Глава 22
Утром я едва не расплакалась, когда Мика поставил передо мной тарелку блинов. Пратош показал ему, как делать их из цельнозерновой муки с грушами и имбирем. Мика выпрыгнул из постели, прежде чем я проснулась, и принес мне глюкометр. К тому времени как я приняла душ и оделась, половина теста уже отправилась скворчать на эксклюзивную сковороду.
Он поцеловал меня в лоб и опустился на стул, готовясь начать завтрак.
– Ты как-то сказала, что лет пятнадцать не ела блинов.
Поглощая до неприличия прекрасные и слегка подгоревшие блины, которые он испек (почти) своими руками, мы вели восхитительно банальную беседу.
Я откусила очередной кусочек и застонала от удовольствия, а потом спросила:
– Что собираешься делать сегодня?
– Планирую сжечь завтрак в моем личном спортзале, а потом поработать над песней, которую пишу. И-и-и еще я собираюсь хорошенько поспать после обеда. – Он сладко потянулся, как будто собирался отправиться в постель в ту же секунду, как я уйду.
У меня возникло подозрение, что он упомянул о дневном сне, чтобы я не расспрашивала его о песне, но я все же поинтересовалась:
– А что за песня?
Он поджал губы, как будто с трудом сдерживал улыбку, и я поняла: он что-то задумал.
Когда мы покончили с завтраком, Мика отправил меня на работу, снабдив коробкой с едой и наградив поцелуем.
Пока водитель увозил меня все дальше от Мики, который стоял на тротуаре и становился меньше и меньше, я подумала, как невероятно мне повезло. Как будто я выиграла в лотерею, при том что никогда не покупала билет. Неужели в целом свете найдется человек лучше Мики? Я даже представить такого не могла.
В первый раз за почти целую неделю я вошла в офис с таким ощущением, словно вернулась из отпуска. Я не видела Зайона с субботы. Он бросил на меня странный взгляд, когда я прошествовала мимо него, так что я схватила его за локоть.
– Мне нужен кофе. Пойдем со мной.
Мы вместе пошли в Вашингтон-сквер-парк. По пути Зайон завалил меня вопросами о Мике, и я рассказал ему, как мы ездили в Нью-Джерси, а еще про Пратоша. К тому времени как мы добрались до парка, Зайон только что не придумал имена нашим с Микой детям.
Мы устроились на скамейке и стали наблюдать за людьми, выгуливавшими собак. Зайон ткнул меня в плечо:
– Похоже, ты действительно счастлива. Мика – настоящая находка, да?
– Да, так и есть. Но что у тебя с Адрианной?
Он разложил руки по спинке скамейки и положил ногу на ногу, приняв несколько самодовольный вид.
– Ладно. Ты уже знаешь, что она подписалась на меня в «Твиттере»?
– Да.
– Мы начали флиртовать. Очень активно. Это вылилось в крайне неприличный, непристойный и очень откровенный разговор. Она сказала, что хочет со мной встретиться.
– Когда это было?
– В прошлую пятницу. Я разнервничался и сказал ей правду. Я объяснил, что никогда раньше не был с женщиной, но готов попробовать. Я хотел подготовить ее на тот случай, если меня ждет эпический провал.
– И что произошло?
– В пятницу вечером я согласился встретиться с ней в баре. Когда она появилась, я не узнал ее. Ты же видела ее. Она меняется, как хамелеон. Мы нашли круглую кабинку, где можно было уединиться и поговорить. Я сел рядом с ней, а потом она вдруг поцеловала меня.
Я ткнула его в бок локтем.
– И как это было?
Он заморгал.
– Если бы она была в великолепном образе поп-дивы, то я задумался бы, все ли у меня в порядке с головой и со мной ли это вообще происходит. Но тогда у меня были правильные ощущения. Все казалось естественным. И я понял.
– Что она?..
– На сто процентов мальчик.
– Я знала! – Я видела, как она совершила перевоплощение, достойное мадам Баттерфляй, у нас в квартире, поэтому не удивилась, но все же. Я ощутила укол раскаяния из-за собственного чрезмерного любопытства. – О боже, Зайон. Прости за мою навязчивость. Это вообще меня не касается.
– Ты когда-нибудь замечала, что задаешь бестактные вопросы, только когда не собираешься публиковать ответы? Ты ужасный репортер.
Я подтолкнула его плечом.
– Ну я же знаю, с кем имею дело. – Зайон сидел на пороховой бочке.
