Глава 14. Гекторина Маклиннан
Останавливаться Виталий Малинов не собирался, потому что он уже миновал точку невозврата. И он, и Аграновский знали, что их встреча на парковке была последним предупреждением. Тогда у него еще был шанс отступить, но ему не хотелось. У него бы все получилось, если бы безмозглая журналистка не затеяла непонятно что!
Он не верил, что она действительно была просто похожа на Анну Мещерскую. Какое там! Он-то видел ее возле дома: такие же волосы, такое же платье, а лицо в темноте и не разглядишь. Он был уверен, что это успех! Хорошо еще, что он принял план Любки с кислотой. Если бы выстрелил в нее, как собирался вначале, за ним бы уже все менты города охотились.
Но и сейчас ему было непросто. Виталий видел только один выход из ситуации: все-таки получить деньги Яна Мещерского и откупиться ото всех, кому он перешел дорогу. Правда, добраться до Анны он уже не надеялся, пришлось идти другим путем.
На этот раз он направился на дело не один. Ему надоело делать всю грязную работу за Сирягиных, выслушивая их обещания когда-нибудь заплатить ему. Хотят денег? Пора поработать ручками!
Любку на такое не уговорить, да и не будет от нее толку. А вот Андрей мог ему пригодиться: он хоть и тупой, а сильный, и приказы выполняет без споров. Этого должно быть достаточно.
План сложился нехитрый: добраться до Лидии Аграновской и заставить ее заманить мужа в ловушку, а потом уже, через него, выйти на Анну Мещерскую. Понятно же, что эти двое любовники! Но и свою бывшую, беременную от него, Аграновский не бросит, все должно получиться.
Они пришли к знакомой квартире днем, когда дом жил своей жизнью. Андрею это показалось безумной затеей, однако Виталий знал, что делает. Ночью, в тишине, слышны все звуки — каждый удар, каждый крик. Днем — другое дело: люди меньше прислушиваются, и все, что покажется им подозрительным, они спишут на работу телевизора. Да и потом, многие верят, что при свете дня ничего плохого не происходит, а преступники, как вампиры, боятся вылезти.
— Она же нам не откроет, — указал Андрей, когда они вошли в лифт.
— Конечно, не откроет, — согласился Виталий. — Поэтому мы не будем звонить в дверь.
Замки в квартире Лидии он изучил во время предыдущих встреч с ней. Дрянь, а не замки! Не нужно быть большим мастером, чтобы их вскрыть, ему случалось работать с системами посложнее.
Как он и предполагал, у него ушло меньше пяти минут на один замок, а второй и вовсе оказался незапертым. Все это время Андрей топтался рядом и нервно пыхтел, стараясь закрыть своего спутника от взглядов случайных свидетелей. Вот только рядом так никто и не появился, в подъезде было тихо и пусто.
Виталий прекрасно знал, что делать дальше. Если Лидии нет дома — дождаться ее. Если она внутри — затащить ее в комнату, связать, может, ударить пару раз, чтобы она стала послушной и тихой, а потом уже вызывать Аграновского. О том, что она беременна, Виталий помнил и вредить этому ребенку не собирался. Однако он не готов был менять свои планы из-за младенца, который пока даже на свет не появился! Говорят же, что дети очень живучие, вот и пускай учится выживать, его ждет суровый мир.
В квартире их встречал приятный полумрак, какой бывает, если на улице яркое солнце, а все шторы задернуты. Неужели Лидия балует себя дневным сном? Тем лучше!
Он зашел первым, Андрей последовал за ним и закрыл дверь. Они двигались свободно, зная, что если соседи и дома, они сейчас заняты своими делами. А если их услышит Лидия, не страшно, она, пузатая, все равно ничего не успеет сделать.
Так что Виталий был уверен в своей правоте ровно до того момента, как его уже почти знакомым движением повалили на пол. Он и опомниться не успел, когда его руки оказались связаны за спиной, все произошло даже быстрее, чем на парковке.
— Знаешь, это уже не интересно, — заметил Аграновский, отходя от него. — Ты слишком предсказуем.
— Андрей! — позвал он.
Но Виталий уже знал, что это бесполезно. У него за спиной послышалась какая-то возня, шум борьбы, и скоро Сирягин повалился на пол рядом с ним. Аграновский к этому времени устроился на диване, а значит, он пришел не один.
