Леандру тошнило от чувства вины и ужаса перед совершённым убийством. Те же самые эмоции она ощутила, когда богозаклинание впервые отправило её разум в будущее на двадцать четыре часа. Можно было надеяться, что пророчество она «надула».

Дрюн потащил её прочь из чайной комнаты, но Франческа, уже успевшая вдохнуть в горло Никидимуса дыхательное заклинание, перебросила контроль над ним Эллен и кинулась за дочерью.

– Леа, стой!

Что если она недооценила мать, и челюсти драконицы сейчас сомкнутся вокруг её тела? Холокаи преградил Франческе дорогу. Мать и дочь глядели глаза в глаза.

– Леа, не делай этого.

– Всё уже сделано, – со спокойной грустью ответила Леандра.

– Госпожа, – рядом с Франческой появилась Дория. – Госпожа, работает только одно лёгкое. Или дыхательная трубка ушла слишком далеко, или Никодимус уже сломал ваш текст.

Франческа оглянулась, и Леандра поняла, что матери теперь не до неё. Какография отца неизбежно вносила ошибки в лечебное заклинание, целителям необходимо было постоянно редактировать текст, а сделать это без риска заразиться смертельным раковым проклятием могла одна только Франческа.

– Иди к нему, – сухо сказала матери Леандра.

Франческа двинулась к дочери. Холокаи протянул, было, руку, чтобы её задержать, но она схватила бога-акулу за грудки и что-то тихо прорычала, прежде чем оттолкнуть.

– Чем ты его отравила, Леа? Тетродотоксином?

– Госпожа, – напомнила Дория, – вы нам нужны!

Дрюн вышел в коридор, Леандра – за ним. Там стоял Микос с двумя стражниками, направившими кинжалы на Дрюна. У каждого было ещё по копью, но они в такой тесноте были бесполезны. Дрюн присел, по-борцовски расставив руки.

– Пропусти, Микос, – спокойно сказала Леандра. – Нам нет никакого смысла убивать тебя и твоих людей.

Старый стражник перевёл взгляд с Дрюна на неё, медленно опустил кинжал и кивнул своим товарищам, которые с явным облегчением последовали его примеру. Они расступились, Леандра с Холокаи направились тёмными коридорами за Дрюном.

На широкой галерее, которой заканчивалась павильонная лестница, стояли два отцовских чарослова, сэр Клод и Рори. Друид потрясал деревянным посохом, на рыцаре была текучая металлическая броня, из корзинчатых гард на руках выросли два узких клинка. За спинами чарословов маячили пять красноплащников с копьями. Здесь-то ими вполне можно было воспользоваться – пространство позволяло.

Оглянувшись, Леандра увидела, что за ними следуют два друида-близнеца и Микос со своими стражниками.

– Госпожа хранительница, – произнёс сэр Клод, – сдаётся мне, вы заблудились. Позвольте проводить вас к вашему больному отцу.

– Очень остроумно, сэр. Лучше отойдите в сторону, не будем понапрасну лить кровь.

– Вы же понимаете, что это невозможно. Прошу вас, госпожа, ради вашего отца.

– Мы с ними справимся? – шёпотом спросила Леандра у богов.

– Да, но без смертоубийства не обойтись, – ответил Дрюн. – Особенно если чарословы окажутся хороши.

– Их я беру на себя, – кивнула Леандра. – А ты побыстрее разделайся со стражей. Кай, защищай наши тылы.

Бог-акула ворчанием дал знать, что всё понял.

– Ваша преданность моему отцу подкупает, – продолжила она, подходя к чарословам. – Ему ещё потребуются такие товарищи.

Леандра остановилась перед рыцарем. Рори покрепче сжал свой посох, красноплащники перестроились. Между тем рыцарь и бровью не повёл.

– Сэр, – добавила она, – бессмысленно пытаться остановить прилив.

– Вы не прилив, госпожа. Вы – женщина.

