них… никто не ответил за содеянное…
Тогот замолчал, уставившись на Чапаева. А того буквально трясло. Неважно, что говорил Тогот, но вид разбушевавшегося демона плохо действует на обычных людей.
– Ну, твоих-то предков не расстреливали и в лагерях не держали, – проговорил я примирительными тоном. – И сейчас тебе, Тогот, надо не политинформацию нам читать, а чуть напрячься, притащить сюда ванну для господина Артштейна и потом заняться более неотложными делами. Нам еще с ним разобраться надо, – кивнул я в сторону лжесудьи.
– Однако я должен возразить, – подал голос Артштейн, язык у меня не поворачивается называть его Василием Иванычем. Нет уж, раз Артштейн, то пусть будет Артштейн. – Меня будут искать. Мой внук… Да и вообще, какое право вы имеете держать меня здесь против моей воли?
– А ты на нас в Гаагский суд подай. Или хотя бы в наш Верховный… – хохотнул Иваныч.
– Не надо было на людей с уткой бросаться, – добавил Тогот. – Так что пока побудете нашим гостем. А там, глядишь, за хорошее поведение и отпустим, – но тон его не сулил ничего хорошего. Покемон при всей его «пушистости» был злопамятным. Так что в ближайшее время он непременно устроит этому Арштейну какую-нибудь мелкую пакость.
Что самое неприятное, я оказался прав. Потому как через несколько минут Тогот и в самом деле притащил на чердак ванну. Подобрал он ее, видимо, на ближайшей помойке. В итоге мне и маркграфу – Иваныч принципиально отказался в этом участвовать, как не верящий в колдовскую медицину, – пришлось выносить мусор, наполнявший ванну, потом таскать воду, чтобы помыть ее, и оттирать грязь неведомого происхождения.
Конечно, покемон мог и сам очистить ванну, но он предпочел, чтобы мы «погорбатились», и спорить с ним не имело никакого смысла. На помывку ушло часа четыре, после этого Тогот «смилостивился» и отблагодарил нас закусками из «Метрополя». Там готовился какой-то прием, и один из накрытых столов посредством искусства покемона вместе со стульями перекочевал к нам на чердак. Причем Тогот честно расплатился, перебросив конверт со взяткой, данной одному из высокопоставленных чиновников, в карман главного администратора ресторана, приписав на конверте:
«За исчезнувший стол. Сдачу оставьте себе.»
– Этак к концу недели у нас весь чердак будет заставлен столами из ресторанов, а там, в свою очередь, будет не на чем обедать, – заметил Иваныч, но Тогот сделал вид, что ничего не слышит. Странно, но порой он прощал Иванычу такие вещи, за которые меня гнобил бы пару недель. Или покемон и в самом деле был ко мне неравнодушен?
– Не дождешься!
В принципе, другого я и не ожидал.
Так что в этот день нам пришлось на обед довольствоваться только холодными закусками: мясное и рыбное ассорти, холодец, заливное и традиционный оливье, а также парниковая зелень. Зато водки, шампанского и красного вина было хоть залейся. Еще на столе оказалась бутылочка белого и мартини. Но мы не стали смешивать. А коньяк был дешевый, противный, с омерзительным клопиным запахом и привкусом дешевого спирта. Наверняка левак. Правда, Тогот его потреблял только так. Вообще, я давно заметил у него тягу к левым напитком. Иногда меня даже подмывало предложить ему перейти на этиловый спирт…
В общем, отужинали мы. После чего Тогот «сообразил» холодильник, куда сгрузили остатки, а Иваныч стал химичить, смешивая томатный сок с кетчупом и по острию ножа заливая водкой. В итоге получилось шесть порций «Кровавой Мэри». Даже лжесудья, до того отказывавшийся от спиртного, в этот раз согласился «отпробовать».
А дальше мы с маркграфом вновь занялись полировкой ванны.
Чапай подсел ко мне, когда я полировал чугун, нанося колдовскую клинопись.
– Послушайте… – осторожно начал наш пленник. – Вы не сердитесь… Но я все-таки хотел бы уточнить, что вы собираетесь делать со мной?
– Положим в ванну.
– И с концами?
– С какими концами? – удивился я.
– Ну, прикончите…
– Да вы с ума сошли. Наоборот. Это, – я похлопал по ванне, – своего рода реанимационная. Полежите сутки, подлечитесь лучше, чем в любой больнице.
– Талассотерапия?
– Магия. Обычная магия.
– А… – задумчиво протянул Артштейн. И только тогда я понял, что он, наконец, начинает осознавать реальность того, что с ним происходит. – Магия… Знаете, молодой человек, мне кажется, что все это сон. Такого быть не может. Вот этот уродливый коротышка, который с вами, – тут я мысленно хохотнул. Тогот, несомненно, слушал наш разговор, но не вмешивался, – кто он? Инопланетянин, как в документалке по ТНТ?
– Не-а… – покачал я головой. – Он – демон. Обыкновенный демон.
– Демон?
