До Курска Гуров гнал, наплевав на все правила дорожного движения, Крячко только успевал материться, и все равно приехал только к пяти вечера. Несмотря на запрет Гурова, Агуреев поиски беглеца не прекратил, и к моменту приезда столичных оперов его ребята успели прошерстить весь город. Агуреев поднял все знакомства Гладышева – с рождения до последних дней. Не поленился отправить людей и к школьным товарищам, и к бывшим пассиям, но ни одно из этих мероприятий результатов не дало. Гладышев как сквозь землю провалился. При этом не допустил ни одной промашки, будто всю жизнь готовился к побегу. Он не воспользовался банковской картой, не «засветился» при покупке железнодорожного билета, его автомобиль не засек ни один контрольно-пропускной пункт на выезде из города. Сотовый телефон Гладышев оставил дома, и последним звонком, принятым на мобильный, был звонок следователя, который вел дело Гладышева. В том, что спугнул беглеца именно следователь, Гуров и не сомневался. Больше тому просто неоткуда было узнать, что им снова интересуется по-лиция.

Следователь Железняков к моменту приезда Гурова находился в следственном управлении у полковника Агуреева. Он не отрицал, что звонил, а затем лично ездил к Гладышеву после звонка Гурова. На вопрос: чего ради он сунулся в это дело, Железняков твердил одно и то же – хотел дать Гладышеву возможность вспомнить события восьмилетней давности до того, как на него насядут правоохранители. Известие, что им заинтересовалась полиция, Гладышев воспринял совершенно спокойно. Не запаниковал, не разозлился и рассуждал вполне здраво и разумно. Даже предложил Железнякову немедленно поехать в полицию, чтобы показать, что на этот раз Гладышев готов с ней сотрудничать.

Ход был намеренный, Гуров это понимал. Всякий разумный человек на месте Гладышева поступил бы так же. Он не мог не понимать, что, раз следователь явился с неофициальным визитом, значит, его мучают угрызения совести за то, прошлое дело. А чем еще больше можно пронять неспокойную совесть, как не добровольной сдачей? Разумеется, Железняков на трюк Гладышева купился и отказался везти его в отделение. Сказал, что будет лучше, если о его визите к подозреваемому в полиции ничего не узнают. Так у Гладышева будет фора во времени и возможность лично показать свое желание сотрудничать.

Но Гладышев, усыпив бдительность следователя, тут же бросился в бега. Можно было до посинения орать на Железнякова, можно было обвинять его во всех смертных грехах, но время этим вспять не повернешь, поэтому Гуров засадил Железнякова за стол и вместе с ним начал изучать возможные варианты действий Гладышева. Люди Агуреева ждали в полной боевой готовности, чтобы при первой необходимости ехать на задержание.

Но с задержанием вышла длительная задержка. Несмотря на то что Гуров заставил повторно пройтись по всем друзьям, знакомым и коллегам Гладышева, зацепка так и не появилась. После отсидки тот вел довольно замкнутый образ жизни. Ни с кем не общался, в гости к коллегам не ходил и к себе никого не приглашал. В браке он не состоял и, по словам соседей, постоянной подружки тоже не имел. Правда, время от времени в его квартире появлялись женщины, но те же соседи утверждали, что дам этих можно было считать скорее профессионалками, чем возлюбленными. Проще говоря, для удовлетворения сексуальных потребностей Гладышев пользовался услугами проституток.

Так как этот факт оказался чуть ли не единственной зацепкой, Гуров приказал провести работу со всеми держателями подобных притонов, чтобы отыскать женщин, которые обслуживали Гладышева за последний год. Агуреев, чувствуя ответственность за побег подозреваемого, бросил на выполнение задания половину своих ребят и к одиннадцати часам вечера выложил перед Гуровым список из восьми агентств, в которых Гладышев заказывал подружек.

