Её разбудили галдёж попугаев. Она потянулась и села, сонно моргая. Всё расплывалось в ярком свете тропического солнца. Леандра протёрла глаза и увидела прозрачную москитную сетку, трепещущую в утреннем бризе.

Сначала единственным воспоминанием о прошедшей ночи был приём гормона стресса. Удивительно даже, как она вообще смогла уснуть. Затем вспомнились смерти, и ясный дневной свет померк.

У окна, глядя на залив, стояла женщина в красном ланготе и чёрной рубахе. Морской ветер трепал её одежду, обрисовывая мускулистые плечи и ноги. Впрочем, в физическом облике не было ничего особенного, даже рук осталось только две.

Леандра поднялась и подошла к окну. Перед ними раскинулся город, яркий и суматошный.

– Друид умер? – спросила Дрюн.

– Мгновенно.

Богиня резко кивнула, растрепав короткие блестящие чёрные волосы.

– Я пыталась ему сопротивляться. Пыталась не…

– Ты сделала то, что должна была. Вся ответственность лежит на мне. Как жаль… Это было самое мощное твоё проявление.

Женщина опустила взгляд на свои руки и сжала кулаки.

– Дрюн… – начала, было, Леандра, и осеклась. – Я могу продолжать звать тебя этим именем?

– Наверное, так будет лучше, – тихо сказала та. – С двумя руками я чувствую себя калекой. А ведь у людей их всего две.

– Ты сильна и с двумя.

– Боюсь, это не так, – тряхнула головой Дрюн. – Бог рукопашной борьбы ушёл, остались только древняя богиня победы без верующих, в буквальном смысле – без единого верующего, и мальчишка.

– Я сама буду тебе молиться.

Дрюн улыбнулась.

– Я больше не смогу тебя защищать. Я и себя-то не могу защитить.

– Мы что-нибудь придумаем, уверена…

Не успела Леандра договорить, как сердце сковала чёрная тоска. Какой ущерб она нанесла подруге, одним махом лишив ту силы? Дрюн изменилась, и дело тут было не только в потере физической мощи. Изменились её речь и поведение. Ещё бы! Ведь треть божественной совокупности исчезла. Теперь Дрюн – совсем иная личность, вернее – сплав личностей.

Долгое время они молчали, глядя на город. Наконец, Дрюн произнесла:

– Мне надо было поговорить с Рори. Сказать, что сожалею о смерти сэра Клода. Я уважала этого рыцаря.

– Не кори себя понапрасну. Твои извинения его не утешили бы. Ты просто защищала меня, когда мы убегали из поместья.

– Должна ли я принести свои соболезнования твоему отцу?

– Не беспокойся, я сама всё с ним улажу.

– Благодарю, – Дрюн глубоко вздохнула, женщины обнялись.

– Борись, не сдавайся, – прошептала Леандра. – Ты всё, что у меня осталось.

Они стояли в ярком свете, овеваемые ветерком. Леандра только сейчас поняла, сколько утешения находила в Нике. Она всегда принимала её дружбу как должное. Она вообще слишком многое принимала как должное.

Когда они разжали объятия, Леандра сказала:

– Я должна поговорить с родителями. Побудь здесь, отдохни.

Дрюн запротестовала, но Леандра настояла на своём и вышла в коридор.

Она нашла Никодимуса в павильоне. Тот спорил о чём-то с Дорией и несколькими городскими стражниками.

– Отец, – окликнула она, не зная, как себя с ним вести.

– А, Леа, – он кивком поприветствовал дочь, но в его взгляде была невиданная доселе тревога.

– Как ты, пап?

Но он, казалось, не слушал её.

– На рассвете я беседовал с Тримурил и сейчас ухожу в павильон Неба. Нам потребуются все молитвы до единой, так что придётся подновить моё метазаклинание.

– Там, наверху, ты будешь в безопасности?

– В полнейшей. Под павильоном есть подвал, а молитвами добрых горожан у нас появились боги, отвечающие за оборону от бомб и пушек. Захвачу с собой парочку таких. Ну, и нескольких гидромантов заодно. Я переговорил с твоей матерью. Если все наши усилия окажутся напрасными, она встанет на крыло.

– А… Рори?

