Глава 23
Все сотрудники наблюдали за тем, как я вышла из кабинета Энди. Я хотела позвонить Мике и предупредить его, но еще раньше мне надо было связаться с Иден и сообщить ей, что Энди все знает. Однако я, конечно, не хотела, чтобы голодные волки подслушали наш разговор, и, войдя в лифт, поехала в лобби на первый этаж, просматривая нашу переписку в поисках ее телефона.
Выйдя на улицу, я набрала номер и почти нажала заветную кнопку, когда меня окликнул мужчина:
– Джо Уайлдер?
Я оторвалась от телефона и прищурилась, разглядывая его и пытаясь вспомнить, как мы познакомились. Я тут же опознала в нем папарацци из конкурирующего издания, но не смогла вспомнить имя. Мы сталкивались на разных мероприятиях и охотились за одними и теми же знаменитостями.
– Да?
Он сфотографировал меня.
– Когда вы впервые переспали с Микой Синклером?
– Что?
– Вы еще спите с ним? Как вы охарактеризовали бы ваши отношения?
Что опубликовал Энди? Я отвернулась от репортера и зашагала по тротуару обратно к зданию.
– Без комментариев.
– Что вам известно о других женщинах?
– Оставьте меня в покое.
Я споткнулась, но удержалась на ногах. У меня задрожали руки.
Он продолжал преследовать меня.
– Где Мика сейчас? – Он развернулся и передвигался спиной вперед, продолжая щелкать фотоаппаратом. – Вы работали под прикрытием? Энди Диксон отправил вас на задание? Какое приятное задание.
Я подняла руку, чтобы закрыть ему обзор, и едва не толкнула женщину, которая вела за руку маленького мальчика. Когда я остановилась пропустить ее, он спросил:
– Каково это – работать на Энди?
Я повернулась к нему:
– Не для записи?
Он прижал фотоаппарат к плечу.
– Да. Этот парень гений.
– Отвратительно. И правда, отвратительно.
– Вы думаете об увольнении? Можно оставить вам визитку, на тот случай если они захотят заменить вас? Я готов спать со звездами ради новостей.
Наконец, я добралась до дверей здания и отделалась от прилипалы. Я спряталась на лестнице и зашла на наш сайт с телефона. Прямо на главной странице красовался заголовок: «Я спала с Микой Синклером».
Я никогда такого не говорила. Я никогда не делилась с Энди деталями отношений с Микой. И еще мое имя фигурировало рядом с заявлением, которое я делала в иной форме: «Я встречаюсь с Микой», – говорит корреспондент «Дейли фид» Джо Уайлдер. Наверху страницы медленно загружалось изображение, сдвигая это предложение все ниже. Сигнал на лестнице был слабый, и я пошла в лобби.
Утро и середина дня – лучшее время для публикации жареной новости. От такого трафика у нас взорвется сервер. Энди разместил новость через минуту после того, как я вышла из его кабинета. Он ждал только того, когда я проглочу наживку.
Изображение наконец загрузилось, и передо мной возник Мика – он спал у себя на диване в полуголом виде под алым покрывалом. У меня кровь застыла в жилах.
Пока я ждала лифт, мне позвонили с незнакомого номера. Я все равно ответила:
– Джо Уайлдер? Здравствуйте, это репортер из… – Я дала отбой, проклиная стервятников. Откуда у них мой мобильный?
В ту минуту, как двери лифта распахнулись на нашем этаже, я бросилась в редакцию и ворвалась в кабинет Энди:
– Энди, откуда у тебя эта фотография? Я сделала ее на личную камеру. Ты должен ее убрать.
Он ухмыльнулся:
– О, правда? Тогда почему ты загрузила ее на наш сервер?
В панике я принялась вспоминать. Я снимала на личную камеру? Было рано. Я была голодна. Я залезла в сумку и… Дальше я не помнила. Возможно, я взяла не тот фотоаппарат. А потом Зайон загрузил на сервер все. Абсолютно все.
Мне пришлось сесть. Кружилась голова.
– Ты не можешь такое публиковать, Энди.
– Мы договорились: либо я публикую это, либо историю про Иден. Ты сама выбрала.
Я сжала дрожащие руки в кулаки.
– Ты должен убрать эту новость.
Он сел.
– Нет. Не должен.
Он не понимал. Как же так? Я плохо объяснила?