Поздний час Гурова не смутил, и он приказал немедленно доставить «ночных бабочек» в следственное управление. Спустя полчаса он, Крячко и следователь Железняков в трех отдельных кабинетах уже допрашивали их. Но и эта попытка выяснить местонахождение беглеца не увенчалась успехом. Ни одна из девушек не призналась в том, что сблизилась с Гладышевым настолько, чтобы отношения переросли в дружеские. Пришлось девиц отпустить.

Гуров, Крячко и Железняков сошлись в одном кабинете.

– Не мог он исчезнуть бесследно, – бубнил себе под нос Гуров. – Без денег, с палеными документами, с «засвеченной машиной». Куда он мог податься? Не пешком же он из города ушел?

– Если только не планировал отход заранее, – отвечая на брошенный в пустоту вопрос, произнес Крячко. – Возможно, этот Гладышев не так прост, как тебе кажется.

– Я понимаю, что облажался, – вступил в разговор Железняков, – но то, о чем вы оба думаете, просто не может быть правдой. Гладышев не преступник. Ему просто не повезло, вот и все.

– Ага, просто не повезло, – хмыкнул Крячко. – Два раза подряд. По жизни невезучий парень.

– Такое случается, – настаивал Железняков. – Побег Гладышева продиктован элементарным чувством самосохранения. Однажды он уже пострадал от несовершенства судебной системы, вот и бросился в бега, как только запахло жареным.

– А раньше ты об этом подумать не мог? – съязвил Стас. – До того как выложить подозреваемому конфиденциальную информацию?

– Такой реакции я не предвидел, – признался Железняков.

– А должен был предвидеть, – сухо обронил Гуров. – Опыт работы тебя этому не научил?

– Да ведь я всего лишь хотел избежать повторения прошлых ошибок, – защищался следователь. – Кто же знал, что Гладышев так все воспримет.

– Лучше бы тебе заткнуться, приятель, – по-дружески посоветовал Крячко. – Твои наивные оправдания только раздражают.

– Постойте, кто допрашивал Еремину Ангелину Васильевну? – вдруг спросил Лев.

– Кого-кого? – непонимающе посмотрел на него Крячко.

– Еремину Ангелину, по кличке «Ангел», – повторил Гуров.

– У меня такой точно не было, – ответил Стас. – Ни одного ангела, одни демоны.

– В моем списке ее тоже не было, – подумав, произнес Железняков.

– Вот и в моем не было, а в основном списке она имеется. Стас, позови-ка кого-нибудь из ребят Агуреева. Выясним, куда этот «ангел» запропастился.

Парни Агуреева некоторое время препирались между собой, выясняя, кому было поручено доставить девицу по кличке «Ангел», но в итоге выяснилось, что она каким-то образом выпала из общего списка и в фирму под названием «Фаворитка» так никого и не послали. Гуров не стал перепоручать это дело Агуреевским ребятам. Он уточнил адрес «Фаворитки» и, забрав Крячко, поехал туда сам.

Владельца «Фаворитки» насчет «чистки» столичными операми уже предупредили, поэтому визиту полковников он нисколько не удивился. Проводив высоких гостей в личный кабинет, первым делом, как гостеприимный хозяин, предложил спиртное, а когда те от угощения отказались, поинтересовался, кто именно из девушек их интересует.

– Еремина Ангелина, – односложно произнес Гуров.

– Ангел? Да, она работает на меня, – не стал отпираться хозяин борделя.

– Мы хотим с ней побеседовать.

– Увы, сейчас это невозможно.

– Вот как? Препятствие следствию? – завелся с пол-оборота Крячко. – А неприятностей на пятую точку не хотите? То, что для вас невозможно, для нас – плевое дело.

– Не нужно кипятиться, – примиряющим жестом дотронулся до его плеча хозяин борделя. – Я ведь не отказываю вам, просто констатирую факт: в данный момент Ангелина занята. Работает. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Как скоро она освободится? – поинтересовался Гуров.