Андрей так и остался валяться на полу — он был в сознании, его никто не бил, ему просто было слишком страшно. Еще бы, он привык прятаться за юбку сестры! Виталий же кое-как поднялся на колени, выпрямиться пока не получалось. Тогда он и увидел здоровенного блондина, стоящего у двери. Он с этим типом уже встречался, именно здоровяк всадил ему в плечо нож! Не удивительно, что этот проклятый викинг так легко скрутил Сирягина, который и сам не тростиночка.
— Виталька, буду честен: я считаю тебя непередаваемо тупым, — вздохнул Аграновский. — Даже не знаю, почему я пытаюсь поговорить с тобой уже второй раз. Вера в людей, я полагаю.
— Хорош базарить! — с вызовом бросил Виталий. — Это уже не сработало и сейчас не сработает! Вызывай ментов, вперед!
— Нет, ты все-таки послушай, что тебе умные люди говорят. Может, и сам чему-нибудь научишься! Начнем с того, что вызывать полицию я не буду. Раз ты ведешь себя так нагло, значит, какие-то связи у тебя есть, тебя прикроют. У меня они тоже есть, как-никак работал следователем. Но меряться с тобой связями я не собираюсь, я вообще не привык кем-то прикрываться. С тобой я разберусь самостоятельно.
— Один раз уже разобрался!
Виталий ожидал, что уж теперь-то Аграновский поднимется с дивана и ударит его. Но нет, его собеседник оставался невозмутим, расслаблен даже. Это напрягало больше всего.
— Ты слушай, слушай, развивай навык, — посоветовал он. — Если честно, к этому моменту мне хотелось тебя просто придушить. Вас обоих.
— Не надо! — взвыл Андрей. — Я не при чем! Меня заставили!
— Заткнись, — шикнул на него Виталий.
— Может, это глас совести? — предположил Аграновский. — Вам обоим есть за что каяться. За участь Дмитрия Сирягина, например.
Андрей перепугался еще больше:
— Это не я! Это все Любка, это была ее идея!
Виталий понятия не имел, что там была за история, но этим скулежом Андрей его только раздражал.
— Достаточно, — велел Аграновский, и Андрей тут же затих. — Я сказал, что мне хочется убить вас. Я не сказал, что сделаю это. Я предпочитаю верить в людей и считаю, что даже вы двое еще на что-то способны. Поэтому я расскажу вам, что вы будете делать дальше.
— Давай, повесели меня! — хмыкнул Виталий.
— Угомонись и слушай внимательно. Если я буду сомневаться, понял ты меня или нет, я сломаю тебе ногу, чтобы у тебя было напоминание, стимул делать, что я скажу. Так вот, ваше будущее… Первое условие понятно: чтобы я вас обоих близко не видел рядом с Анной или Лидией.
— Нас там не будет! — поспешно пообещал Андрей. — И тут тоже! Честно-честно! Я даже сегодня приходить не хотел!
Аграновский и Виталий проигнорировали его. Оба знали, что он не важен.
— Второе, и это главная причина, по которой вы останетесь в живых и на свободе: вы должны оплатить лечение той девушки, которую вы облили кислотой. Все, от восстановительных операций до реабилитации, пока она не сможет вернуться к нормальной жизни. Иначе реабилитация понадобится уже вам… или не понадобится.
— Будет сделано! — Андрей закивал с таким усердием, что ударился лбом об пол.
— С чего я буду это делать? — поинтересовался Виталий. — С чего я буду делать хоть что-то, когда выйду отсюда? А здесь, в квартире своей бывшей, ты меня не убьешь, не заливай!
Вот теперь Аграновский поднялся с дивана. Он подошел к Виталию, остановился перед ним и рывком поставил на ноги. Он был выше ростом, и Виталию пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Эти глаза были холоднее льда.
— Если ты думаешь, что я не убью тебя, то зря, — все так же ровно произнес Аграновский. — Потому что я убью.
И в этот миг Виталий предельно четко понял: убьет.
Есть люди, которые в принципе не способны на убийство. Они как та собака, которая лает громче всех на улице, а топнешь на нее ногой — и она убежит в будку, чтобы продолжить лаять уже оттуда.
