Тридцать один

– Я купила тебе новые кассеты, – объявляет Мегги, входя в мою комнату.

От нее пахнет сразу и средством для укладки, и духами номер пять. Сегодня на ней желтый костюм. Плечи пиджака чем-то набиты, и от этого кажутся больше, чем на самом деле. Новым кассетам я рада. Я уже столько раз прослушала старые от начала и до конца, что знаю все истории наизусть.

– Это не простые кассеты, – объясняет Мегги, вставляя одну из них в мой проигрыватель и нажимая «play».

Из динамиков раздается странный голос: «Сегодня, дети, мы поговорим о гласных звуках. Повторяйте за мной: до-до-до, ду-ду-ду, ди-ди-ди».

Мегги жмет на паузу:

– Ну, давай, повторяй за ней.

Какая-то неинтересная кассета. Я открываю рот, но уже не помню, что нужно было сказать. Мегги недовольно цокает языком. Она нажимает другую кнопку, ждет, когда закончится перемотка, и снова жмет «play». На этот раз я стараюсь запомнить изо всех сил.

«Сегодня, дети, мы поговорим о гласных звуках. Повторяйте за мной: до-до-до, ду-ду-ду, ди-ди-ди».

Мегги жмет на паузу, и я повторяю:

– До-до-до, ду-ду-ду, ди-ди-ди.

Я жду, что Мегги похвалит меня, но она недовольна:

– Не так! Ты должна произнести слова в точности так же, как она. Больше никакого ирландского. Тебе нужно научиться говорить, как она. Как они. Стать похожей на них.

– Почему мне нельзя говорить так, как ты?

– Потому что люди судят о нас по тому, что снаружи. По тому, как ты говоришь и как выглядишь. Никому не интересно, что у тебя внутри. Просто представь себе, что играешь роль, вот и все. В этом нет ничего плохого. Некоторые этим даже неплохо зарабатывают.

– Я не хочу играть роль.

– Конечно, хочешь! Помнишь тот фильм, который так тебе понравился? Как его? Бесконечная чертова история. Там же тоже все не по-настоящему, там играют актеры.

Я готова заплакать, но знаю, что получу за это по лицу, поэтому моргаю, не давая слезам политься.

– Играть роли очень весело, а еще, если ты научишься говорить, как они, то потом, когда вырастешь, сможешь делать кучу интересных вещей, и у тебя будут разные потрясающие приключения, совсем как у мальчика из фильма.

– И я смогу полетать на собаке-драконе?

– Полетать на собаке-драконе, боюсь, не получится, но получится сделать много всего другого, если ты будешь стараться и научишься правильно говорить.

– Если мне нужно чему-то учиться, то почему я тогда не иду в школу? – спрашиваю я.

Лицо Мегги начинает меняться:

– Ты еще слишком маленькая.

– Почему тогда у меня в шкафу висит школьная форма?

Лицо Мегги искажает гримаса. Я ожидаю, что сейчас оно станет сердитым, но вместо этого оно принимает выражение, которого я никогда раньше на нем не видела. Мегги подходит к шкафу и открывает дверцу – медленно, как будто боится заглянуть внутрь. Ее рука скользит вдоль маленьких вешалок, пока на самой последней из них не находит то, что искала. Мегги достает костюм. На синем пиджачке, рубашке и полосатом галстуке еще болтаются ярлычки.

– Ты об этом? – спрашивает она так тихо, что я едва разбираю слова. Я киваю. – Мы хотели, чтобы это был сюрприз, и я боюсь, что для тебя платье еще великовато, но, наверное, к сентябрю оно будет как раз.

– В смысле, я в сентябре пойду в школу?

– Да, – отвечает она, помолчав. Я вскакиваю и подпрыгиваю на кровати. – Если… – я сажусь обратно. – Если научишься говорить, как они. Тебе нужно просто слушать эти кассеты для постановки произношения, делать, что говорит диктор, и скоро у тебя все получится.

– Но зачем? Почему мне нельзя говорить так, как говорю я?

– Люди судят обо мне и о твоем папе по тому, как мы говорим. Я не хочу, чтобы с тобой было так же, малышка. Я хочу, чтобы ты, когда вырастешь, смогла стать кем захочешь. Это просто роль, вот и все. Нам всем приходится играть роли, Эйми. Никогда не стоит показывать незнакомым людям свое настоящее лицо. Пока ты сама помнишь, кто ты на самом деле, актерский дар – это твое спасение.