– Боюсь, произойдет это не сегодня, – притворно вздохнул владелец «Фаворитки». – Для Ангела загородные выезды не редкость. Можете попытаться прийти завтра после полудня, но гарантий дать не могу. Некоторые клиенты остаются настолько довольны обслуживанием Ангела, что продляют ангажемент на сутки, а то и на неделю.

– Так долго мы ждать не можем, – заявил Лев. – Назовите адрес, где в настоящий момент находится Еремина.

– Простите, но это на самом деле невозможно. Если мы станем разглашать адреса и фамилии своих клиентов, то скоро по миру пойдем, – покачал головой хозяин борделя и посмотрел на Гурова взглядом, который говорил: да вы и сами это прекрасно понимаете.

Но полковника взгляды владельца борделя, а тем более его проблемы, мало тревожили.

– Стас, это однозначно препятствие следствию, как считаешь? – обратился Лев к напарнику.

– Само собой, – подхватил игру Крячко. – Раз так, то переходим к плану «Б»?

– Пожалуй, самое время, – подтвердил Гуров.

– Какой еще план «Б»? – забеспокоился хозяин борделя. – Не нужно никакого плана. Поверьте, я на вашей стороне.

– Разве? А вот нам с коллегой показалось, что вы пытаетесь выиграть время для преступника. В подобных случаях у нас совсем другой протокол, – вкрадчиво произнес Гуров. – Так что или адрес, или план «Б».

– Ладно, ладно, ваша взяла! – замахал тот руками. – Я назову вам адрес, только пообещайте, что не станете учинять разгром в доме клиента. Поверьте, он весьма уважаемый человек в городе, и мне бы не хотелось нажить в его лице кровного врага.

– А в лице полиции нравов вам враги не страшны? – съязвил Крячко.

– Не настолько. Когда вы услышите имя клиента, вы со мной согласитесь.

Помявшись несколько секунд, хозяин борделя выдал адрес и имя клиента, у которого находилась Ангелина Еремина. Услышав имя, Гуров и Крячко одновременно присвистнули. Человек, сделавший заказ на Ангела, был хорошо известен даже в Москве. Он не был депутатом или прокурорским работником, но влияние на власть имущих имел немалое.

– Вот подсуропил! – вырвалось у Крячко. – Такую подставу нарочно не придумаешь. У него небось охраны больше, чем сотрудников полиции во всем Курске.

– Полагаю, что так, – ответил хозяин борделя. – Быть может, все же предпочтете подождать?

– Это вряд ли, – отозвался Гуров и, подумав, добавил: – Поступим вот как: чтобы избежать накладок, вам нужно позвонить клиенту и сообщить, что Ангела разыскивает полиция. Разыскивает по делу об убийстве. Скажете, что не хотите втягивать в это дело лучшего клиента. Выскажете ему свое беспокойство, извинитесь за причиненные неудобства. Если нужно, отправите к нему вместо Ереминой пять других девушек. Короче, делайте все, что возможно, но Ангела доставьте сюда в кратчайшие сроки. Это понятно?

– Попытаться я, конечно, могу, но если клиент уже э… в определенной кондиции, то мои заверения в преданности он может и не услышать, – замялся хозяин борделя.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Гуров. – Алкоголь, наркотики?

– Скорее, второе. Только я вам этого не говорил.

– Звони давай, – поторопил Крячко. – Время и так упущено.

Несмотря на опасения, вип-клиент проникся ситуацией после первых же слов. Ни спорить, ни возмущаться не стал. Заявил, что высылает Ангела немедленно, и отключился.

– Что? Что он сказал? – начал допытываться Стас, как только хозяин борделя положил трубку.

– Сказал, что отправляет Ангела обратно, – растерянно произнес тот. – Похоже, гроза миновала?

– Так и должно быть, – уверенно произнес Крячко. – Теперь осталось только ждать.

