Стоя на коленях в тронном зале, Никодимус смотрел вверх на брюхо огромного кита, плывущего в дюйме над его головой. Нет, он прислушивался к пауку, шепчущему ему в ухо. А может быть, оседлал могучую, пряно пахнущую спину слона, размеренно топавшего по коридорам Плавучего Дворца? Но вернее всего, ничего этого не происходило. Божества-плуты – воплощённая морока.

– Божественная Тримурил, – произнёс Никодимус, подавляя раздражение, – один момент. Твои богозаклинания… – образы замельтешили, кит задёргался, паук зашипел. – Минуточку, Тримурил…

Слон затрубил. Никодимус со стоном упёрся руками в половицы.

Леандра только что закончила свой доклад о том, что некие бандиты нападают на мелких богов. И Тримурил попыталась напрямую обратиться к Никодимусу, невольно искажая его восприятие. Для остальных душ она представлялась одной из ипостасей своей троицы. Однако Никодимусова какография частично нарушила божественный текст, из-за чего воздействие Тримурил оказалось неточным и имело калейдоскопический эффект.

Большинство людей считали богов-плутов озорниками, эдакими остроумными шутниками, воришками и фиглярами. Такие люди утверждают, что божества-плуты – нарушители правил и возмутители спокойствия. Но по опыту Никодимуса, они не столько сами нарушали правила, сколько подсказывали, какие правила следует изменить.

Зачастую люди молились богам-плутам, прося помочь найти выход из трудных обстоятельств, уйти от карающего закона или обычая. Плут помогал, изменяя восприятие. Мог, например, прикинуться дураком и наделать глупых поступков, чтобы наглядно продемонстрировать всю их глупость и тем самым изменить ценности деревни, города или королевства, укрепив результат изменяющими восприятие богозаклинаниями. Мог унизить других богов, чтобы изменить способ их почитания. Плуты были божествами изменения морали.

Никодимус чувствовал, что его восприятие попало в жернова тримуриловых воплощений. Он попытался по крупицам собрать воедино распавшуюся реальность, сосредоточившись на том, что ему было известно о Тримурил.

Столетия назад, когда архипелаг откололся от Первой Новосолнечной Империи, на каждом острове имелся свой бог-плут. Ока'Пахой – богиня мореплавания, синяя китиха, помогавшая контрабандистам морского народа ускользать от имперского флота. Слоноподобный Гайял, прокладывавший тайные тропы для воинов народа Лотоса. Аракса – Праматерь-Паучиха, научившая Облачный народ мошенничать и плести интриги. Первый король иксонцев уговорил их слиться, и получившаяся божественная совокупность ухитрилась настроить против империи всех богов архипелага.

Сосредоточившись на этой мысли, Никодимус соединил в одно целое разрозненные образы. Кит, слон и паук исчезли. Он стоял на коленях в просторном тронном зале, отделанном деревянными панелями, позади помоста протянулся ряд стрельчатых окон. Справа от Никодимуса стояла коленопреклонённая жена, слева – дочь. Обе смотрели на него до того озабоченно, что у Никодимуса заныло сердце. Друг на друга мать с дочерью не обращали внимания, даже словечком не перемолвились.

Позади находились Дория, сэр Клод и Рори; слева от них – божества Леандры, справа – ученица Франчески Эллен. Друид что-то шептал девушке, склонив голову. У задней стены выстроились иксонские сановники и божества. Самой заметной среди них была Таграна, наиболее могущественная богиня войны. Её тигриные глаза пристально изучали Никодимуса, сверкающая аура переливалась по телу подобно пламени.

На помосте перед Никодимусом стоял простой деревянный трон, на котором восседал Святой Регент, управлявший Иксосом от имени древнего королевского рода, представители которого давным-давно сделались чисто декоративными фигурами, заключёнными в храмовом городе на горе Иксрам. Нынешний регент был сухопарым, темнокожим мужчиной, чей возраст перевалил за сотню, с гладкими седыми волосами и белыми пустыми глазами. Никодимус не знал его настоящего имени, упоминать которое было табу, но помнил, что прежде, чем стать Святым Регентом, тот возглавлял орден гидромантов. Регент был облачён в роскошные одежды из жёлтого шёлка, лицо выражало предельное внимание.

