Глава 10
Респектабельный джентльмен
Силы меня покинули, глаза закрылись. Я уже изготовилась применить неподобающий леди прием коленом, когда вдруг раздался стук в дверь. Лорд Ричард отпрянул от меня как от чумы, а из коридора донесся спокойный голос мистера Холдсуорта:
– Эфимия, я договорился с возчиком, он заедет за тобой завтра вечером. Если у тебя сейчас есть время передать ему указания насчет дороги, поговори с его сынишкой. Мальчик ждет внизу.
– Конечно! Уже иду! – почти выкрикнула я с облегчением, невежливо отпихнула своего мучителя, вырвалась в коридор и в буквальном смысле упала в объятия дворецкого.
Он помог мне удержаться на ногах и без единого слова зашагал прочь. Мне страшно захотелось разрыдаться. Я бросилась за ним:
– Вы не должны верить тому, что обо мне говорят!
– Насколько я понял, ты более не состоишь в штате прислуги, а значит, твое поведение, равно как и нравственный облик, меня не касается.
– Но это неправда! – выкрикнула я. – То, что обо мне говорят, – неправда!
– Надеюсь, я ошибся, но мне показалось, что в комнате ты была не одна.
– Я здесь ни при чем! Я не сделала ничего, чтобы привлечь его внимание!
– Вот в это я охотно верю. – Дворецкий остановился на верхней ступеньке служебной лестницы. – Ужин закончился, мне нужно выполнять свои обязанности.
– А где мне найти сына возчика? Он на кухне?
– Ни возчик, ни его сын сегодня сюда не приходили.
Я посмотрела мистеру Холдсуорту в глаза:
– Понятно…
Он кивнул и начал спускаться по ступенькам. Я последовала за ним, но уже не так быстро – просто не знала, куда идти, а возвращаться в свою каморку боялась, ведь лорд Ричард мог меня там поджидать. Его отсутствие в любом случае заметят, так что я смогу вернуться к себе позже. Но куда податься сейчас? Бродить в одиночестве по дому не было никакого желания – я могла бы с кем-нибудь столкнуться, а общаться с кем-либо из обитателей поместья, неважно, из господ или из слуг, мне отчаянно не хотелось. Никогда в жизни я не чувствовала такого презрения к себе со стороны окружающих.
От размышлений я очнулась на первом этаже и обнаружила, что ноги сами несут меня к библиотеке. Осмотревшись, я свернула в коридор для прислуги и направилась к потайной двери. Сама не знаю, что я надеялась там найти, тем более в коридоре было темно. Но в глубине души я чувствовала, что все мои злоключения в этом доме связаны с первым убийством. Мне просто не повезло споткнуться о труп. Возможно, если найдутся улики против убийцы, мне удастся обелить собственное имя…
Я осторожно нажала на стенную панель – раздался тихий щелчок, и коридор осветился газовым светом. За стеной послышались шаги. Я заглянула в щель и увидела мистера Бертрама. В одной руке у него был бокал бренди, в другой – недокуренная сигара.
Ума не приложу, что на меня вдруг нашло. Так или иначе, сердце, всегда служившее мне верой и правдой, покорно и бесперебойно качая кровь, вдруг обдало меня такой волной гнева, что я чуть не задохнулась. А в следующую секунду я ворвалась в библиотеку, даже не подумав, один он там или нет.
– Как вы могли так поступить со мной?! Вы опорочили мою честь! Из-за вас я потеряла работу, и теперь мои родные могут лишиться дома! И ради чего?! Чтобы вокруг вашего непорочного семейства, не дай бог, не разразился скандал! Вы хотите этого избежать? Тогда считайте, что я нашла для вас ценную информацию: ваше драгоценное семейство уже утонуло во лжи, тщеславии и грехе!
Мистер Бертрам, испуганно вздрогнувший при моем появлении, дождался, когда я договорю и переведу дыхание, а потом просто сказал:
– Я знаю.
Почувствовав себя кораблем, чьи паруса вдруг лишились ветра и безвольно повисли, я тяжело опустилась в кресло, закрыла лицо ладонями и, к собственному ужасу, разрыдалась. Мистер Бертрам, как и все джентльмены в присутствии плачущих женщин, совершенно растерялся.