Гуров и Крячко остались сидеть на месте, а хозяин борделя, которому подобные сцены были в новинку, подошел к бару, встроенному в стену, и налил себе щедрую порцию виски. К моменту приезда Ереминой он успел осилить три порции виски и, находясь в легком подпитии, Ангела встретил радостной улыбкой, которую та проигнорировала.

Еремина оказалась достаточно молодой и более чем красивой. Яркие черты лица, пухлые губы, точеная фигура и ноги от ушей. Выбери она карьеру модели, занимала бы первые места без всякой протекции. Но девушка выбрала другой путь, что и привело ее в это заведение.

– В чем дело, Зяма? – усевшись в свободное кресло и небрежно закинув ногу на ногу, спросила она хозяина борделя. – Почему ты аннулировал мой заказ?

– Порой обстоятельства бывают выше нас, – решив пофилософствовать, проговорил Зяма.

– Это они, что ли, те самые обстоятельства? – Еремина брезгливо осмотрела сперва Гурова, затем Крячко. – Зяма, ты совсем страх потерял? Да у этих нищебродов на меня бабла не хватит. Или ты решил ментов подкормить за мой счет? Учти, я на это не подписывалась.

– Не советую продолжать разговор в подобном ключе, – предостерег Крячко. Его, как мужчину, пренебрежение девушки оскорбило.

– Полковник Гуров, уголовный розыск, – вклинился Лев, которого пренебрежение женщин подобного рода ничуть не оскорбляло. – Еремина Ангелина Васильевна?

– Еще и по отчеству? Да вы, папаша, совсем себя за мужика не считаете? – осклабилась Ангелина, растеряв при этом всю свою привлекательность. – Ты это слышал, Зяма? По отчеству! Еще бы гражданкой меня назвал.

– Гражданка Еремина, вы задержаны по подозрению в пособничестве убийце, – намеренно жестко произнес Гуров и даже наручники из кармана выудил, для полноты картины.

– Зяма, что за хрень здесь происходит? – Еремина округлила глаза, но обращалась по-прежнему исключительно к хозяину борделя. – Ты же знаешь, я не по садо-мазо!

– Геля, заткнись! – рявкнул Зяма. – Это настоящие менты, и пришли они сюда вовсе не из желания развлечься.

– Что? Настоящие менты? И ради этого ты лишил меня такого сладкого куша? – До Ереминой так и не дошло, что дела ее плохи. – И кто ты после этого? Нет, надо валить от тебя к конкурентам. Лифанчик меня давно переманивает, дура я, что не согласилась сразу.

– Стас, пакуй девушку. Похоже, здесь она нам ничего не расскажет, – устало произнес Гуров.

Крячко забрал у друга наручники и подступил к девушке. Вот тогда до нее дошло! Ангелина взвизгнула, вскочила с кресла и понеслась к двери. Будь на ее месте мужчина, Гуров подставил бы подножку, и тем дело бы закончилось. Но Ангелина к мужскому полу не принадлежала, поэтому привычный прием показался ему слишком грубым, и он, вместо этого, выставил вперед руки. Наткнувшись на препятствие, Ангелина совсем озверела. Она впилась длиннющими ногтями в предплечье правой руки Гурова, второй же потянулась к его лицу.

– Ну, нет, так мы не договаривались, – возмутился Крячко и набросился на девушку сзади.

В один миг он скрутил ее руки, освободив товарища от мертвой хватки, и защелкнул на запястьях наручники. Ангелина какое-то время продолжала брыкаться, но уже больше для проформы, чем ради реального освобождения. Гуров растерянно смотрел на кровоточащие раны предплечья, затем перевел взгляд на девушку. Та сладко улыбнулась и проговорила:

– Извини, дорогой, инстинкт сработал быстрее мозга.

– Надеюсь, в дальнейшем вы все же станете руководствоваться не только инстинктами, – сквозь зубы процедил Лев и, выйдя из кабинета, проследовал к лестнице, ведущей к выходу. Крячко следовал за ним, толкая перед собой Еремину. Та наконец-то перестала сопротивляться, так что проблем с погрузкой в машину не случилось.

