Глава 16

Я нарадоваться не могла, что снова иду на Охоту. Мы с Марком встретились, как обычно, за завтраком, немного поболтали о пустяках, а потом он рассказал мне про наши новые угодья, где нам предстояло нести дозор.

Марк был счастлив видеть меня здоровой и готовой к подвигам.

– В этот раз мы идем в другую сторону, – сообщил он. – Там в основном клон-фермы и гидропонные теплицы. Это по ту сторону Барьера, но рядом с ним. В двух шагах от прежних угодий Карли. – Марк усмехнулся. – Тут все обзавидовались что мы с тобой уложили двух вайвернов зараз, да еще ты в одиночку разорила гнездовье кетцелей. Так что теперь многие из тех, кто ходил в дозор внутри Прайм-Барьера, захотели наружу, в Отстойник. А что: пара дней приличной Охоты – и твой рейтинг выше гор.

Я только плечами пожала:

– Больше Охотников в Отстойнике – меньше пришлецов по эту сторону Барьера. Да не ослабеет их дар и удачной им Охоты.

Мы хлопнули друг друга по ладоням и рассмеялись. А потом вооружились и отправились на службу.

Все вокруг было привычным. Мы миновали клон-фермы с маленькими загончиками – там держали скот, дающий клетки для клонирования. То есть это по моим меркам загончики маленькие. Я ведь выросла среди пастбищ без конца и края, где скотина щиплет траву под присмотром людей и пастушьих собак. Настоящих собак, не Гончих. Эти псы очень крупные, потому что они помесь с волками. Мы вылезли из транспода у опоры Барьера. И здесь разница между той и этой стороной как нигде бросалась в глаза. С нашей стороны – ровненькие ряды зданий без окон, вдалеке поблескивают на солнце стеклянные противоударные крыши теплиц. А Отстойник… Все то же унылое зрелище, как и на угодьях с вайверном. Возле этой опоры очереди не было; мы прошли, никого не встретив. Только пугливая кошка, завидев нас, дала деру.

– Когда ты в последний раз тут Охотился? – шепотом спросила я. Почему-то в этом месте хотелось шептать.

Марк покачал головой:

– Больше года назад. Понятия не имею, что нас тут ждет, но…

Я призвала Гончих. Письмена не гасли еще какое-то время после того, как Гончие явились. Верный знак, что беда где-то рядом.

– Но… – подхватила я.

– Там слишком много хорошей еды. – Марк указывал на фермы по ту сторону Барьера. – Люди от этого звереют.

– Хмм.

Оно и понятно. У меня язык не повернется осудить того, кто рвется на ту сторону за пищей для себя и своей семьи. Мы с Марком переглянулись. Гончие сгрудились вокруг нас, чтобы ощутить местность, ощупать ее всеми своими чувствами, куда более разнообразными, чем наши.

– Ну, если люди голодны… – начала я и не стала заканчивать фразу. Марк кивнул.

Мы поняли друг друга без слов: сегодня мы не только Охотимся, но и охотимся. Даже если никто из местных не покажется нам на глаза, Гончие все равно их учуют. А уж они найдут способ подсунуть дичь куда надо.

– Давай сегодня не разделяться, – предложил Марк, когда мы углубились в развалины.

Развалины, вероятно, прежде были промышленными постройками: все полезные механизмы давным-давно растащили, но между зданиями сохранились металлические приспособления для переноски грузов; старое асфальтовое покрытие тут и там бороздили рельсы.

Весь этот металл, очевидно, никому внутри Барьера не нужен. Поэтому нам и нет нужды заводить много шахт: мы еще расковыриваем кости старого мира, оставшиеся со времен Дисерея.

– Двумя руками «за», – согласилась я.

Почему-то эта часть Отстойника казалась мне более жуткой, чем все другие места, где я побывала. Здесь я чувствовала себя лилипутом. Раньше мне не попадались такие внушительные развалины: те дома были рассчитаны на человеческий рост, а эти – на гигантские машины. И люди, управлявшие этими машинами, карабкались на них, словно муравьи на службе у исполинской муравьиной матки.

