Глава 54

Спайке Юкэ и Игоря предстояло доставить пакет в Юго-Западный Мегаполис. Накануне они обсудили поездку, и оба сочли, что давно мечтали о таком задании. Еще бы, Юго-Запад – это как другая вселенная: ровные дороги с идеальной разметкой, дисциплинированные водители и изнеженные копы, доверчивые, словно дети. Тем более тамошняя полиция раскатывала на огромных неуклюжих машинах и таких же неповоротливых мотоциклах с кучей бирюлек типа рации и мигалок – поди на таких угонись за ребятами из «Пули». Все это сулило приятную покатушку без нервотрепки.

Юкэ даже предложила навестить какой-нибудь фастфуд. Игорь согласился: чего-чего, а гамбургеров он не ел уже сто лет, наверное, со времен супружества с Ланой.

Рано утром тронулись в путь.

В семь часов они миновали «мост дружбы», еще не сильно забитый транспортом, в семь сорок добрались до пропускного комплекса Линии свободы и, благополучно пройдя досмотр, въехали на территорию Западного Мегаполиса.

Игорь отметил про себя, что контроль на КПП превратился в формальность, никто не останавливал машины, не рылся в вещах и не считывал коды ХАЭН ручным детектором – так, мимолетное сканирование какой-то рамкой величиной с пролет моста, и все. Говорили, будто в нее встроены анализаторы, позволяющие на расстоянии определять свежую окраску транспорта, алкоголь, наркотики и прочее, но не личность водителя. Это походило на правду с вероятностью 99 %. Действительно, зачем нужен персональный контроль, если современные границы, по сути, стерлись? Впрочем, даже если «персоналка» поддерживалась новой аппаратурой, ситуация для курьеров не усложнялась, Илья давно «скрутил мозги» ХАЭНам Юкэ и Игоря, да так, что теперь мороженое, например, покупали мисс Джонс и герр Поль, а за топливо через каких-то полчаса расплачивались сеньора Лаура и месье Делано. Поэтому, кто сейчас проехал через КПП, знала только программка Ильи, да в случае надобности – сами курьеры.

За Линией свободы мир ощутимо изменился. Архитектура, планировка города, лица людей – все стало другим, однотипно-ухоженным. Юкэ неторопливо катила впереди, Нерв без труда поддерживал с ней визуальный контакт. В динамиках звучало радио. Игорь слушал музыку, прерываемую изредка новостными сообщениями. Юкэ выходила на связь пару раз: в первом случае интересовалась, не отстал ли напарник, а во втором – не заметил ли чего-нибудь необычного.

Приехав по адресу, Юкэ и Игорь никого не застали. ХАЭН показывал шестнадцать тридцать четыре, идеально попадавшие в условленный интервал для встречи с получателем. Игорь набрал сообщение в офис, через несколько минут пришел ответ: «Вручение переносится на завтра, точное время 7:45, место прежнее». Вторично продираться из Защекинска на «прежнее место», безлюдную зону пакгаузов Юго-Запада, Юкэ сочла нереальным. Игорь после недолгих раздумий с ней согласился. Выходило, что только на дорогу домой они затратят уйму сил, заново преодолевая пробки и невыносимое летнее пекло, а воротившись, не отдохнут – придется немедленно трогать в обратный путь. Ситуация явно не требовала такого бессмысленного подвига.

Приличный хостел, почти гостиница, обошелся дешево: сказалось межсезонье. Туристы мигрировали к великому озеру и пальмам, где бушевали рок-фестивали, дождем просыпались тонны условно нелегальных наркотиков, никто не обращал внимания на запах немытых тел, поэтому на этаже Юкэ с Игорем оказались одни. Хостел располагался в небоскребе на границе высотной застройки. Дальше – старый город.

Курьеры сняли крохотный угловой номер на самой верхотуре, с двухэтажной кроватью, в какую обычно втискивалось не менее четырех автостоперов. Хипповатая хозяйка преклонных лет, выдавая упаковки с бельем, предложила номер с широкой кроватью за те же деньги, но напоролась на решительный отказ Юкэ.