– Ну да, я понимаю, что в этой области провалилась полностью.
Два «желтых» репортера раскрыли ее секрет, и это давало повод задуматься о главном.
– Как именно это работает? Она очень известная личность.
Он пожал плечами:
– Знаешь, слухи ходили всегда, но я думал, будь это правдой, ее поймали бы уже давно. Можешь представить, сколько людей занимаются ее гардеробом для каждого отдельного концерта?
– И ты не собираешься обогатиться на такой новости?
– Ни в коем случае. Она очень милая. Она готова к тому, что вся эта история в конечном итоге раскроется. И даже готова рассказать сама, когда придет время. Но это разрушит ее карьеру и сделает всеобщим достоянием ее личную жизнь. А меня это лишит всякого шанса поддерживать с ней полунормальные отношения. Поэтому нет. Я не буду публиковать эту историю. И я верю, что ты тоже не будешь.
– Нет. Но почему она доверила нам такую большую тайну?
Он упер локти в колени, вцепившись пальцами в стаканчик с кофе, и повернулся ко мне, зажмурившись от яркого солнца.
– Адрианна доверяет тебе потому, что тебе доверяет Мика. Вот так все просто.
– А почему она доверяет тебе?
– У нее нет особого выбора, понимаешь? Если только она не хочет провести всю жизнь взаперти и переписываться в мессенджерах. Из ее рассказов я понял, что так жить она тоже пыталась и теперь готова пойти на тщательно продуманный риск. Я дал ей слово. Я сказал, мне безразлично, кто она, и она может мне все рассказать. Я в любом случае хочу быть с ней. И она все мне рассказала.
Я приподняла бровь.
– Все?
– Да. Всю свою историю.
Мы замолчали, и у меня в голове роились миллионы вопросов. Но все казались неуместными. Однако ведь рядом со мной сидел Зайон.
– Можно спросить тебя кое о чем?
– Спрашивай, о чем угодно.
– Она хочет что-то в себе изменить?
– Непохоже. Шутит, что она гетеросексуальная девушка, которую заточили в теле мужчины-гея.
Я фыркнула:
– Она и правда смешная.
Он не засмеялся, а принялся разглядывать ногти.
– Выясняется, что и я отчасти гетеросексуален, поскольку она нравится мне такой, как есть. – Должно быть, последнюю неделю его разрывали противоречия, какие мне и не снились, но он все скрывал.
– Так она… – Я присвистнула, пытаясь подобрать слова.
Но Зайон прочитал мои мысли.
– Считает ли она себя женщиной?
– Это ужасный вопрос.
– Она рассказала бы тебе сама, если бы была здесь. Иногда она чувствует себя женщиной. Но не всегда.
– Мне надо как-то с этим разобраться? Чтобы понять, какие местоимения я должна использовать.
Зайон накрыл мою руку своей и потер мой большой палец.
– Не переживай ни о чем. Она и так оценит, что ты уважаешь ее право быть не такой, как многие другие, но в принципе с ней очень легко. Люди совершают ошибки похуже грамматических. – Он покачал головой. – А я всегда думал, что это мне тяжело. Представить не могу, как ей живется с этим. И все же она справляется, живет.
Услышав его слова, я вспомнила, как отреагировал Мика, услышав о моих проблемах. И тут я поняла, насколько все это важно для Зайона. Я разберусь, как и когда обращаться к Адрианне, позже. Сейчас только одно имело значение.
– Тебе она и правда нравится?
– Да. Не знаю, насколько сильны ее чувства ко мне, но, полагаю, она здорово рискует, если не рассматривает серьезные отношения.
Я переваривала это заявление, качая головой и размышляя, как все может быть в одно и то же время чересчур сложным и совершенно простым.
– Ты рассказываешь так, как будто все это очень легко, Зайон.
Мои собственные сомнения были просто пустяком по сравнению с тем, что приходилось переживать ему.
– А зачем создавать себе головную боль? – Зайон пожал плечами и бросил стаканчик в мусорный бак.
Его честность воодушевила меня, поэтому я вытащила коробку с едой из рюкзака и показала Зайону.
– Только взгляни! – Конечно, это мелочь. Мика даже собрал ее не сам, все сделал Пратош. Но меня переполняло счастье.
Зайон открыл крышку и улыбнулся, увидев маленькие сэндвичи и порезанные овощи.
– Похоже, он действительно волнуется за тебя.
Я сомневалась, признаваться или нет, но это был Зайон, и я выдала:
– Он сказал, что любит меня.