Но Аграновский был из другой породы. Глядя ему в глаза, Виталий вдруг почувствовал себя так, будто они оказались одни, и нет рядом никаких свидетелей. Вокруг них на многие километры простирается безжизненная пустыня серых льдов. Это мир грубой силы, примитивного порядка над любыми законами, и в этом мире действительно лишают жизни. Удар — и нет тебя, а есть лишь льды и алое пятно на них…
Всего этого, естественно, не было на самом деле, и оно даже не померещилось Виталию.
Нет, было лишь чувство, что все происходит именно так — и холод серых льдов уже близко.
Легко было насмехаться над Аграновским издалека, утверждая, что смазливый детективчик только и способен, что в офисе сидеть. Но теперь Виталий стоял прямо перед ним и понимал, что это существо, способное убить. Даже если ему развяжут руки, ничего не изменится. Они оба знали, кто из них умрет.
Все вышло за пределы борьбы за наследство. Виталий знал, что Сирягин после этого разговора отступит, да и его сестрица, скорее всего, тоже. А он… Какой смысл ему оставаться, если они вышли из игры? На наследство ведь могут претендовать только они, родственники!
Если останется он один, это будет уже не ради денег. Это будет ради мести за тот страх, который сковывал его сейчас — страх перед смертью, которая впервые заглянула ему в глаза.
* * *
— Они смылись, — сообщила Анна. — Журналисты перед подъездом еще тусуются, хотя местные бабушки их неплохо гоняют, а Сирягиных и след простыл. Как ты их запугал?
— Почему именно я и почему именно запугал? — поинтересовался Леон. — Может, с ними просто поговорили, и не я, а кто-то другой.
— Потому что повлиять на них могли или я, или ты, но я этого не делала. Именно запугать — потому что такие люди, увы, не понимают ничего, кроме страха. А ты умеешь быть страшным, когда захочешь.
Когда-то давно эта фраза смутила бы его. Любимой темой Димы были рассуждения о том, какую опасность таит сходство с отцом, как они постоянно рискуют. Наслушавшись его, Леон боялся сам себя — и того, чем он может стать.
Но это было раньше. Теперь ему проще было понимать собственные желания — в том числе и благодаря Анне.
Он действительно мог убить Виталия Малинова — и готов был пойти на это, если придется.
Ему было достаточно вспомнить о том, что этот тип уже сделал с Димой и хотел сделать с Анной. Он не скрывал это желание, потому что только оно могло подействовать на человека, не признающего законы.
Пока все складывалось неплохо. Сирягины, которым было плевать на честность и этику, испугались того, что у справедливости бывают и другие проявления. Собственные шкуры были им куда дороже чужих денег! А вот Малинов затаился, он мог оказаться достаточно безмозглым и достаточно упрямым, чтобы напасть.
Но это будут его проблемы.
Пока же на него не было времени, все снова завертелось. Леон разделял опасения Анны насчет того, что с освобождением Майкова снова начнутся проблемы. Но он не ожидал, что это произойдет так скоро!
В доме семьи Владимировых прогремел взрыв. О нем и о вспыхнувшем пожаре сообщили перепуганные соседи. Когда прибыли спасатели, огонь уже охватил первый этаж, но его удалось потушить. В эпицентре взрыва позже обнаружили два сильно обгоревших тела — по предварительной оценке, Алису Владимирову и Евгения Майкова.
Леон подозревал, что предварительная оценка была верной.
Дима все еще оставался в больнице, поэтому с осмотром места происшествия могли возникнуть сложности. К счастью, туда уже выехал Макеев, а он был на их стороне. Его впечатлило то, что пока все их догадки оказывались верными. Поэтому у них появилась возможность осмотреть место взрыва до того, как оттуда увезут тела.
— Быстро подражатель подсуетился, — заметил Леон. — Я, если честно, не ожидал от него такой прыти!
— Я тоже, но это о многом говорит.
— Например?
— Он уже был готов к следующему убийству, — пояснила Анна. — Он не был уверен, что мы обнаружим тело Оксаны, и собирался продолжить свое представление. Арест Майкова остановил его, но из-за того, что его мишень отпустили, это стало не точкой, а запятой. Когда Майков оказался на свободе, подражателю не пришлось долго готовиться. А еще это говорит о том, что он живет один.
— Серьезно?
— Вполне. Для многих серийных убийц сохранение тайны было серьезным испытанием, оно сдерживало их. Тот же Джон Кристи сильно зависел от отъездов жены. А подражатель мгновенно реагирует, да и денег он потратил немало, такое от внимательной супруги тоже не скроешь. Нет, готова поспорить, что он один.