Здесь я какая-то незначительная. Наверное, где-то в Пике есть такие огромные дома и машины, просто я их не видела. Мои горы гораздо выше, но там я не казалась себе крошечной. Наоборот, я была частью чего-то величественного и великолепного. А тут новые ощущения, и они мне совершенно не нравятся.

Мы побродили по округе примерно с час, следуя по главному железнодорожному пути. Здесь водилась дичь. Оно и понятно: там, где не было асфальта, а то и прямо сквозь асфальт густо пробивались трава и кусты. Мы с Марком настреляли порядочно кроликов, а один раз вдалеке даже мелькнул олень – жаль, выстрелом его было не достать. Хотя по всем признакам тут царило полное безлюдье, я опять не могла отделаться от ощущения, что за мной наблюдают. Причем не камеры. И не таинственный шпион из театра. Я даже предвкушала, что краем глаза увижу мимолетное движение.

Я задумалась о дядиной записке. Что значит «У Аса влиятельные друзья»? То есть чем эти самые друзья способны мне навредить? В конце концов, едва я выхожу из своих апартаментов, на меня начинают таращиться камеры. Не исключено, что и в апартаментах тоже, кто знает. Как тогда Ас и его покровители – если это покровители – могут причинить мне зло? Их же мигом застукают.

Если, конечно, люди по ту сторону камер не решат это вырезать. Не пускать эти эфиры на канал. Ведь они же вырезали наши с Марком беседы о том, чего цивам знать не положено. Да и вообще – может же быть два ролика, порезанный и непорезанный. Как тот ролик про события в поезде: ведь Жителя-Волхва убрали.

Ладно. Отныне буду с Асом лапочкой. Сделаю вид, что в восторге от него.

Мотивы «влиятельных друзей» были как на ладони. Один мотив минимум. Вот посадите рядом двух человек так, чтобы им было нечего делать. Чем они займутся, когда заскучают? Правильно – заключат пари. Мы же гладиаторы, и, ручаюсь, на нас делают ставки. Друзья Аса, естественно, ставят на него, и если я его обойду, им это не понравится.

Марку в этом районе тоже было не по себе. Я уже успела изучить Паладина и видела, что он не просто по-Охотничьи насторожен.

– Мне кажется, за нами следят, хотя Гончие ничего не чуют, – наконец призналась я.

– Это легко, – к моему удивлению, согласился Марк. – Здесь еще кое-что осталось. До Dies Irae это был высокотехнологичный район с множеством скрытых камер повсюду. Неизвестно, сколько из них до сих пор действует.

Погодите-ка, как это…

– Действует?! – ошарашенно переспросила я. – Но кто станет…

Закончить я не успела, потому что краем глаза заметила вспышку там, где никаких вспышек быть не должно. И тут же Ча взвыл мне в уши: «Опасность!» Я среагировала неосознанно. Потому что на Гору, случалось, нападали те, кто явился не из Потусторонья.

Я со всей силы саданула Марка плечом, сбив его с ног и одновременно отпихнув вбок, и сама навалилась сверху. Я его толкнула в удачное укрытие: за огромный бетонный треугольник, обломок какого-то здания. Это я умно поступила. Потому что спустя секунду-другую о бетон чиркнула пуля.

Я словно схватилась за провод под напряжением. Что угодно – только не этот звук. Я похолодела, мои нервы закрутились жгутом, и каждый раз, когда в бетонный щит ударяла пуля, я слегка вздрагивала всем телом.

– Чертова сволочь! – выругался Марк. – Ох, извини, Радка. Это я не про тебя.

– Да ладно, я слыхала и похуже.

Я достала свой приборчик с зеркалом и высунула его из-за бетонной плиты. Ну да. Кто бы сомневался. Прекрасно вижу: вон там, на вершине здания, стоит фигура, а в руках у нее…

Зеркало разлетелось вдребезги. Приборчик вылетел у меня из руки, и я вскрикнула от боли. Жжется!

Снайперская винтовка. Плюс меткий стрелок, раз сумел выбить прибор у меня из руки.

Я стиснула зубы, потрясла обожженной рукой и приказала сердцу замедлить темп.

– Это еще кто? – спросила я. – У пришлецов нет снайперских винтовок!