– Кремация состоится сегодня. Его прах похоронят рядом с сэром Клодом.

– Я должна была понять, как близок Дрюн к своему смертоносному воплощению.

– Мы все много чего должны были сделать по-иному, – Никодимус смотрел ей прямо в глаза, его лицо осунулось от усталости.

Леандру удивило, что он даже не пытается выгородить её или как-то оправдать. Неужели отец махнул на неё рукой? Она пыталась подыскать слова, с помощью которых можно было бы вытянуть из него истинные мысли, но тут как назло подошла Дория. Не глядя на Леандру, старая гидромантка доложила Никодимусу, что они готовы идти. Тот кивнул.

– Леа, меня не будет день, может, два. Если тебе потребуется со мной связаться, в монастыре Тримурил дежурят гонцы.

– А как быть с противодраконьим заклятием Вивиан?

– Я рассказал о нём Франческе, она уверена, что сможет его избежать.

– Каким образом? Если даже Саванный Скиталец не справился, а ведь у него была мощь древнего тела Лоса.

– Не знаю, Леа, – в голосе Никодимуса отчётливо прозвучало раздражение. – Но твоя мать абсолютно уверена в себе.

– Я могла бы защитить её, избавив от драконьих аспектов.

– С этим нам стоит быть поосторожнее, – его передёрнуло.

– Боишься, что я ей наврежу?

– Я этого не говорил.

– Зато подумал.

– Я много думал о Рори и сэре Клоде, не спал всю ночь и сейчас уже не способен думать о чём бы то ни было. Леа, мне надо идти.

– Да-да, конечно, – ответила она, чувствуя себя так, словно проваливается в пропасть, однако тут же решила, что ведёт себя глупо. – Да, конечно, – повторила она, расправляя плечи.

– Прости, Леа, я хотел…

– Нет, я всё понимаю. И сама расскажу о своих опасениях матери.

– Только не надо…

– Мы не будем ругаться.

– Смотри, будь осторожна.

– Ты тоже.

Он быстро обнял её и покинул поместье.

Леандра смотрела ему вслед, чувствуя, что продолжает куда-то проваливаться. Она тосковала о жизни, которая была у неё до той злосчастной ночи, когда она купила пророческое богозаклинание у Лотанну Акоммы. Тогда она чувствовала глубинную уверенность, что поступает правильно. Теперь же всё летело кувырком.

Леандра поднялась по лестнице и направилась к покоям матери. Едва свернув за угол, она наткнулась на Эллен и мальчугана с глазами Холокаи. Целительница мгновенно напряглась и коротко поклонилась:

– Госпожа хранительница.

Мальчик прижался к Эллен.

– Магистра, – кивнула в ответ Леандра.

Эта женщина ей никогда особо не нравилась, но теперь Леандре позарез требовался союзник.

– Магистра, я не знаю, как вас отблагодарить за вчерашнее. Вы оказали мне огромную услугу, сняв антилюбовное заклятие, чтобы я смогла поговорить с отцом.

– Рада это слышать, – морщинки у глаз целительницы чуть разгладились.

Ещё в детстве Леандра узнала, что в большинстве своём люди благосклонно принимают похвалы от любого, кто только готов их воздавать. Что при этом тобой руководит – лесть, искренняя восхищение или корыстные интересы, – важно куда меньше самого факта похвалы. Лишь немногие способны гордиться собой не когда их хвалят, а когда к ним обращаются за помощью. Леандра давно обнаружила, что именно таковы сердца многих целителей: они слишком податливы на мольбы страждущих.

– Вы были так добры ко мне, – продолжила Леандра, – а я, как ни прискорбно, вновь должна просить вас об услуге.

– Чем я могу вам помочь? – Эллен впилась в неё взглядом.

– Зовите меня Леа.

Целительница поджала губы, видимо, это было уже слишком.

– Антилюбовное заклятие… оно держит мой недуг на привязи, но есть и определённые неудобства.

– Неудобства – это ещё мягко сказано.

– Я бы хотела опять его снять.

Эллен молчала. Мальчик всё так же жался к её ногам.

– Но вы хотите сохранить его в гримуаре?

– Если возможно. Однако меня очень беспокоит то, что едва я его сниму, накатит новый приступ. Я уменьшила текстуальную составляющую своего тела и приняла гормон стресса, надеясь предотвратить болезнь, но, вероятно, можно сделать что-то ещё?