Из окошка открывался классный вид: под ногами море приземистых городских построек, а вдалеке на холме – черная высотка имперского Бюро, парящая в воздухе исполинским восклицательным знаком. Ничего мрачнее и величественнее Игорь в своей жизни не видел. Он даже считал, что, если бы на гладкой, как стол, поверхности природа не вздыбила тот аномально одинокий холм, его следовало бы насыпать искусственно, чтоб подавляющий императив сверкал во всей красе, как сейчас. Юкэ долго разглядывала высотку, на ее лице отражалось беспокойство.

– У меня есть предложение, – сказал Игорь, после того как они расположились. – Пойдем в «Юниверсум»? Ты ведь никогда там не бывала, я уверен! Там и фастфуд есть.

Юкэ согласилась.

Формально музей астронавтики, а фактически гигантский торгово-развлекательный центр раскинулся на несколько кварталов у самого подножия имперского холма. В начале колонизации звездолет «Юниверсум» приземлился здесь навсегда. Из «Юниверсума» первые поколения землян отправлялись в исследовательские экспедиции, в нем же они какое-то время жили. После открытия ребисовых залежей и постройки городка, предтечи Мегаполиса, земляне понемногу начали оставлять звездолет. Они упивались новой жизнью, жадно осваивая обретенную планету. Многие отсеки «Юниверсума» пришли в негодность, там утвердились безобразные хозяева – крысы, и тогда решено было пустить корабль-колыбель на строительные материалы.

Прочнейший металл, тысячи километров проводов, блоки атомных генераторов, тонны электронных компонентов – всему находилось применение! Наверняка, увлекшись процессом, человечество за пару поколений переварило бы звездолет подчистую, но подоспела великая эпоха глубокого освоения ребиса. Решения, заложенные создателями в «Юниверсум» и казавшиеся вечными, устаревали за считанные месяцы, ребис-материалы превосходили протоземные по всем параметрам, поэтому переработка звездолета стала неактуальной или, если точнее, экономически невыгодной, а цену выгоде крепко вставшее на ноги общество уже знало прекрасно.

К определенному моменту не осталось почти никого, кто беспокоился бы о судьбе останков гигантской машины: со сцены только-только сошли колонисты, заряженные в первую очередь на выживание, взаимовыручку и прочие сантименты; в сознании новых поколений, где юный капитализм уже провел ревизию и воспитал абсолютную рациональность, звездолет еще не обрел историческо-товарной ценности, так что прямо в центре стремительно разраставшейся агломерации «Юниверсум» ветшал, затягивался растительностью. В итоге отцы города возвели вокруг него высокий забор.

Они же, поразмыслив, озаботились сохранением «Юниверсума» для потомков на государственном уровне. Было просчитано, что прибыль от туризма покроет затраты на реставрацию звездолета и позволит сохранить часть его помещений в первозданном виде. Конечно, ни один турист не осилил бы путешествие по бесконечным и, в общем-то, однообразным звездолетным потрохам, поэтому заботливое человечество нарезало несколько отсеков для экспозиции, а остальное пустило под торговые и производственные площади. Десятилетиями за высоченным забором шла реконструкция – и вот правнукам граждан, последними видевших обветшалый «Юниверсум» лично, предстало досуговое и научно-просветительское великолепие! Рядом, на возвышенности, Мегаполис воздвиг высотку Бюро.

Очень быстро слово «Юниверсум» превратилось в синоним шопинга, изобретательного отдыха и веселья, музейная экспозиция ожидаемо сжалась в несколько раз, но и сейчас у немногочисленных интересующихся могло запросто свести судорогой ноги, пожелай они обойти весь музей за один прием.

Для юного Кремова визит к звездолету долго оставался несбыточной мечтой, Улей воспитывал подопечных в строгости, за Линию свободы не отпускал. Преподаватели, включая Казимирова, относились к музею со скепсисом, отказываясь даже обсуждать его. Пытливый ум Игоря от этого еще сильнее стремился прикоснуться к первоисточнику! Подумать только, лоно, из которого вышло человечество, священный ковчег превратился в неинтересную обыденность!