Пули так и сыпались градом на нашу плиту.

– У пришлецов нет, – угрюмо подтвердил Марк. – Зато у некоторых людей есть. Не все, кто тут застрял, готовы с этим мириться. И не все, кого сюда вышвырнули или кто сам сюда сбежал, довольны властями Союзных Территорий.

Вот так новости! Разбойники-одиночки. Охотятся за Охотниками и обирают тела ради амуниции. Или охотятся за кем попало и ради чего попало. К нам в горы такие тоже забредали. Когда цивилизация рухнула, всякие бандиты с диктаторскими замашками под шумок устроили разборки. Кое-то из их гвардии до сих пор никак не угомонится.

– Сепарационисты? – выдохнула я.

У нас такие тоже водились, хотя мы с ними не связывались. Эти ребята ненавидели премьера и Территории. Ну, и нас попытались силой подсадить на свои идеи. После этого никто из них на свете не зажился. Я, признаться, так и не разобралась, в чем у них был косяк. То ли они ненормальные, то ли зачарованные. Или фанатики вроде религиозных, только на свой лад.

– Что-то вроде повстанцев, – объяснил Марк. Он пытался разглядеть снайпера, при этом не высовываясь. – До нас доходили слухи, что тут есть какая-то группировка, довольно разрозненная. Какие-то люди будто бы считают, что властью они распорядятся получше премьера. Или им просто охота всем нагадить.

Получается, армия терпит такие вот группировки прямо у себя под боком, в окрестностях Пик-Цивитаса. Веселенькие дела.

После мысли о гладиаторах самая удручающая вот эта: а ведь на Горе мы об этом ни сном ни духом не ведали.

Но если разобраться… А откуда нам ведать-то? Учителя ведь живут там, а не здесь. Они видят только то, что показывает нам Пик. Нынче-то я и сама в курсе, что правительство скрывает от цивов кучу всего. Ну, и вдобавок вот это. Одной неправдой больше, одной меньше – какая властям разница?

Звук от пуль стал другой. Теперь они ударяли во что-то более хрупкое. Снайпер сбивает наши камеры! Я захихикала. Марк, похоже, решил, что у меня истерика.

Я помотала головой:

– Да нет, все нормально. Можно я с ними разберусь? В смысле прогоню их? У меня созрела одна идея.

Последняя камера, не успев упорхнуть на безопасное расстояние, разлетелась на куски.

– На здоровье, – отозвался Марк и поморщился: пули снова сыпались на бетон. Мои нервы тоже уже были на пределе. – У меня все равно никаких идей, кроме как выждать, пока у них закончатся боеприпасы.

«Ча! – мысленно позвала я, и спустя мгновение на меня обрушилась Гончая безумной расцветки. – Много взоров обращено к нам?»

«Много», – подтвердил Ча.

Значит, эти паршивцы используют старые скрытые камеры, как и предположил Марк.

«Сколько их там с винтовками?» – спросила я.

«Только трое».

О, отличные новости.

«Замутите им взоры. Уберегите Гончих Марка от выстрелов. И свяжите людей. Как мы поступаем с пьяными и локос. Дайте мне знать, когда закончите.

Ча облизнул мне лицо, залечивая мелкие порезы от осколков бетона и разбитых камер. И бацнул прочь.

Понимаете, мне не хотелось причинять этим ребятам зло. Пока не хотелось. Лучше отпугнуть их, чтобы они отстали: такой способ всегда эффективнее. И, как я уже не раз говорила, мои Гончие очень-очень особенные.

Марку еще предстоит многое о них узнать.

– Я так понимаю, ты отправила Гончих? – спросил он.

– Ага. Ча передаст твоим, чтобы держались не на линии огня. Он нам свистнет, когда можно будет выходить.

И мы стали ждать. Ждали мы недолго, но нам казалось, что время тащится еле-еле. Буквально гора с плеч упала, когда Ча сообщил: «Готово. Святые покажут вам путь». Значит, он так называет Гончих Марка. Вот спросите меня: это он всерьез или ерничает? Зуб даю, что ерничает.