– Не советую вам держать пари на то, чем я являюсь. Это рискованно. Делаю вам последнее предупреждение.

– Госпожа, ради вашего отца, вернитесь к нему.

– Ради моего отца, уйдите с дороги.

– Не могу, – просто ответил рыцарь.

Повисло молчание. Глаза сэра Клода смягчились.

– Все мы видели слишком много смертей, – едва слышно проговорил он.

Его тёмные глаза смотрели решительно. Сэр Клод был раза в два старше Леандры, он прошёл жестокую войну. Узнает ли она когда-нибудь о жизни то, что узнал этот рыцарь?

– Ну, хорошо, – со вздохом сказала она, – тогда берите меня за ручку и ведите к папочке.

Леандра протянула открытую ладонь. Сэр Клод и Рори подозрительно уставились на неё.

– Решайтесь же, сэр. Ведь между нами мир? Или вы сомневаетесь в моей честности?

Лорнец пристально взглянул ей в лицо. Клинок и гарда на его правой кисти исчезли. Он взял Леандру за руку и сказал:

– Не сомневаюсь.

– А зря.

Леандра ударила какографическим импульсом по броне, сломав все до единого заклинания в стали и заморозив рыцаря на месте. После чего бросилась на друида и, не обращая внимания на синий свет, хлынувший из посоха, схватилась за деревянное оружие. Небольшой взрыв свалил её с ног.

Над её головой красноплащник ткнул в Дрюна копьём. Бог схватил древко верхними руками, отнял его у стражника и крутанулся, поразив другого у себя за спиной. Не медля ни секунды и стремительно вращая оружие в верхних руках, Дрюн кинулся на третьего красноплащника и вонзил нижними руками собственное копьё ему в живот.

Леандра с трудом поднялась на ноги. Сэр Клод должен был оставаться в «заморозке» до тех пор, пока ему не удастся написать текст для восстановления подвижности брони. Тогда как Рори оборвал с рукава деревянную пуговицу, и в его кулаке заплясали синие язычки пламени. Леандра прыгнула на друида, разом ломая все заклинания. Пока она держала его, он оставался обычным человеком, а не чарословом.

Тем не менее это был мужчина почти на фут выше её ростом и на добрую сотню фунтов тяжелее. Рори двинул Леандру локтем в челюсть. Перед глазами замелькали звёздочки, и мир померк. Она очнулась, лёжа на спине, а Рори уже сдирал вторую пуговицу с мантии. Вновь замелькали синие огоньки. Друид метнулся к Леандре, но копьё Дрюна вонзилось в его бедро, и он упал.

Дрюн, находившийся футах в десяти, рванулся к Рори. Сэр Клод сумел каким-то образом сделать шаг, преградив путь богу. Взревев, Дрюн ударил двумя руками по нагруднику рыцаря.

Сэр Клод попятился, неловко упёрся в перила лестницы, пошатнулся и перевалился через них. Верхняя часть его тела всё ещё оставалась обездвиженной сталью доспехов, он не мог ни согнуться, ни схватиться за перила. Рыцарь просто опрокинулся и камнем рухнул вниз.

Павильон содрогнулся от крика, когда Рори набросился на Дрюна. Кулаки друида сияли яростным синим огнём, перекидывавшимся на тело бога в тех местах, куда бил Рори. Он попытался нанести удар с разворота, однако Дрюн блокировал его верхними руками, а нижними сгрёб друида, перекинул через бедро и швырнул на пол так, что треснули половицы. Рори слабо пошевелил ногами, но не встал.

– Уходим! – закричала Леандра, обернувшись посмотреть, как там Холокаи.

И тут же пожалела об этом. Весь коридор был завален телами и залит кровью. Глаза Холокаи почернели, сделались ледяными, лицо превратилось в красную маску смерти, а леймако покрыт был багровой коркой.

– Только не сейчас, Кай! – завопила она. – Идём!

Бог-акула поднял на неё глаза. Его зубастая пасть была перепачкана кровью.