Рядом с регентом стоял невысокий шестирукий андрогин с известняковой кожей, небольшим животиком и широко распахнутыми каменными глазами. На лице блуждала лёгкая улыбка, намекая на недоступные человеческому пониманию эмоции. Таково было истинное воплощение Тримурил.

– Прошу прощения, о, Божествення Тримурил, – сказал Никодимус. – Теперь я готов.

Каменное существо небрежно махнуло одной из шести рук. Движения богини были дёргаными, словно у насекомого.

– В извинениях нет нужды, – губы Тримурил не шевелились, тоненький скрипучий голосок принадлежал воплощению Праматери-Паучихи, сидящей на плече у Никодимуса и пищащей ему в ухо. – Наоборот, мне было бы любопытно с тобой поиграть. Похоже, это может быть весело.

Теми же неровными движениями Тримурил воздела руки к небу, словно предлагая подношение. Чтобы управлять своим разномастным пантеоном, она всё время отправляла свою душу в каменные ковчеги, представая перед теми божествами, которые, по её мнению, нуждались в наставлении. Она это делала с непостижимой скоростью. Крохотные перерывы в движениях обозначали моменты времени, когда её душа находилась где-нибудь на озере. То, что сейчас она так долго сохраняла душу в своём физическом воплощении, показывало, как заботит богиню нынешняя аудиенция.

Никодимус моргнул, борясь с раздражением. Имперские разведчики и неизвестное божество шастают по заливу, а у Тримурил на уме одни развлечения?

– Поиграть в какую игру, богиня?

– В подражание, – загадочная улыбка Тримурил расцвела.

– О чём ты, богиня?

– Я вызову тебя на поединок. Ты должен будешь совершить то, чего я не смогу повторить. Единственное условие – не покидать этого зала и не использовать праязык. В остальном делай, что тебе заблагорассудится: плети заклинания, пой, рассказывай байки или танцуй, – пропищал паучий голос, тогда как статуя улыбалась. – Всё, что угодно. Будет весело.

Никодимус нахмурился, покосился на Франческу, затем на Леандру. На их лицах было то же недоумённое выражение, а головы склонены набок. Видимо, паучиха шептала и им.

Он посмотрел на Тримурил. Она всегда была его надёжной союзницей, и он не мог представить причин, по которым это могло измениться. Было непохоже, что она пытается наказать или унизить его.

– И когда же мы сыграем в эту игру, богиня?

– Когда хочешь, Никодимус. Просто вырази желание, и мы сразу же начнём. У тебя будет сколько угодно попыток, пока ты сам не признаешь поражение. Ну разве это не весело?

Нет, не весело, демон тебя раздери, подумал Никодимус. Он не представлял, что может сделать такого, что будет недоступно божественной совокупности, за исключением изменений в текстах на праязыке.

– На что будем играть?

– Ах, – зашипела паучиха в ухо, тогда как богиня хлопнула в ладоши, – мне бы хотелось сыграть на твою дочь!

Никодимус задохнулся от удивления, Франческа рядом выкрикнула:

– Что?!

– Я очень старое божество, – выражение лица Тримурил не изменилось. – Но у меня никогда не было ребёнка. Вы об этом не знали? Прослышав, как ловко ваша дочь обнаружила тех головорезов с татуировкой идеального круга, – да, я вполне разделяю её мнение, что это организация или даже банда, пытающаяся подделаться под секту, – так вот, прослышав об этом, я решила, что Леандра станет мне прекрасной дочерью, если, конечно, она и её мать одобрят нашу игру.

– Но я не вижу смысла играть в неё мне, – сказал Никодимус.