– Эфимия! Пожалуйста, не надо! Я всего лишь пытался вас защитить!
От этой вопиющей лжи поток слез у меня немедленно прервался, будто закрыли кран.
– Да как вы смеете такое говорить?!
Мистер Бертрам бросился передо мной на колени и схватил за руки:
– Это правда, Эфимия, клянусь вам!
На одно безумное мгновение я даже почувствовала себя героиней приключенческого романа; сердце заколотилось в ожидании слов, которые сейчас неизбежно должны были последовать.
– Думаю, их обоих убил Ричард, – сказал он.
Что бы я там ни навоображала себе, это были определенно не те слова. Я отдернула руки и отстранилась.
– Встаньте, мистер Бертрам. Вы смешны.
– Не такой реакции я ожидал, Эфимия… – озадаченно проговорил он, поднимаясь на ноги.
– Кажется, мы оба оказались в неловком положении, – заметила я.
– Вы действительно совсем не похожи на служанку, Эфимия…
– Кажется, вы начали говорить о брате.
– Я сильно подозреваю, что Ричард сделал несколько неудачных инвестиций. После этого отец не только лишил его содержания, но и пригрозил оставить без наследства.
– Но убить родного отца… – не поверила я.
– Да, действительно немыслимо, – покивал мистер Бертрам, тоже усаживаясь в кресло. – И тем не менее…
– Что?
Он вздохнул:
– Вы знаете о нашем семейном бизнесе?
Я покачала головой:
– У отца есть маленький банк, но бо́льшая часть его состояния сделана на торговле оружием.
Я обдумала услышанное.
– Так вот что имел в виду тот газетчик, когда заявил, что вы сеете смерть…
– Боюсь, именно так, Эфимия. Я в этом бизнесе не участвую. Отец не возражает, поскольку у меня слабое сердце. Он предпочитает, чтобы люди думали, будто я не работаю с ним из-за проблем со здоровьем, а не по велению совести. Но моя совесть все равно неспокойна. Я получил скромное наследство от своего покойного крестного отца, и оно дает мне некоторую самостоятельность, однако я по-прежнему живу в доме отца и ем за его столом. Всю свою жизнь я трачу его кровавые деньги.
Тут я почувствовала необъяснимую потребность увеличить дистанцию между нами и пересела на соседний с креслом стул. Конечно, служанке не подобает сидеть в присутствии хозяина, но мне казалось, что мы уже преодолели черту сугубо деловых отношений.
– Я думаю, вашу жизнь в доме отца, когда вы были ребенком, в расчет можно не принимать. Родителей не выбирают.
Он кивнул:
– Да, но жизнь с такими родителями калечит психику. Представляете, каково это – понимать, что твой отец отчасти виновен в массовых убийствах. Если бы вы знали хотя бы десятую долю того, что творилось в Африке… Хорошо, что не знаете.
– Говорят, опасно не само оружие, а тот, кто держит его в руках.
– Не очень убедительный аргумент. Моя семья участвовала в разработке самых страшных видов оружия, и с тех пор мы сами решаем, кому его продавать. Будущее всего мира теперь зависит от нас больше, чем когда-либо.
– Я плохо разбираюсь в политике… – начала я, но мистер Бертрам меня не услышал. Он не мог остановиться, слова хлынули потоком, будто прорвало плотину.
– Однажды вечером Ричард изрядно напился и принялся хвастаться тем, что они с Жоржем сделали. Трезвым он бы никогда мне в этом не признался, но алкоголь развязал ему язык. Я знал, что мать близнецов была каким-то образом связана со «Шнейдер» – несмотря на немецкую фамилию основателей, это французская компания. На заводах «Шнейдер» выпущено новое полевое орудие – эта гнусная штуковина косит людей, как серп пшеницу, и теперь планируется ее продавать и французам, и немцам. Французы начали завоевание Вадаи, но дело не только в этом. Они вкладывают деньги в новые проекты. Ходят слухи о разработке тяжелых артиллерийских тягачей. Эта невероятная мерзость навсегда изменит картину войны. Разумеется, все говорят, что подобные машины нужны для защиты торговых путей через Сахару, но я не верю. Мне в кошмарах снится будущее нашего мира – то будущее, в которое его ведут такие люди, как мои отец и брат. Наши деньги сделаны из человеческой крови, и мы тратим их на то, чтобы пролить ее еще больше.