Освободившись из-под строгой опеки альма-матер и получив бета-статус лояльности, он первым делом устремился к кораблю. Преодолев казавшиеся нескончаемыми торгово-развлекательные пажити, он наконец добрался до кассы музея. Здесь Кремов с волнением купил билет, присоединился к шумной группе мегаполисных школьников да жирных отдыхающих в гавайских трусах, случайно забредших из соседнего аквапарка, и приготовился к встрече со своим «Юниверсумом».

Разница между своим и настоящим «Юниверсумом» оказалась довольно большой. Тесные коридоры звездолета, многочисленные трубки, выныривающие из стен и потолков, криокамеры, в которых колонисты коротали столетия до разморозки, конечно, впечатлили, но ожидавшегося трепета не вызвали. Ситуацию усугубляла молодая гид, чьи мини-юбка и серый вязаный свитер, «являясь строгой реконструкцией униформы древнего экипажа звездолета», отвлекали от предмета. Покачивая роскошным крупом, она уверенно чеканила высокими каблуками по металлическому полу и размеренно выдавала «удивительные» факты о том, что пола для астронавтов в невесомости не существовало, что на смену состарившимся в полете размораживали новых капитанов, штурманов и техников, что за время полета произошло семьсот мелких и одна крупная авария. Каждый факт сопровождался волной фальшивых «вау!». Тем временем школьники норовили нацарапать на трубках «Джейн плюс Томас равно любовь», жирные отдыхающие затравленно вращали глазами, силясь уразуметь, как их угораздило вляпаться в эту тягомотину, а Игорь невольно просчитывал, насколько часто древние астронавтки светили трусами без гравитации, если гид даже в земных условиях умудрилась исполнить этот трюк не единожды. В музее имелся бар с криокамерой, предлагавшей каждому желающему пройти процедуру оздоровительного охлаждения и ощутить себя «первочеловеком», и настоящее чудо маркетинга – куча трубочек, на которых позволялось выцарапывать сколь угодно много «Джейн плюс Томас». «Вы можете оставить автограф на экспонате, к которому прикасались пальцы древних! Мы верим, что подобное выражение связи с прошлым имеет не меньшую историческую ценность, чем сам звездолет», – царственно изрекала гид.

Тем не менее, пусть и через некоторое самовнушение, Игорь сумел проникнуться чувством сопричастности к великому, а негатив задушить.

После того визита он на «Юниверсуме» не появлялся. Развлекательного продукта вскоре стало навалом в Защекинске и у Линии свободы, где чета Кремовых поселилась после женитьбы, а для второго свидания с музеем Игорь никак не мог скопить достаточного энтузиазма.

И вот свободный вечер, до звездолета рукой подать – и мысль вернуться туда, похоже, созрела, ведь в первый раз он вполне мог пропустить нечто важное, просмотреть суть. Тем более Юкэ согласна.

– Мы не будем смотреться чужеродно? – с беспокойством поинтересовалась она. – Кроме экипа одежды-то никакой!

Игорь вспомнил субъектов в пестрых купальных трусах и уверенно ответил:

– Нет, Юкэ, здесь же свобода самовыражения. Никто не обращает внимания на внешний вид. Ты, кстати, употребляешь «вау!»?

Она волновалась все время. Когда разглядывала панораму из окна, когда прихорашивалась, даже отказываясь от номера для влюбленных, Юкэ нервничала. Игорь понимал причину, однако и сам не мог похвастаться излишней уверенностью. Почему-то не хотелось возвращаться к пакгаузам, ожидание поездки туда висело гирей на душе. Снова пробки, снова тяжелое пилотирование. Да и необязательность заказчика раздражала.

Железка ужасно громыхала над головой: в квартале от хостела обнаружилась станция. На этой улице наверняка грабили по вечерам, но вряд ли прохожих в мотоциклетном облачении. Эти подкованы, по обыкновению, настороже, стреляные воробьи. Грабителям гораздо легче застать врасплох парочку, бредущую навеселе из кафе или зазевавшегося туриста, поэтому Кремов не особенно беспокоился. ХАЭН показывал 19:34. Преодолев чугунные лестничные пролеты до перрона, Игорь и Юкэ присели на скамью. Девушка с интересом озиралась вокруг: замызганная, оплеванная остановка явно удивила ее. Днем Мегаполис, особенно в благополучных районах, казался более миловидным.

