Сорок девять

По случаю ареста Эйми Мегги решает съесть карри.

Три года прошло с тех пор, как ей установили желудочный бандаж, и эта маленькая полоска силикона изменила все. После тридцати Мегги совсем себя запустила, это было тяжелое время. Она смирилась с тем, что никогда не будет вести ту жизнь, о которой мечтала, и в отсутствие других радостей стала искать утешение в еде. Но потом, на пятом десятке, она нашла Эйми.

Найти ее снова через столько лет – это лучшее, что случилось с Мегги на всех этих сайтах знакомств. Какой это был сюрприз! Возможно, лицо Эйми немного изменилось, но Мегги узнала бы его где угодно: она видела эти глаза каждый раз, когда закрывала свои. Именно тогда она начала работать над собой. Желудочный бандаж покрыла страховка, за остальные процедуры пришлось заплатить самостоятельно, но она не возражала: она уверена, что самый мудрый способ тратить средства – это вкладывать их в себя.

Мегги заранее звонит и делает заказ, чтобы, когда она придет в индийский ресторан, ей не пришлось ждать. Ей не нравится, как там иногда на нее смотрят, – как на какую-то неудачницу. Мегги не неудачница. Она лишний раз доказывает это, когда исправляет своего собеседника с индийским акцентом. Он говорит, что общая стоимость заказа – одиннадцать фунтов и семьдесят пять пенсов, а она уже все заранее подсчитала и знает, что должно получиться одиннадцать фунтов двадцать пять пенсов, согласно ценам, указанным в меню навынос. Сотрудник ресторана соглашается с ее подсчетами без возражений. Может, речь и идет всего о пятидесяти пенсах, но это ее пятьдесят пенсов, а воров она не любит.

Всех иммигрантов Мегги считает незаконно понаехавшими жуликами. Она читает статьи о них в газетах и беспокоится о будущем страны. По рождению она ирландка, но себя иммигранткой не считает, хотя некоторые люди и могли бы ее так назвать. Но нет, она не такая.

Она надевает пальто, повязывает вокруг головы огромный шелковый шарф, прочно затягивает его под подбородком и заправляет под воротник. Теперь она достаточно защищена, чтобы показываться среди людей. Она натягивает ботинки и берет ключи. У нее довольно большое собрание ключей разных форм и размеров, но не все принадлежат ей. Большая часть этих ключей – от домов умерших людей, где она взялась провести уборку. Ими можно открыть секреты, которыми люди никогда не собирались ни с кем делиться.

Когда она добирается до ресторана, заказ уже готов.

– Цыпленок мадрас, рис, наан с чесноком и картошка фри? – говорит человек за стойкой, когда она входит в дверь, как будто это ее имя.

Судя по голосу, это тот же человек, с которым она говорила по телефону, но тут нельзя быть абсолютно уверенной, тем более что он выглядит гораздо моложе, чем она себе представляла, почти мальчик.

– Говядина мадрас. Должна быть говядина, а не цыпленок.

Как странно звучит ее голос! Гораздо ниже, чем должен.

– Конечно, говядина, извините. Говядина мадрас.

Мальчик вручает ей ее праздничный ужин в белом пакете из тонкого пластика. Она цокает языком, бормочет, что не ест курятину, и осуждающе качает головой, вслушиваясь в акцент молодого человека, который продолжает извиняться за свою ошибку. Мегги удивляется, почему никто не научил мальчишку нормально говорить по-английски. Она платит одиннадцать фунтов двадцать пять пенсов, отсчитав точную сумму мелочью, чтобы избежать дальнейших недоразумений.

За едой она смотрит новости, надеясь на какое-нибудь упоминание ареста Эйми. Нажав красную кнопку на пульте, она записывает передачу, просто на всякий случай. Иногда она говорит с телевизором, наверно, потому, что больше ей говорить не с кем. Мегги никогда не везло на нормальных людей, даже сайты знакомств не помогали.

Она все еще помнит, как впервые услышала о Бене Бейли. Сначала она о нем особенно не думала и даже не предвидела, какую роль ему предстоит сыграть в ее жизни и в истории Эйми Синклер. Иногда в самые трудные моменты жизнь подсказывает нам путь, и Мегги хватило ума пойти по этому пути, как только она продумала маршрут целиком и поняла, куда он может привести. Она рада, что сделала это, очень рада.