– Такой бизнес можно назвать гнусным и подлым, но он все же вполне законный и не дает повода для убийства, – заметила я.
– Эфимия, многие люди – очень важные и серьезные люди – уверены, что назревает война с Германией. Россия погружается в хаос. Мы надеемся сохранить дружеские отношения с французами, но… но некоторые члены партии унионистов симпатизируют немцам. Ричард к ним весьма благосклонен. Той ночью, когда напился, он сказал мне, что лишь благодаря его влиянию новое оружие «Шнейдер» было предложено и этой стране.
– На пьяную голову мужчины зачастую преувеличивают свои достижения, разве нет?
– Вы не понимаете. Я принадлежу к семье чудовищ. Они способны на всё.
Сказанное мистером Бертрамом отозвалось во мне вихрем противоречивых мыслей. Даже при обычных обстоятельствах было бы сложно выстроить их в систему, а сейчас, когда я сама, добровольно, загнала себя в лабиринт классовых условностей и пыталась из него выбраться, было и вовсе невозможно разобраться, с чего начать. С одной стороны, я видела, что этот человек искренен и от всей души желает поступить правильно. Кроме того, легко было согласиться, что о европейской политике и общем состоянии дел в мире ему известно куда больше, чем мне. Но с другой стороны, я сомневалась, что оба убийства в Стэплфорд-Холле имеют к этому какое-то отношение. Потому я сделала единственное, что было сейчас в моих силах, – охладила его пыл пригоршней здравого смысла.
– Возможно, в ваших умозаключениях есть резон, сэр. Однако, помимо смерти двух членов семьи, есть два подозрительных события: кто-то проник в мою комнату с неизвестной целью, а отношение вашего брата ко мне вдруг резко изменилось.
– Вы вполне привлекательны и выполняете обязанности служанки в доме его отца – поверьте, Ричарду этого достаточно.
Я задохнулась от возмущения. Во-первых, мне не казалось, что девушка в униформе служанки и с подобающей прической в принципе может быть привлекательной. А во-вторых, он сказал «вполне»!
– Я имел в виду, что любая мало-мальски привлекательная служанка может невольно удостоиться внимания моего брата, а уж вы-то… – неуклюже уточнил мистер Бертрам.
Я вспыхнула. Мне было непривычно выслушивать комплименты ни в статусе служанки, ни в статусе герцогской внучки.
– Не надо забывать, – резко сказала я, – что у вашего брата с самого начала было море возможностей разглядеть степень моей привлекательности, но его поведение изменилось слишком уж неожиданно.
Мистер Бертрам склонил голову набок, как ворон, созерцающий червяка.
– Значит, вы каким-то образом вызвали эту перемену.
– Уверяю вас, я не делала ничего, что…
– Нет-нет, – перебил мистер Бертрам, – я не об этом. У вас более чем достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что за человек мой брат.
– И более чем достаточно моральных устоев!
– Да, Эфимия, не сомневаюсь. Но я думаю, вы могли найти в доме какие-то улики. Очевидно, это произошло после убийства кузена Жоржа и перед убийством отца.
– Мистер Ричард пытался меня поцеловать в каморке для мойки посуды как раз перед смертью лорда Стэплфорда. После этого, как вы сами видели, он вдруг решил вышвырнуть меня из дома. А не далее как час назад предложил мне стать его спутницей в Лондоне.
– Боже правый! – негодующе выпалил мистер Бертрам, вскочив с кресла.
– Я, разумеется, отказала. И это стало причиной моего желания покинуть поместье.
– Но вы не можете уехать! Мы с вами тут единственные, кто может разобраться в этом деле. И отец, и кузен Жорж были не лучшими представителями рода человеческого, но это не оправдывает их убийство. Надеюсь, вы с этим согласитесь?