– Госпоже Франческе известно больше о вашем недуге, чем мне.

– И как, по-вашему, мы с моей матерью ладим друг с другом? – Леандра бесстрастно смотрела в лицо целительнице.

– Согласна, это была неудачная идея. Наверное, худшая из когда-либо приходивших мне в голову.

– Вот я и подумала, не поможете ли вы мне с дозировкой.

Помолчав, Эллен кивнула.

– Хотите обсудить это прямо сейчас?

– Сначала мне нужно побеседовать с матерью. Давайте сразу после того.

Эллен вновь кивнула, и Леандре пришло на ум новое соображение.

– Магистра, есть ещё кое-что… Могу я задать вам немного щекотливый вопрос?

Целительница склонила голову набок.

– Наверняка по городу уже поползли слухи, основанные на словах Саванного Скитальца о моём… происхождении. Уверена, многие утверждают, что я, мол, воплощение зла и всё такое.

– А разве это не так? – Эллен явно не собиралась упрощать Леандре задачу.

– Не в большей степени, чем любая другая женщина.

– В таком случае, у нас нет надежды, я вас правильно поняла?

– Я всегда стараюсь поступать по справедливости.

– Ну, и в чём же тогда проблема?

– Вы не слышали, чтобы кто-нибудь настраивал людей против меня или моих родителей из-за того, что поведал Скиталец?

– Я – нет. Но это естественно, ведь я – ученица вашей матери.

– Я почему спрашиваю… Всем известно, что вы меня, скажем так, недолюбливаете. Я не прошу у вас уважения, даже снисхождения. Лишь надеюсь, что вы поможете мне сделать правильный выбор, защитить Лигу и родителей.

– Хорошо, порасспрашиваю людей, – лицо Эллен сделалось задумчивым. – Если что-то откроется, доложу вам или вашей матери.

– Благодарю, магистра. Не знаете, я не помешаю матери, если зайду к ней?

– Наверное, нет. Она в саду. Я же после завтрака буду в её покоях.

Леандра кивнула, и они пошли каждая своей дорогой. Вдруг Леандра услышала скрип половиц за спиной. Оглянувшись, наткнулась на пристальный взгляд тёмных глаз. Эллен в другом конце коридора тоже остановилась.

– Госпожа хранительница! – позвал мальчик.

– Слушаю тебя.

– Это правда, что вы знали моего отца?

– Возможно. А кто твой отец? – спросила Леандра, готовая биться об заклад, что прекрасно знает, о ком речь.

Однако ей было известно, как опасны бывают предположения. Покосилась на Эллен, размышляя, что они с Франческой могли рассказать ребёнку.

– Бог-акула Холокаи. Его воплощение умерло два дня назад.

– Да, я знала его, и очень хорошо. Как тебя зовут?

– Лоло.

– Приятно познакомиться, Лоло.

– Каким он был?

По его тону Леандра поняла, мальчику не сказали, что это она убила Холокаи.

– Очень сильным и смелым. Он победил множество неодемонов.

– Франческа говорит, что скоро благодаря молитвам паствы он может воплотиться вновь.

– Так и есть.

– А вы не могли бы рассказать мне побольше о моём папе, прежде чем я встречусь с его новым воплощением? – Лоло застенчиво теребил подол рубахи.

– Как только выкрою часок-другой, – ответила Леандра, а про себя добавила: «И если к тому самому времени мы с тобой ещё будем живы».

– Спасибо! – выпалил мальчик и побежал к Эллен.

Леандра прошла к чёрной лестнице, ведущей в сад, раздумывая о вероятной реинкарнации Холокаи. У нового божества в памяти будет только то, о чём молятся его верующие. Он не будет знать, при каких обстоятельствах погиб. Например, можно ему сказать, что он убит в схватке с неодемоном, имперцами или что-нибудь в подобном роде. У нового Холокаи не будет возможности узнать, что ему наврали о его прошлой жизни.

Спускаясь по крутым ступенькам, она вдруг подумала, не то же ли самое происходит сейчас с ней самой? Что если правда о её последнем воплощении была утрачена или неверно истолкована? Что если она вовсе не та, кем её считают?