— Возможно, — согласился Леон. — Но почему он выбрал жертвой именно Алису Владимирову? Не проще ли было напасть на проститутку?
То, что убийца знал о роли Владимировой в этой истории, как раз не удивляло. Евгений Майков пообещал Анне, что всюду будет трубить о своем освобождении, и сдержал слово. Он щедро раздавал интервью, рассказывая всем, кто готов слушать, как жалкая полиция сажает невиновных вместо того, чтобы заниматься своим делом.
Без благодарности Алисе тоже не обошлось. Майков не стал вдаваться в подробности секс-вечеринок, он просто сказал, что его спасла бдительность соседки. А поскольку многие читатели желтой прессы следят за собственными соседями, они не усомнились, что все так и было.
— Он продолжил ту же миссию, — ответила Анна. — Он подставлял Майкова, доказывал всему миру, что тот — псих. Знаешь, что действительно важно? Не думаю, что он хотел убивать Майкова так быстро. Скорее всего, он собирался убить только Алису, а Майков приперся без предупреждения, и подражателю пришлось действовать.
И он взорвал газ.
В первых новостях об этом пожаре писали, что в доме Владимировых взорвался газовый баллон, но Леон подозревал, что не все так просто. При убийстве своей шестой жертвы Кристи использовал газ, да и подражатель к нему прибегал при убийстве Евы Майковой. Вот только как? Тогда он замел следы, сейчас ему пришлось действовать в спешке, и место преступления могло о многом рассказать.
Леон уже знал дорогу к поселку, поэтому добрался туда быстро. Возле обгорелого дома Владимировых теперь стояли служебные машины, полиция натянула ленты ограждения, обозначая границу работ. Но толпы зевак в тихом поселке и не собралось, соседи предпочитали наблюдать за всем из собственных окон.
Мужа Алисы Владимировой здесь не было: когда ему сообщили о случившемся, он оказался в больнице с сердечным приступом. Но это, по-своему, к лучшему; если он действительно любил жену, ему не следовало видеть то, что от нее осталось.
У Леона не было медицинских познаний Димы, однако и он мог догадаться, что Майков и Алиса стояли близко к эпицентру взрыва. Скорее всего, они погибли сразу, их отбросило в разные стороны, а потом уже огонь повредил тела.
Пока Леон осматривал обугленные останки Майкова, Анна склонилась над Алисой.
— Ее, похоже, не душили. По коже сказать сложно, но мышцы не повреждены, а предыдущих жертв он сдавливал так, что следы глубокие оставались! Про изнасилование пусть говорят эксперты, но я подозреваю, что не было и его. Майков точно ему помешал до того, как он успел напасть на Алису по-настоящему.
Почерневшее тело, которое она рассматривала, и женским-то не казалось. Опознать в нем кого-то будет сложно. Но кто еще мог быть здесь?
— Как думаешь, чего он добивался? — спросил Леон.
— Скорее всего, действовал по схеме Кристи: хотел ее усыпить газом, а потом уже все остальное. До взрыва дошло, когда приехал Майков.
В комнату вошел Макеев и тихо выругался. Следователь достал из кармана носовой платок и поспешил закрыть им лицо.
— Ну что, юные детективы, нашли что-то? — поинтересовался он.
— Ничего такого, что дало бы нам ответы на все вопросы вселенной, — отозвалась Анна.
— Да? А вот это вы уже видели?
Он указывал на нечто черное, окруженное яркими метками экспертов. Получается, это они сочли уликой, однако Леон никак не мог понять, что это такое. Какие-то куски металла, ветки…
Анна догадалась первой:
— Это был большой букет роз, не так ли?
— Похоже на то, — кивнул Макеев. — А в букете спрятали нечто вроде круглого газового баллона. Наши уже сказали, что все окна в доме заклинило. Тут какая-то хитрая система установлена… Так вот, ее кто-то вывел из строя, и все заблокировалось. Сейчас компьютеры всюду суют, где надо и не надо, а результат — вот такой!
Что ж, теперь схема действий подражателя становилась более-менее понятной. Ему нужно было незаметно отравить Алису газом — не попадая при этом в дом. Однако размер коттеджа усложнял ему задачу, и если бы окна были открыты, ничего бы не получилось. Поэтому он сначала заблокировал окна, а потом уже прислал цветы.
