Глава 13. Кэтлин Малони
Егор Валентинович Макеев был доволен тем, как все сложилось. Он-то был уверен, что на пенсию выйдет тихо, мирно, без особых достижений. К этому все и шло, и вдруг — такое! Он, получается, поймал настоящего серийного убийцу, психа, каких еще поискать.
В виновности Евгения Майкова он не сомневался. Этот тип пока молчал, и адвокаты указывали, что все улики косвенные. Так ведь сколько их, этих улик! На два пожизненных срока хватит! Хватило бы и на смертную казнь, но жалко, что ее отменили.
Такие, если задуматься, и становятся самыми жестокими убийцами. У Майкова были деньги и связи, в какой-то момент он решил, что ему все можно. Сначала проститутку задушил, а потом и за приличных женщин взялся! Но Егор Валентинович намеревался довести это дело до конца. Суд будет быстрым, Майков получит свое! Какой же наглостью нужно обладать, чтобы собственную жену убить и оставить во дворе? Или это доставляло ему какое-то извращенное удовольствие, он собирался принимать там гостей, зная, что у них под ногами труп женщины, которая доверяла ему? Такие люди не должны ходить по улицам города!
Но теперь это закончилось. Егор Валентинович знал, что Леонид Аграновский не так во всем уверен. Он и его подружка еще сомневаются, мечутся, ищут — пускай! Для Майкова это уже ничего не изменит.
Так что он собирался заняться другими делами, куда менее важными, когда дежурный неожиданно сообщил ему, что к нему какая-то дама. И не очередная старушка, жалующаяся, что соседи крадут у нее молоко из холодильника, а свидетельница по делу Евгения Майкова.
Заинтриговать она умела — никаких свидетельниц Егор Валентинович не вызывал и не ожидал. Его удивление лишь возросло, когда эта женщина вошла в его кабинет.
Она была молодой и очевидно богатой — и она всеми силами старалась это подчеркнуть. Ее тонкие руки и шея едва выдерживали вес усыпанных бриллиантами украшений, даже днем она носила бархатное платье, поверх которого нацепила легкий меховой полушубок, откровенно лишний в разгар весны. В руках она держала небольшую кожаную сумку.
Не дожидаясь приглашения, она уселась на расшатанный стул напротив стола следователя.
— Вы кто? — только и смог спросить он.
— Алиса Владимирова, — представилась она. Ее губы были настолько огромными и тяжелыми, что некоторые слова сложно было разобрать. — Я — соседка Женечки и Оксаночки Майковых. Ужасное горе!
— Горе в том, что он убил свою жену. Об этом вы пришли поговорить?
— Я пришла сказать, что он невиновен!
Становилось все любопытней. Егор Валентинович знал, что соседей уже опрашивали — и никто из них не рвался на защиту Майкова.
— Почему вы так считаете?
— Я прочитала в новостях, когда произошли убийства, в которых его обвиняют. Про смерть несчастной Оксаночки я ничего не знаю, зато я знаю, где он был в другие дни.
— Где же?
— С нами! Со мной и с моим мужем, и еще с другими… Он и Оксаночка.
— Простите, но я уже мало что понимаю, — покачал головой Егор Валентинович. — Майков изначально утверждал, что провел эти дни с женой. Она это тогда подтвердила. Теперь она мертва, а ни о каком новом алиби я не слышал даже от его адвокатов. И вы что-то не спешили в полицию! Алиса, вы знаете, что за дачу ложных показаний вы можете понести уголовную ответственность?
Она осмотрелась по сторонам, словно ожидая, что из шкафа вот-вот выскочит шпион, и лишь после этого продолжила.
— Нет никаких ложных показаний! Я просто не могла о таком рассказать. И Женечка не мог, поэтому и говорил, что был с Оксаночкой! Но теперь Оксаночки нет, и выбора тоже нет. Все лучше, чем позволить Женечке сесть за то, чего он не делал! Вы понимаете?
— Нет, все еще не понимаю.
— Ничего, сейчас сами увидите, почему я не могла о таком говорить… Дело в том, что мы с мужем тоже живем в этом поселке и проводим свингер-вечеринки.
— Что проводите?..
— Секс-встречи, — холодно пояснила Алиса. — Групповые. Несколько семейных пар встречаются и обмениваются партнерами, а иногда просто объединяются.
— Но это же отвратительно! — возмутился Егор Валентинович. Сама мысль о том, что люди могут устраивать вот такие собачьи свадьбы, казалась ему дикой.
