Глава 9

– Что значит, ты не уверена? – рявкнула Мистик. – Как это ты могла быть уверена, когда я прошлой ночью ехала в Нью-Мексико, а сегодня – нет?

Пиро, Оползень и Пузырь внимательно прислушивались к их разговору, и она понимала, что они запоминают каждый нюанс. Если все пойдет не так, как планировалось, рано или поздно она столкнется с каждым из них. Особенно ее беспокоил Пиро, который был прирожденным интриганом, тогда как Оползень и Пузырь были просто громилами.

– Что-то изменилось, – просто сказала Дестини.

– Что именно?

– Есть… неопределенность.

Мистик застыла, и прошло немало времени, прежде чем она задала вопрос:

– Что еще за неопределенность?

– Была введена новая переменная, природы которой я не знаю.

– Как давно появилась эта переменная?

– Этим утром. До этого все было ясно. Все было так, как мы хотели. Теперь… – Дестини выглядела обеспокоенной. Ей никогда не нравилась неопределенность, любые новые переменные и вероятности раздражали ее. Мистик пугала мысль, что способности Дестини могут быть подвержены влиянию внезапных изменений неких внешних факторов. – Теперь… Я не могу быть уверенной в том, что произойдет.

– Сосредоточься, – приказала Мистик. – Мы дружим достаточно долго, чтобы я не понимала твоих возможностей. Мы нуждаемся в тебе, если хотим выполнить миссию Братства.

– Проблема не в том, что я не могу сосредоточиться. Здесь скорее отказ одной из переменных занять определенный ей порядок.

– Что за чушь она несет?! – взорвался Пузырь.

– У всех нас есть бесконечное будущее, – сказала Дестини, – если смотреть далеко вперед. Но в ближайшей перспективе, в течение нескольких часов или дней, наши действия ограничены событиями, происходящими вокруг и сужающими круг подавляющего большинства наших потенциальных действий. Я могу видеть результат сужения таких потенциальных действий, который сводит наши действия к единственно возможному. Но с сегодняшнего утра в будущем появилось что-то новое. Возможно… раздвоение? Это не совсем верное слово. Те важные вещи, которые я раньше видела точно, сейчас под сомнением. Кто-то сегодня будет действовать непредвиденным образом, и мне не удастся понять влияние этих действий на конечный результат. И прежде чем ты это произнесешь, Пузырь, советую просто промолчать.

Последние слова Дестини заставили Пузыря хмыкнуть:

– Ты только что сказала, что не знаешь, чего ожидать, но на мои действия в будущем это не распространяется?

Дестини улыбнулась.

– Именно. Ты собираешь в кулак все свое мужество, чтобы сказать то, что, по-твоему, поможет укрепить авторитет внутри группы. Ты собираешься поиздеваться над моим провалом, но это выведет из себя Рэйвен и вызовет нежелательные последствия. Поверь мне, это не то, что тебе понравится. А значит, тебе лучше промолчать.

Рот Пузыря непроизвольно открылся, а потом закрылся. Пиро засмеялся.

– Ты ничего не знаешь о Фреде Дж. Дюксе, – начал было Пузырь.

– Проверь, если хочешь, – сказала Дестини с прежней легкой улыбкой.

– Кто эта переменная? Один из нас? – прервала их беседу Мистик.

– Я так не думаю, – промолвила Дестини. – Во времени мы остались прежними. Есть кто-то, кого раньше не было. Это нарушает уверенность.

«Сегодня утром, – подумала Мистик. – Неужели внезапная неуверенность Дестини как-то связана с появлением Людей Икс в тюрьме «Макс Икс», или это обычное совпадение?»

«Произошло ли что-то во время засады наемников Клуба Адского Пламени на Людей Икс? – продолжала размышлять Мистик. – Может, что-то дошло до Ксавьера? Нет, это невозможно: о плане Братства знали только пятеро находившихся в этом номере. Может, кто-то из Людей Икс погиб? Но это не имеет никакого значения для слушания, просто сенатор Келли назвал бы имя погибшего, чтобы лишний раз высказать мысль о необходимости повышения бдительности и усилении контроля. Мог ли Пузырь был той самой неопределенностью?»

