Глава 21
Поездка к родителям Мики заставила меня вспоминать сериал «Клан Сопрано», пока мы не добрались до Вудбриджа, где все дома, что мы проезжали, имели одинаковый скучный вид. Его водитель припарковался за двумя автомобилями, и, прежде чем выйти из машины, Мика на мгновение задержал меня. Он взял меня за руку и предупредил:
– Тебя многое удивит.
Мы не стали заходить через парадную дверь – вместо этого Мика прошел через ворота и отправился на задний двор. Как только ворота закрылись, послышался женский визг:
– Мика приехал!
Выскочила высокая блондинка и прижала ладони к лицу Мики. Она причитала, что он похудел, и сетовала, что он перестал ей звонить. Это продолжаюсь целую минуту, и лишь потом она заметила, что я стою рядом с ним.
Явно мама Мики. Удивительно, как сильно Мика похож на нее. Увидев его рядом с Иден, я не знала, чего и ждать. А миссис Синклер выглядела, как героиня, сошедшая со страниц журнала «Лучшие дома и сады» пятидесятых годов прошлого века. Ее лицо частично скрывали голливудские солнечные очки и огромная шляпа. Может, моя репутация охотницы за честными фото и меня опередила, но на самом деле рабочего фотоаппарата при мне не было. А если бы и был, Энди все равно не порадовался бы, получив снимки матери Мики.
Я порадовалась, что надела сарафан, проигнорировав просьбу Мики нацепить тот кусок ткани, который он купил мне на блошином рынке. Я надевала его на пять минут прошлой ночью – те самые пять минут, которые прошли, перед тем как он сорвал его с меня.
– А кто твоя подруга?
– Мама, это Джози. Джози, это мама.
Я изобразила самую очаровательную улыбку, предназначенную специально для знакомства с родителями.
– Рада познакомиться, миссис Синклер.
Она махнул рукой:
– О, можешь называть меня Пег.
Иден уже приехала и сидела на веранде рядом с пожилым мужчиной. Я предположила, что это их отец. Он читал свежую газету.
Пег крикнула:
– Смотри, Говард! Мика привез с собой девушку.
Отец Мики сложил газету.
– Я не слепой, Пег.
Пег успокаиваться не собиралась:
– Говард!
Говард, заворчав, отложил газету. И тогда я увидела темные волосы, которые унаследовала Иден. Мне показалось, что некоторая отстраненность также досталась ей от отца. Мика же явно получил неудержимую жизнерадостность от матери.
Подойдя пожать мне руку, Говард очень старался притвориться, что его это совершенно не раздражает:
– Очень рад познакомиться, Джози.
Потом он вновь уселся на стул, спрятавшись за газетой.
В душе я восхищалась подобными выстраданными браками. Как бы нелепо это ни звучало, именно о таком мечтала и я. Я не хотела пустых чувств. Я жаждала глубоких отношений, который выстоят в горе и радости, в болезни и здравии. Мне не нужна была краткая влюбленность, сметающая все на своем пути. Про такие пары, как Пег и Говард, можно, не разобравшись, подумать, что супругам скучно вместе, но на деле, как я уже убедилась, наблюдая за другими умудренными опытом семьями, мужа и жену связывали невидимые узы и они зависели друг от друга, как сиамские близнецы.
Пег переводила взгляд с меня на Мику и обратно.
– И как же вы познакомились?
Глаза Мики засверкали, когда он ответил:
– Она шла по улице.
Неустрашимая Пег не сдавалась:
– По какой улице?
Мика повел меня к столу на веранде и предложил мне стул. Иден встретила меня зловещей ухмылкой:
– Эй. Я заметила, что наш фокус не удался.
Мика произнес:
– Она и тебя втянула в свои фокусы?
– Боже мой! Только посмотрите, какие красивые у Джози волосы! – воскликнула Пег. – Иден, взгляни, как ей удается ухаживать за кудрями, что они не путаются. Чем ты пользуешься, Джози?
