Никодимус стоял на коленях перед Святым Регентом, чувствуя возрастающую усталость. На вулканическое озеро опускалась вечерняя прохлада, однако дворец ещё хранил жар дня. От сотни пропотевших, немытых людей, собравшихся на совет, остро пахло. Дворецкий возжёг благовония, от которых воздух сделался только гуще и тяжелее.

Рядом неловко завозились Леандра и Франческа. Совет длился уже два часа. Сначала Святой Регент официально приветствовал южных богов, потом последовали доклады местных божеств и военачальников. Хотя с появлением лорнских и дральских союзников положение улучшилось, перейти в наступление не представлялось возможным.

Сообщения городских властей не внушали оптимизма. Ночная бомбардировка дорого обошлась Шандралу. Пожары уничтожили треть запасов риса. Один чиновник подсчитал, что город протянет не долее шестидесяти дней. Другие оспаривали это число, однако все сходились на том, что длительной блокады им не пережить.

Разгорелся спор, кто быстрее получит подкрепление, имперцы или Лига. Империя была ближе, но вряд ли Вивиан рискнула бы оставить свои земли без защиты, в то время как Драл и Лорн могли отправить корабли немедленно. В крепость Звездопада уже ушли срочные сообщения колаборис. Другое дело, что колёса тамошней бюрократической машины вращались с досадной нерасторопностью. Что ещё печальнее, Совет Звездопада мог просто не понять всей остроты ситуации.

Тримурил, как ни странно, хранила молчание. Более того, насколько видел Никодимус, воплощение богини вообще отсутствовало в тронном зале.

Наконец, Святой Регент спросил, что обо всём случившемся думают хранители.

– Ваше святейшество, – с поклоном начал Никодимус, – мы согласны с тем, что для Шандралу прорыв блокады – вопрос жизни и смерти. Мы считаем, необходимо немедленно отправить госпожу хранительницу Франческу и госпожу хранительницу Леандру в крепость Звездопада, чтобы они поторопили Совет с отправкой флота.

Позади забормотали придворные. Святой Регент откашлялся и произнёс:

– Мы предпочитаем, чтобы госпожа хранительница Иксоса оставалась на своём посту.

– Она – тоже, – Никодимус склонил голову. – Однако в данный момент она мало что может сделать для защиты города. То же относится и к госпоже Франческе ввиду её физического изменения.

– Тем не менее мы настаиваем, – Святой Регент заёрзал на своём троне. – Леандра пережила последнюю атаку, а в будущем сможет получить достаточно сил, чтобы победить Империю. Если Лорн и Драл осознают её важность, это подвигнет их как можно быстрее выслать нам подмогу.

Ропот в зале нарастал. Святой Регент не упомянул о том, что Леандра – реинкарнация Лоса, но все определённо подумали именно об этом. К тому же существовала опасность, что лорнцы и друиды могут оказаться слишком щепетильны и, узнав о том, кого им отправляют, вместо предоставления подмоги заключат союз с имперцами.

Семья Никодимуса ожидала чего-то подобного.

– Ваше святейшество, – во весь голос провозгласил он, – мы разделяем ваше беспокойство. Но не нам с вами гадать о судьбе госпожи хранительницы Леандры.

В принципе, он не погрешил против правды. Да, пока всё указывало на то, что пророчество Саванного Скитальца сбудется. С другой стороны, пророчество – это только пророчество, а не незыблемая истина.

– Будет куда полезнее, если в Шандралу останусь я и продолжу накладывать метазаклинания, подпитывающие богов, – продолжил Никодимус. – Ещё неплохо бы напомнить лорнцам и дральцам, что если Шандралу падёт, мои метазаклинания будут для них потеряны.

Ропот перерос в откровенный гомон. На лице Святого Регента не дрогнул ни один мускул.

– Нам даже в голову не приходило, что Альцион может бросить нас в такое время.

– Я и не собираюсь. Вы говорите с тем, кого беспокоит Лига, Иксос и его собственная семья.

– И кому же из них ты отдаёшь предпочтение?

– Все три понятия для меня равноценны, ваше святейшество. Падёт одно – не выжить и двум оставшимся.

Святой Регент поморщился. Никодимус с удивлением понял, что тому очень хочется оставить их троих у себя в качестве политических заложников. Если он попытается провернуть подобное, Никодимусу придётся, опираясь на свой статус Альциона Лиги, обвинить регента в том, что тот не способен защитить свой город. Сомнительно, конечно, что старика удастся сместить, но это, несомненно, привело бы к междоусобицам в столь опасное время.

– Мы обдумаем твоё предложение, – сказал Святой Регент.

– Ваше святейшество, я заверяю вас в моей безусловной преданности людям и божествам Иксоса.

После этих слов морщины на лице старика немного разгладились.

– Под вашим чутким руководством, – добавил Никодимус, – я всегда знаю, когда наступает наиболее благоприятный момент для моих метазаклинаний. Это довольно сложная процедура, но ваша указующая рука значительно улучшает результат.

Святой Регент прищурился. Никодимус не сомневался, что старик понял скрытую угрозу отказа от сотрудничества. Повисла тишина, нарушаемая лишь отдалённым пением священников на озере. Неужели регент упрётся и как осёл продолжит настаивать на своём, – мелькнула мысль.

– Мы благодарим тебя за мудрый совет, Альцион, – кивнул регент. – Но если даже мы решимся послать господ хранительниц Франческу и Леандру отстаивать наши интересы в Звездопаде, как им миновать блокаду?