– Отбой, – провозгласила я и выползла из укрытия.

И правда – навстречу нам летела одна из Гончих Марка. Крылатый лев покружил над нами, дожидаясь, пока мы встанем на ноги, а потом полетел, все время поглядывая через плечо: не отстали ли мы?

Первого стрелка мы увидели сразу, как только приблизились к тем развалинам, откуда велся огонь. Узнать его было нетрудно: сейчас он напоминал разноцветный моток веревки с двумя парами глаз. Одна пара принадлежала ему, а вторая – Гончей.

Шиндже – это я определила по расцветке. У Шиндже это обычно красный и пурпурный. Помните, я говорила, что мои Гончие могут принимать любое обличье? Ну и вот… этот прием они освоили для тех случаев, когда надо кого-то обездвижить, но не ранить. Они превращаются в нечто с головой и двумя ногами и с целой кучей щупальцев, потом бацают прямиком к тому, кого требуется вязать. Пока тот не очухался от потрясения – ну еще бы, рядом с ним откуда ни возьмись выскакивает жуткий монстр, – Гончая быстренько его окукливает. Раз-два, и готово – жертва опутана с головы до пят словно паутиной.

Марк вытаращил глаза. А я навела на парня дуло пистолета.

– Что будем с ним делать, Старший Охотник? – осведомилась я официальным тоном. Сейчас надо соблюсти все формальности. В городского шерифа поиграю как-нибудь в другой раз.

Марк подумал и объявил:

– Для начала поговорим с ним.

– Шиндже, позволь ему говорить, – твердо приказала я.

Щупальца сползли с головы пленника. Я ждала, что он разразится бранью, но он, видимо, так ошалел, что потерял дар речи. Марк шагнул к нему и подобрал винтовку, лежащую рядом. Щупальца задвигались и на боку, обнажив нож. Его Марк тоже забрал.

– Ты что творишь? – сказал ему Марк. – Мы Охотники, парень. В нас-то зачем стрелять?

Стрелок наконец собрал в кулак остатки былой доблести.

– Шавки Рэйна, ага! – рыкнул он. – Сидеть, лежать, взять – все команды небось знаете.

– А ну замолчи! – отрывисто бросил Марк. – Мы Охотники, ты, недоумок! Премьерские любимчики по богом забытому Отстойнику не ходят. Смотри себе видвизор сколько влезет и думай что хочешь, но Рэйн нам не указ. Нам вообще никто указ. Мы защищаем людей от чудовищ из Потусторонья. И мы тебе не враги!

– Если, конечно, вам не придет в голову мешать нашей службе, – прибавила я, держа пистолет нацеленным прямо между его кустистыми бровями.

Марк кивнул.

– Развяжи ему ноги, чтобы мог ходить, – приказал он Шиндже, и тот подчинился. – Пойдемте-ка заберем его товарищей.

Гончие Марка показывали дорогу. Как я и ожидала, те двое были вместе: снайпер и наблюдатель. Нам пришлось одолеть долгий, но не слишком трудный подъем: в здании когда-то было полно громадных машин; сами они не сохранились, а вот мостки и лестницы остались. Шиндже развязал ноги пленнику, и тот шел сам. Снайпера и наблюдателя мы обнаружили намертво связанными соответственно Ча и Душаной. Бэгце, Ченрезиг и три Гончие Марка стояли на страже. Наш пленник обливался потом: все-таки он тащил на себе еще и мою Гончую. Когда мы добрались до его товарищей, он с облегчением плюхнулся на пол. Он явно не горел желанием поддерживать беседу. Двое других уставились на нас – подозреваю, что не без ужаса. Мы с Марком обезоружили их и отошли на безопасное расстояние.

– Я знаю, как поступила бы, – неуверенно прошептала я Марку, – но я сделаю, как ты скажешь. Я не знаю, как надо.

Марк нахмурился.

– В штабе предпочли бы, чтобы мы их казнили, – неохотно признался он.

– Но ты же не хочешь.

Я и сама не хотела. Одно дело убить их в перестрелке, другое – прикончить безоружными и связанными.