Но Алиса и бровью не повела.
— Держите свое мнение при себе, хорошо? Законом это не запрещено, вот что главное! Мы — взрослые люди и сами решаем, как распоряжаться своим телом. Но поэтому я и не могла сказать об этом сразу, все надеялась, что вообще говорить не придется. Потому что мир полон таких закостенелых людей, как вы, которые не готовы к полной сексуальной свободе!
— Это называется моралью.
— Устаревшей моралью, но речь не об этом. Главное, что Женечка и Оксаночка были нашими постоянными гостями. Во-первых, они мыслили, как мы, и не парились условностями. Во-вторых, им проще всего было попадать к нам. Люди боятся публичного осуждения, поэтому многие не рискуют приезжать слишком часто, чтобы не примелькаться рядом с нами. А Женечке и Оксаночке никуда ехать было не нужно! У наших участков общая граница, мы специально убрали там забор. Поэтому я гарантирую, что Женечка был в нашем поселке, в нашем доме, в дни, когда произошли те жуткие убийства. А когда убили Оксаночку, я вообще не видела его в поселке, его машины не было! Их ворота хорошо видно из окна моей спальни.
Следователю хотелось просто вышвырнуть ее из своего кабинета. Егор Валентинович был человеком старой закалки, и женщина, так свободно рассказывающая о том, как она отдавалась всем подряд, вызывала у него лишь отвращение. Естественно, верить ей он не собирался.
Он наклонился вперед и тихо сказал:
— Слушай, ты ведь понимаешь, что это просто слова? Причем слова, сказанные не вовремя! Если бы сразу признались в этом вашем разврате, еще можно было бы что-то обсуждать. Но теперь все выглядит так, будто ты просто пытаешься спасти любовника!
Алиса попыталась возмущенно поджать губы, но губы по-прежнему казались твердыми и безжизненными. Егору Валентиновичу не хотелось даже представлять, что она туда закачала.
— Это не просто слова, мой муж все подтвердит.
— Тогда это слова двух людей, вступивших в сговор.
— А еще все подтвердит вот это.
Она открыла сумочку, достала оттуда карту памяти и положила на стол перед следователем.
— Что это? — спросил Егор Валентинович.
— Видео. Фото. Мы снимали каждую вечеринку — для личного пользования, разумеется, но я готова показать это, чтобы спасти Женечку.
— Это могло быть снято в другие дни!
— Фото, что поприличней, я выкладывала в инстаграм. Там по одежде и окружению можно установить, что это те самые вечеринки, а даты покажут, когда именно они проходили. Или инстаграм тоже с нами в сговоре? Я пришла к вам, потому что еще надеюсь решить все тихо. Но то же самое я сообщу адвокатам Женечки, он попросил меня об этом. Если дело дойдет до суда, вы проиграете, и вот тогда всем будет хуже.
Егор Валентинович не хотел ей верить. Не просто потому, что так он терял своего идеального подозреваемого, ему не хотелось идти навстречу этой кукле. Однако он чувствовал: Алиса не врет. Смысла нет! Особенно если ее муж все знает, Майкову нечем было ее шантажировать, да и в деньгах она не нуждалась.
Похоже, все так и было. Поэтому сам Майков тоже молчал: сначала — чтобы избежать позора, потом — потому что у него не было доказательств, ему бы все равно никто не поверил. Но у Алисы эти доказательства были! Мораль и общественное осуждение на суде и правда не важны.
Макеев не собирался сдаваться так просто, он готов был хоть сто раз проверить показания Алисы, ему хотелось доказать, что она врет. Однако подделывать улики он не собирался, и, если информация о секс-вечеринках окажется верной, ему придется ее принять.
В глубине души он уже чувствовал, что освобождение Евгения Майкова стало лишь вопросом времени.
* * *
Невиновность Майкова не была для Анны новостью. Она и так знала, что он никого не убивал — чувствовала, поэтому и искала доказательства для суда. Она собиралась сделать все для его освобождения, но лишь тогда, когда они будут знать имя настоящего убийцы. Поэтому появление неожиданной свидетельницы ее точно не порадовало.
Теперь ее планы могли рухнуть в любой момент. Она знала, что Егор Макеев не хочет отпускать Майкова — правда, по своим причинам. Ему казалось, что все эти секс-вечеринки не могут использоваться как алиби для серийного убийцы! Но адвокаты Майкова уже ухватились за новые обстоятельства и сдаваться не собирались.