– А что, не похоже? Настоящий демон, можно даже сказать, из ада.
– И что он тут делает?.. – озадаченно проворчал Артштейн.
– Мне помогает…
– А вы…Вельзевул?
– Не-а… – разговор начал меня забавлять. – Я – обыкновенный человек, Артур Томсинский.
– И вы продали свою душу дьяволу?
– Не дьяволу, а демону, и душу свою я не продавал, – видя, что несчастный окончательно загнан в тупик, продолжил. – Да вы голову не ломайте. Полежите в «ванне», восстановите здоровье. Магия – она отлично лечит.
На это Арштейн ничего не ответил. Он сидел, опустив голову, словно задумавшись о чем-то. Я уже хотел было попытаться вывести его из ментального ступора, но Тогот остановил меня.
– Не трогай его. Он крепко задумался, потому как все, что он увидел за последние пять-шесть часов, принципиально противоречит всему его жизненному опыту. Он прожил большую часть жизни в материалистическом обществе, и ему сложно поверить в то, что ты говоришь. Для него все происходящее – странная игра, правила которой он никак не может понять.
– Типичная ситуация. Сколько раз я наблюдал это.
– Еще раз посмотришь… А пока ты три, три… А то потеряем клиента до начала оздоровительных процедур.
Мне ничего не оставалось, как последовать совету Тогота. Но тут начались неприятности. Артштейн сидел-сидел, а потом так резко рукой за сердце схватился, глазки закатил.
– Накаркал, черт!
– Не черт, а демон! Давай его внутрь быстро, а то оживлять трупы – не мой профиль. Все сюда! – последнюю фразу Тогот произнес вслух. После чего мы втроем – Иваныч, маркграф и я – с трудом подняли Чапая. Ох и тяжелым же он был. Мы с трудом уложили в «ванну». Тогот, как всегда, не участвовал в физических упражнениях, а лжесудья с интересом наблюдал за нашими манипуляциями.
Когда старик оказался внутри, Тогот материализовал откуда-то пять огромных упаковок с пластиковыми бутылками минеральной воды. Тоже спер где-то.
– Берете бутылки и лейте!
Этим мы втроем и занялись. Сначала разодрали пластиковые упаковки, а потом начали лить в ванну «Ессентуки» и «Смирновскую». Артштей от холода завопил, но мы не обращали внимания.
– Послушай, а почему ты взял минералку? – поинтересовался у Тогота. – Она что, имеет не только полезное внутреннее воздействие?
– Конечно. А ты разве не знал? – надулся Тогот. – А потом хохотнул и добавил. – Да я просто бульбашки люблю.
Я мысленно выругался. Никогда не догадаешься, что может выкинуть этот покемон.
Минералки оказалось с избытком. Когда из ванны полилось через край, у нас еще оставался десяток запечатанных бутылок.
– Так, все остановились, – приказал покемон. – Вот заставь дураков Богу молиться, они и лоб расшибут. Нам только не хватало проблем с местным управдомом, или кто у них там. Вот затопим жильцов под нами, вмиг появятся проблемы… Ладно… Теперь отойдите.
Тогот подошел к ванне, из которой торчала только голова Артштейна. Старик весь побелел, трясся как осиновый лист, хватал ртом воздух, словно никак не мог надышаться.
– Типичная аритмия, – констатировал Тогот, потом, чуть выгнувшись вперед, указательным пальцем сверху вниз надавил на лоб несчастного и буквально вдавил его под воду, одновременно начав читать какие-то заклятья. Артштейн, скрывшись под водой, пару раз булькнул и затих.
– Он что, его утопил? – поинтересовался маркграф.
Но я только плечами пожал. Тогот знает, что делает.
* * *
Следующая проблема оказалась более волнительной.
Как потом объяснил мне Тогот, его магия – магия Высших сил – принципиально отличалась от магии Древних. То есть принципы были одни и те же: воздействие определенных сочетаний звуков на окружающую среду. Ну, это вроде эффекта резонанса. То есть, если солдаты начнут вышагивать в ногу по мосту, то колебания частиц моста могут попасть в резонанс с шагами людей, и мост рухнет – пример из учебника средней школы. В магии примерно тот же принцип. Ты произносишь заклятие, иногда используя в виде катализаторов различные предметы, определенным образом расположенные, и получаешь «резонанс» – странное и порой совершенно необъяснимое физическое явление. Примерно так, если объяснять на самом примитивном уровне. Только вот способы этого звукового воздействия у Тогота и у Древних разнились. Тоготовские заклятия, в принципе, мог произнести любой человек без особой подготовки, заклятия Древних и на язык человеческий не походили, а посему Тогот не мог обратиться к ним напрямую.
Идея задействовать Валентину пока провалилась. Искать кого-то еще не было ни желания, ни времени. Итак, нам нужен был кто-то вроде Викториана. Только вот где его найти? В общем, ничего не оставалось, кроме как пойти на «поклон» к Древним.