– Энди, я не просто сплю с Микой. Я не одна из этих девушек. Между нами происходит что-то особенное, а статья все испортит. Он подумает… – Я приложила руку к губам, осознав, как все это повлияет на наши отношения с Микой.
Энди закрыл глаза и покачал головой. Когда он посмотрел на меня снова, я подумала, что различила в его взгляде жалость.
– Иди почитай статью, Джо. Расскажешь, поверила ли ты всему, что там написано, когда закончишь.
Зайон ждал меня у кабинета Энди:
– Джози, как ты?
– Зайон, что написал Энди?
Он положил ладонь на мою руку и посмотрел мне в глаза.
– Помни, чем занимается Энди, ладно? Возможно, все не так уж плохо.
Я протиснулась к рабочему столу мимо него и включила ноутбук. Текст загрузился, и я начала читать. Под гигантской фотографией, которую я сделала, красовалось заявление, которое якобы сделала я. «Мисс Уайлдер работала под прикрытием? На предоставленной ею фотографии, явно сделанной скрытой камерой (см. выше), мы видим утро после ночи с Микой Синклером, хотя, судя по тому что мы прочтем далее, едва ли этот опыт можно назвать уникальным».
По странице было разбросано несколько картинок поменьше. Это была целая коллекция сказок. Собрание поучительных историй. Слева или справа от каждой фотографии располагался текст.
«Мика использовал меня для секса, когда гастролировал по Франции. Да, секс был потрясающий. Но он бросил меня, как только закончились гастроли».
«Я провела с Микой три месяца. Я думала, между нами все хорошо, но в один прекрасный день он попросил меня больше не звонить. Он так ничего и не объяснил».
Все женщины были красивы. Энди нашел их совместные снимки с Микой. Он стоял, улыбаясь, а рядом была цитата. И еще одна, и еще – множество отвратительных цитат.
В самом низу я с ужасом обнаружила фотографию Виктории Седжвик, которую сняла сама больше недели назад. Мое имя, упомянутое вскользь, лишь добавляло ситуации пикантности и едкой иронии. Заявление Виктории добило меня окончательно. «Я думала, между нами происходит что-то особенное. Я действительно думала, что люблю его. Я думала, быть может, он тоже меня любит».
Я вспомнила, как сфотографировала ее. Тогда я решила, что она завидует, увидев меня с Микой. Но что она испытывала на самом деле? Может, просто боль от того, что ей разбили сердце?
Энди оказался прав, пожалев меня. Я была лишь очередным трофеем в списке Мики. А мое заявление в самом начале статьи выставляло меня наивной дурой или расчетливой змеей. Да и фотография Мики, чуть прикрытого алым покрывалом. Он выглядел, как султан, на этом диване, ожидавший дев из своего гарема, которые придут и покормят его виноградом.
Я повернулась, и меня вырвало на пол.
Зайон закрыл ноутбук и сунул в компьютерную сумку, как и другие мои вещи.
– Что ты делаешь?
– Везу тебя домой.
Я посмотрела на пол.
– О боже, мне надо это убрать.
– Нет, не надо. Уже вызвали уборщицу. Пойдем со мной.
Мы вышли из здания, и он поймал такси. Как только мы забрались в салон, он заговорил.
– О чем ты думаешь, Джо? – Его голос был мягким, как хлопок. Хлопок, который выращивали во многих милях отсюда, на земле хлопка.
Я истерично захихикала.
– Джози. – Зайон повернулся ко мне. Казалось, он где-то далеко. И все как будто происходило в режиме замедленной съемки. Все было расплывчатым. Смазанным. Я смотрела в окно, а мимо проплывали здания. Где-то далеко звонил мой телефон. И снова звонил.
Когда мы добрались домой, Зайон уложил меня на диван и подоткнул под спину подушку. Схватив мой глюкометр, он проколол мне палец. Я наблюдала за ним, но все как будто происходило с кем-то другим.
– Ты хоть что-то съела на обед, Джо?
Он нашел мою сумку и вытащил таблетку глюкозы.
– Прими, Джози. Немедленно.
Я положила таблетку в рот и проглотила ее. Зайон принес мне коробку с соком, и его я тоже выпила. Он мог бы подать мне тарелку с шоколадным тортом и пинту пива. И я бы все это съела и выпила. Мне было все равно.
Через пятнадцать минут я пришла в себя. Зайона рядом не было.
– Зайон?
Он появился мгновенно.
– Слава богу. Как ты себя чувствуешь?