Иден приняла такой огорченный вид, что я чуть не поперхнулась. У меня возникло чувство, что она не в первый раз выслушивает подобные скрытые нравоучения. Она попыталась улыбнуться:
– Заходи, Джози! Там полно еды.
Пег всплеснула руками:
– О да. Заходите!
Все, кроме Говарда, прошли через раздвижные двери в гостиную и словно перенеслись в 1970-е годы, где ничего с того времени явно не менялось. Далее мы переместились в более современную кухню. На барной стойке красовались самые разнообразные угощения: горшочек с расплавленным сыром, в котором плавали кусочки красного перца, кастрюля с миниатюрными хот-догами в какой-то коричневато-красной патоке, жареный белый хлеб, намазанный не то майонезом, не то мягким сыром, и десятки пакетов чипсов.
– Не стесняйся, – сказала Пег. – А еще у нас есть клубничная содовая, или, если хочешь, я могу приготовить тебе безалкогольную «Маргариту».
– Из чего вы ее готовите?
– В основном кислая основа и «Севен-ап».
Я разглядывала стол с вредными яствами, придумывая, как отказаться, не слишком обидев эту женщину. Но тут Мика спокойно объявил:
– Она не может такое есть, мам. Она диабетик.
Иден нахмурилась:
– Прекрасно.
Пег заметила:
– Моя кузина – диабетик. Ей каждый день приходится делать уколы. А тебе?
– Нет, мэм.
Мика засмеялся.
– Она наполовину робот. – Он направился к холодильнику и начал доставать продукты. – Как насчет молока и…
Было весело наблюдать за тем, как он пытается подобрать для меня еду, если учесть, насколько мало времени он со мной провел. Он вытащил сельдерей, арахисовое масло и фаршированное яйцо.
– Мам, у тебя есть цельнозерновой хлеб или крекеры?
Иден вставила:
– Может, ты и мне что-нибудь подберешь?
Пег потрогала лоб Иден:
– Ты себя хорошо чувствуешь, Иден? Ты немного бледная.
– Мам, я всегда бледная.
– Ты ведь не заболела?
Иден на секунду задержала на мне взгляд, прежде чем ответить:
– Я в порядке, мам.
Когда Мика выдал нам по тарелке и чашке молока, Иден обратилась ко мне:
– Пойдем, Джо. Я хочу показать тебе фотографии, о которых рассказывала.
Она повела меня в гостиную, где стояла цифровая рамка и в случайном порядке показывала фотографии Мики и Иден. Некоторые были сделаны в далеком детстве. На большинстве Мика держал гитару. А когда руки у него были свободны, он то кривлялся, то стоял у каких-то совершенно непотребных дорожных знаков либо на фоне чего-то непонятного.
– О, а это сняли тем летом, после которого Мика уехал из дома. – Юные Иден и Мика сидели на подъездной аллее у этого самого дома. Волосы Иден были короче и вились сильнее, а руки и ноги напоминали палочки. Девушка, которая стояла рядом со мной сейчас, округлилась и, похоже, начала набирать вес.
– Как ты себя чувствуешь?
Она инстинктивно положила руку на живот.
– Хорошо. Но если честно, то добрую половину времени меня тошнит. Доктор, однако, говорит, что все хорошо. – Она заговорила тише: – В пятницу я услышала, как бьется сердечко. Жаль, Адама рядом не было. Но он вернется домой на этой неделе.
– Так… ты действительно беременна? – Меня изумило, что в этом доме, где собрались члены ее семьи, единственным человеком, знавшим ее секрет, была я – представитель желтой прессы, потенциальный враг.
Она засмеялась так, как будто к ней применили прием Геймлиха, быстро и жестко.
– Ты думала, я вру?
Я пожала плечами.