– Можно вооружить лорнские галеры и отправить их в море, обставив дело так, словно мы намереваемся прорываться через Бирюзовый пролив. Пока имперский флот будет выстраиваться для отражения атаки, мы переправим господ хранительниц в сопровождении небольшого отряда стражников на полуостров. Оттуда они смогут добраться до Порта Милосердия, а там и до Звездопада рукой подать. Лорнские галеры отступят, будто бы не решившись вступить в кровопролитный бой.

Святой Регент посмотрел сначала на своих адмиралов, потом на кого-то из толпы за спиной Никодимуса и сказал:

– Хорошо, лорд хранитель. Мои офицеры встретятся с тобой сегодня ночью, и вы сможете обсудить этот план. Мы же увидимся с тобой утром. Если нас удовлетворят твои предложения, то операция будет назначена на вторую половину дня. Ты доволен?

– Чрезвычайно, ваше святейшество, – поклонился Никодимус.

Перешли к другим вопросам. Целителям из городской лечебницы требовались дополнительные лекарства для небывалого наплыва раненых; отцы города обсуждали вопросы размещения людей, лишившихся крова, и починки разрушенных мостов и сточных каналов. Наконец, Святой Регент объявил, что совет закончен.

За окном сгущались сумерки. Поднялся бриз, воздух в тронном зале немного посвежел. Никодимус встал, разминая затёкшие ноги.

– Старый хрыч заставил нас сегодня понервничать, – пробурчала Франческа.

– Тише, тише, – с улыбкой оборвал жену Никодимус. – По крайней мере, он не стал выкручивать нам руки.

– Это на публике. Но если мы хотим отсюда вырваться, нужно составить план так, чтобы комар носа не подточил. Кого мне умасливать, красноплащников или адмиралов?

– Лучше красноплащников. Путешествовать вам предстоит в их компании, так что тебе и карты в руки.

– Логично, – кивнула Франческа и, углядев в толпе командира стражи, поспешила к нему.

Никодимус заметил, что стоящие неподалёку Леандра и Дрюн о чём-то увлечённо беседуют. До него доносились обрывки фраз богини:

– …ты сама себя изводишь… мои чувства к тебе… мы всё равно будем вместе, когда…

Смутившись, Никодимус отвернулся и принялся высматривать адмиралов. Большинство их с важным видом стояло на возвышении, ожидая распоряжений Святого Регента.

Франческа уже взяла в оборот командира стражников, а её ученица, Эллен, беседовала с одним из секретарей регента. Мысленно пожелав обеим удачи, Никодимус уже намеревался вплотную заняться служаками, когда услышал голос дочери. Оглянувшись, он увидел, что та с тревогой смотрит на него.

– Что, Леа? Что-то случилось?

– Ничего. Но мне надо уладить кое-какие дела, прежде чем покинуть Шандралу.

– Что-нибудь серьёзное?

– Нет. Скорее – подобрать болтающиеся концы. Проследить, чтобы мои записи о неодемонах попали в нужные руки и всё в таком же роде. Боюсь, я не смогу поучаствовать в подготовке побега.

– Сами справимся.

– Я… Понимаешь, мне хотелось тебе сказать, что после того, как я вынуждена была забрать у мамы драконьи аспекты её натуры…

Никодимус постарался сделать бесстрастное лицо. Узнав о случившемся, он пришёл в замешательство, хотя был благодарен дочери за спасение Франчески из ловушки Вивиан.

– …В первые часы я стала видеть всё на редкость отчётливо, – с запинкой продолжила Леандра. – Попыталась объяснить матери, но, по-моему, не преуспела. Я считаю, что моё презрение к Лиге и Империи оправдано, однако прежде я не понимала, что в этом несовершенном мире находите вы с матерью. Не понимала ровно до тех пор, пока не убила в ней дракона. Кажется, мы простили друг друга, и я увидела, как именно могу изменить мир.

– Но ты же не отказываешься от побега? – В душе Никодимуса шевельнулся страх.

– Нет-нет! Я вовсе не против. Просто я обязана попытаться что-нибудь изменить.

– Леа, – начал Никодимус, несколько расслабившись, – когда ты будешь в безопасности, у тебя найдётся предостаточно времени, чтобы всё обдумать. Обо мне не волнуйся. Лорну и Дралу не выжить без моих метазаклинаний. Они обязательно пришлют флот и прорвут блокаду.

– Это только кажется, что времени хватит на всё, – покачала головой Леандра.

Никодимус хотел спросить, что она имеет в виду, но тут увидел, как Святой Регент покидает тронный зал. За ним к выходу потянулись и адмиралы.

– Леа, мне надо перехватить наших бравых вояк.

– Конечно, только… папа, если… у вас с мамой появится ещё один ребёнок, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали ему о том, что я пыталась совершить.

– Не глупи, Леа! – расхохотался Никодимус. – Что ты такое городишь?

– Не знаю даже, как тебе объяснить.

– Ладно, дочка, мне нужно идти. Если я их упущу, они придумают какие-нибудь отговорки и спутают наши планы.

– Да-да, папа. Но если нам не представится возможность поговорить до отъезда, обещай хотя бы подумать о том, что я пыталась совершить, прежде чем началось всё это безумие.

– Обещаю. Только не стоит так нервничать. И глазом моргнуть не успеешь, как мы опять окажемся вместе, – он сжал руку дочери.

Она пристально посмотрела ему в глаза, затем кивнула.

– Тогда тебе лучше поторопиться, пап.

Обернувшись, Никодимус увидел спину последнего адмирала, исчезающего в дверном проёме.

– Пылающие небеса! – выругался он, в последний раз сжал пальцы Леандры и начал проталкиваться сквозь толпу.

Лишь после того как он покинул тронный зал и догнал адмиралов, им овладело предчувствие неминуемой беды.