С Евой Майковой, возможно, было то же самое. Она, нервная и подозрительная, вряд ли пустила бы в дом посторонних. Но если ей принесли цветы — другое дело.
— Курьерские службы уже проверяют, но не думаю, что мы что-то найдем, — сказал Макеев. — Вот эта зараза — не простой баллон, он сам сделал эту штуку. Не знаю, что он туда намешал, но метана точно было много, раз так полыхнуло. Хозяйку он бы этим не убил, но отключиться она вполне могла бы или, по крайней мере, стать сонной. А это уменьшило бы сопротивление.
Но когда прибыл Майков, подражателю пришлось отступить, затаиться где-то. Только как он сумел поджечь газ, не пострадав при этом от взрывной волны? Это еще предстояло выяснить экспертам, у Леона даже предположений не было.
Теперь уже подражатель не мог списать все на Евгения Майкова. Его план был разрушен, он так и не достиг своей цели. Как он это воспримет? Сумеет ли остановиться — или будет мстить кому-то за свою неудачу?
Осмотрев тела, Анна поспешила выйти во двор, запах в доме и правда завис тяжелый. А вокруг дома цвела весна, и сложно было поверить, что возрождающаяся жизнь и обожженная смерть так близко. Как будто два разных мира!
— Что теперь? — спросил Леон.
— Теперь мы снова поговорим с семьей Евы, — ответила Анна, задумчиво глядя на небо.
Он знал, что она сожалела о Майкове. Он стал еще одним приговоренным, которого она хотела спасти и не смогла. Она точно знала, что он пострадает, пыталась его предупредить, а толку? Леон не видел в этом ее вины. Если человек так отчаянно сопротивляется собственному спасению, ничего уже не поделаешь.
— Зачем нам семья Евы? — удивился Леон. — Снова хочешь обсудить Исаева?
— Нет нужды. Игорь Исаев мертв, я уже говорила тебе об этом.
— Но не объяснила, почему ты так считаешь!
— Объяснила, ты просто не поверил.
Тут она была права, он не готов был верить. Слишком уж странным было объяснение!
Она считала, что Игорь Исаев мертв, лишь потому, что Ева плакала, когда ее муж упоминал его имя.
— У нее могли быть другие причины плакать! — указал Леон. — Он же ее бросил!
— При всем своем уме, не понимаешь ты все-таки женщин, — усмехнулась Анна.
— Боюсь, ум здесь не при чем…
Она окинула его укоризненным взглядом, но все же пояснила:
— Если бы он просто бросил ее, к любви, если таковая вообще была, добавилась бы нотка злости или обиды. Если бы она так любила его, что жить без него не могла, она бы не спешила выйти замуж. Можно еще предположить, что она плакала, вспоминая, как Исаев ее обижал. Но это не соответствует тому портрету Евы, который можно составить на основании воспоминаний ее знакомых. Другое дело — если бы он погиб, и погиб у нее на глазах, из-за нее. Теперь понимаешь?
Он действительно понимал — но не эти слезы, а истинную роль Игоря Исаева.
Леона всегда поражали женщины, которые остаются с теми, кто бьет их, издевается над ними, за людей не держит. Он думал, что Ева Майкова, тогда еще — Челищева, из этой же породы. Но для нее, похоже, все было иначе.
Она действовала по тому принципу, который используют люди послабее, попадая в тюрьму. Ей кто-то угрожал, и она прекрасно знала, что не сможет себя защитить. Поэтому она нашла зло побольше, чем ее предполагаемый обидчик, сделала Исаева своим покровителем и терпела все его издевки ради защиты.
Анна подтвердила его теорию:
— Она кого-то здорово боялась. И резкая смена ее поведения, которую ее сестра связала с Исаевым, на самом деле была вызвана тем, что ее кто-то преследовал. Она боялась его, поэтому спряталась под крылом у Исаева и выполняла его прихоти не из-за любви или подросткового протеста. Она не знала, как еще себя защитить.
— Но чем нам тут поможет семья Евы?
— Нам сейчас нужно знать имена людей, связанных с теми годами ее жизни, посмотреть фото, все запомнить. Думаю, убийца уже мелькнул в этой истории. Зная людей, которые были знакомы с Евой лет десять назад, мы можем сравнить список с именами тех, кто знал жертв подражателя, нашел трупы, появлялся рядом с ними при жизни и так далее.