– Когда мы познакомились, обо мне тебе было известно только то, что я работала на Энди. Зная кое-что о тебе, я предполагала, что ты могла бы сочинить для меня историю, которая потом оказалась бы фальшивкой.
Она дотронулась до моего запястья.
– Я хочу, чтобы ты поняла: я научилась доверять тебе. Но ты права – сначала я беспокоилась. – Она вздохнула. – Ничего личного, но ты явно была не лучшим кандидатом из всех, кто мог нас обнаружить. Мы поступили глупо, затеяв разговор на эту тему, пока ты бродила рядом. Я благодарна, что ты сохранила это в тайне.
– А как иначе.
– Я думала рассказать моим родным об этом сегодня, но на следующей неделе тоже можно. Адам хотел бы присутствовать. Его похвалят, и он поднимется еще на одну ступень на лестнице уважения в глазах моей мамы.
– Отличные новости!
– А что касается маминой похвалы… Я наконец хоть в чем-то обошла Мику, и тут он заявляется с тобой.
– Ты о чем?
Она закатила глаза.
– Ты не представляешь. – Она села в кресло, поджав под себя босые ноги. – Раньше она постоянно требовала, чтобы я нашла себе парня. Какого угодно. Это не давало ей покоя. А вот Мика всегда все делал правильно. – Она рассмеялась. – Слава богу, я встретила Адама.
– Мика никогда не приводил домой девушек?
Она встала и подошла к двери, бросив взгляд в коридор.
– Слушай, то письмо, которое я отправила тебе на прошлой неделе… – Она присвистнула. – Я рада, что ты не сбежала, когда прочитала его. Но ведь я оказалась права, разве нет? Он светится от счастья всякий раз, когда видит тебя.
– Он самый честный человек, которого я встречала.
– Да, он такой.
– Я так и не поняла, что он во мне нашел. Да и соответствовать его ожиданиям сложно.
Она прикусила губу и окинула меня оценивающим взглядом:
– Ты мне правда нравишься, Джо. Но, я надеюсь, ты будешь с ним осторожна.
В коридоре послышался голос Мики:
– А вы куда делись? – Он вошел в гостиную. – Пойдемте во двор вместе со всеми. Мама хочет всех нас сфотографировать.
Уходя, я посмотрела на цифровую рамку и задумалась, будет ли в ней когда-нибудь крутиться мое лицо, застывшее в сегодняшнем дне. Или же наоборот жизнь закрутится так, что я вылечу пулей из вселенной Мики?
Пег стояла во дворе, раскладывая рождественскую гирлянду, самым любопытным образом обвивавшую ее розовые кусты. Она помахала нам и предложила попозировать в разных вариациях: Мика с Иден, Мика с Иден и со мной, Мика со мной.
Периодически она с потерянным видом смотрела в видоискатель:
– Говард, как будто что-то не работает! Я нажимаю, но вспышки нет.
Говард не отрывался от газеты.
– Пег, середина дня! Тебе не нужна вспышка.
Мне следовало предложить сделать фотографии за нее, но у меня было чувство, что ей нравился сам процесс. Она подтолкнула меня к Иден со словами:
– Как жаль, что Адама с нами нет. Куда он отправился на этот раз?
Иден отвергла попытки Пег положить ее руку мне на предплечье.
– Он в Японии, мам.
Пег отошла на три шага назад и снова уставилась в видоискатель. Я поморщилась, когда она закрыла пальцем объектив.
– Не понимаю, зачем тратить столько денег на перелет до Японии лишь для того, чтобы поиграть. – Она щелкнула затвором. – Говард, теперь фотографии розовые.
– Мама, Адаму платят, чтобы он играл в Японии.
Пег передала фотоаппарат Говарду, попросив разобрался с ним. Говард отложил газету и вклинился в разговор:
– Мика хорошо зарабатывает, но никогда не уезжал так надолго. Почему Адам не может выступать поближе к дому?
Иден так сильно сжала губы, что я испугалась, не прокусит ли она их.