Я вздохнула:
– Соглашусь. Но я нахожусь здесь в очень сложном положении…
– Что еще Ричард вам сказал?
– Что я не буду ни в чем нуждаться.
– Это я понял. Он сказал что-нибудь существенное?
Я на секунду задумалась.
– Он спросил, была ли я знакома с мистером Жоржем до его смерти.
– Он думает, вы что-то знаете.
– Или что-то нашла, – добавила я.
– Вы были первой, кто увидел труп Жоржа. Не догадались обыскать его карманы?
– В тот момент мне это не пришло в голову.
– Очень жаль, – огорчился мистер Бертрам, снова усаживаясь в кресло.
– Позвольте вас заверить, сэр, что в следующий раз, когда я споткнусь о труп кого-нибудь из ваших родственников, я не только в обязательном порядке обыщу его карманы, но и зарисую место преступления.
Мистер Бертрам улыбнулся:
– Не сердитесь, Эфимия, я просто пытаюсь найти объяснение действиям Ричарда. Мне понятно ваше желание покинуть Стэплфорд-Холл, но если кто-то – мой брат или кто-нибудь другой – считает, что у вас есть улики или сведения, которые способны навести полицию на след убийцы, до своего дома вы можете и не доехать.
Я похолодела, едва до меня в полной мере дошел смысл его слов, и жалобно пролепетала:
– Но я ничего не знаю!
Мистер Бертрам неожиданно вскочил и шагнул ко мне:
– Я не хотел вас напугать!
– Но почему кто-то может подумать, что мне известно больше, чем другим? В коридоре для прислуги было темно, а ваш кузен, когда я о него споткнулась, был уже мертв. Я не слышала его последних слов. И кроме меня, в коридоре никого не было.
– Значит, преступник думает, вы что-то нашли на месте преступления. Ричард определенно вас в этом подозревает.
– Вы полагаете, ваш брат мог убить лорда Стэплфорда ради того, чтобы не получило огласку его собственное участие в незаконных сделках, касавшихся производства и продажи оружия? Таков его мотив?
Мистер Бертрам кивнул.
– Если вы правы, тогда он не может быть убийцей мистера Жоржа, – заявила я.
– Почему вы так решили?
– Опять же, если вы правы, единственным объяснением поведению мистера Ричарда может быть его страх перед шантажом. Допустим, он уверен, что я нашла какие-то улики в карманах трупа или рядом с ним. А возможно, даже подозревает, что я пыталась шантажировать мистера Жоржа и эта попытка неудачно закончилась. Он может полагать, что я нанялась на работу в это поместье специально для того, чтобы добраться до мистера Жоржа и тянуть из него деньги. А то, что я не слишком похожа на горничную и веду себя порой не так, как ожидается от служанки, усугубило его подозрения.
– Милая моя, вы ведете себя не так, как ожидается от женщины, – хмыкнул мистер Бертрам. Он невольно поежился под взглядом, которым я его наградила за эти слова, и поспешно добавил: – Я всего лишь хочу сказать, что у вас не только есть понятие о кодексе чести, но и способности к логическому мышлению. И то и другое нельзя назвать характерными чертами, присущими вашему полу…
Я улыбнулась:
– Моя матушка тоже не устает мне об этом напоминать. Я для нее не дочь, а наказание.
– Кто она?
Я покачала головой:
– Не важно. Думаю, вы правы. Жоржа наверняка шантажировали, и речь шла о каких-то теневых сделках в паре с Ричардом. Боюсь, ваш брат запаниковал и убил отца.
– Вы приписываете Ричарду эмоции, которые ему совершенно чужды. Скорее он просто увидел возможность избежать обвинения в убийстве – полицейские придерживаются политической версии, они считают, преступника надо искать среди большевиков. А смерть отца позволила ему сохранить в тайне свои грязные делишки, обеспечила место в парламенте, где он сможет злоупотреблять своим влиянием для того, чтобы набивать карманы, а также, конечно, избавила от угрозы лишиться наследства.
– Но все это означает, что он не убивал вашего кузена.
– Верно. – Мистер Бертрам помолчал и добавил: – Это также означает, что, уехав из поместья, вы подвергнете свою жизнь опасности.