Зайон вернул мне коробку, и выражение его лица было при этом загадочным.
– Я много об этом думала. – Я сглотнула комок, отмахиваясь от мысли, что можно влюбиться так быстро. И Мика старался не повторять этого больше, кроме как в моменты блаженства, когда слова вырывались невольно. – В смысле: что значит любовь, если ее можно почувствовать по прошествии нескольких дней?
Я еще раз заглянула в коробку и взялась за квадратный сэндвич с сыром – нечто подобное для меня готовила мама, когда я училась в школе. И вдруг я поняла, что плачу. Мои глаза не просто увлажнились от легкой печали – слезы потоком полились по щекам.
Зайон потянулся ко мне и смахнул слезу:
– Милая, разве слова что-то значат? Ты держишь в руках доказательство того, что ты важна для него и он осознает, что тебе нужно. Разве это не следует учесть?
Я расхохоталась, поскольку эта нелепая мысль действительно мелькала у меня в голове.
– Ты хочешь сказать, что коробка с едой – это любовь?
Он взял меня за руку:
– Джо, я такой же, как ты. Я не особенно верю в слова, зато верю в дела, как и ты. Думаю, Мика пытается показать тебе, что слова значат для него. Он пытается показать тебе, что на него можно рассчитывать. Ты в это веришь?
Мне хотелось думать, что я могу ему доверять, но это должно было прийти позже, много позже, как мне казалось.
– Полагаю, он искренен. – Я, дрожа, сделала вдох. – И наверное, я чувствую то же самое. Это безумие?
Зайон нежно постучал мне по лбу:
– Не испорти нечто прекрасное, Джо. Если ты знаешь, то знаешь. Нужно сказать ему те слова, которые он хочет услышать.
Я знала. Я полюбила Мику. Я не знала никого, похожего на него.
– Я хочу. И скажу. Сегодня.
Вот так страх, который я носила в себе, улетучился. Жизнь моей мамы – это не моя жизнь. Кроме того, когда с отцом все шло хорошо, она действительно была счастлива. Более десяти лет она любила его. Она никогда не говорила мне, что жалела о встрече с ним. Я не хотела позволять своим опасениям за будущее омрачать сегодняшний день. У меня был выбор. Я могла выбрать быть счастливой прямо сейчас.
* * *
Как только мы с Зайоном вернулись в офис, Энди выглянул из кабинета:
– Джо, это ты? Иди сюда.
Поскольку он похвалил меня за работу в пятницу, я думала, он не станет на меня кричать. Я надеялась, он скажет, что мне можно вернуться к работе в обычном режиме.
– Джо, что тебе известно о беременности Иден?
Я остановилась на пороге его кабинета как вкопанная:
– Что?
– Иден Синклер. Она беременна.
– Что? Почему ты так решил?
– Дерек сказал. Он проследил, как она ходила к гинекологу, а потом купила витамины для беременных. Не так уж сложно было.
Я медленно вошла в его кабинет.
– И что ты собираешься делать с этой информацией?
Он ухмыльнулся и превратился в самого уродливого человека, которого я когда-либо видела.
– Очевидно, отправлю в печать.
Я принялась лихорадочно соображать. Если он напечатает это сейчас, Иден будет в шоке. И она точно подумает, что к этому имею отношение я.
– Но у тебя нет веских доказательств. Она могла купить витамины для кого-то еще. Или сделать это специально, чтобы одурачить тебя. Тогда это будет клевета. И на тебя смогут подать в суд. – Я приводила все аргументы, что приходили на ум.
– В суд? Ей придется доказывать, что это ложь. А если даже ложь, ей придется доказывать, что я сам не верил в правдивость напечатанного. И, ты уж не сомневайся, это самая настоящая правда.
– Энди, нельзя такое печатать. Я раздобуду тебе историю получше.
Он опустил глаза на свой планшет, и я поняла, что он собирается отправить меня восвояси.
– Продолжай.
Я облизнула губы, прикидывая варианты. Мысленно я кричала: «Черт! Черт! Черт!» У меня и правда была история получше и даже мелькнула мысль раскрыть тайну Адрианны. Такое разоблачение затмило бы любую новость об Иден и заняло весь отдел на месяц. Энди выдал бы мне орден почета. Но я не могла поступить так ни с ней, ни с Зайоном. Не потому что эту новость должен был бы принести он, а потому что он никогда не сделал бы так. И оказалось, что Энди прав. Мне не хватало чего-то такого, что позволяло бы разрушать чужие жизни забавы ради. Это было бы несправедливо по отношению к Адрианне, и я сама никогда не простила бы себя за то, что отдала ее на растерзание шакалам. Когда и если Адрианна захочет поделиться своей тайной, она сделает это сама.