Мика вставил:
– Группа Адама известна на весь мир, мама. Я с радостью выступил бы хедлайнером какого-нибудь шоу в Японии.
Пег налила себе стакан какого-то ярко-зеленого зелья, в котором плавали квадратики, как я надеялась, из фруктов. Может, это были ананасы?
– Мика, разве ты смог бы понравиться такой милой молодой девушке, если бы болтался по всему свету? – Я залилась густым румянцем и уставилась в пол. Она добавила: – Удивительно, что Иден вообще сумела назначить дату свадьбы.
Я встрепенулась и перевела взгляд с Иден на Пег. Говард вернул камеру Пег, и та снова занялась настройками, явно забыв о том, что рядом с ней тикает часовой механизм взрывного устройства. Если бы я поинтересовалась датой, Пег наверняка сказала бы мне. А что могла сделать Иден? И почему мне нельзя спросить? Иден перехватила мой взгляд.
Говард нарушил тишину:
– Пег, думаю, дети пока не хотят объявлять дату свадьбы.
Пег поджала губы:
– Ой, ну ладно. Здесь все свои. Нет никаких причин что-то скрывать. – Она снова подняла фотоаппарат. – А теперь все улыбнитесь.
После приятного дня с семьей Синклер водитель забрал нас, чтобы отвезти в Парк-Слоуп. По дороге у Мики зазвонил телефон, и он поморщился, глядя на экран.
– Хорошего не жди, – сказал он и взял трубку. – Привет, Сэнди. Что стряслось?
Голос его собеседника напоминал комариный писк – такой же пронзительный и надоедливый.
– Точно, я знаю, но… – Он опустил голову, принимая поражение. – Ладно. Не будет.
Он отключился от звонка. Я взяла его за руку:
– Проблемы?
– Это мой агент. Она в ярости от того, как я вчера повел себя с Джимом. Она говорит, что знала про этот дурацкий фанатский блог, но не беспокоилась, потому что никто не воспринимает его всерьез. И новость вряд ли разнеслась бы, если бы я не усугубил все.
Я пожала плечами.
– «Фанблоггер»? Его и в «Гугле», наверное, не найдешь. Я не переживала бы об этом.
– Да. Я и не переживаю. – Но выражение его лица говорило об обратном.
– Ты всегда потрясающе держишься с фанатами. Не думаю, что они отвернутся от тебя за один вечер лишь потому, что кто-то публикует сомнительные истории в непонятном блоге. – Поняв, что это его не убедило, я добавила: – Я тебя уверяю, Энди не стал бы развивать подобную тему. Слишком мелко. – Но, если честно, раз уж агент Мики раскопала историю, то ее найдет и Энди. И на следующей неделе он вполне может раздуть сюжет, представив Мику грубияном. И вероятно, он будет рассчитывать на то, что я это все поддержу.
Мика обнял меня.
– Я серьезно. Ничего страшного. – Но сам воздух, казалось, был пропитан тревогой. Какое-то время мы ехали в тишине.
Когда его телефон зазвонил снова, он выпрямился и отчеканил односложные ответы:
– Да.
– В шесть.
– Нет.
– Отлично.
На этот раз он отключился с улыбкой.
– Что это было?
– Подожди – увидишь. – Его шаловливый тон вернулся. Он попросил водителя включить радио и принялся подпевать в такт песне группы «Стив Миллер бэнд», делая вид, что не замечает моих удивленных взглядов. Я прижалась к нему и почувствовала, как его плечи расслабились.
Когда мы добрались до его дома, он почти смеялся, отпирая входную дверь. Из квартиры распространялись божественные ароматы, и Мика потащил меня на кухню. Я в смущении последовала за ним.
– Что происходит?
На кухне стоял незнакомец в белом поварском халате и нарезал лук.
– Добрый вечер, мэм, – сказал он, – сэр.
На лице Мики отразилось ликование.