В этот раз мы с Тоготом взяли с собой маркграфа. Достаточно никчемный сам по себе, будучи существом из другого мира, он обладал рядом свойств, которые у нас напрочь отсутствовали… Но об этом чуть позже. Я на время нашего отсутствия запечатал вход на чердак. Мало ли что. На «хозяйстве» оставили Иваныча. Он затребовал от Тогота полную подшивку «Искателя», мол, давно мечтал почитать. Тогот долго скрипел зубами, потом все же выполнил просьбу, правда, как всегда, в своей ненавязчиво-злобной манере: все журналы, а их было больше сотни, были измяты, местами порваны, заляпаны грязью и зачитаны чуть ли не до дыр. Иваныч взвыл от такой «мсти», но с Тоготом не поспоришь.
– Извини, другой полной подборки в пределах досягаемости не наблюдается.
Тем самым он еще раз подчеркнул, что с демонами нужно договариваться очень осторожно. Даже если они пойдут навстречу и согласятся выполнить вашу просьбу, они могут сделать так, что мало не покажется.
Еще какое-то время заняла подготовка маркграфа. Все-таки он не слишком походил на обычного человека. Однако длинное пальто, из-под которого торчали кирзовые сапоги, шапка по типу ушанки – и наш маркграф Этуаль стал напоминать обычного пенсионера, не слишком-то избалованного государством.
Потом традиционное путешествие с помощью колдовской пентаграммы… Место, где мы оказались, я узнал почти сразу, как только мы выбрались из кустов: самое начало Уральской улицы.
Прохожих тут почти не было. Иногда по улице проносились автомобили. За спиной маячило производственное здание, на противоположной стороне заброшенные корпуса завода уперлись в небо своими давно не дымящими трубами.
– И что теперь? – поинтересовался я и тут же получил ментальный тычок от невидимого Тогота.
– Не мешай. Пусть он принюхается, – остановил меня покемон.
А Этуаль и в самом деле как-то странно втянул воздух, потом покрутил головой, словно пес, пытающийся взять след. Наконец он печально пожал плечами и пробормотал:
– Нет… Слишком много времени прошло.
– А запах магии? Его-то ты должен почувствовать. Где-то здесь, рядом должен быть источник магической силы, иначе какой смысл Викториану бывать здесь?
Маркграф снова замер, закрыл глаза, весь вытянувшись вперед, а потом резко рванул вперед на дорогу, прямо под колеса несущемуся джипу. Я едва успел его тормознуть.
– Тебе чего, жить расхотелось?
– Это там! – заявил маркграф, вытянув руку в сторону мертвых заводских корпусов на другой стороне улицы.
– Ты уверен?
Маркграф кивнул.
– И что?
– Пойдем посмотрим, – предложил Тогот. – Мы, собственно, за этим сюда и прибыли. Только давай через переход. Вон там слева. Не стоит кидаться под первую встречную машину.
– Ты это ему скажи, – предложил я, встряхнув маркграфа за воротник пальто, который все еще сжимал в руке, а вслух объявил тоном, не терпящим возражений. – Не так быстро, господин маркграф. Вон там переход, и давайте соблюдать правила дорожного движения, а то последствия могут оказаться столь неприятными, что о них и думать не стоит.
Маркграф закрутил головой, пытаясь понять, что я имею в виду. Он прожил в нашем мире не более полугода и большую часть времени провел на вилле Иваныча на Средиземноморье, так что о существовании правил для перехода улиц с двусторонним движением и не подозревал. В итоге мне ничего не оставалось, как взять его за руку, словно маленького шкодливого мальчика, и довести до перехода, при этом приговаривая:
– Улицу, можно переходить только в определенных местах, отмеченных как переходы. Кроме того, светофоры – вон те скворечники с разноцветными огоньками… – ну и так далее, и тому подобное. При этом маркграф вел себя вполне прилично. Я-то больше всего боялся, что он опять закапризничает, начнет кричать о своем титуле и привилегиях делать что угодно и где угодно, но он лишь насупившись молчал, злыми взглядами провожая пролетающие мимо автомобили.
Когда мы оказались на другой стороне улицы, Этуаль снова «взял след» – решительно прошел до конца здоровенного заброшенного цеха, миновал бетонный заборчик и остановился у раздолбанного здания красного кирпича. Двухэтажное, оно, очевидно, предназначалось на снос, так как внутри было пустое, а окна забиты жестяными листами, чтобы пацаны не лазили. Не желая привлекать внимания водителей скользящих мимо авто, мы с важным видом прошествовали к ажурно-кованым воротам, стянутым цепью с огромным висячим замком.
Тут невидимому Тоготу выпала возможность показать себя во всей красе. Мгновение, и открытый замок лежал в моей ладони. Я распутал цепь, и мы вошли в подворотню, но нам удалось сделать не более десятка шагов, как перед нами, словно из ниоткуда, возникли двое.
– Вы куда?
Я внимательно осмотрел качков в кожаных курках и тренировочных штанах.
– Кто это?
– Судя по всему, просто бандиты. Они тут стерегут какой-то товар.