Она не могла в это поверить. Пузырь был именно тем, кем казался: оплывшей человеческой массой с речью такой же примитивной, как и его внешность. Тупость Пузыря была настолько очевидна, что любые его действия можно было бы предугадать без какого-либо участия Дестини.

Кто же тогда? Она не знала, кого отправили Люди Икс в Нью-Мексико, но кто из них мог дестабилизировать вероятности, чтобы помешать дару предвидения Дестини? Алая Ведьма была единственным мутантом с таким же даром, но она не состояла в команде Людей Икс. Пока…

Мистик набрала номер своего осведомителя в охране тюрьмы «Макс Икс» и узнала, что Алую Ведьму в Нью-Мексико не видели. Источник жаловался, что Люди Икс основательно потрепали Клуб Адского Пламени, но это не было ее проблемой, и она была рада это услышать. Ведь чем больше Клуб Адского Пламени был завязан на разборках с Людьми Икс, тем проще было Братству реализовать свои планы.

Смерть сенатора Келли была только началом. Магнето когда-то предположил, что Братство будет управлять миром, когда мутанты займут свое законное место и возьмут под контроль обычных людей – тех несчастных, чьи гены не оказались способными ни на что большее, чем передача по наследству сердечно-сосудистых заболеваний или рыжих волос. И Мистик намеревалась добиться успеха там, где Магнето потерпел неудачу.

Для начала Братство должно заявить о себе, заставив навсегда замолчать самый непримиримый к мутантам голос Соединенных Штатов. Она понимала, что в результате такого акта одна часть мутантов объединится вокруг Братства, а другая бросится искать защиты у профессора Ксавьера. Мистик была готова к столкновению с Людьми Икс и была уверена, что уничтожит их. Вслед за этим наступит эра мутантов, которые прервут порочный круг тысячелетней несправедливости и вернут себе законное место во главе этого мира, а ей – место во главе мутантов.

Это и есть та цель, движение к которой они начали сегодня, независимо от того, что там увидела Дестини.

– Это ничего не меняет, – произнесла Мистик. – Сегодня Роберт Келли умрет. Как умрет любой, кто посмеет выступить против нас. Возможно, чтобы устранить еще большую неопределенность, мы должны будем устранить также Ксавьера и Мактаггерт.

– Я предвосхитила это предположение, – ответила Дестини. – На него не распространяется новая переменная.

– Отвратительно, что приходится соглашаться с Фредом Дж. Дюксом, – сказал Пиро, – но теперь я тоже пытаюсь осмыслить то, о чем она говорит.

– Да, – подал голос Оползень, – так мы знаем, что произойдет, или нет?

– Мы нападем на Сенат, – ответила Дестини, – хотя многое мне все еще неясно.

– Это все, что нам нужно, – сказала Мистик.

– При всем уважении, Рэйвен, ситуация совершенно изменится, если наша предсказательница перестанет выполнять свою сомнительную роль, – возмутился Пиро. – Одно дело атаковать Сенат и совершать покушение, когда мы знаем результат. Совсем другое – это организовывать такое нападение, не зная наверняка, как все пойдет, то есть не имея никаких преимуществ.

– Нет, это не имеет значения, – произнес Пузырь. – Мы просто ворвемся внутрь, перестреляем охрану и замочим Келли. Все остальное не имеет значения!

– Его буйство заслуживает особой оценки, – насмехался Пиро. – Пузырь так предсказуем, я прав, Дестини? О, прости меня. Ты ведь уже ничего не знаешь, не так ли?

– А вот что я знаю, – отрезала Мистик. – В назначенное время мы выходим в эту дверь и пробираемся к заднему фасаду здания Харта. При этом каждый делает только то, что должен. Иначе ответит передо мной… после того, как сенатор Келли будет мертв и мир снова начнет бояться Братства.

Ее форма снова изменилась, и перед собравшимися предстала главный советник министра обороны Рэйвен Даркхолм.

– Кто-нибудь желает поделиться своими опасениями? – спросила она тоном, в котором явно читалось, что в ответ она ожидает молчания.

– Отлично. Тогда вперед!

Когда они поравнялись с проходной, сержант Кабрера отдал честь и сказал:

– Хорошего дня, госпожа Даркхолм.