– Джози, это Пратош. Он будет для нас готовить.
– Пратош? – Я решила проверить ржавый засов, на который закрылись одни ворота много лет назад, и спросила: – Niṅṅal Malayāli ākunnu?
Что означало: «Вы малаяли?»
Не отрываясь от еды, он спросил в ответ:
– Niṅṅaḷ Malayāḷa sansārikkumēā?
Я попыталась ответить, но прошло слишком много времени.
– Нет, не получается.
Время оборвало еще одну ниточку, связывавшую меня с отцом, и еще больше отдалило его от меня.
Мика нахмурил брови, пытаясь понять, о чем мы говорим, и я объяснила:
– Я спросила, говорит ли он на малаяламе. Ты вызвал малаяламского повара?
– Да, решил удивить тебя, устроив что-то совершенно неожиданное.
Я попыталась отмахнуться от нахлынувших чувств.
– Я не говорила на малаяламе, с тех пор как… – Мой голос предательски дрожал, как будто я огорчилась, хотя это было не так.
Мика пришел в ужас:
– Ой, прости. Я подумал…
– Все в порядке. Это прекрасное напоминание. Я не пробовала кухню Керала со времен детства.
Изучив блюда на стойке, я удивилась, что все приготовленное мне можно есть. После визита к матери Мики я беспокоилась, что мне вечно придется рыться в буфетах в поисках объедков и чего-то, годящегося для меня.
– Пратош, все выглядит просто чудесно. Спасибо вам.
Пратош поставил перед Микой глубокую чашу.
– Я смешиваю имбирь, зеленые перцы чили, куркуму и кокосовое молоко. – Он все перемешал и подал чашу Мике.
Я склонила голову, глядя, как Мика перемешивает ингредиенты. Его улыбка, исполненная энтузиазма, вернулась.
– Пратош будет учить меня готовить.
Я догадалась, что Пратош собирается учить Мику готовить именно здоровую еду. Повар высыпал креветки из пластикового пакета в другую чашу.
– Мэм, вы едите креветки?
– Да, Пратош. Я люблю креветки.
Он промыл креветки и передал Мике:
– Положите их в соус, чтобы замариновались.
Они вместе приготовили креветки, перемешали салат, разложили еду по тарелкам и подали на стол.
Мика расставил бокалы.
– Что мы будем пить, Пратош?
– Воду с добавлением клубники и лимона, сэр.
Пратош поставил на стол графин с розовой водой, и Мика налил мне бокал.
Я сделала глоток.
– Ух ты! Пратош, это удивительно. Вы знаете, сколько там сахара?
– Три грамма в одном бокале, мэм.
– Невероятно. – На вкус вода была сладкой, прохладной и приятной.
Мика не мог сдержать радости:
– Тебе нравится?
Я потянулась через стол и поцеловала его.
– Не могу поверить, что ты все это устроил. Это нереально.
– Пратош, что у нас на завтрак?
– Это сюрприз, сэр.
Завтрак?
– Пратош, вы остаетесь с нами?
– Нет, мэм.
Мика объяснил:
– Пратош специализируется на особых меню. Я нанял его приготовить для нас ужин и, как говорится, научить меня азам. Я не хочу, чтобы ты еще хоть раз была вынуждена искать арахисовое масло и крекеры.
– Не знаю, что и сказать. Спасибо. Я потрясена.
– Пратош, а вы сделали еще кое-что, о чем мы договорились?
– Да, сэр.
Пратош открыл холодильник и продемонстрировал целый запас пластиковых коробочек, как из ресторана. Он достал одну. В ней лежали различные продукты. Это было похоже на тщательно собранный перекус. В той упаковке, что он продемонстрировал, оказался небольшой бутерброд из цельнозернового хлеба, несколько морковных палочек, маленький пакетик молока и миндаль.
Мика сказал:
– Так что у тебя не будет гипогликемии.
– Гипогликемии? – Я рассмеялась. – Ты провел расследование?