В кабинете следственного отдела Еремина отбросила маску циничной девицы по вызову. Она внимательно выслушала причину, по которой ее взяли, и мгновенно заявила, что с Гладышевым имела исключительно деловые отношения. Речь ее при этом напрочь потеряла налет развязности и теперь походила скорее на речь профессионального лингвиста или, на худой конец, филолога.

Гуров ее заявлению не поверил. Слишком много лгунов Лев видел за свою профессиональную карьеру, чтобы поверить в то, что Еремина говорит правду. Он снова и снова задавал одни и те же вопросы, намереваясь поймать ее на оговорках. Но та действовала, как настоящий профессионал: никогда не отвечала мгновенно, перед каждым ответом выжидала паузу минимум в десять секунд, обдумывая вопрос, и только потом отвечала. И все же опыта в подобных делах у Гурова оказалось куда больше. На третьем круге вопросов Еремина засыпалась. Да так, что и сама сразу это поняла.

– Как вы отреагировали на предложение Гладышева бросить работу на Зяму и переехать к нему? – Этот вопрос Лев задал на третьем заходе. В первых двух он его не задавал, и это был намеренный ход.

– Такого предложения мне никогда не поступало, – выдержав традиционную паузу, ответила девушка.

– А если бы поступило, вы бы переехали к нему?

– Чего ради?

– Хотя бы ради того, чтобы обслуживать лишь одного клиента, – цинично заявил Лев. – Разве не об этом мечтает каждая женщина?

– Может, кто-то и мечтает, но только не я, – криво усмехнулась Еремина.

– Вот как? Значит, вам больше по душе ублажать всех этих потных толстосумов и извращенцев, чем числиться женой добропорядочного гражданина? Ведь он человек далеко не бедный. Конечно, бриллиантов и норковых шуб с кабриолетами он вам пообещать не мог, но ведь не в этом заключается женское счастье, не так ли?

– По-вашему, предел мечтаний любой проститутки – это сидеть в задрипанном платье на вшивом огороде в двадцать соток и растить сопливых, день и ночь орущих младенцев?

– Не обязательно сидеть на грядках, – возразил Лев. – Жилой дом со скромной квартирой тоже подойдет.

– Может, и так, только его мечты заключались как раз в огороде и сопливых детишках, – выдала Еремина и тут же прикусила язык. Но ключевая фраза прозвучала, и забрать ее обратно она уже не могла.

– Значит, предложение все же было озвучено, – удовлетворенно кивнул Гуров. – Гладышев предложил вам переехать к нему и даже расписал, как все будет. Двадцать соток огорода, сельский домик и детишки. Я ничего не упустил?

– Да пошли вы! – только и нашлась ответить Еремина.

– Хватит отпираться, Ангелина Васильевна. Мы оба знаем, что ваши отношения с Гладышевым вышли за рамки профессиональных. Он предлагал вам свою помощь. Такую, какую в силах был предложить. Принять предложение или отказаться – это был ваш выбор, но теперь помощь требуется самому Гладышеву. Так помогите ему!

– Чем я могу ему помочь? – нервно бросила она, но по ее тону Лев понял, что она сдается.

– У него проблемы. Вы в курсе, какого рода эти проблемы? Он рассказал вам, в чем дело, когда просил найти для него укромное местечко, где можно было бы переждать, пока все не утрясется?

– Повторяете слово в слово, – невольно вырвалось у Ереминой. – Как будто сами ему продиктовали, что нужно говорить.

– Диктовать не было необходимости. Так мыслят все беглецы, – заметил Гуров. – Итак, где он прячется?

– Этого я вам не скажу. По крайней мере, до тех пор, пока вы не скажете, в чем его подозревают.