– И вам, сержант. – Она улыбнулась и вернула ему пропуск Дьюка Фредериксона.

Однако сейчас ее сопровождало еще три человека, и Кабрера сказал:

– Одну минуту, мэм. Все посетители должны сдать временные пропуска, пожалуйста.

Один из пропусков, которые ему подали, был оплавлен. Сержант посмотрел на белокурого англичанина.

– Что вы тут делали? – пошутил сержант. – Допросы происходят в другой части здания.

– О, – ответно улыбнулся тот, – у нас была немного жаркая дискуссия!

Согласно пропуску англичанина звали… Сент-Джон Эллердайс. Кабрера хотел отпустить еще одну шутку, но что-то в облике мужчины его удержало. Пропуск другого посетителя, Джона Блума, был покрыт какой-то мелкой пылью, и краем глаза он заметил, что Даркхолм внимательно наблюдает за всеми его действиями.

– Какие-нибудь проблемы, сержант? – спросила она, и в ее тоне звучали и дружелюбие, и угроза.

Этот тон задел сержанта, который слишком часто слышал его от гражданских. Он готов был терпеть такое, но только после того, как они побывали бы в Афганистане и в течение пары лет побегали бы от РПГ. Не раньше.

– Процедуры, мэм, – сказал он и положил пропуск в химически чувствительный сканер на рабочей станции контрольно-пропускного пункта.

Сканирование дало отрицательный результат, и он открыл турникет перед очередным сопровождающим Даркхолм. В следующий раз она не станет подмигивать ему, но Кабрере было все равно. Это была его работа.

– Хорошего дня, господа, – пожелал он, наблюдая, как они выходят за пределы КПП.

Ирэн Адлер, сопровождавшая госпожу Даркхолм, в темных очках выглядела слепой, но передвигалась так, словно была зрячей. «Странная компания, – подумал Кабрера, – совершенно непохожая на полицейских и офицеров, с которыми обычно ходит Даркхолм».

Он представил, в каком проекте могла участвовать Даркхолм. Доступная информация свидетельствовала, что она работала в Управлении перспективных исследовательских проектов и занималась вопросами разработки новых типов оружия – занятием, объяснявшим пестрый состав группы гражданских. По наблюдениям сержанта, «оборонка» вообще имела строгую экипировку, но это не распространялось на контрактников, особенно имеющих дело с высокими технологиями – публика в сандалиях, футболках, вечно витающая в облаках. «За исключением Тони Старка!» – подумал Кабрера. Да, это был стильный парень! Однажды он даже получил автограф Старка, когда тот приехал в Пентагон на какую-то встречу. Автограф хранился у Кабреры дома, в одном из альбомов. Когда его дети подросли и научились читать, он показал им его и сказал: «Я видел его. Этот парень – тот, кем вы должны хотеть стать, когда вырастете!»

«Это не какие-то там Джон Блум, Ирэн Адлер, святой Джон Аллердайс или, тем более, Дьюк Фредериксон! Я все понимаю, но надо быть осторожнее при выборе того, на кого хочешь быть похожим!» – думал Кабрера.

Одной из его обязанностей был доклад вышестоящему начальству о любых необычных действиях людей, и он подумал, что это был именно тот случай. В Пентагон приезжали тысячи самых разных людей, и Дьюк Фредериксон не был первым посетителем в наручниках, но что-то в этой группе все-таки было не так.

Сержант записал имена этих посетителей и проверил их через соответствующую компьютерную систему, чтобы убедиться, попадались ли они службе безопасности оборонного ведомства. Заодно он провел распознавание их лиц, однако не нашел никаких предупреждений.

Тем не менее Кабреру не покидало какое-то странное чувство. Подплавленный бейдж и этот порошок… Он решил сделать то, что на такой случай предписывали инструкции. Положил в специальный конверт все пропуска, выписку из журнала заявок, время выхода и написал рапорт, высказав свои неясные опасения. Начальство могло проигнорировать его, и бог знает, что они еще могли, но он сделал все согласно инструкции.

Он дописал рапорт и положил все в специальную коробку. Когда он сменился с дежурства и направился в столовую за сэндвичем, то почувствовал облегчение – эмоционально и профессионально. Что-то в работе в Пентагоне сделало его подозрительным.