– Если ты победишь, – проскрипела Праматерь-Паучиха, – я исполню любую твою просьбу, не сопряжённую с вредом другой душе.

Смятение Никодимуса возросло. У него не было никаких просьб к Тримурил, и он не ждал, что они могут появиться в будущем.

– Однако, – продолжал паучий голос, – ты должен будешь согласиться, что если проиграешь, я удочерю Леандру, и ваши семейные узы разорвутся.

Ну, и зачем это ему или Леандре? И тут, очевидно видя его замешательство, заговорил Святой Регент:

– Существует негласный закон, связанный с этой игрой. В качестве дочери Тримурил Леандре полагается место в Регентском совете.

– Но… – горячо воскликнула Франческа, однако Леандра прервала её:

– Я согласна.

Никодимус с Франческой в изумлении уставились на дочь. Та же не сводила глаз с богини.

– Я доверяю мудрости Тримурил.

– Уже весело! – проскрипела паучиха в ухо Никодимуса. – А что скажет нам госпожа хранительница Франческа?

Он посмотрел на жену, застывшую с открытым ртом. Не будь Никодимус настолько измотанным, он бы изрядно удивился, увидев свою обычно невозмутимую жену в такой растерянности.

– Само собой, – заметила Тримурил, – Никодимус может не принимать вызов, если не захочет.

– Богиня, – пришла в себя Франческа, – я думаю, у нас есть более насущные…

– Божественной Тримурил лучше знать, что более насущно для её королевства, – оборвала мать Леандра.

Никодимус перевёл взгляд с дочери на Тримурил. Уж не сговорились ли они? Но для чего?

– В таком случае, – нерешительно сказала Франческа, – я полагаюсь на мнение своего мужа.

– Что?! – возопил Никодимус.

На его памяти такое случилось впервые. Потрясённая жена взглянула на него. Никодимус вновь повернулся к Тримурил. Божественная совокупность сохраняла всю ту же загадочную улыбку. Его раздражение готово было перелиться через край. В конце концов, это просто смешно. Пора было срочно переходить к делу.

– Хорошо, богиня, мы согласны, хотя я не вижу смысла бросать тебе вызов.

– Замечательная забава! – проскрежетала Праматерь-Паучиха, а статуя захлопала тремя парами рук, начиная с нижних. – Я извиняюсь за то, что прервала твой доклад. Продолжай, пожалуйста. Насколько помню, госпожа хранительница Леандра только что поведала нам о головорезах с татуировками.

Повисла тишина. Никодимус ждал, когда богиня продолжит, но та молчала. Они с Франческой переглянулись и одновременно посмотрели на Леандру. Та надменно проигнорировала их взгляд.

– Лорд хранитель, – сиплым голосом начал регент, – не расскажете ли вы нам о своей последней охоте на обезьяньего неодемона разбойников, орудовавшего на востоке и так долго ускользавшего от нас?

– Да, ваше святейшество.

Никодимус рассказал, как, объявив всем, что отправляется на восток, на самом деле направился ловить Речного Вора на реку Матрунда. По его словам, он сделал это потому, что полагал, кто-то либо в регентстве, либо в окружении Леандры шпионит в пользу неодемона. Услышав это, Леандра окаменела.

Никодимус описал свою встречу с Речным Вором, оказавшимся Воровкой, изложил собственные соображения о её пастве, а также мнение, как предотвратить новую реинкарнацию неодемона. Единственное, о чём он не упомянул, это о том, что у Речной Воровки было лицо Леандры. Хотел обсудить этот факт в семейном кругу, не предавая огласке.

– Тревожные сведения, – произнёс Святой Регент, выслушав доклад. – Госпожа хранительница Леандра, кто из ваших людей мог сливать информацию Речной Воровке?

– Не знаю, ваше святейшество.

Старик нахмурился, ожидая реакции Тримурил. Богиня промолчала, тогда он кивнул и добавил:

– Надо немедленно начать расследование.