– Понятно, – протянул я, а вслух продолжил. – Извините, но нам надо пройти.
Тот из парней, что повыше, шагнул вперед, и только сейчас я сумел хорошенько рассмотреть его лицо, а увидев, понял, что мы не договоримся. Бритый череп, глубоко посаженные глаза и вдавленный подбородок, а также до неприличия широкий нос выказывали его истинную природу, которая, превратив питекантропов в людей, забыла о нем.
– Нам только пройти, – с дрожью в голосе пролепетал я.
– Все так говорят, – огрызнулся верзила. – А ну покажи бумагу, или я сейчас, – и полез в карман. Зря он это сделал.
Тогот на подобные угрозы реагировал мгновенно. Волна нестерпимой боли прокатилась по моему телу – покемон завладел мной, не рискнув пускать события на самотек. До того, как здоровяк извлек из кармана кастет, мои пальцы ударили по болевым точкам, и он временно ослеп. Второго я встретил ударом ноги в переносицу. Его носовой хрящ лопнул с обворожительным фыркающим звуком, и из обеих ноздрей буквально ударили потоки крови.
– Видно, у гражданина повышенное давление. Кровопускание не помешает, – заметил Тогот, вновь развернув мое тело к слепцу, который наобум размахивал кастетом, разя пустоту. Перехватив руку, я сначала сломал ее в суставе, а потом, вывернув пальцы, отобрал кастет и швырнул противника в лужу грязи.
Вот и все. Оба качка сидели на земле. Один, завывая, баюкал сломанную руку, второй пытался заткнуть кровавый фонтан из носа. Тогот покинул меня, теперь я снова мог сам, по собственной воле двигать руками и ногами.
– И на фига это было надо? – поинтересовался я.
– Ты бы с ними полчаса возился, – фыркнул покемон.
– И что? Мы куда-то опаздываем?
На это у Тогота ответа не было, тогда я повернулся к маркграфу.
– Куда дальше?
Тот, ни слова не говоря, решительно зашагал вглубь здания, больше напоминающего филиал городской свалки.
– А что охраняли эти бойцы? – поинтересовался я у Тогота, пробираясь через нагромождения отбросов совершенно непонятного происхождения.
– Наркоту.
– Может, конфискнем?
– Тебе шмальнуться или засветиться захотелось? Если шмальнуться, то дряни я тебе и так достану, хотя не советую, а если засветиться, то неприятностей и без того выше головы.
– Нет. Ты же знаешь, я наркоты не терплю, – возразил я Тоготу. – А насчет засветиться… Пацаны нас и так видели.
– Ну, видели, и что? Нахамили, получили в табло. Их личное дело… А вот если ты товар хозяина попрешь…
– Ладно, не продолжай, не дебил.
– Что-то не заметно, – и на сей оптимистической ноте диалог с Тоготом закончился.
Поход оказался недолгим. Пройдя мимо двух полуразрушенных цехов, мы оказались на берегу Малой Невы. Вот где Тарковскому нужно было «Сталкера» снимать. Настоящие промышленные руины. Огромные здания с мертвыми, выбитыми стеклами, а внизу какие-то машины, груды проржавелого производственного материала. Из темной воды, подернутой болезненной бензиновой пленкой, торчали почерневшие от времени бревна, поддерживающие гнилые причалы. Мне даже смотреть было страшно на эти полупрогнившие доски.
– Чуден Днепр при тихой погоде.
– Все чудесатее и чудесатее, – согласился я с Тоготом.
Тем не менее, я бодро зашагал вслед за маркграфом, стараясь не вляпаться в лужу мазута или еще в какое дерьмо.
– Вот ты, как взрослый человек, скажи мне, как можно было изгадить так территорию собственного предприятия? – продолжал вслух рассуждать невидимый Тогот, судя по звукам, перепрыгивая с груды стальной, насквозь проржавевшей арматуры на груды окаменевшего цемента. – Ведь самим должно быть противно.
– Им не противно… Им все равно, – отвечал я, пытаясь форсировать лужу ядовито-зеленого цвета. – Тут все народное, то бишь государственное, а значит, ничье.
– Эх, я бы этому государственному…
– Ты уже пытался, со счетом пусто-пусто.
Тогот злобно усмехнулся.
– Не получилось этот гадюшник разогнать, так хоть всласть повеселился, душу отвел.
– Ну, показал ты всем, что они направо и налево взятки берут, и что? Они местами поменялись и продолжают брать и воровать.
– Стоп!
Тогот неожиданно остановился.
– Знаешь ли, мой юный и неопытный друг, похоже, сам того не подозревая, ты подал мне одну замечательную идею. Но об этом чуть позже. Так или иначе, но вначале нужно поговорить с Древними…
И тут я понял, что для себя Тогот уже все решил. Он придумал способ, но, как обычно, пока сам не захочет, не расскажет. А вытягивать из него щипцами правду, дело бессмысленное.
Неожиданно маркграф остановился, как вкопанный.
– Что, пришли?