Такого Леон не ожидал.
— Но почему ты решила, что он уже проявил себя?
— Потому что для него это не просто череда убийств, — напомнила Анна. — Ему нужно было так или иначе подтолкнуть следствие к тому, что это связано с Майковым. Дело и так застопорилось: на его счету уже было три трупа, когда Дима наконец заметил, что это серия. А не заметил бы Дима — пришлось бы убивать дальше или идти на риск, давая более очевидные подсказки.
— А он не боялся связываться с этой историей?
— Чего ему бояться? — изумилась Анна. — Он один, и он псих, ему терять нечего. Даже Кристи, куда более осторожный, не боялся. Участие в расследовании очень часто дает убийцам контроль над ситуацией, успокаивает их, помогает убедиться, что полиция далека от успеха. Да и полицейские реже подозревают тех, кто кажется им добропорядочным.
— Для этого нужно отличное самообладание, — заметил Леон.
— Да, и неплохие актерские способности. Но в этом убийцы находят свой шарм, потому и идут на риск. Кристи так развлекался с бойфрендом своей последней жертвы, играл с ним, как кошка с мышкой. К слову, его последняя жертва, Гекторина Маклиннан, не была проституткой. Кристи случайно пересекся с ней в кафе, узнал, что у нее есть жених, познакомился с этим женихом — Алексом Бейкером. Гекторина все больше доверяла ему, потому что он чаще всего встречался с ней в присутствии Алекса. Кристи даже пустил их пожить в свой дом, когда им негде было ночевать. А потом он встретил Гекторину одну на улице, и заманить ее в свой дом было несложно — она знала его. Он убил ее, а тело спрятал в тот же стенной шкаф, где хранились тела Риты Нельсон и Кэтлин Малони. Но потом Бейкер пришел искать ее.
— Почему к нему?
— Не только к нему, он просто искал ее повсюду, а к Кристи пришел как к хорошему знакомому. Ему и в голову не могло прийти, что этот тихий, вежливый дядька, которому тогда было за пятьдесят, способен жестоко расправиться с его молодой невестой — Гекторина годилась Кристи в дочери. Кристи помогал ее искать, регулярно связывался с Бейкером, интересовался, что да как. «Ты уже нашел нашу красавицу? Нет? Какая жалость! Куда же она могла деться? Неужели какой-то подонок ее обидел?!» Он не боялся привлекать к себе внимание, потому что знал: люди очень часто не видят то, что у них под носом. Алекс Бейкер сдался, так и не найдя свою невесту. Кристи торжествовал, пусть и недолго.
В принципе, их подражатель тоже был не из робкого десятка. Первые три убийства ему нужно было оставаться незаметным — чтобы его не нашли раньше времени, чтобы сложилась история, в которой он позже обвинил бы Майкова.
Но уже после третьей жертвы ему нужно было сменить стратегию. Если бы Дима ничего не заметил, подражателю пришлось бы самому подталкивать полицию к связи между жертвами. Хотя он и так многое сделал для этого: создал «фирменную» петлю для удушения, использовав знания о старой травме Майкова, действовал быстро, а не выжидал годами, как Кристи.
И все равно он был рядом, он имел право голоса в этой истории — как свидетель, друг семьи или кто-то еще. Леону сложно было поверить, что этот псих был так близко, а они его не узнали… Но он все равно верил. Далеко не все серийные убийцы подсознательно хотят быть пойманными, многие за решетку не спешат и умеют сливаться с толпой.
Так что они могут обнаружить его среди людей, связанных с расследованием, — таких немного. Вот только как найти их в окружении Евы? Да еще и в том, каким оно было десять лет назад!
— Родные могли не знать, кто он такой, — отметил Леон. — Похоже, она ни на что им не жаловалась.
— Она не жаловалась. Но они его, скорее всего, знали, пусть и в другой роли.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда сестра Евы рассказывала нам об Игоре Исаеве, одна деталь меня сразу задела, — ответила Анна. — Знаешь, как бывает, когда слушаешь мелодию и замечаешь фальшивую ноту? Только в этом случае нота была не фальшивая, а самая громкая.