Более того, он обеспечил себе алиби и на день убийства жены. Когда его сотрудники сообразили, что босс вот-вот освободится и будет искать тех, кто рассказал полиции о его любви к проституткам, у них неожиданно прорезалась память. Они один за другим начали припоминать, что действительно видели Майкова в офисе в день, когда была задушена Оксана.
Просто это были мимолетные встречи, вот они и не сообразили сразу, что к чему!
Вот это, в отличие от показаний Алисы Владимировой, была ложная версия. Но она лишь упрощала освобождение Майкова, ее одной было бы недостаточно.
Его должны были выпустить со дня на день, и Анна предприняла последнюю отчаянную попытку исправить это: она договорилась о беседе с самим Майковым.
Он выглядел куда более уверенным, чем при их прошлой встрече. Тогда смерть жены шокировала его, он был не в себе, он действительно боялся тюрьмы. Но теперь он снова почувствовал себя хозяином положения и на всех смотрел сверху вниз.
Особенно на Анну, которая нашла труп Оксаны.
— Надеюсь, ты пришла извиниться? — хмыкнул он, когда они встретились в допросной.
— Нет. Я пришла просить тебя остаться под замком.
— Это что, прикол такой?
— Это суровая необходимость, — пояснила Анна. — Твое освобождение опасно для окружающих, и для тебя тоже.
— Почему это?
— Потому что настоящий убийца еще на свободе. Это не ты — но он ведь все равно есть.
— Ну и что? Насколько я понял, он охотится только на баб. Мне-то он что сделает?
— То есть, тебя не смущает, что он убил двух женщин, которые были рядом с тобой?
— Меня это не просто смущает, это обеспечивает мне нехилый гемор! И что теперь? Это никак не связано со мной!
— Ошибаешься, очень даже связано.
Она рассказала ему про подражателя. Анна не хотела этого, потому что знала: Евгений Майков не способен понять всю чудовищность своего положения. Однако она надеялась, что хоть что-то до него дойдет.
Другого выбора просто не было. Улик против него не осталось, он получил два солидных алиби, его нельзя было считать даже подозреваемым, не то что преступником. Но он еще мог все исправить, если бы проявил благоразумие!
Подражатель наверняка не знал про эти секс-вечеринки, раз не принял их во внимание, он не ожидает, что Майкова освободят. Так пусть остается в неведении!
— Мне нужно время, — признала Анна. — Я должна быть уверена, что он затаился. А затаится он только в том случае, если ты здесь.
— Нет, спасибо, я насиделся! Ты в полиции работаешь — ты и лови его, а я не обязан.
— Ты что, не понимаешь? Если ты выйдешь на свободу, он попытается подставить тебя, он убьет снова!
— Уже не подставит, — отмахнулся Майков. — Во всех предыдущих убийствах меня оправдали, как он меня подставит?
— Он умен и найдет способ.
— Да пусть только сунется!
— Женщины пострадают, тебе что, плевать на это?
— Прикинь!
— Он уже убил Еву и Оксану. Это для тебя ничего не значит?
Но Майков был неумолим:
— Не так много, чтобы валяться на нарах непонятно сколько. Мне нужно бизнес восстанавливать, там все разваливается! Так что я не просто выйду отсюда, я заставлю всех этих долбаных журналистов, которые меня дерьмом поливали, написать опровержение.
Анна надеялась, что разговор с ним хоть в чем-то поможет, а стало только хуже. Подражатель быстро узнает, что Майков свободен — и теперь он герой, невинно обвиненный! Он разозлился, это наверняка, и неизвестно, как он отреагирует.
Джон Кристи, избавившись от своей жены, переключился на проституток. Сначала была беременная Рита Нельсон, а вскоре после нее — Кэтлин Малони. Тоже молодая, тоже красивая, тоже вынужденная выживать на улицах. Чтобы получить ее, Кристи не понадобились никакие хитрости. Он просто увидел ее и снял, вот и все. Привел к себе домой, отравил газом и убил. Жестокая смерть — но простая и лишенная риска для Кристи.
Подражатель наверняка знает об этом и сделает то же самое. Ему не придется долго готовиться и наблюдать, как в случае с семьей Гордейчиков. Однажды ночью он отправится на улицы и выберет одну из проституток, которых тепло весны сгоняет к дорогам.
Для него она будет ничем, просто ресурсом. Для Майкова — тоже ничем, он и обычных женщин невысоко ценит, а уж проститутки для него и вовсе не люди. Но это будет потерянная жизнь, и потерянная зря!