– Нам туда, – и маркграф указал на узкий деревянный мостик, который вел на крошечный островок, который целиком занимало полуразваленное здание из красного кирпича.
– Ты уверен?
– Эманации магии, несомненно, исходят именно оттуда.
– Что ж… – протянул я, с сомнением посмотрев на полусгнивший мост, соединявший островок с берегом.
– Видел я его на карте. Серный остров.
– Название подходящее.
Я осторожно попробовал ногой черные доски настила. Хоть на вид дерево было насквозь гнилым, мост казался довольно крепким. Интересно, когда его построили? Небось тогда же, когда и здание из красного кирпича.
Осторожно ступая, я начал медленно переходить мост. Все бы было ничего, если бы доски так отчаянно не скрипели при каждом шаге. Всякий раз, стоило мне перенести свой вес на очередную почерневшую от времени деревяшку, она издавала стон, словно жалуясь на свою несчастную жизнь, что вполне вписывалось в пустынный берег, заваленный черт-те чем, грязную в мазутных разводах реку и низкое серое небо над головой. Такая вот «милая» картина, чрезвычайно способствующая улучшению настроения. А потом неожиданно налетел ветер. И тут же мост закачался, завибрировал, а ветер с залива, завывая, подхватил тоскливую песнь натруженного дерева…
Оказавшись на острове, я с облегчением вздохнул.
– И куда дальше?
А дальше был загаженный цех, потому как больше тут идти было некуда. Внутри оказалось все то же: полутьма, битые стекла, ржавое железо, какие-то баллоны, судя по внешнему виду, насквозь прогнившие. Корпус горбатого «Запорожца», без колес, дверей и окон. Сиденья внутри тоже отсутствовали – их заменяла груда мусора, какие-то драные упаковки, пустые пластиковые бутылки. Посреди всего этого, широко расставив руки и ноги, сидела пластиковая кукла без головы.
– Пессимистическое зрелище, – заметил Тогот.
– Истинный источник магии и колдовства, – поддакнул я, но маркграф, казалось, не замечал нашего ядовитого цинизма. Он подошел к одной из стен, которая из-за полутьмы казалась почти черной.
– У вас будет чем посветить?
– Говна-пирогов! – заверил Тогот и, материализовавшись прямо из воздуха, выудил мощный светодиодный фонарик. Потом щелкнул выключателем, еще раз щелкнул, но света не было. Тогот тихо выругался и стал раскручивать фонарик, чтобы добраться до батарейки. – Гребаный Китай!
– Возьми другой фонарик, быстрее получится, – посоветовал я.
Выругавшись, словно последний матрос, Тогот отшвырнул фонарик и из воздуха достал следующий. Этот зажегся с первой попытки.
– Но почему у вас все через ж… – начал он, шаря лучом по стене.
– Нас еб…, а мы крепчаем, – в тон ему ответил я, а потом замолчал, потому как луч фонарика Тогота высветил странную вещь. В верхней части стены часть кирпичей чуть выступала из стены, образуя своеобразный рисунок.
Кто-то из непосвященных мог принять это за своеобразный узор – игру фантазии архитектора-модерниста, но я сразу понял, что это странные письмена, отчасти похожие на клинопись.
– Ну-ка проверим твою эрудицию, – усмехнулся Тогот. Теперь он снова был видимым – зеленая морковка с голым торсом в ватных штанах и шляпе-ушанке. – Помню, я как-то пытался вдолбить в твою голову вавилонскую клинопись.
Нет, я не спорю. Может, Тогот когда-то и пытался. Но, во-первых, я не помнил этого чудного действа. Во-вторых, при моей «склонности» к иностранным языкам… Нет, предлог «тхе» из английского я конечно знал, но вавилонская клинопись была для меня загадкой за семью печатями, поэтому единственное, что я мог, так это виновато потупить взор, сделав вид, что не слышал замечания покемона.
– А написано тут, – и вновь последовала мелодраматическая пауза, –
Кто ищет путь,
Его найдет.
В тумане в полночь
Челн придет.
Примерно так…
– И что это значит?
– В свое время замечательный английский автор Клайв Баркер написал: «У мертвых свои дороги. Проложенные в тех неприветливых пустырях, что начинаются за пределами нашей жизни, они заполнены потоками уходящих душ». Ну, примерно то же можно сказать и о Древних.
– Но ведь с помощью магии… – начал было я.
– Вот ты, Артурчик, очень любишь говорить: «Магия, магия». Чуть что – сразу за волшебную палочку. Но магия не решает всех проблем. Часто человек отправляется в путешествие не ради того, чтобы достичь конечной цели, хотя это само по себе довольно важно, а ради путешествия как такового. Вот утром все те, кто заботится о своем здоровье, бегают трусцой. Почему? Они что, стремятся к некой конечной цели? Нет. Им важен сам процесс. Движение… Так и здесь. Важно не просто попасть куда нужно, а пройти определенный путь…
– Но нам-то это ни к чему.
– Ты уверен? – Что-то в голосе Тогота мне не понравилось.