Рори лежал на полу и стонал. Дрюн стоял над ним, нацелив острие копья друиду в шею. Вокруг разбросаны были тела красноплащников. Леандра сграбастала Дрюна за руку и потянула вниз по лестнице.

Главный зал павильона пустовал. Она вывела богов на ночную улицу, освещённую лишь редкими факелами да светом трёх лун. Убедившись, что оба не ранены, Леандра оглянулась на место, бывшее ей домом шестнадцать лет. Вполне возможно, она сюда никогда не вернётся.

Через открытую дверь заметила Рори, ковыляющего вниз по ступеням: одна бровь кровоточит, лицо искажено мучением. На миг Леандра испугалась, что придётся убить и его, но друид качнулся к телу, распростёртому на полу павильона.

Уходя в темноту улицы, она краем глаза увидела, как Рори, упав на колени перед рыцарем, пытается его перевернуть. На руках сэра Клода блеснула по-прежнему замороженная сталь. Когда рыцарь свалился с галереи вниз головой, его шея переломилась под весом доспехов.

Какая жалость.

В целом сэр Клод ей нравился.

Франческа рывком очнулась, начав заваливаться назад. Руки дёрнулись, и строчка серебряных рун, связанная с аппаратом искусственного дыхания Никодимуса, натянулась и лопнула. Воздух вместо того, чтобы попасть в его лёгкие, вырвался из мехов.

За спиной Франчески вскрикнула Эллен и быстрыми движениями пальцев создала несколько предложений, связав разорванное заклинание.

– Я и сама могла бы… – начала Франческа, но Эллен уже отремонтировала аппарат.

Мехи вновь сжались, а грудь Никодимуса приподнялась.

– Госпожа, это уже второй раз, – произнёс голос Дории. – Если вы уснёте прямо посреди заклинания, ничем хорошим для вашего мужа это не кончится.

– Я в норме, – огрызнулась Франческа. – Просто отвыкла немного. Во время практики иногда приходилось не спать по нескольку дней кряду.

– Во время практики вы не превращались в дракона, да и молниями вас не обстреливали.

– Тут мне нечего возразить, – согласилась Франческа, чувствуя песок в глазах.

– Магистра, вам надо поспать, – ласково сказала Дория.

– Но Никодимус…

– …будет в полном порядке. А если что-то пойдёт не так, вашему пациенту потребуется отдохнувший целитель.

Чувствуя себя разбитой, Франческа посмотрела в окно. Все три луны висели в небе. До рассвета оставалось ещё часа три, и город был тёмен. Перевела взгляд с Эллен, работающей над дыхательными заклинаниями для Никодимуса, на Дорию. Лицо старой гидромантки было суровым.

Никодимус лежал точно мёртвый. Однако его сердце билось ровно, без намёка на аритмию. Ну, хоть в этом повезло. На мозг Франческа наложила цензуру. Не хватало ещё, чтобы он сошёл с ума, оставшись в сознании во время паралича.

С помощью Дории и Эллен она написала по три копии каждого текста, который мог им понадобиться: Никодимус постепенно ломал все их заклинания. Ни Дория, ни Эллен не могли, конечно, прикоснуться к нему, однако способны были вовремя заменить сломанные чары.

– Уверены, что всё обойдётся? – спросила Франческа.

– Не уверены, – твёрдым голосом ответила Эллен. – Однако если мы дадим маху, то завизжим так громко, что вы проснётесь как миленькая.

– Идите спать, госпожа, – Дория возвела очи горе. – Мы разбудим вас при первых же признаках опасности.

Франческа кивнула, глядя на обмякшее лицо мужа. От недосыпа ею овладело знакомое сочетание голода и тошноты. Взяв лампу, она вышла в коридор.

За дверью на страже стояли двое. В неверном свете она разглядела широкое лицо Джона, в его глазах читалась тревога. Рядом был Рори, больше похожий на привидение, чем на живого человека. Он поднял на Франческу покрасневшие глаза, и они тут же наполнились слезами.