От Леандры прямо-таки веяло холодом. Никодимус её не винил. Коварство, с которым он отправился охотиться на Речную Воровку, было нарушением независимости дочери, но он не представлял, как иначе мог уничтожить неодемона.

– Лорд хранитель, – продолжил регент, – надеюсь, больше ничего столь же тревожного вы не обнаружили?

– К сожалению, обнаружил, – Никодимус посмотрел в лицо регенту.

Он рассказал о резне на острове Гребень и передал то, что ему сообщила пиромантка, находящаяся теперь под охраной в лечебнице. Пока он говорил, физиономия регента делалась всё более кислой, словно тому под нос сунули разрезанный лимон.

– Имперские лазутчики? Что вы хотите этим сказать?

К удивлению Никодимуса заговорила Франческа:

– Думаю, ответ на этот вопрос имеется у меня, ваше святейшество.

Все глаза повернулись к ней. Она сделала несколько театральную паузу.

– Когда мы с мужем впервые узнали, что Империя укрепляет воздушный и морской флоты, то решили, что он отправится на Иксос, наложит необходимое заклинание, а заодно поможет отвлечь мысли императрицы от происходящего на архипелаге. В то же самое время я отправила своих агентов в Драл, чтобы понять, что именно спровоцировало действия императрицы. Примерно через десять дней после отбытия Никодимуса я получила страшные сведения, которые не могла доверить ни заклинанию колаборис, ни посланцу.

Леандра сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Никодимус ощущал не меньшее напряжение.

– Уже несколько десятилетий, – продолжила Франческа, – я подозревала кое-кого из дральцев в шпионаже в пользу Империи. Наше расследование началось с проверки их недавней деятельности. К своему удивлению мы обнаружили, что половина подозреваемых исчезла. Наибольшую тревогу вызывает то, что за сорок дней до начала нашего расследования трое предполагаемых агентов неожиданно скончались.

Святой Регент задумчиво хмыкнул. На лице Тримурил играла обычная таинственная улыбка.

– Дальнейшее расследование показало, что все подозреваемые в шпионаже либо заболели, либо стали жертвами нападений, причём это происходило как раз в то время, когда в городе был обнаружен могущественный неодемон-оборотень. Точная природа неодемона осталась неизвестной, поскольку местные божества уничтожили его прежде, чем до меня или моих информаторов дошли какие бы то ни было сведения. Я послала друидов из Терновника Кенну и Тэма разыскать последователей оборотня и определить его вероятные атрибуты, однако никакого культа этого неодемона в Кри выявлено не было. Более того, они вообще не нашли каких-либо новых сект. С учётом могущества неодемона мы предположили, что он – пришлый. Исследуя эту возможность, близнецы обнаружили поклонницу оборотня, по меньшей мере – одну из его жриц. Она сбежала из Кри и попыталась добраться в Варт. Без защиты своего покровителя она совсем пала духом и оголодала. Мы предложили помощь, и жрица призналась, что неодемон был старым богом Верданта.

Зал наполнился удивлёнными возгласами. Слухи о том, что Империя разбирает на части своих слабых богов, чтобы совершенствовать тексты и заклинания, доходили до всех. Однако если божества начали бежать из Империи, то ситуация много хуже, чем предполагалось.

Святой Регент прочистил горло.

– Но насколько я знаю, богам из Империи хода нет.

– И это особенно настораживает, – ответила Франческа. – Жрица утверждала, что её бог был тайно вывезен из Империи шпионами Лиги.

– Невозможно, – быстро произнёс Никодимус. – Никто из наших союзников не совершит подобной глупости.

Позади оживлённо зашептались. Контрабанда имперских богов ничем не отличалась от похищения граждан или банального грабежа. Похищение бога – это повод к войне.