– Считаешь, что мы должны сначала…
– Мы – волшебники. Древние – Боги. Вспомни, что означает слово «бог». Это высшее существо, которому ведомы все наши пути… «Ведомы!» – вот одно из узловых слов этой ситуации. И если они привели нас сюда, пусть даже не сами, а с помощью нашего маркграфа, значит, они по той или иной причине хотели, чтобы мы прошли именно этим путем…
– Хорошо. Допустим, ты прав. Но в чем смысл данного послания?
– В том, что где-то здесь есть причал… Не слишком заметный. И, как я понимаю, каждую ночь к нему приплывает какая-то лодка, которая, в свою очередь, может отвезти нас если не к Зеленому Лику, то к кому-то из Древних, без сомнений.
– И где она? – огляделся я. Вокруг не было ничего даже отдаленно напоминающего пристань.
– Поищем и найдем, – заверил Тогот.
– И что это вы собрались искать? – поинтересовался грубый голос у меня за спиной.
Я резко обернулся. Дубль номер два. За спиной у меня стояло с десяток здоровенных парней самой неприглядной внешности.
– Чего надо? – голос Тогота гулом разнесся по пустому цеху.
– Ты лучше помолчи, шмакодявка ряженая, а то как бы не раздавили, – продолжал вожак, поигрывая бейсбольной битой. А бита была классная, дорогая, только вот ее хозяин не слишком-то напоминал спортсмена, если только обожравшегося тяжеловеса. Нет, вид у него был угрожающий, но, судя по всему, из-за полутьмы в цеху он хорошенько Тогота не разглядел. – Вы там моих ребят обидели, так что к вам предъява… – Говорил он высокомерно, растягивая слова, с этакой пафосностью, словно сам наслаждался своей речью.
– Шли бы вы лучше отсюда.
Здоровяк хохотнул.
– Это вы, уроды, вперлись на чужую землю, моих ребят обидели.
Тогот тяжело вздохнул.
– Приготовься.
– Как юный пионер…
Краем глаза я видел, как покемон начинает оседать за кучей мусора.
– Этуаль, присмотри за Тоготом… – только и успел выкрикнуть я, когда почувствовал, как демон вошел в мое тело. Я уже приготовился к вспышке боли в разрывающихся мускулах, но в этот раз Тогот действовал по-другому. Глядя на приближающегося ко мне амбала, я, клацая зубами, начал бормотать какое-то мудреное заклятье, а потом, когда до противника оставалось шагов пять, резко выбросил вперед правую руку. Вспышка оказалась такой яркой, что на мгновение я и сам ослеп, а потом, когда фиолетовые круги перед глазами немного разошлись, на том месте, где только что стоял предводитель бандитов, я увидел две ноги чуть выше колена, присыпанные пеплом.
Все замерли. Парни с недоумением глядели на то, что осталось от их предводителя, а я, точнее, Тогот, завладевший моим телом, ждал их реакции. Они могли или броситься на меня, или побежать прочь врассыпную.
Неожиданно один из них выхватил пистолет. С моего места было не разобрать, боевой он или травматический, но Тогот не стал ставить эксперименты. Он вновь выбросил вперед мою правую руку. В этот раз, наученный опытом, я прищурился и отлично видел, как вылетевший из моей руки огненный шар превратил еще одного головореза в горстку пыли.
Нет, в самом деле очень полезное заклинание. Надо будет как-нибудь под водочку выудить его у Тогота.
– Кто следующий?
Никто не вызвался. Оставшиеся бандиты дружно развернулись и со всех ног, спотыкаясь, помчались к выходу из цеха.
– Главное, чтобы они от страху мост не снесли, – мысленно заметил я.
– Да пусть сносят. Какая разница. Нам нужно причал найти…
И Тогот покинул мое тело.
Вот что я не люблю больше шуток покемона, так это когда он вселяется в твое тело. Ощущение такое, словно кто-то чужой забрался к тебе в квартиру, но ничего не украл, просто передвинул мебель, все вещи переложил, поменял местами, так что теперь у вас в серванте лежит белье, посуда расставлена на диване, документы в холодильнике, а бар полон битого стекла. И это в лучшем случае, если в процессе физических упражнений мое тело не оказалось покрыто синяками, у меня не появилось растяжений или переломов.
Но в этот раз вроде обошлось. Правда, самочувствие было таким, словно меня пропустили через мясорубку. Однако, если подумать трезво, не вселись в меня Тогот, беседа с парнем, вооруженным бейсбольной битой, могла закончиться совсем по-другому. Ну что я мог сделать против десятка здоровенных громил, да еще и вооруженных?
Однако явление «нехороших парней» стало для Тогота всего лишь отвлекающим моментом. Его теперь больше всего интересовала пристань. Раз мы находились на островке, а нам нужна была пристань, то, вне всякого сомнения, она должна была находиться снаружи. Только вот снаружи мы никакой пристани не видели. И даже ничего похожего. Однако надпись, выложенная из кирпичей, утверждала обратное.