– Позвольте напомнить: в поместье люди умирают с тревожной регулярностью.
– Тоже верно. Однако здесь, в присутствии всех домочадцев, у вас больше шансов уцелеть, чем в одиночестве по дороге домой где-нибудь в полях.
– Но я же поеду с возчиком!
– Вы уверены, что его не подкупят?
– Мистер Бертрам, это смешно! Можно подумать, я в центре какого-то мирового заговора.
– Может, и нет, но я не удивлюсь, если возчику заплатят, чтобы он высадил вас где-нибудь на пустыре и убрался восвояси. Скажем, ему внушат, что он привез вас на романтическое свидание.
– У вас весьма изощренное воображение… сэр.
– Благодарю.
– А что мы будем делать дальше? Того, что мы уже знаем или предполагаем, недостаточно, чтобы обратиться к инспектору. Честно говоря, я бы предпочла больше не привлекать внимание к собственной персоне, пока у нас не будет каких-то существенных улик.
– Думаю, вы правы, Эфимия. Не исключено, что инспектор до сих пор считает вас пособницей русских революционеров, мечтающих о свержении нашего буржуазного строя. – Мистер Бертрам снова немного помолчал. – Нотариус семьи Стэплфорд скоро начнет разбирательство по делу о наследстве моего отца. Медлить мы не можем. Я думаю, вам и, возможно, кому-то еще будет грозить серьезная опасность, пока мы не разгадаем эту головоломку. Я сегодня же поеду в Лондон повидаться с нотариусом. Душеприказчиком отец назначил меня, а не Ричарда, так что нотариус не станет возражать, если я попрошу взглянуть на счета. Я также осторожно наведу справки о деловых отношениях, которые могли связывать Ричарда и Жоржа.
Должно быть, на моем лице отразилось беспокойство, потому что он сразу заверил меня:
– Я отлучусь всего на пару дней, не больше. Вы верно заметили: нам нужны существенные улики.
– А если мы ошибаемся? – тихо спросила я.
– Тогда начнем все сначала. В любом случае вреда от моей поездки не будет, и я не стану никому рассказывать о наших подозрениях, пока мы не разберемся в этом деле до конца.
Я кивнула. Его план и правда показался мне толковым.
– Мы пока не можем с уверенностью утверждать, что лорда Стэплфорда убил ваш брат. Но если это так, значит, в доме два убийцы.
– Поэтому будьте очень осторожны, Эфимия.
Я вздернула подбородок:
– Постараюсь ни с кем не оставаться наедине. Это будет лучшей предосторожностью.
У меня за спиной внезапно распахнулась дверь.
– Что-то в доме все расслабились! Я думала, учитывая два убийства, Холдсуорт поймет, что мы нуждаемся в бесперебойной поставке коктейлей.
– Какая же ты бесчувственная, Риченда! – Мистер Ричард вошел в библиотеку следом за сестрой-близняшкой и замер как громом пораженный при виде меня и мистера Бертрама – мы сидели в креслах, подавшись друг к другу, и было очевидно, что прервали весьма интимную беседу. – Ох ты боже мой!
Мистер Бертрам вскочил:
– Я хотел сообщить тебе кое-что наедине, Дикки, но раз уж вы нас застали, должен сказать, что мы с мисс Сент-Джон достигли некоторого взаимопонимания…
Мисс Риченда картинно ужаснулась:
– О нет, Берти, ты не можешь жениться на служанке!
Мистер Ричард ткнул ее локтем в бок:
– Не думаю, что женитьба входит в его намерения, сестренка. Может, пойдешь прогуляешься? А мы тут по-джентльменски решим, что делать с этой девицей.
Мисс Риченда шагнула было к выходу, но передумала и обернулась ко мне:
– Эфимия, ты хочешь остаться с этими джентльменами?
– Нет! – выпалила я, обретя наконец дар речи – ее вопрос развязал мне язык, примерзший к зубам от удивления. – Конечно, нет! Ни одному мужчине я не позволю распоряжаться моей судьбой!
Мисс Риченда кивнула:
– Вот и славно. Тогда идем, у меня есть для тебя работа.