– Что мне теперь делать?
– Прямо сейчас ты отдохнешь. Затем я приготовлю тебе обед. А потом мы обо всем поговорим.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании: вдох – выдох. Боль, которую я ощущала по прошествии всего двух недель с Микой, только доказывала, что никакое прожитое счастье не компенсирует боль потери. Не этим ли утром я думала, что могу радоваться моменту? Как я могу быть счастлива сейчас, если это означает, что потом я буду день за днем проводить в страданиях?
Чуть раньше, утром, я была готова отдаться чувству. Хуже того, я почти забыла о том, как разбили сердце моей маме, которая лет десять купалась в любви. Я корила себя за то, что предала ее, поддавшись преходящим эмоциям. Я набралась решительности победить это чувство. Коробки с едой. Как я позволила себе связать еду и любовь?
Когда я немного успокоилась, Зайон, подав мне тарелку, сел рядом:
– Ты готова поговорить?
Он сделал что-то вроде буррито. Это было не так волшебно, как блинчики с грушей и имбирем, зато он никому не платил, чтобы их приготовили для меня. Да и героя он из себя не изображал. Он просто готовил для меня, потому что любил по-настоящему.
– Зайон, я когда-нибудь говорила, что люблю тебя?
– Ох, я тоже тебя люблю. Хотя мне не нравится тебе в этом признаваться. Ты не в моем вкусе.
Я расхохоталась:
– Очень жаль. Это облегчило бы мою жизнь.
– Правда? Хочешь, чтобы я возился с этим всем? – Он принял нелепую позу, ссутулившись, втянув щеки и выпучив глаза.
– А кто не хотел бы найти такого героя?
– Твоя правда. Однако я думаю, кое-кто другой нравится тебе больше, чем я. Или нравился.
– Да. Нравился.
– А теперь? Эта статья не повлияет на твои чувства, ведь правда?
– Мои чувства? – произнесла я, всхлипывая. – Зайон, он просто использовал меня. Ты не читал статью? Он цепляет девушек и внушает им, что любит их. А потом бросает. И я одна из этих девушек. Боже, какая я дура. – На глаза навернулись слезы уже второй раз за день.
Зайон сходил в ванную комнату и принес мне салфетку.
– Мы с тобой одну и ту же статью читали?
Я вытерла глаза и фыркнула:
– С чего такой вопрос?
Он сел рядом и сжал мое колено.
– Да, у него была целая вереница женщин. И ты это знала. Все эти отношения позади. Ты это тоже знала. Все эти женщины теперь высказываются в прессе. Одни факты.
Каждое его слово приносило боль, но я сделала глубокий вдох – мне было интересно услышать, как он развернет эту кошмарную ситуацию в другую сторону.
– Продолжай.
– Как минимум, две девушки – из числа фанаток. Они в принципе готовы на ни к чему не обязывающие отношения, ты же знаешь. Но ты и понятия не имеешь, что Мика им обещал. Вероятно, ничего. Они получили от него ровно то, что хотели. Ты заметила, что ни у одной из девушек, которые добрались до рок-звезд рангом повыше, интервью не брали? Почему нет? Почему лишь у тех, о ком больше никто не пишет?
Смысл в его словах был, но меня это не убедило.
– И что? Они все несчастны. Это никак его не оправдывает. Откуда мне знать, что он не бросит меня, что я ему тоже быстро не наскучу? Посмотри на Викторию Седжвик. Она встречалась с одним из членов группы Адама, когда я в последний раз наводила о ней справки. И она утверждает, что Мика любил ее. Разве я чем-то от них отличаюсь?
– Она сказала, что любила Мику, и думала, что он любит ее. Это не означает, что он правда любил. И давай будем честными. Виктория Седжвик – та еще прилипала. Ты даже не знаешь, встречается ли она еще с тем музыкантом. А если и да, то не удивлюсь, что при этом она подбивает клинья и к Адаму.
Я фыркнула. Как будто хоть кто-то может заставить Адама отвлечься от Иден.
А потом я вспомнила, что Иден сказала о том, как Мика на меня смотрит. И еще она упоминала, что никогда раньше он не приводил девушку домой. И никогда не говорил, что любит хоть одну из этих девушек.
Мой телефон снова зазвонил. Я потянулась в карман, надеясь, что, несмотря на все несчастья, это Мика. Но когда я увидела входящий вызов от отца, я сбросила звонок и швырнула телефон подальше, на кофейный столик. Я просто не смогу вынести лекцию от него в довершение ко всему прочему. Я не могла даже думать о том, что он скажет, чтобы мне стало еще хуже.