Джон начал, было, о чём-то спрашивать, но заметил выражение лица товарища и похлопал того по плечу. Франческа, цепенея от усталости, ждала, пока Рори выплачется. Бедняге не повезло: только найти любимого человека и сразу его потерять. Сердце наполнилось эгоистичным страхом за Никодимуса, она многое бы дала, чтобы самой не оказаться на месте Рори.

Тот же сердито тёр глаза, бормоча извинения.

– Не надо оправдываться, Рори, – она почувствовала себя немного спокойнее от того, что рядом находился некто, нуждающийся в её самообладании. – Это ночь скорби, и мы переживём её вместе.

Мужчина, всхлипывая, кивнул, шмыгнул носом. В его глазах плясали огоньки лампы.

– А как… как там наш Нико? – выдавил Джон.

– Вроде бы стабилен, но мы не знаем, сколько продлится паралич… или каким будет Никодимус, когда и если очнётся. Леа наверняка использовала тетродотоксин. Противоядия от него не существует. Остаётся лишь ждать, когда яд сам разложится.

– Мы можем помочь? – спросил Джон.

– Нет. Лучше идите поспите, – она посмотрела на Рори, тот механически кивнул, его лицо сделалось вдруг каким-то дряблым.

Большую часть ночи Франческа провела у постели Никодимуса, прерываясь только на краткие беседы с Тримурил в её паучьем воплощении. Однако во время работы она слышала разговоры о том, что сначала Рори впал в ярость и рвался отомстить Дрюну, после чего совершенно пал духом. Франческа его не винила. Напротив, надеялась, что, выплакавшись до изнеможения, друид быстрее уснёт.

– Лично я отправляюсь в кровать, – заключила она.

Джон и Рори пожелали ей спокойной ночи, и Франческа пошла к ближайшей спальне. Эмоции захлёстывали. Она так долго ждала, что Леандра попытается её убить, и совершенно упустила из виду, что дочь может убить Никодимуса. Наверное уже в тысячный раз она пожалела, что Леандра не отравила её саму вместо мужа.

Надо было любым способом не дать Леандре связаться с императрицей. Вивиан не колеблясь убьёт племянницу. Тримурил придерживалась того же мнения. Франческе следовало во что бы то ни стало вернуть дочь в Шандралу. Вот только как?

Она сдвинула дверь и вошла. Комнатка была маленькой, с аккуратно заправленной кроватью, при одном взгляде на которую Франческу охватила неимоверная усталость.

– Спать собираешься? – прошипел тускло-серый паучий голос прямо ей в ухо.

– Да, богиня, – глубоко вздохнула Франческа.

– А как же муж?

– Там всё по-прежнему. Теперь ничего сделать нельзя, только ждать и наблюдать. Кстати, богиня, ты Леандру не видела?

– Она и её боги покинули порт на катамаране прежде, чем до меня дошло известие о произошедшем в поместье. До сих пор ни морские боги, ни боги ветров её не обнаружили. Но мы продолжим поиски.

– А что с имперцами?

– Ни следа. Их воздушные суда как будто испарились.

– Ясно.

– Никодимус должен был поддаться мне в нашей игре в Плавучем Городе и позволить удочерить Леандру.

– Я уже и сама начинаю так думать. А теперь, прошу извинить, богиня, но мне нужно поспать.

– Хорошо. Свяжусь с тобой утром. Доброй ночи.

Попрощавшись с Тримурил, Франческа довольно долго ждала, когда богиня обратит своё внимания на что-нибудь иное. Затем задула лампу, поставила её на пол. Пока она раздевалась, в её душе затеплился крохотный огонёк надежды.

Когда Леандра покидала чайную комнату, Франческе удалось шепнуть словечко Холокаи. Она пообещала богу-акуле, что если на рассвете он не вернётся в Шандралу с информацией о Леандре, Лоло не жить.