Темнота переключала что-то в головах горожан или снимала налет условности в их отношениях, это уж как кому легче думать. Одни люди словно превращались в муравьев, стремящихся поживее спрятаться от опасностей в муравейниках-высотках, другие, наоборот, с радостью выполняли роль опасности; правда, с жестокой вольницей Защекинска эта игра не имела ничего общего.

Там, за Линией свободы, бал правила хулиганская удаль, вознаграждаемая по случаю трофеями в виде отжатых портмоне, ХАЭНов, сигарет. Трофеи, конечно, приветствовались, но редко служили единственной причиной ссор, считалось более важным получить моральное удовлетворение от собственного доминирования. Хулиганов можно было попытаться разжалобить, провести, заставить себя уважать, и тогда они превращались в почти нормальных людей.

Здесь по-другому, здесь бизнес с четкими правилами и запретами. Кто-то зарабатывал в светлое время суток, кто-то в темное, и жертва, подвергшаяся нападению в «комендантский час», даже не испытывала особого возмущения: кто не спрятался, тот виноват, такие дела! Не могло быть и речи, чтобы договориться с мегаполисными грабителями, ведь пронять людей, интересующихся исключительно деньгами, можно лишь отдав им кошелек, все остальное прах – и с какого жертва «раена», и кто ее старший брат, и насколько котируется гопниками его род занятий. Грабили в Мегаполисе, словно работали: бездушно, предсказуемо, по графику.

Монорельсовый состав со скрипом затормозил у остановки, Юкэ и Игорь прошли в полированный вагон. Через полчаса они уже миновали гигантскую входную арку «Юниверсума». Повезло достать билеты в самую последнюю группу. Игорь мгновенно понял, что присутствовавших на экскурсии история интересовала не в первую очередь: львиную их долю составили влюбленные парочки, занятые друг другом, а этим все равно, где коротать время между киносеансами. Юбка гида, по-видимому, стала еще «аутентичнее», укоротившись до совсем символических значений, а скоплению исписанных трубок для автографов нарастили массы, чтобы не лишать новых и новых Джейн и Томасов удовольствия попасть в историю.

Юкэ с интересом разглядывала криоложа, вслушивалась в речь гида, но на ее лице читалось такое же разочарование, какое испытал Кремов, посетив музей впервые.

– Знаешь, – заметила она устало, когда Игорь купил ей в баре «подскока» молочный коктейль, – здесь куда ни пойди, везде кафе и сервис.

– А музей тебе как?

– Удобно, вылизано, но уж слишком. Не понимаю, как сто тысяч астронавтов, о которых рассказывала наша стриптизерша, могли влезть в звездолет? Я это даже приблизительно вообразить не могу! Ладно бы «Юниверсум» сохранился в первоначальном виде, но сейчас уже не поймешь, где вновь пристроенные магазины, а где сам корабль. Туфта, в общем, какая-то.

Настроение напарников здорово улучшилось, когда экскурсия завершилась. На бескрайних просторах торгово-развлекательных площадей почти не осталось музейного лукавства, здесь заколачивали деньги на посетителях с честной прямолинейностью.

Юкэ и Игорь, сплавившись по эскалаторам на первый этаж, нашли кафе сетевого гиганта KFZ, предлагавшего посетителям недурственные блюда из утятины. «Наш секрет в комбинации из трехсот шестидесяти девяти специй!» – восторженно возвещал с рекламного плаката очкастый «адмирал», мифический основатель KFZ. Кафешка ничем не выделялась в ряду себе подобных, с такими же «секретами», разве что Игорь помнил о ней еще по прошлой жизни и знал, что пищевой ребис-массой, пропитанной ребис-канцерогенами и ароматизаторами «утка», с первого раза еще никто не отравился. Это все равно что потреблять бумагу: первую порцию желудок гарантированно переварит, а вот дальше можно и заворот кишок схлопотать!