– Я хотел понять, что тебе приходится испытывать. Не знаю, как ты это выносишь, Джози. Я просто с ума схожу. А ты берешь и справляешься. Ты невероятная.
– Ты тоже. Я поражена.
– Что ж, давай поедим. Креветки остывают. – Он оглянулся и посмотрел на нашего повара: – Пратош, как будет «креветка» на мала…? – Он скорчил мне рожицу.
Я помогла ему:
– Малаяламе.
Пратош сказал:
– Cem’mīn.
Мы с Пратошем обменялись насмешливыми взглядами, когда Мика попытался повторить. Потом он отважно спросил:
– Как сказать: «У тебя красивые глаза»?
– Niṅṅaḷ manēāharamāya kaṇṇukaḷuṇṭ.
Мика сник.
– Как насчет «красивая»?
– Manēāharamāya.
Мика повторил. Получилось даже похоже. Во всяком случае, некоторое сходство прослеживалось.
Я сказала:
– Nandi. Это значит «спасибо».
– Почему тебе досталось легкое слово?
Я провела пальцем по его щеке.
– Мика, ты manēāharamāya. И выглядишь неплохо.
За ужином я рассказала ему, как в детстве ездила в штат Керала.
– Я пробыла там неделю, но все помню куда лучше, чем свою учебу в старших классах школы.
– Мы должны туда съездить.
– Я хотела бы поехать с тобой.
Представив, как познакомлю Мику с отцом, я задумалась, не будем ли мы в итоге так же кричать друг на друга, как когда-то мой отец с дедом. Забавно, что мы позволяем почти незнакомым людям влиять на нашу жизнь.
Я поблагодарила Пратоша за чудесные блюда и сказала Мике.
– Это было так мило с твоей стороны. Спасибо, что позаботился обо всем.
– Ты сама попросила. – Он налил себе еще один стакан клубнично-лимонного напитка.
– Что?
– В первую ночь, когда осталась тут. Или утром. Ты попросила, чтобы здесь были запасы съестного.
– Правда?
– Ты меня чертовски напугала тем утром. Но уж с этим я справлюсь, Джози. Ты не должна страдать от недостатка продуктов. Согласна?
– Согласна.
– Хочу, чтобы ты была счастлива. И здорова. И просто… была здесь.
После того как мы сожгли калории после ужина, причем очень при этом старались, Мика заснул быстрее, чем я. И я, прижавшись к нему, принялась обдумывать все, что пережила за этот день. Встреча с семьей Мики позволила мне убедиться: у него перед глазами всегда был пример стабильных долгих отношений, однако пока он ограничивался короткими, ничего не значащими интрижками. Почему для первой попытки построить что-то стоящее он выбрал именно меня?
Я выросла в неполной семье и всегда пыталась держаться подальше от кого бы то ни было, кто напоминал бы в какой-то степени моего отца. И все же почему-то я запала на парня, который сменил, возможно, десятки женщин, вновь и вновь подтверждая, что на него нельзя рассчитывать в плане создания крепких отношений.
И как вообще ему удалось втянуть меня в отношения? Как я сама это допустила?
Меня беспокоило то, что я совершенно не волнуюсь. Несмотря на все неопровержимые факты, свидетельствовавшие против Мики, я хотела доверять ему. Но я не могла со всей определенностью понять, не ослепляло ли меня мое желание доверять. Или, может, я видела то, что хотела видеть?
Если бы я сказала ему, что уже достаточно развлеклась и готова идти дальше, отпустил бы он меня, как других? Или стал бы за меня сражаться?
Он заворочался и закинул руку за голову – я заметила, что он делал так только у себя дома в собственной кровати, когда был спокоен и чувствовал, что находится в полной безопасности.
Завтра после работы поговорю с ним о своих чувствах и сомнениях. Я закрыла глаза и пролежала без сна еще целый час, репетируя речь.