– Мы попали похуже, чем они, – проговорил Марк, и я прекрасно понимала, о чем он. – Но пока штаб не прислал сюда еще камер, мы сами по себе. И мы можем потом сочинить что угодно. Нам поверят.

Я закусила нижнюю губу:

– Ну… а еще идеи есть?

– Подожди, я им немного прополощу мозги.

С четверть часа Марк читал им нотацию про то, что мы, черт возьми, Охотники, и наша задача – защищать всех цивов без разбора, даже если некоторые из них упертые придурки, а кто-то решил, что больше не хочет быть цивом. После чего мы с Марком отошли в сторонку и устроили совещание.

Пленникам хватило и короткой нотации. Белый Паладин был рослым и пугающе внушительным, мои Гончие тоже постарались изобразить пугающую внушительность. Поэтому наши повстанцы притихли и слушали. И как будто речь Марка возымела действие.

– Что дальше? – спросила я.

– У меня есть одна мысль. Дождемся новых камер и убьем пленников.

– Что?! – задохнулась я. И тут же спохватилась: – А, ну да. Для камер. Врубилась. Думаешь, они согласятся?

– Сейчас выясним. – Марк шагнул к пленникам. – Слушайте, недоумки. У вас есть выбор. Я могу вызвать винтокрыл. Или мы разыграем перестрелку и вы типа погибнете. Но смотрите, чтобы шоу было высший класс. Что скажете?

Они переглянулись.

– Раз такое дело… – медленно проговорил снайпер. – Мы типа погибнем.

Я обернулась к Гончим: «Ладно, Ча, отпускай».

Когда пленники освободились от щупалец, стало видно, что каждый одет в несколько слоев разномастного тряпья, что они отощавшие и немытые. Зато оружие у них в отличном состоянии, а снайперская винтовка вообще высший класс. Так что если перед нами повстанцы, то какие-то не особо преуспевающие.

– Что теперь? – спросил снайпер.

– Теперь дожидаемся прибытия новых камер, – пояснил Марк. – Вы их не пропустите. Потом мы стреляем друг в друга и вы погибаете. Но чтоб драматично.

– И давайте без фокусов, – мрачно прибавила я. – А то Гончие снова вас сцапают.

Они содрогнулись и обменялись встревоженными взглядами.

– Нам понадобится кровь, – сказал самый оборванный. – Много крови.

Еще пяток убитых кроликов – и мы с Марком вернулись на прежнее место, где уже навострила объектив новая камера. И мы начали пальбу. Мы дьявольски меткие стрелки. Поэтому нам раз плюнуть попасть не в цель, а рядышком и так, чтобы это выглядело правдоподобно.

Получилось дико захватывающе. От воплей, разносившихся над зданием, кровь стыла в жилах.

Марк велел им, чтоб драматично. Драматизма в итоге получилось выше крыши. Много пальбы, много ругани. Мой словарный запас обогатился колоритными словами – правда, вслух я бы их произнести не решилась. Я чуть не прыснула, когда снайпер в яростном акте неповиновения подстрелил новую камеру. И тут же «погиб».

Надо будет как-то донести до дяди всю правду насчет этой перестрелки. Ему наверняка понравится.

Впрочем, в наших роликах это вряд ли появится. Яснее ясного, что тут такая же история, как с Жителями. Те, кто у власти, не захотят сообщать цивам про всяких нехороших бунтовщиков, которые не слушаются премьера. Не важно, что бунтовщики эти с виду как последние бродяги.

Мы с Марком присели передохнуть. Мои Гончие тем временем проследили, чтобы повстанцы аккуратно убрались с поля боя, как им и было велено.

– Хорошо, что все вышло так, как вышло, – наконец сказала я.

– Ага, – согласился Марк. – Я Охотник и вроде должен защищать людей, а не стрелять в них.

Вот и я о том же. Я кивнула, и мы посидели молча, пока не вернулись мои Гончие.

«Бегают они шустро, – самодовольно сообщил Ча. – Не думаю, что им понравилось быть в путах».

Новый отряд камер настиг нас уже в полумиле от снайперской засады. Мы самозабвенно окружали и истребляли ватагу гоблинов. Мы выдали камерам отличный эфир и двинулись дальше.