Вот только убедить в этом Майкова Анна не могла. Он все прекрасно понимал, ему просто было плевать. Это не его проблемы! Он тут тоже жертва: без жены остался, беседку во дворе разворотили, с работой проблемы… Да он еще в суд на следователей подаст, чтобы компенсацию получить!
Он был безнадежен, но вместе с тем — чист перед законом. Анне оставалось уповать лишь на то, что ей и Леону удастся найти подражателя раньше, чем он снова возьмется за дело.
— Тебе знакомо имя Игоря Исаева? — поинтересовалась она.
Взывать к совести Майкова было бесполезно, но от этой беседы еще мог быть толк.
— Только Максима Максимыча, — хохотнул Майков. — Полковник Исаев, так сказать!
Он провоцировал ее, потому что она его раздражала. Майков уже видел, что его освобождение злит Егора Валентиновича, и ему хотелось увидеть такую же злость на лице Анны, доказать и себе, и ей, что она — всего лишь очередная баба, которой не стоит заниматься мужскими делами.
Но тут его ожидало разочарование: ее лицо оставалось непроницаемо спокойным.
— Игорь Исаев, — повторила Анна. — Подумай. Это, возможно, тот самый человек, который пытался тебя подставить.
— Что, серьезно, что ли? — нахмурился Майков.
— А похоже, что я здесь ради стенд-ап комедии? Никто не может гарантировать, что он не нападет на тебя, когда узнает, что суда не будет и ты оправдан. Так что вспоминай!
— Вообще-то, если подумать, имя знакомое…
— Конкретней.
Он опустил голову на руки, раздумывая о чем-то. Весть о том, что на кону не только жизни неизвестных ему женщин, но и его собственная, отрезвила Майкова — и все же не настолько, чтобы остаться за решеткой. Скорее всего, он старался вспомнить Исаева не только ради помощи Анне, он и сам готовился защищаться.
Однако отмалчиваться он не стал.
— А, знаю, где я слышал это имя! От Евы. Это ее бывший хахаль.
— Да, так мы и вышли на это имя, — кивнула Анна. — Что еще ты о нем знаешь?
— Да тут и знать-то нечего! Мы с ним никогда не встречались. Просто когда мы с этой дурой только поженились, я все пытался выспросить, кто ее до меня поимел. Блин, мне обидно было! Но Ева только отгавкивалась, про Исаева мне позже ее сестра сказала, что был такой. С ее сеструхой приятно иметь дело: эта жирная корова из зависти все на свете разболтает. Она и сказала, что до меня Ева только с этим хмырем встречалась.
— И ты, конечно же, спросил об этом Еву?
Анна задала вопрос, просто чтобы навести его на нужную тему. Она не сомневалась, что такой человек, как Майков, не мог не спросить. Новый собственник хотел знать, кому принадлежала его вещь раньше!
— Спросил, — без тени стыда подтвердил Майков. — А она разрыдалась, прикинь? Я тогда так психанул, что чуть не развелся с ней, она меня долго уговаривала простить ее. Вроде как он в прошлом и теперь для нее важен только я. Убедила, что уж там.
— Так а чего развестись-то хотел? Только из-за того, что она заплакала?
— Это большая причина! Ева не какая-нибудь нежная барышня была, если ей что не нравилось, орала только так, у нее истерики буйные были. А тут — рыдает, почти в обмороке, горе у нее! Короче, любила она его. Это он ее бросил, а она его любила. Меня это, понятно, покоробило, но потом я решил забить. Исаев этот, похоже, свалил с концами, он бы за ней не вернулся, она была моя.
Этот разговор прошел не так, как ожидала Анна, однако кое-что важное она все-таки услышала. Она пока сама не могла поверить в это, ей нужно было срочно рассказать обо всем Леону, посоветоваться с ним. А спорить с Майковым было бесполезно — только время зря тратить.
И все же, уходя, она не выдержала и сказала с порога:
— Лучше останься здесь. Это ненадолго, на день или два, но эти дни спасут кому-то жизнь.
— Что, испугалась, что и тебе придется с моими адвокатами пообщаться, красотка? — ухмыльнулся Майков. — Так ты не бойся, с тобой я готов поискать компромисс. Можешь даже лично защитить меня от злого убийцы, у меня в доме теперь пусто, найдется местечко и для тебя!