Особенно огорчало то, что и без слов я понимала, зачем он звонит. Я знала: он скажет, что я опозорила его и его семью. Он потребует, чтобы я вела себя лучше и перестала встречаться с тем, кто порочит меня. И тонкий голосок внутри даже уговаривал меня взять телефон, позвонить ему и сообщить, что у нас с Микой все кончено, только чтобы услышать в ответ: «Nalla, хорошо». Как будто ради разнообразия я хоть раз поступила правильно. А потом, быть может, он испытает гордость и примет меня снова.
Но мне было тридцать три года, а он не проявлял ко мне отцовских чувств как минимум полжизни. Он не имел права указывать, как мне жить и кого любить. И я не собиралась повторять его ошибки.
Потом я подумала: возможно, я знала, что он хочет сказать мне, но ему следовало услышать, что хочу сказать ему я. Я схватила телефон и нажала кнопку вызова. Слушая странные гудки, я осознала, что у него, должно быть, уже больше десяти часов вечера. Каким образом он мог быть в курсе?
Телефон щелкнул.
– Анушка, куколка моя. – Я уже пару месяцев не слышала его голос, и всякий раз он казался мне удивительным. Даже когда злился на меня, отец контролировал тон и старался разговаривать нежно и успокаивающе. Главная проблема с ним была не в том, как он ко мне относился. И все же легче было сделать вид, что он ужасный человек, чем признать: я не простила его за то, что он ушел от нас с мамой.
– Ты звонил?
– Да. Я звоню, чтобы поговорить о том, что происходит с этим мальчиком. – После долгих лет жизни с мамой его английский был почти безупречен, хотя акцент чувствовался. Отец тяготел к более тяжелому индийскому акценту. Однако было очевидно, что в последнее время он не особенно часто думал на английском. Речь нараспев была характерна, скорее, для членов его семьи, а не для него. Он снова стал тем, кем родился, вернулся к истокам. Что он стал бы делать с дочерью вроде меня?
– Здесь нечего обсуждать. Это бульварное чтиво. Я ничего плохого не делала.
Он быстро сказал что-то на малаяламе – и на заднем плане послышался женский голос.
– Аника, люди знают, что ты Нампутири. Они прочитают статью, и это отразится на моей семье. Я услышу об этом уже завтра.
Я пожалела, что позвонила.
– Папа, усидеть на двух стульях невозможно. Не получится объявлять меня членом семьи, только когда я тебя позорю. Если ты хотел, чтобы я принадлежала к твоей семье, то мог сделать такой выбор много лет назад. Но ты ушел.
Зайон, приблизившись сзади, потер мои плечи. Я была благодарна ему за участие в моей жизни. И несмотря на возраст, именно он скорее был мне отцом, чем человек на другом конце воображаемого телефонного провода. Зайон присматривал за мной, отмечая мои победы и сочувствуя при поражениях. Он давал мне советы, и кормил, и делил со мной кров, и буквально спасал мне жизнь.
Мой отец хотел еще что-то сказать, но мне уже необязательно было слушать. Даже если бы он признал, что ошибся тогда, много лет назад, или ошибся сегодня, для меня это не имело никакого значения. Я больше не нуждалась в его признании. Как ни странно, именно неодобрение отца, а не слова Зайона, привели меня к заключению, что нужно дать Мике шанс оправдаться. Да и мне всегда нравилось играть в адвоката дьявола.
– Папа, мне пора идти. Я должна кое с кем поговорить. – Я отключила телефон и встала. – Зайон, я иду на улицу.
Я спустилась в метро и села в поезд, который направлялся на юг, в Парк-Слоуп. Я не знала, будет ли Мика дома, но хотела поговорить с ним, глядя в глаза. Слишком велик был риск недопонимания.
Повернув на его улицу, я тут же обнаружила фотографа на нижней ступеньке лестницы, ведущей к его входной двери. Еще один папарацци облокотился о дерево на другой стороне улицы. Я развернулась, прежде чем они заметили меня.
Я побежала в кафе за углом и заказала горячий чай. Сидя за столиком у самой дальней стены, таращилась в телефон, размышляя, с кем связаться в первую очередь – с Микой или с Иден. Никто из них не пытался позвонить мне. Статья появилась всего пару часов назад. Быть может, они ее не видели. Или, возможно, они пытались решить, что с ней делать.