Мы вышли из здания, обошли остров по кругу, с трудом пробираясь среди нагромождений разной рухляди, но ничего похожего на причал не нашли.
– Итак, какие будут идеи? – поинтересовался Тогот.
Маркграф, как ему и положено, молчал.
Я задумался. Если надпись выложена на этой стене, то выход на причал где-то рядом. А что если… Я подошел к кирпичной стене, поднял с земли кусок камня и прочертил на красных кирпичах дверь.
– Стой! Стой! Стой! – взвился Тогот. – Ключ сломан! Проход между мирами закрыт!
– А кто тебе сказал, что я пытаюсь открыть дверь между мирами, – возразил я. – Это дверь в пространственный карман. Снаружи в него попасть нельзя, а вот изнутри…
Тогот задумался. Неужели в кои-то веки я оказался мудрее своего покемона?
Я закончил рисунок, прочел нужное заклятие, а потом толкнул нарисованный прямоугольник, и тот, качнувшись, открылся, словно и в самом деле был дверью, ведущей в иной мир. Шаг вперед, и я оказался на узком мостике. Он был много выше уровня воды и уходил далеко от берега, метров на пятьдесят, потом была лесенка, ведущая на широкий причал. И что удивительно, и мостик, и причал, и фонари, и даже чугунные причальные тумбы – все было как новое, но словно затянуто дымкой тумана.
– Вот вам и автобусная остановка, – объявил я, жестом предлагая Тоготу и маркграфу идти вперед. – Осталось дождаться полуночи, и в путь.
Тогот с сомнением запрокинул мордочку к небу.
– Ну, поскольку причал мы нашли, у нас есть несколько вариантов… Так как до отправления больше двенадцати часов, я бы предложил вернуться на наш чердак. Теперь мы знаем, куда идти. Тем более, что я предпочел бы прихватить с собой Иваныча, обменяв его на маркграфа.
– Но я… – нахохлившись, попытался возразить Этуаль.
Тогот наградил маркграфа уничтожающим взглядом.
– Видишь ли. У нас там два товарища, которым я не стал бы сильно доверять. Во-первых, этот Артштейн – человек случайный, а посему опасный в своей непредсказумости, и лжесудья, тоже невесть кто. А господин Круглов человек импульсивный, человек, так сказать, действия. Нам же нужно быть уверенными в безопасности тылов… – Он нес еще какую-то пургу, уговаривая маркграфа, хотя, как по мне, я бы цыкнул на него хорошенько, и все. Он ведь и сам должен все понимать. Поэтому, чтобы не слушать бормотания Тогота, я стал рисовать пентаграмму перехода. А потом, бормоча залечивающее заклятие, задумался. Всякий раз, когда требовалась кровь, я раздирал многострадальную заусеницу, потом залечивал ее с помощью заклятия. Интересно, сколько таких «превращений» сможет выдержать мой указательный палец? Может, стоит заняться другой заусеницей? Правда, рисовать мизинцем было бы не так здорово, но с другой стороны…
– Хватит голову всякой херней забивать! – закончил свою лекцию Тогот. Это последнее замечание было адресовано непосредственно ко мне. – Ты рисунок закончил?
Я показал на пентаграмму посреди причала. Тогот кивнул, потом прогулялся назад и закрыл дверь в карман.
– Нам тут случайные гости ни к чему. Хватит, на сегодня мы уже отвоевались.
После чего мы отправились назад в свою штаб-квартиру. Там все было точно так, как мы оставили, отправившись на поиски: Артштейн булькал в газировке, лжесудья все так же неподвижно сидел на своем матрасе, Иваныч читал какой-то детектив, трепетно перелистывая пожухлые, истрепанные листы «Искателя». Как говорится, все при деле.
Очевидно, мирная картина всеобщей расслабухи Тоготу не понравилась. Решительно подойдя к лжесудье, он остановился, навис над ним и ледяным голосом, от которого даже у меня по коже поползли мурашки, заявил:
– Ну что, старик, теперь самое время нам все рассказать. Вечером мы отправимся к Древним. Они выведут тебя на чистую вроду…
Старик неторопливо поднял голову.
– Вы не посмеете тронуть посланника Высших Сил.
– Ну это еще надо доказать, какой ты посланник. То, что ты передал нам слова, еще ни о чем не говорит. Я, например, хотел бы знать, что случилось с настоящим судьей.
Старик покачал головой.
– Я не могу вам ничего сказать. Вы знаете, что я прибыл с уведомлением судьи… Передал вам его приговор. Больше я сказать не могу.
– Или не хочешь?
Старик равнодушно пожал плечами.
– Хорошо, – вздохнул Тогот. – Только потом не говори, что я не дал тебе шанса. Ты мог все рассказать, но не захотел. Что ж… это твое желание. Только имей в виду, завтра будет поздно.