Бен Бейли был из тех людей, кто живет замкнуто. У него не было ни семьи, ни достойных упоминания друзей – по крайней мере, поиски в Интернете таковых не выявили. В его доме был страшный бардак. Просто стыдобища. Непростительное пренебрежение, учитывая стоимость дома и его расположение на приятной улице в районе Ноттинг-Хилл. Мегги показалось странным, что Бен совершенно не заботился об уборке. Казалось, ему все равно, что люди, зашедшие в дом, могут увидеть весь этот беспорядок. Но, с другой стороны, есть на свете такие непонятные люди – люди, которым совершенно комфортно в собственной шкуре.

Сад Бена Бейли выглядел особенно нелепо. У этого сада были все шансы стать прекрасным уединенным оазисом в центре перенаселенного города. Вместо этого он являл миру джунгли разросшейся травы, грязные стулья из белого пластика и квадрат уродливого бетона. Мегги всегда увлекалась садоводством, и в первый же момент подумала, что деревянное покрытие будет гораздо приятнее для глаз.

Судя по всему, Бен Бейли был человеком умным: на его полках стояло множество мудреных книг. Бывает, зайдешь в чей-нибудь дом и понимаешь, что некоторые вещи там стоят просто в качестве декораций. Тут другое дело: было заметно, что большинство книг действительно читали. Ни одной фотографии в доме не было. Мегги до сих пор гадает, что же Бен такое сделал, что всех вокруг отпугнул и, судя по всему, остался в мире совершенно один. Но она изо всех сил старалась не думать об этом человеке плохо: он оказал ей помощь, на которую она и не надеялась.

Строить планы приходилось со всей тщательностью: одна ошибка – и игра закончится, не успев начаться. Как было сложно все это время все держать в себе, но Мегги знала, что чтобы план сработал, она не должна о нем говорить ни единой живой душе. И Бен Бейли никому не скажет.

Он потерял работу.

«Злостно неправомерное поведение» – так было написано в письме, лежавшем на столе. Мегги было неприятно читать это. В первый раз попав в тот дом, она чувствовала себя незваным гостем. Но потом ей пришло в голову, что Бен оставил письмо на столе специально, зная, что его прочтут. Как будто он хотел, чтобы она его прочитала. В тот вечер, добравшись до дома, она поискала в гугле «злостно неправомерное поведение». Ей было неловко, что она не знала значения этих слов. Ей всегда было неприятно чувствовать, что она знает меньше, чем другие люди, просто потому что не получила хорошего образования и не училась в университете.

Всего, что у нее было, Мегги добилась тяжелым трудом. Пусть у нее нет диплома, но у нее есть мудрость, которую не приобретешь ни в одной школе. А если она чего-то не понимала, она училась, находя и читая нужную информацию в Интернете.

«Злостно неправомерное поведение» – это настолько плохое поведение сотрудника, что оно ведет к прекращению отношений работодателя с подчиненным.

Это определение сразу напомнило ей об Эйми. Та повела себя очень плохо и разрушила их отношения. В глазах Мегги они оба, и Бен, и Эйми, были виновны в злостно неправомерном поведении. Единственная разница в том, что Бен уже был наказан за свой проступок, а Эйми нет. Пока что.

В те первые несколько дней Мегги не могла перестать думать о Бене Бейли. Это была какая-то одержимость: она хотела знать о нем все. Она посетила здание, где он работал журналистом, а когда пришла в его дом во второй раз, забрала с собой одну из его рубашек. В ту ночь она легла в ней спать, и думала о Бене и обо всем, что она сможет сделать с его помощью, чтобы преподать Эйми урок, который та никогда не забудет.

Мегги откладывает вилку и нож. Она съела все, что было на тарелке, и теперь чувствует себя неважно. Не стоило заказывать сразу и рис, и картошку фри. Она выключает телевизор, недовольная тем, что там не было ни слова о Бене и Эйми, и ставит себе мысленную отметку, что позже вечером нужно посмотреть сводку по другому каналу – вдруг там лучше умеют отбирать новости.

Ждать больше нельзя. Она идет в ванную и избавляется от съеденного ужина до последнего кусочка. Спасибо желудочному бандажу, ей теперь даже не приходится совать два пальца в рот. Справившись с задачей, она чувствует себя гораздо лучше. Она знала, что ей теперь нельзя есть такими большими порциями, но все равно это сделала. В жизни иногда можно поступить неправильно, если готов к последствиям, считает Мегги. Поступил плохо – плати за это, такие уж правила. Мегги приходилось совершать очень плохие поступки, но она не раскаивается ни в одном из них.