Зато потом мы едва не вляпались по самые уши. И вляпались бы, если бы не Гончие.

Ни один из нас не ждал, что два скопления пришлецов окажутся так близко друг к другу. В конце концов, эта территория просматривается от Барьера. Если бы хоть кто-нибудь охранял гидропонные теплицы, такую активность точно бы не пропустили. Но гоблины – они подвижные: нынче здесь – завтра там. Никогда не знаешь, где на них наткнешься. Этому логову пара дней; гоблинов запросто могли и проворонить.

Но потом-то мы напоролись на другое логово. И оно здесь было уже не пару дней. Это оказалось логово глазунов. Да к тому же огромное.

Гнездилище укрылось в старом промышленном строении. Это здание было поменьше окружающих, с пол-акра площадью и в два этажа высотой. Построено оно было из прочного кирпича. Крыши там не было, но глазунам она и ни к чему. Такое впечатление, будто какой-то великан походя смахнул крышу, а кирпичные стены оставил, открыв дом небесам. До чего хорошо, что Гончие Марка – летуны. Это они вовремя заметили опасность и остановили нас, людей. Гончие Марка метнулись к нам по воздуху, а Ча – по земле, бок о бок с ними. Ча переводил, и нам не потребовалось долго играть в шарады, чтобы понять, что не так.

– Что еще за… – начал Марк, встревоженный поведением Гончих. Те кружили вокруг нас как перепуганные хорьки и прямо-таки бурлили на лету и на бегу.

– Гнездилище глазунов, – еле ворочая языком, пролепетала я, и Марк побелел, как полотно. Возможно, я и сама побелела не меньше.

Один глазун – это уже караул. А там их не меньше двух десятков, если не больше. Плюс еще сотня маленьких глазунчиков. С такой прорвой нам никогда в жизни не справиться. Поэтому, когда Ча закончил излагать то, что говорили Гончие Марка, Паладин стал вызывать штаб. А потом мы вдвоем и Гончие помчались к ближайшему высокому зданию, чтобы взглянуть на логово сверху.

Марк вышел на связь со штабом, а я шла впереди с оружием на изготовку, поэтому толком не слышала, как идут переговоры. Строение оказалось порядочной развалиной – не то что тот дом, где засел снайпер. Но мы наконец отыскали пятачок с наполовину разбитым окном и более-менее крепкими мостками. Мы залегли на мостки, достали бинокли и принялись изучать гнездилище. Марк все еще разговаривал со штабом. Мне больше не надо было смотреть во все стороны одновременно, и я могла послушать. Судя по всему, речь шла о том, чтобы прислать нам артиллерию, что было бы разумно. У нас у обоих были лазерные указки: мы указываем на логово, глазуны ничего не подозревают, и артиллерия разносит их гнездилище в пыль.

Вот только, как выяснилось, есть одна неувязочка.

Мы эту неувязочку заметили одновременно. Один из детенышей всплыл примерно на этаж вверх и опустился назад.

– Отставить, – быстро проговорил Марк. – У них уже слетки.

Если глазунчики начали летать, то дело дрянь. Потому что артиллерии придется как-то исхитриться и уложить все гнездилище одним мощнейшим ударом. Не факт, что при этом уцелеем мы – ведь нам надо быть близко к логову, чтобы показывать артиллерии цель. А если одним ударом не получится, то по всей округе разлетятся злющие глазуны и глазунчики. И приведут с собой друзей. А в друзьях у них гоги с магогами.

Кто-то вломился на нашу частоту.

– Мы только что вернулись из дозоров, и у нас пусто, – произнес знакомый голос. Это Ас. – Нас тут двадцать человек со скуки помирают в штабе. Среди нас Искра – она делает сеть и вспышки. Репа тоже делает сеть и вспышки. Этого хватит: они подержат сети, а мы устроим цивам классное шоу. И оружейник Кент здесь, а он Элита. Да мы два гнездилища только так завалим.

Репа. Это он про меня.

Но у штаба, очевидно, возражений не было.

– Белый Паладин, выставить радиомаяк, – скомандовал дежурный в штабе. – Охотник Ас прав. Это будет сенсация.