В моем активе были две других чуть менее громких истории. Если скормить Энди одну из них, может, он переключит внимание. Я решила подбросить сначала менее интересную тему:
– Вчера я узнала, что Иден назначила дату свадьбы.
Энди не оторвался от просмотра фотографий.
– И когда же?
Я закрыла глаза в бессилии.
– Не знаю. Скоро.
– Тогда это не новость. – Он зевнул. – Все знают, что они поженятся. Но никто не знает, что у них будет ребенок.
В отчаянии я бросила ему последнюю кость:
– Я знаю, с кем встречается Мика.
Он тут же уставился на меня глаза:
– Да?
– Ты отложишь новость об Иден на неделю, если я поделюсь этой информацией?
Энди фыркнул:
– Ты пытаешься торговаться? Вот почему я снял с тебя задачу следить за этими людьми. Мы должны напечатать оба сюжета.
– Ты можешь напечатать обе истории, но не одновременно. Одна неделя, Энди. Это все, о чем я прошу.
Он постучал ручкой по столу, обдумывая свои действия. Если честно, я не могла поверить, что мой план сработает. Беременность Иден точно заинтересует публику больше, чем очередная подружка Мики, особенно если эта подружка я. Наконец, он произнес:
– Ладно. Если скажешь мне прямо сейчас, с кем встречается Мика официально, а также официально подтвердишь беременность Иден, то я подвину новость об Иден.
Я выдохнула, надеясь, что ему можно верить.
– Можно получить письменное подтверждение?
– Ты издеваешься? Джо, ты работаешь у меня. Забыла?
Мне хотелось ударить его по лицу, но мне нужна была зарплата. И медицинская страховка.
– Я могу считать, что ты дал мне слово? – Я так волновалась, что покрылась красными пятнами. Если я потеряю доверие Иден, то никогда не завоюю его снова.
Я молилась, чтобы Мика простил меня за то, что я собиралась сделать. Он всегда так открыто общался с журналистами. Из них двоих Мика пострадает от утечки информации в меньшей степени.
– Конечно. – Он скрестил руки на груди. – Так Иден беременна?
Я кивнула. Кровь отлила от моего лица. Я не могла поверить, что предаю Иден, чтобы ее историю не напечатали в первую очередь.
– Давно ты об этом знаешь?
Я опустила взгляд в пол.
– Неделю.
– О боже, нет, Джо. Я должен тебя уволить.
Я открыла рот и чуть выпрямилась, раздумывая, осмелится ли он провернуть такое. Хотела бы я увидеть, как он сформулирует причину для отдела кадров. «Уволена в связи с неразглашением тайны, доверенной ей».
Энди провел языком по зубам.
– Она замужем?
– Эту новость при сделке мы не оговаривали.
Он поморщился:
– Ладно. С кем встречается Мика?
Я дала Энди обещание, но от этого было не легче. Я собиралась поставить под удар отношения, которые только зарождались, и стать объектом интереса журналистов. Но что я могла сделать? Энди не оставил мне выбора, поэтому, стиснув зубы, я выдавила:
– Со мной.
На его лице появилась гримаса, видимо, выражающая удовольствие.
– Круто. Я думал, мне будет сложнее выбить это из тебя.
– О чем ты?
– Вас двоих видели, когда вы расхаживали по всему Бруклину. Но я ничего не мог подтвердить. До тех пор пока ты сама только что не сделала это.
Я перебрала в памяти каждый жест, каждый поцелуй.
– Ты следил за мной?
– Мне необязательно было это делать. В Интернете и так можно было найти кучу информации. Но так еще лучше.
Я не знала, чем лучше. Как бы там ни было, это сработало. На самом деле, если уж Энди все равно собирался об этом написать, я хотя бы использовала те рычаги воздействия, что у меня были, чтобы облегчить ситуацию. Мы с Микой не делали на людях ничего такого, что могло бы огорчить мою маму в случае появления информации в прессе.
– Отлично. Так ты напечатаешь это, а с Иден подождешь?
– Ага.
Кризиса удалось избежать, и я расслабилась.
– Спасибо, Энди.
Он ухмыльнулся, и, клянусь, его зубы, показались мне в этот миг похожими на острую бритву.
– Не стоит благодарности.
