Блуждание ума, или пассивный режим работы мозга
Когда мы делаем что-то осознанно – даже переписываем номера из телефонной книги, – активируется сеть исполнительного контроля внимания: включаются участки мозга, концентрирующие и подавляющие внимание. Вот как сформулировал это нейробиолог Маркус Райхл: «Сеть внимания позволяет нам напрямую контактировать с окружающим миром, здесь и сейчас». И наоборот, когда наш ум блуждает, активируется другая часть мозга, так называемая сеть пассивного режима работы (или нейронная сеть покоя), открытие которой принадлежит Райхлу. Термин «пассивный режим работы», тоже придуманный Райхлом, используется для описания мозга в состоянии покоя – иными словами, когда мы не сосредоточены на внешней задаче с четко обозначенными целями. Так что, вопреки распространенному мнению, мозг продолжает работать даже в минуты нашего бездействия.
«С научной точки зрения грезы наяву – интересное явление, поскольку оно обращено к способности человека генерировать мысли в чистом виде, в отличие от мыслей, приходящих в виде реакции на события внешнего мира», – говорит Джонатан Смолвуд, изучающий блуждание ума на протяжении двух десятков лет, с самого начала своей карьеры нейробиолога. (Возможно, не простое совпадение, что он получил докторскую степень в том же году, когда был открыт пассивный режим работы мозга.)
Смолвуд – настолько увлеченный идеей блуждающего ума, что даже выбрал соответствующее имя пользователя в Twitter, – объясняет, почему это направление исследований до сих пор находится в зачаточном состоянии. «Чтобы понять, почему оно занимает столь необычное место в истории психологии и нейронауки, надо просто знать, как организована когнитивистика. Большая часть экспериментов и теорий подразумевает “предъявление” мозгу или сознанию какого-то внешнего стимула и наблюдение за тем, что при этом происходит». В прошлом такой метод, основанный на выполнении задач, использовался с целью выяснить, как работает мозг, и ученым удалось накопить огромный багаж знаний о том, как он адаптируется к внешним стимулам. «Блуждание ума занимает в этом ряду особое место», – уверяет Смолвуд.
Если верить ученому, мы находимся в поворотной точке истории нейронауки, поскольку с появлением систем нейровизуализации и других инструментов глубокого наблюдения за происходящими в мозгу процессами начинаем понимать те функции, которые до сих пор оставались вне сферы внимания исследователей. К ним относятся и ощущения, которые мы испытываем во время безделья или (простите за каламбур) просто находясь в своем уме.
Ключевая роль фантазирования открылась Смолвуду со всей очевидностью, как только он приступил к изучению этого явления. Уход в свои мысли настолько важен для человека как биологического вида, что «может стать ответом на вопрос, что отличает нас, людей, от остальных животных». Фантазии участвуют в обретении широкого спектра навыков, от творческой деятельности до предсказаний будущего.
Многое в этой области предстоит открыть, но уже сегодня можно со всей определенностью сказать, что пассивный режим не означает бездействия мозга. Смолвуд использует функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) для изучения нейронных изменений, происходящих в тот момент, когда подопытный лежит в МРТ-сканере и рассматривает неподвижное изображение.
Оказывается, в пассивном режиме работы мозг расходует те же 95 % энергии, что и при активном, сосредоточенном размышлении. Пока участники эксперимента Смолвуда лежали в сканерах, их «умственные моторы» продолжали «демонстрировать очень организованную самопроизвольную деятельность».
«На самом деле мы толком не знаем, почему так происходит, – признается Смолвуд. – В состоянии безделья ход мыслей не останавливается. Вы продолжаете генерировать идеи, даже если вам нечего с ними делать».
Смолвуд и его команда, в частности, предпринимают попытки соединить оба состояния: безусловного самостоятельного мышления и организованной самопроизвольной активности мозга, поскольку считают их двумя сторонами одной и той же медали.
Области мозга, образующие нейронную сеть покоя: срединная височная доля, срединная префронтальная кора и кора задней части поясной извилины – выключаются, когда мы беремся за выполнение задач, требующих внимания. Но они весьма активно участвуют в работе автобиографической памяти (нашего личного архива жизненного опыта), теории разума (способности представлять себе, что думают и чувствуют другие) и – подумать только! – в создании четкого представления о самом себе.
Отвлекаясь от внешнего мира и погружаясь в себя, мы не останавливаем работу мысли. Мы подключаемся к огромному источнику памяти, мысленно рисуем будущие возможности, анализируем наши взаимоотношения с людьми, размышляем над тем, кто мы есть. Может показаться, что мы тратим время впустую, ожидая, пока самый долгий в мире светофор переключится с красного на зеленый, но на самом деле наш мозг представляет идеи и события в перспективе.
Именно в этом заключается суть различий между блужданием ума или грезами наяву и другими формами работы мысли. Вместо того чтобы ощущать, сортировать и понимать вещи на основе «внешних поступлений», мы делаем это внутри собственной когнитивной системы. Такой анализ дает нам возможность размышлять и оценивать события, не совершая опрометчивых поступков. В качестве примера Смолвуд приводит спор: в пылу полемики сложно сохранять объективность или смотреть на предмет дискуссии с позиции оппонента. Злость, адреналин, физическое и эмоциональное присутствие другого человека мешают вдумчивому и спокойному анализу. Но на следующий день, пока вы принимаете душ или находитесь за рулем, мозг заново переживает вчерашний диспут. Мысль работает тоньше, улавливая нюансы. Вы не только придумываете миллионы вариантов возможных ответов, но, возможно, в отсутствие «внешнего раздражителя в образе оппонента» вам удается посмотреть на все более объективно и проникнуть в суть. Иное восприятие межличностного взаимодействия, несхожее с тем, что вы продемонстрировали в реальности, и есть творчество, стимулируемое блуждающим умом.
«Уход в свои мысли особенно необходим там, где речь идет о межличностных отношениях, – считает Смолвуд. – Дело в том, что самыми непредсказуемыми в нашей повседневной жизни являются другие люди». Если подумать, весь наш мир, от светофоров до кассы в продуктовом магазине, подчиняется простому набору правил. В отличие от человеческого поведения. «Погружение в себя отражает необходимость понять сложные аспекты жизни, которые почти всегда связаны с другими людьми».
Это состояние не зря называют пассивным режимом. Блуждание ума может занимать до 50 % времени бодрствования. (Подумайте об этом! Только не сейчас.)
Реальность фантазий
Грезы могут подарить нам новое видение – а могут развлечь или зарядить энергией. Они так же уникальны, как и человек, чье воображение их породило. Тем не менее ученые смогли сделать некоторые обобщения. Чем мы моложе, тем чаще мы предаемся мечтам; неудивительно, что дети и подростки – самые большие фантазеры. Становясь старше, мы по-прежнему мечтаем о будущем, но все реже – о целях или сексе и почти не думаем о вражде или мести. Эрик Клингер, профессор психологии Университета Миннесоты, выделяет в мечтаниях две наиболее часто повторяющиеся темы: торжествующий герой и страдающий мученик. В «героической» теме неизменно присутствуют успех и власть: скажем, подписание крупного контракта, победный полный круг по базам в бейсболе, преодоление психологического барьера вроде страха. В мечтах «страдающего мученика» прокручиваются сцены, когда человека сначала недооценивают, но в конечном итоге признают его достижения и заслуги. По неофициальным данным, мужчинам больше свойственны мечты торжествующего героя, а женщинам – грезы страдальцев.