– Значит, все же не рассказал, – заключил Гуров. – Странно, на мой взгляд, вам он должен был довериться. Он ведь предложил вам разделить с ним жизнь, вполне логично было предположить, что перед этим рассказал и о своем прошлом, а когда приперло, честно признался в содеянном. Впрочем, признаться в подобном довольно сложно.

– В чем признаться? Говорите уже, – нетерпеливо произнесла Еремина.

– Ваш возлюбленный подозревается в убийстве шести человек, – выдержав паузу, выдал Гуров. – В преднамеренном убийстве. Заранее спланированном и осуществленном в здравом уме и твердой памяти.

– Этого не может быть! – прошептала Ангелина. – Этого просто не может быть!

– Тем не менее это так. А теперь подумайте и скажите, готовы ли вы стать пособницей убийцы? – Лев намеренно сгущал краски, желая заставить Еремину открыться и не думая, что будет, если он найдет Гладышева и тот окажется невиновным?

– Он на моей старой даче, – после томительного молчания проговорила Еремина и заплакала. – Как он мог? Как мог сидеть напротив меня и говорить все эти слова? Как мог обещать защиту, покровительство и черт знает что еще, когда сам так облажался?

– Где находится ваша дача? – продолжал допытываться Гуров. Он понимал, что, не имея доказательств, своими словами рушит надежды сразу двух человек, и от этого чувствовал себя паршиво. В этот момент он ненавидел себя, ненавидел свою работу, но действовать иначе просто не мог.

– Здесь недалеко. Дачный поселок расположен возле первой Моквы. Пять километров пешком от центра Курска. Не доезжая до Моквы есть поворот на санаторий «Соловушка», после него начинаются дачные кооперативы. Мой тот, что ближе. Называется «Приречный», хотя никакой речки там и в помине нет. Вторая улица, дома пронумерованы. Мой – восьмой.

– Вам придется какое-то время побыть здесь, – заявил Гуров, завершая допрос. – По крайней мере, до тех пор, пока мы не возьмем Гладышева.

– Плевать, – безучастно произнесла Ангелина.

Гуров буквально физически ощутил, как она отгораживается от всего мира. Закончить допрос на такой ноте он себе позволить не мог.

– Сообщив, где находится ваш друг, вы оказали ему услугу, – как можно более проникновенно произнес он. – Не позволяйте себе думать как-то иначе. Быть может, наши подозрения окажутся всего лишь подозрениями, и тогда вы еще сумеете построить свое счастье. Поверьте бывалому оперу, и такое в жизни случается.

– Теперь вы решили поиграть в доброго мента? Увольте меня от подобных сцен. – Еремина вяло улыбнулась. – Я давно перестала верить в сказку про Золушку.

– И напрасно, – подхватил Крячко. – Золушки, между прочим, встречаются в нашей жизни гораздо чаще, чем Снежные Королевы.

– Идите уже, делайте то, что должны, – отмахнулась она, но в ее глазах Гуров успел уловить огонек. Он едва-едва теплился, но все же…

Вызвав наряд, Лев приказал определить Еремину в отдельную камеру и предоставить ей максимально комфортные условия. После того как девушку увели, Гуров развил бурную деятельность. Он подтянул парней Агуреева, вытребовал группу ОМОНа, три автомобиля и только после этого выехал на место.

К дачному поселку решено было подъехать с двух сторон. По прямой, ведущей к Мокве, и по проселочной, ответвляющейся от трассы, ведущей к Белгороду. Сам Гуров с дополнительным автомобилем поехал по дороге на Мокву, Крячко же с группой захвата отправил по Белгородской.

Рассвет едва-едва затеплился, когда обе группы встретились у дома номер восемь. Огней в окнах не было, но Гуров этого и не ждал. По всем параметрам, беглец должен еще спать. Вряд ли он мог догадаться о том, что полиции удалось выйти на его несостоявшуюся подружку.