Единственное уведомление, помимо дюжины пропущенных звонков с незнакомых номеров, говорило о том, что меня упомянули в «Фейсбуке». Я открыла его и увидела, что Мариса Беннет, эта мерзопакостная мамина соседка, скинула ссылку на статью в мамину ленту со словами «Приятно видеть, что Джози Уайлдер веселится в Нью-Йорке на полную катушку».
Я поморщилась от такой пошлости. Да, мама с гордостью размещала все материалы, где упоминалось обо мне. Исключением стала лишь эта статья. Мариса же не преминула унизить маму через меня. Но маме почти всю жизнь приходилось отбиваться от стерв вроде Марисы, так что ее ответ представлял собой самую великолепную тираду, которую я прочитала, с тех пор как началась вся эта заварушка: «Да ладно, Мариса! Будь у тебя такая возможность, ты бы точно не отказалась».
Пожалуй, отбиться лучше я и сама не смогла бы, а потому улыбнулась, и этот обмен любезностями стал для меня первым поводом для смеха за целый день. Я все еще хихикала, когда зазвонил телефон. Я не узнала номер, но у меня возникло смутное подозрение, что со мной пытается связаться Мика. Я ответила, и в ухо тут же запищал комариный мужской голос – мне обещали горы денег за подробное интервью. Все, что от меня требовалось, – продать им жирный кусок моей жизни.
Я дала отбой и подула на чай, раздумывая, надо ли выждать, пока репортеры не уйдут от дома Мики, или прорвать их строй и постучать в его дверь. Прежде чем я успела что-то решить, Зайон отправил мне сообщение со ссылкой на сайт конкурентов, разместивших видео с Микой на фоне таргетированной рекламы. «Эта женщина из Уильямсберга контролирует уровень глюкозы при помощи одного странного трюка».
Заголовок звучал так: «Известный ловелас Мика Синклер подтвердил, что встречается с фотографом-папарацци Джо Уайлдер». У меня задрожали руки, когда я выудила из кармана наушники и нажала кнопку «Воспроизведение».
Мика в обтягивающих выцветших джинсах и белой футболке с большим красным солнцем, как на японском флаге, открыл входную дверь.
По крайней мере, он вышел не в пижаме.
Он подошел к ближайшему оператору и протянул ему руку. Я открыла рот, придя в ужас от нападения стаи акул, и подумала: «Беги, Мика, беги!» Но он меня не услышал.
Он потрепал оператора по плечу, когда тот не захотел пожать ему руку.
– Эй, Сэм, верно? Что происходит?
Оператор, снимавший видео, подошел ближе и выкрикнул вопрос, ради которого они и пришли:
– Можете прокомментировать статью, которая вышла сегодня в «Дейли фид»?
На лице Мики отразилось смятение, но он быстро взял себя в руки.
– Простите. Я не читал никакой статьи. Что вы хотите узнать?
– Правда ли, что вы сейчас встречаетесь с Джо Уайлдер?
Мика широко улыбнулся:
– Именно это привело вас сюда? Это новость дня?
– Она заявила, что вы встречаетесь.
Мика повернулся и зашагал по улице.
– Раз она так говорит, должно быть, это правда, верно?
Первый оператор попятился, не то делая фото, не то снимая видео, и спросил:
– Вы хотите это прокомментировать?
Если они и разволновали Мику, то он этого не показал. Он произнес спокойно, с привычным для него дружеским расположением:
– Если не возражаете, я хотел бы поговорить с ней, прежде чем буду что-то комментировать.
Его закидали дополнительными вопросами в ходе гонки-преследования, надеясь спровоцировать скандал или вызвать хоть какую-то реакцию.
– Как насчет других женщин, упомянутых в статье?
Он не останавливался. Я бы остановилась. А он просто сказал:
– Я же объяснил: я не читал статью, на которую вы ссылаетесь.
Но тут репортер, снимавший видео, спросил:
– Вы спите с журналисткой из желтой прессы, чтобы о вас больше писали?
И Мика разъяренно посмотрел на него.
Другой репортер подхватил тему:
– А она точно спала с вами не ради этой инсайдерской фотографии?
Мика ускорил шаг и повернулся спиной к обоим, но камера вела его, пока он не дошел до конца улицы и не открыл дверь в кафе, где и скрылся.
В это самое кафе.