– Кажется невозможным, но, похоже, это так, – спокойно сказала Франческа. – В Каладе мы нашли свидетелей, которые помогли жрице и её богу перебраться в Драл. Хуже того. Мы обнаружили доказательства, что ещё кое-какие неодемоны Драла и Иксоса – уроженцы Империи и были контрабандой переправлены в Лигу.

Бормотание у стены сделалось громче. Святой Регент поднял руки:

– Тихо!

Ропот смолк, и старик кивнул Франческе, предлагая продолжить.

– Перехожу к самым неприятным новостям. Империя уже заподозрила, что её божества контрабандно вывозятся на земли Лиги. Три года назад они начали собственное расследование, приведшее их в Кри. Складывается впечатление, что того беглеца-метаморфа разыскивали все имперские агенты. Но когда они практически вышли на него, он всех их убил. Как бы там ни было, одному из шпионов удалось отправить послание своему проводнику в Варте, который смог покинуть Драл и сбежать в Триллинон.

Позади вновь загомонили.

– Мы считаем, – возвысила голос Франческа, перекрывая гул, – что шпион уже доложил императрице о похищениях имперских богов. Уверена, все мы понимаем, что подобная новость может подвигнуть императрицу на быстрые и решительные действия. Поэтому я срочно связалась с Советом Звездопада, который согласился со мной, что промедление смерти подобно. Все обычные войска и силы чарословов направлены к границе с Остроземьем на случай нападения. Одновременно Совет получил сведения, что очередная вспышка Тихого Увядания привела к новым неурожаям в Верданте. Если императрица не сможет быстро обеспечить Вердант продовольствием, там начнётся голод. Так что теперь у неё имеется и политическое оправдание, и необходимый повод для вторжения на Иксос. Вот почему Совет постановил переправить с юга на архипелаг все божества войны, – Франческа перевела дыхание. – Сама я немедленно пустилась в путь и от всей души надеюсь, что корабли с южными божествами войны уже приближаются к Шандралу. То, что мой муж обнаружил в заливе имперских лазутчиков, меня не удивило. Боюсь, что императрица со дня на день отдаст приказ обрушить на архипелаг всю мощь своих войск, если она уже этого не сделала.

Сияющий золотым текстом мир Вивиан опрокинулся.

Судя по рукам, вцепившимся в подлокотники трона, она находится в вертикальном положении. Однако главная ветвь заклинаний закачалась, затем пришло головокружительное открытие: на её заклинание влиял чей-то искусный текст. Только богам было под силу написать столь сложное заклятие, причём с единственной целью – обнаружить Вивиан.

С помощью изумруда Вивиан отредактировала предложения так, чтобы уклониться от подозрительного заклинания. Мигом позже главное заклинание выправилось само собой. На нём не было ни единого повреждения. Чары помех её не нашли. Вивиан ощутила в груди волну удовлетворения от успешно решённой задачи.

Но что за божество её ищет? И зачем, если уж на то пошло? Вивиан попыталась обнаружить в своём разуме название города и не нашла ничего. Она не помнила даже названия королевства, в котором находилась.

Ткань главного заклинания натянулась, пришлось вернуться к редактированию его сложнейшего текста. Писать, переписывать… Так проходили часы. А может быть, дни?..

По матрице нуминуса прокатилась рябь. Похоже, вернулся Лотанну. Они не разговаривали уже… Вивиан не помнила, сколько. В действительности она не помнила даже того, зачем начала плести главную ветвь заклинания. Попытка вспомнить оборачивалась тупой головной болью и напряжением в матрице нуминуса.

Поэтому императрица предпочла вернуться к редактированию. К её удивлению, запаса текста явно не хватало, и Вивиан удвоила усилия. Лотанну приближался. Ей показалось, что прошёл целый час, однако когда она приподняла ореол, Лотанну стоял перед ней, не выказывая ни малейших признаков нетерпения.

– Императрица, – он поклонился.

– Привет, друг мой. Пришло время завершить моё заклинание?

– Увы, нет. С нашей последней встречи прошло всего несколько часов.