Группа ОМОНа быстро оцепила периметр. Воспользовавшись лестницей, Гуров перемахнул через забор, за ним следовал Крячко, а также пять бойцов группы захвата. Дом во владениях Ереминой выглядел вполне добротным. Кирпичная кладка стен, черепичная крыша и ухоженный двор впечатляли. Помимо основного дома на территории дачи находились два деревянных сарая. Скорее всего, раньше их использовали под курятник или под что-то подобное, но сейчас они пустовали. Об этом говорили открытые настежь двери.

Прежде чем подняться на крыльцо, Гуров обошел дом. Все окна были темными, без проблеска света. Задней двери он не нашел и посчитал это добрым знаком. Взойдя на крыльцо, Лев трижды громко стукнул в дверь.

Прислушался к звукам внутри дома, услышал лишь гробовую тишину, снова постучал и на этот раз громко произнес:

– Эй, хозяева, открывайте! Председатель на вас жалуется. Говорит, вы за дом не платите. Выходите, обмозгуем.

Трюк не сработал. Тишину в доме никто не нарушил.

– Ломать придется, Лева, – поторопил Крячко, – все равно не откроет. Не для того он из квартиры когти рвал, чтобы сейчас добровольно сдаваться.

– Погоди, сперва добром попробуем, – остановил его Гуров и снова забарабанил в дверь, выкрикивая угрозы: – Открывайте, вам говорят, соседи видели, что вы дома! Отсидеться не удастся, я вас два года ловлю! Предупреждаю, не откроете через минуту, выломаю дверь!

Когда и эти угрозы не возымели действия, он отодвинулся в сторону, освобождая путь группе захвата.

Те сработали профессионально. На счет три вынесли дверь, ворвались в дом и рассредоточились на этажах. Однако в доме Гладышева не оказалось.

– Что за черт? – возмутился Крячко. – Эта стерва нас надула?

– Непохоже, – возразил Гуров. – Скорее, она и сама не знала, что Гладышев ее жильем не воспользовался.

– Тогда где он может быть?

На этот вопрос полковники получили ответ буквально через секунду. С нижнего этажа послышался громкий окрик, затем топот ног и быстрая стрельба. Гуров и Крячко сорвались с мест. Выбежав на улицу, они увидели такую картину: возле сарая на земле лежал человек в синей толстовке и спортивных брюках, а над ним навис один из омоновцев. Его автомат пришпилил беглеца к земле, указательный палец на спусковом крючке нервно подрагивал.

– Спокойно, парень, спокойно, – медленно приближаясь к парочке, заговорил Лев. – Все позади, ты молодец. А теперь опусти оружие. Трупы нам не нужны. Ты ведь это и сам знаешь, верно?

Омоновец повернул голову в его сторону. Это был совсем молоденький парень, не старше двадцати трех лет. Губы сжаты в тонкую, едва различимую полоску, в лице ни кровинки.

– Это твое первое задание, верно? – догадался Гуров. Парень кивнул, и Лев продолжил: – Что ж, ты отлично справляешься. И как только ты его углядел? Он в сарае был, да?

Парень снова кивнул. В этот момент Лев подошел достаточно близко, чтобы различить не только лицо парня, но и лицо задержанного. Тот выглядел ничуть не лучше своего пленителя. Разве что возрастом был постарше, а так, все те же сжатые губы, трясущиеся руки и бескровное лицо.

– Посмотри, как ты его напугал. А сейчас убери оружие в сторону. Нам ведь нужно надеть на него наручники, верно? У тебя есть наручники?

– На ремне. – Парень наконец-то заговорил, одновременно с этим он сдвинул дуло так, что оно уперлось в землю, но палец со спускового крючка так и не снял.

– Отлично. Можешь убрать автомат и приготовить наручники, – направлял новобранца Гуров. – Заводишь руки за спину и защелкиваешь браслеты на руках. Вас ведь этому учили в спецшколе?

– Учили, – подтвердил парень.