— Какой же ты баран, — раздраженно поморщилась Анна. — Но даже так, я искренне надеюсь, что тебе повезет и ты останешься в живых.
Майков тут же взвился на ноги.
— Это что, угроза?! Ты угрожаешь мне?
— Я предупреждаю тебя. Пойми, пока не стало слишком поздно.
* * *
У Евгения Майкова было столько дел, что он даже не знал, с какого начать. Но сидеть взаперти и опасаться неведомого маньяка он не планировал. Он вообще не верил, что за ним кто-то охотится — история той девки больше напоминала попытку полиции оправдать свои косяки. Хотя расслабляться Евгений не собирался, он умел заботиться о своей безопасности, и, если кто-то действительно пытался подставить его, этому идиоту не поздоровится.
К тому же, ему нужно было подчистить ряды своих сотрудников. Многие из них стали слишком болтливы! Кого-то он планировал уволить сразу, кого-то — чуть позже, когда закончится вся эта суета с расследованием. Ему ведь еще нужно было получить компенсацию, и его адвокаты уже работали над составлением иска.
Словом, придется побегать. Пока же ему хотелось отдохнуть, отвлечься от всего, и он знал только один способ, который мог помочь в такой ситуации. Правда, гибель жены сделала все сложным…
Он ведь жалел об Оксанке. Правда, жалел. Она была сообразительной и талантливой в постели, знала, когда нужно притихнуть, и не лезла в его дела. Чего еще можно хотеть от женщины?
О Еве он не жалел, но и не злорадствовал. Она перестала быть частью его жизни, однако ему когда-то было хорошо с ней. Со стороны полиции было глупо предполагать, что он захочет ее убить.
Теперь они обе исчезли, и отвлечься Евгений мог только с одной женщиной. Нет, конечно, всегда были еще проститутки, в том числе и его любимые девочки, проверенные и верные. Однако его адвокаты сейчас не рекомендовали появляться рядом с ними, это мешало им создавать образ мученика в газетах.
А работали они неплохо! Не прошло и недели с его освобождения, как перед ним извинились все его знакомые — за то, что не поддержали. Да и в бизнесе все шло нормально, те, кто раньше отказывался работать с убийцей, делали вид, что ничего не произошло. Евгений чувствовал, что его жизнь налаживается.
Да он и сам в первые дни просто отдыхал, отсыпался после этой проклятой камеры, наслаждался нормальной едой. Теперь же ему хотелось внимания, поэтому он ехал к поселку.
Он никогда не признался бы в этом, но Алиса всегда нравилась ему куда больше, чем его собственная жена. Точнее, днем Алиса была невыносима. Он не раз слышал, как она орет на прислугу — и на мужа, вот что главное! Зато в постели ей не было равных. Она наслаждалась каждой секундой, и в этом был ее секрет. Оксана никогда не отказывала ему, однако он чувствовал, когда она и правда тянется к нему, а когда «просто так нужно». Алиса же хотела всегда, ей нужно было больше, чем мог обеспечить ее муж. Это во многом и вдохновило знаменитые вечеринки в их доме.
Правда, Евгений никогда еще не оставался с ней наедине, не спросив разрешения ее мужа. Но ему не хотелось заморачиваться этим. Он точно знал, что Владимиров сейчас торчит на работе, Алиса одна дома, и им никто не помешает.
Это ведь она спасла его! Звучит пафосно, но так и есть — спасла. Он не заставил бы ее дать показания, если бы она не захотела. Получается, он нравится ей не меньше, чем она ему.
По дороге к поселку Евгений то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, пытаясь понять, не следит ли за ним кто-то. Однако подозрительных машин рядом не было, порой он и вовсе оставался на шоссе один. Полиция окончательно потеряла к нему интерес. Кого еще бояться, загадочного маньяка, о котором ему говорила смазливая следовательница? Да с таким же успехом можно опасаться, что его инопланетяне похитят!
Он запарковался у своего дома и, прежде чем покинуть машину, достал из бардачка пистолет. Разрешение на оружие у него было, причем уже много лет, и стрелял он отлично. Если и есть на самом деле какой-то убийца — пожалуйста, пусть приходит! Ему же хуже. Насколько было известно Евгению, этот тип только душил, причем слабых баб. Посмотрим, как он пистолет задушит!
Не заходя в свой дом, он направился к коттеджу Владимировых. Ему сейчас не хотелось видеть перекопанный двор и печать на входной двери. Потом, все потом! Сначала нужно расслабиться и почувствовать, что жизнь продолжается.