— Ты мне ни о чем таком не говорила, когда мы возвращались от Челищевых…
— Потому что и сама сначала не поняла, что меня зацепило, в обилии информации сложно выловить что-то конкретное. Да и потом, меня отвлекло то, что убийцей мог оказаться Игорь Исаев. Но теперь, когда я знаю, что он мертв, многое видится по-другому. Помнишь, что сказала Лина, описывая Исаева? Его в школе боялись все. Поэтому, думаю, Ева и выбрала именно его, несмотря на то, что рядом с ним тоже было трудно. Он, по крайней мере, был почти ее ровесником!
Леон уже видел, к чему она клонит, но принять это не получалось. Хотя многое начинало сходиться! Кто мог запугать избалованную девочку Еву? На кого она боялась жаловаться? Почему считала, что даже родители не защитят ее от этого человека, и решила избавиться от проблемы сама? Скорее всего, она была убеждена, что ей никто не поверит! А точнее, поверят не ей, а ее мучителю.
— Ты хочешь сказать?..
Он не знал, как правильно задать вопрос. А вот Анна, похоже, ни в чем уже не сомневалась.
— Я хочу сказать, что Еву преследовал, а потом и убил кто-то из ее учителей.
* * *
В последние дни ее не оставляло чувство тревоги. Может быть, если бы кто-то был рядом, если бы с кем-то можно было поговорить об этом, было бы не так тоскливо. Но телефон Лидии молчал, да и ей самой некому было позвонить.
Она была рада, что Леон отвадил от нее Малинова, хотя ей до сих пор тяжело было выходить из дома. И все же Лидия подозревала, что он сделал это скорее ради Анны. Она как будто стала невидимкой! Да еще и Дима застрял в больнице… Он бы, наверно, пришел… Или не пришел бы?
Она чувствовала, что так больше продолжаться не может. Лидии нужно было что-то изменить, и безопасный вариант она видела всего один: лечь в роддом на сохранение.
Деньги у нее были, и все равно ее угнетало, что придется все устраивать самой. Но — надо, и Диму ждать нельзя, потому что ей было неспокойно, и она чувствовала, что больше ни одной ночи в этой квартире не выдержит.
Однако бросить все и удрать она не могла. Решение лечь в больницу появилось, когда она шла из магазина. Что, теперь разворачивать и с молоком под мышкой маршировать в роддом? Ей нужно было заскочить домой, собраться, хоть кому-то позвонить!
Так что она шла, хотя туфли давили опухшие ноги, с неба накрапывал неприятно колючий дождик, а зонта у нее не было. Хотелось расплакаться или наорать на кого-нибудь, но она была на улице одна. Лидии даже казалось, что она слабеет с каждой минутой, и ей было жалко себя до слез.
У входа в подъезд она все-таки споткнулась — о ступеньку, которая всегда здесь была! Но теперь она как будто стала выше. Из-за проклятого пакета Лидия не смогла удержать равновесие, она бы упала, если бы ее не поддержали сильные мужские руки.
Ее, можно сказать, спасли, но благодарить доброго самаритянина она не спешила. Она ведь только что смотрела на подъезд, и здесь никого не было! Откуда он взялся? Опыт общения с Виталием Малиновым подсказывал, что от незнакомцев лучше держаться подальше.
— Что, я настолько страшен? — рассмеялся он, заметив ее испуганный взгляд.
— Нет, простите, день сегодня… никакой.
— Да уж готов поверить, если женщине в вашем положении приходится такие тяжести до квартиры таскать! Давайте я вам помогу.
Он хотел взять у нее пакет, но Лидия отшатнулась от него.
— Не нужно, я справлюсь, спасибо!
— Вот времена настали… Люди уже разучились доверять друг другу! Слушайте, сейчас три часа дня, я сюда пришел по работе, мне несложно вас проводить. Да вам все помогать должны, это же нормально!
А ведь он прав… Лидия и сама не заметила, когда стала такой подозрительной. Но нельзя косо смотреть на весь мир, не все такие, как Малинов! Да и он больше не придет, это не его человек, Леон ведь пообещал ей, что со всем разобрался.
Если она и правда хотела начать новую жизнь и забыть о братьях Аграновских, ей нужно было снова доверять людям.
— Вы правы, простите, — смущенно улыбнулась Лидия. — Я буду очень благодарна вам за помощь!
— Вот, так-то лучше, теперь все правильно! Вам не нужно меня бояться. Я, между прочим, учитель.