– Значит, проблем быть не должно. Действуй, боец! Я подстрахую, если что.

Парень перебросил автомат на спину, дотянулся до наручников и, ловко скрутив кисти рук на спине задержанного, щелкнул замками.

– Ну, а теперь можешь его поднять, – сказал Лев. – Посмотрим, кого мы взяли.

Он не был до конца уверен, что молодой боец задержал того, кого следовало, но сейчас был просто рад тому, что тот сдержался и не выстрелил. Парень поднял беглеца, к этому моменту подтянулись и другие бойцы. Крячко выступил вперед, разглядывая задержанного.

– Гладышев? – задал он риторический вопрос, фотоснимки Гладышева он видел в личном деле, и сходство здесь было явное. – Чего же ты от нас бегаешь, Гладышев? Столько хлопот, и все ради того, чтобы просто побеседовать? Нехорошо, парень, нехорошо.

На слова Крячко Гладышев никак не отреагировал. Опустил глаза в землю и ни на кого не смотрел.

– Гражданин Гладышев, вы задержаны, – начал Гуров, но Гладышев, перебив его, грубо бросил:

– Я знаю, за что меня задержали, не трудись, мент! Куда идти?

– Вижу, правила хорошего тона не для тебя, – вздохнул Крячко. – Что ж, тем легче нам работать. Ребята, пакуйте его. Поедем восвояси.

Двое бойцов группы захвата подхватили Гладышева под руки и поволокли к полицейскому автомобилю.

– А ты, парень, не промах, верно? – обратился Крячко к бойцу, который задержал Гладышева. – Как это ты его углядел?

– Я на углу стоял. – Омоновец окончательно пришел в себя, адреналин рванул в кровь, и теперь ему хотелось кричать о своем подвиге на всю вселенную. – Вижу, кто-то из сарая выскочил. Проскользнул в проеме между строениями и к забору метит. Ну, я туда. Стой, кричу, стрелять буду! А сам продолжаю бежать. Автомат только перехватил, чтобы удобнее было. Он не останавливается. Все, думаю, уйдет сейчас. Автомат в небо поднял и на гашетку давлю. Грохот слышали? Это я стрелял. Ну, он, видать, испугался, на землю упал. Тут я подскочил и дуло ему к башке приставил. Стою и думаю: если он сейчас бежать вздумает, стрелять мне или нет? А потом товарищ полковник подбежал. Я, естественно, бразды правления ему отдал. Так и задержал.

– Да ты, брат, герой, – похлопал Стас парня по плечу. – Первый раз на задании?

– Так, чтобы с погоней и настоящим преступником? Первый, – признался омоновец.

– Молодец, так держать! Только в следующий раз автомат к голове не приставляй. Из такого положения легче всего мишенью самого себя сделать. Руки рядом. Вырвет оружие, и ты, считай, покойник.

– А куда же приставлять? – искренне удивился парнишка.

– Никуда не нужно приставлять, – назидательно заявил Крячко. – На расстоянии двух шагов от преступника держаться надо. Особенно если у тебя есть оружие, а у него нет. И стрелять в случае крайней необходимости, и только по ногам. И чему вас только в школе милиции учат!

Парнишка почесал затылок, закинул автомат на плечо и поплелся к машине. Слова полковника Крячко несколько притушили радость, но как только другие парни из группы захвата начали наперебой расхваливать смелость бойца, тот снова воспрянул духом. Крячко покачал головой и пошел к машине Гурова. В дачном поселке им больше делать было нечего. Отъезжая, Стас думал о том, что они так и не поставили дверь на место, а ведь хозяйка появится здесь нескоро. «Теперь мародеры набегут, обчистят дом, – почему-то эта мысль его очень расстроила. – Надо было остаться и все исправить». Но возвращаться Крячко не стал, впереди его ждал допрос Гладышева, а это было поважнее сохранности чужих плошек и занавесок.