Он позвонил в дверь, и ему открыла сама Алиса — она не позволяла прислуге постоянно оставаться в доме. Вид у нее был непривычно утомленный, почти снулый, хотя его визиту она обрадовалась.
— Женечка? Заходи!
Он не заставил просить себя дважды. В доме оказалось неожиданно душно, почти жарко. Да и не удивительно, все окна были наглухо закрыты!
— Что у тебя здесь за парилка? — удивился Евгений.
— Да система кондиционирования сломалась, представляешь? С концами! Мастера я уже вызвала, но их мало — мастеров, которые занимаются таким. Приходится терпеть!
Евгений только усмехнулся: вот это он и называл горем от ума. Владимировы установили в доме «умную» систему, которая сама решала, когда включить кондиционер, а когда — просто открыть окна, пуская в дом свежий воздух. Хозяева коттеджа очень ею гордились и рассказывали о ней всем гостям, даже если тем не слишком хотелось слушать.
Зато теперь поломка системы заблокировала весь дом, тут дышать было тяжело! Понятно, почему Алиса уже носом клюет. Зато из-за жары она надела тонкое летнее платье, которое очень нравилось Евгению: такую вещицу легко снять.
— Пойдем на кухню, — предложила Алиса. — Почему не предупредил, что приедешь? Я б тебе хоть приготовила что-нибудь! А то я опять на диете, в доме ничего нет.
— Да ладно, я сюда не жрать пришел. Хотелось тебе сюрприз сделать, отблагодарить мою спасительницу! — с показным восхищением произнес он.
— Чудик! — рассмеялась Алиса. — Все бы тебе кривляться! Да и потом, ты ведь меня уже поблагодарил.
— Уже? — смутился Евгений. — Когда я успел?
— Женечка, ну у тебя и шуточки! А букет замечательный. Я думала, что его доставили, потому что ты сам приехать не можешь. Но вот и ты! Шутник!
Она действительно находила это смешным и еще больше раздражала Евгения. Он-то ничего не понимал!
— Да какой букет, Алиса?
— Вот этот!
Они вошли на кухню, и он увидел роскошный букет бордовых роз. В нем было не меньше сотни цветков, все — аккуратно оформленные в фирменную картонную коробку магазина. Этот куст не каждый поднял бы! А уж сколько стоят цветы, идеальные, одинаковые, как на подбор, Евгению и представлять не хотелось.
У него были такие деньги, но он в жизни не потратил бы их на что-то столь бесполезное. Да еще и Алисе! Они и жене-то почти никогда цветы не дарил, а соседке — и подавно. Свой визит сюда он считал гораздо лучшей благодарностью за ее помощь.
— С чего ты взяла, что букет от меня?
— Так там открытка была!
Алиса указала на маленький красный конверт, лежащий на столе рядом с букетом. В нем обнаружилась открытка с надписью: «Алиса, спасибо вашей семьей за все, с признательностью, Женя».
Текст был напечатан на компьютере и наклеен на открытку, так что ни о каком совпадении почерка и речи не шло. Но даже так, Алиса могла бы догадаться, что это не от него, совершенно не его стиль!
— Я «Женей» со второго класса не подписывался!
— Не ори, а? — поморщилась Алиса. — У меня и так голова уже несколько часов раскалывается, а тут еще ты!
— У тебя есть другие знакомые Жени?
— Не помню… Но логично же было предположить, что это от тебя!
— Ничего не логично, я столько денег на какие-то ростки не потрачу!
— Ну и жлоб ты, Женечка, — заключила Алиса. — Прошу же, не ори!
Она, похоже, не понимала, насколько все серьезно. Да и куда ей? Алиса была великолепной любовницей, однако на этом ее достоинства заканчивались.
Евгению все это не нравилось, он невольно перепроверил, что пистолет все еще у него за поясом. После этого он достал из кармана сигареты и зажигалку, ему срочно нужно было успокоить нервы.
— У нас в доме не курят! — возмутилась Алиса.
— Сделаешь исключение.
— У меня голова болит, не смей!
— Потерпишь! Тут творится хрен пойми что, и мне нужно разобраться в этом.
Она попыталась забрать у него зажигалку, но напрасно — не хватало ни роста, ни силы.
Евгений без труда оттолкнул ее, достал из пачки сигарету и поднес к ней зажигалку, собираясь прикурить.
Последним, что он видел, было пламя, вспыхнувшее прямо у него перед глазами и поглотившее все вокруг.