– Но… – она безуспешно попыталась пробиться сквозь туман забвения, окутывающий недавние воспоминания. – Что-то случилось?

– Неожиданное нападение на наш разведывательный отряд. Десяток наших агентов скрывался на острове Гребень. Все, кроме одного, были убиты в ходе… загадочного столкновения.

– Загадочного?

– Некое божество разрушило всю деревню. Согласно рапорту, это мог быть вулканический бог безумия.

– Иксонский бог? Никодимус нас обнаружил?

– Иксонский? Вряд ли. Такой не стал бы уничтожать всю деревню, даже при том, что мы подкупили её старейшин. По крайней мере, он бы попытался захватить пленных для допроса.

– Тогда неодемон?

– Слишком силён для молодого неодемона. Чтобы набрать подобную мощь, ему нужно было бы ускользать от иксонцев несколько лет.

– Но ты же не думаешь…

– Именно это я и думаю.

– Что же… Либо мы очень удачно подгадали момент, либо очень неудачно.

– Согласен. Неудачно, если вулканический бог на самом деле окажется древним демоном, а тут и мы сунемся в Шандралу. В этом случае мы своими руками уничтожим сильнейшего союзника в канун Войны Разобщения.

Вивиан кивнула, напрасно пытаясь припомнить текущие события.

– Продолжай.

– Однако если мы воздержимся от действий, а вулканический бог – это настоящий перводемон, наш расчёт оправдается. Мы сможем даже захватить Лоса врасплох.

– Чем нам грозит отсрочка?

– Она увеличивает шансы того, что Никодимус разгадает наши намерения. Ну, и тебе тоже несладко придётся.

– Мне это безразлично, – Вивиан улыбнулась, рассеянно оглядывая ореол.

– Императрица, – поклонился Лотанну, – с кем бы мы ни воевали, нам потребуются все твои силы.

– Верно. Поэтому можешь действовать, подвергая нас неопределённой опасности, или воздержись от действий, рискуя тем же.

– Ситуация очень опасна.

– Во что бы то ни стало следует найти вулканического бога.

– Приказы уже отданы, – Лотанну вновь поклонился.

– Ну, разумеется, мой добрый друг, ты, как всегда, безупречен. Мне тоже нужно кое-что тебе рассказать… Не знаю, как давно это случилось, но с тех пор, как мы беседовали в последний раз, в главную ветвь моего заклинания попытался проникнуть некий невнятный текст, напоминающий богозаклинание. Мне кажется, это были поисковые чары. Я отредактировала главную ветвь так, что она осталась скрытой.

– Если это был древний демон, то может статься, не только мы ищем его, но и он – нас.

– Не исключено. Ну, или на Иксосе нашёлся кто-то более проницательный, чем нам представлялось ранее.

– Вероятно, есть кое-кто, кто убережёт нас от необходимости принимать решение немедленно.

– Говори, не томи свою императрицу.

– Леандра.

– Если она начнёт действовать полностью независимо?

– Это перераспределит силы в Шандралу, но не ослабит архипелаг. А заодно отвлечёт твоего сводного брата и иксонцев, уменьшив вероятность того, что они нас обнаружат. С другой стороны, это не помешает им в случае чего бороться с демонами.

– Ты можешь сделать так, чтобы Леандра поскорее обрела независимость?

– Да, – кивнул он. – Но есть подводные камни.

– Какие?

– Такое перераспределение власти может привести к конфликту внутри семьи.

В висках запульсировала боль, Вивиан начала волноваться за главную ветвь своего заклинания.

– Лотанну, мне пора возвращаться к редактированию. Говори яснее.

– Если мы дадим ей власть, она может убить одного из родителей. Или…

– Или?

– Или мы можем убить её.

Вивиан тяжело вздохнула, взвешивая свой долг перед племянницей, которую она никогда не видела, и свой долг перед всем человечеством. Это не заняло много времени. Императрица взялась за край текстового ореола и сказала:

– Действуй.