После этого состоялся торжественный ужин из «Прибалтийской». Суп и легкие закуски. К сожалению, столик предназначался какой-то туристической группе, а посему никаких спиртных напитков, правда, запас у нас был. Кроме того, по моей личной просьбе Тогот разжился двумя ящиками «Амстердама». И мы за все честно заплатили. Взяток под рукой не оказалось, тогда Тогот вынул необходимую сумму из бокса одного иностранного банка, принадлежавшего областному прокурору.
– Не мытьем, так катанием, – объявил покемон, пересчитывая купюры, прежде чем отправить их в ресторан.
После этого мы стали собираться в дорогу. Проверили оружие, наложили заклятия. У Иваныча даже хватило времени дочитать очередной детектив про то, как благородные советские милиционеры ловили коварных предпринимателей в далекие семидесятые.
– Раз, два, три… – и вновь мы оказались на причале. Фонари, стоявшие вдоль мостика и на причале, горели, а это внушало надежду, что транспорт должен прибыть вовремя. Но в этот раз мы были тут не одни. У самой кромки воды верхом на импортном чемодане на колесиках восседал человек средних лет в кожаной куртке и джинсах. Черные волосы, зачесанные назад, длинный нос, на котором, несмотря на позднее время, восседали узкие солнечные очки, придавали ему облик изощренного злодея. Не того, кто кинется на вас с битой, пытаясь превратить в отбивную, а того, кто может в самый неожиданный момент ударить сзади исподтишка.
– Похоже, у нас компания.
– Еще один «боец» за здоровый образ жизни?
– Не-а, – протянул Тогот. – Судя по всему, этот «товарищ» из наших, точнее, из посвященных, тоже ждет ночной экспресс. И… – Тогот прищурился, словно пытался разглядеть что-то, недоступное взгляду обычного человека. – Похоже, он вампир. Так что поворачиваться к нему спиной не советую. Однако, покажем свои благородные манеры, подойдем поздороваемся.
Мы медленно подошли к молодому человеку. Тот даже не шелохнулся. Тогот шагнул вперед и широко, как ему грезилось, добродушно улыбнулся.
– Добрый вечер.
– И вам того же, – ответил незнакомец, не глядя. В голосе его звучало явное напряжение. Ну, впрочем, при первой встрече с Тоготом, напряжение возникнет у кого угодно.
– Разрешите представиться: демон Тогот, – и мой покемон изящно кивнул. – А так же мои друзья: Артур – проводник – и доктор Круглов.
– Очень рад, – ответил незнакомец, хотя лично я в его голосе радости особой не почувствовал. – Оперупол… Александр Ященко, для своих – Алекс, – а потом, еще раз взглянув на Тогота, добавил. – Вампир.
– Вот только ментов-вампиров нам не хватало!
– То ли еще будет, ой-ой-ой!
– Вы ожидаете транспорт, – уже вслух, все тем же наигранно-вежливым голосом, продолжал Тогот.
– А вы…
– Нет, нет, что вы. Мы тоже претендуем всего лишь на роль пассажиров, – поспешил заверить вампира мой демон.
– Я не то хотел спросить, – замялся Алекс, ожидавший от нас совсем другого. – Я хотел спросить, не вы ли там намусорили?..
Я вспомнил дымящиеся ноги качка…
– Да. Как-то неудобно получилось. Обычно мы за собой прибираем, – извинился Тогот. – Но знаете, эти мальчики очень нас разозлили. Представляете, прятали тут партию наркотиков и решили, что мы хотим их отнять. Вот такая петрушка… Пришлось разъяснить товарищам, что к чему. Провести, так сказать, воспитательную работу.
Однако вампир, зацепившись за слово «наркотики», похоже, и не слышал, что говорил дальше Тогот.
– Наркотики, говорите… – повторил он и полез во внутренний карман. – Интересно…
– Да, знаете ли, такие прозрачные пакетики с белым порошком.
– И сколько…
– Ну точно я не знаю. Килограмма два-три, наверное… Может, и больше.
– А где они сейчас?
– Да… – Тут Тогот сделал паузу, видимо, ментально сканируя окрестности. – Все там же. На пятом складе. Там два охранника с калашами. Утром собираются сменить место на всякий случай.
Алекс щелчком открыл сотовый-раскладушку.
– Алло? Филимоныч? Значит так, берешь ребят и пулей на Уральскую… Да, туда… Пятый склад. Двое… С калашами. Да, давай. Я не могу… Далеко… Буду послезавтра, как договаривались. Да не сомневайся, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на Тогота, и тот согласно кивнул. – Бери ОМОН. Информация точная… Да, один верный осведомитель… Нет, ты его не знаешь…
Они говорили еще о чем-то, а Тогот, повернувшись в сторону темных складов на берегу, широко улыбнулся.
– Приятно людям подарить гранату в день рождения. Чтоб без чеки она была… И я того же мнения.
– Добрый ты, Тогот.
– Нет. Я что, должен любить и поощрять преступников и хамов? Может, подарить им талоны на усиленное питание?
И я понял, что в этот миг мой покемон по-настоящему счастлив, насолив «нехорошим парням». Демон, да и только.