Юкэ заказала капучино с корицей и салатовый рулетик в тонком тесте, Игорь набросал полный поднос утиных сандвичей. Пить он решил американо, как обычно.

Они заняли столик в дальнем углу, подальше от всех, у большого витринного окна. За стеклом бурлили нескончаемые людские потоки. Куда-то спешили простые жители Юго-Западного Мегаполиса. Они выглядели непривычно для гостей из Защекинска – выражение лиц, одежда, движения.

Потягивая кофе из бумажного стаканчика, Юкэ спросила:

– Как думаешь, мы сильно отличаемся от них?

– Уже не очень, – ответил Нерв.

– Ты здесь бывал раньше?

– Когда хотелось сменить обстановку.

Игорь посмотрел на Юкэ. С нехарактерным для себя интересом она ждала продолжения.

– Когда-то мне казалось, что мир на Юго-Западе совсем другой, – нехотя продолжил он, – более открытый, что ли. На ХАЭНе водились деньги, семейных обязательств никаких, тяжелая работа – в общем, все располагало прошвырнуться сюда на выходных как в сказку. Жену встретил, кстати, в парке через пару кварталов по улице.

Он рассказал Юкэ немного о том, что знал про эти места. Девушка жадно слушала, на ее красивом лице застыла едва уловимая мечтательная полуулыбка. Наверняка Мегаполис, напомаженный, как фотомодель, и сладкий, будто кремовый торт, очаровал светловолосую амазонку. Впрочем, так всегда происходило с теми, кто первый раз пробовал фастфуд «адмирала» или котлетки Макдауэлла и встречал поголовно приветливых прохожих.

Игорь решил не раскрывать ей своих соображений об искренности местных жителей, о жесткости и даже жестокости мегаполисного общества.

Перед Юкэ стоял пластиковый поднос, на котором она принесла еду. Там привычно теснились пестрые бумажные тарелочки, кофейный стаканчик, коробка с салатом и упаковка из-под рулета, загораживая нечто, никем никогда не замечаемое, важное – полупрозрачное подобие скатерти, иллюстрированное безвестным гением.

Когда-то Игорь рассовал по периметру подноса все тарелочки, пакетики, стаканчики и узрел саму суть Мегаполиса: сверху красным начертано «Наслаждайся сочной уточкой KFZ В ЛЮБОЙ СИТУАЦИИ!», слева позировала сама «уточка» в агрегатном состоянии «аппетитного филе», обрамленная откровением: «Мы точно знаем, как стремительно течет твоя жизнь! Для каждой секунды мы припасли разные блюда!», а справа… Справа изображались они, образцовые жители Мегаполиса и будущее тех, кто принимал здешнюю веру. Четыре цветных полоски-заговора: на одной – офисная дамочка с рулетиком, как у Юкэ, на второй – два офисных завсегдатая размахивают утиными ножками за столом, на третьей – такой же, сжимающий ведро «адмиральского» фастфуда, в окружении облизывающихся хипстеров, на четвертой – дамочка-шопоголик в сопровождении нагруженного покупками бойфренда ест из пакета KFZ на бегу. Они все улыбаются широко-широко – даже тот бедняга, припустивший за сукой с четвертой полоски, с которого катит пот в виде голубых капелек, почему-то улыбается. Глаза зажмурены от натуги, но он улыбается! Понятно же, что уткой предлагается решить все проблемы. Ешь утку – улыбаешься, если улыбаешься, значит, ешь утку.

Ешь ВСЕГДА по любому поводу утятину, ты – планктон, раб шопинга и мы знаем о тебе все! Ты такой же примитивный, как и кроки-человечки со скатерки, все чаянья которых крутятся вокруг слов «наслаждайся», «сочно», «аппетитно». И мы заставим тебя носить улыбку постоянно.

Игорь предложил Юкэ еще один молочный коктейль, она охотно согласилась.

В красивой цветущей девушке напротив ярко проступили изменения, предпосылки которых с недавних пор веселыми звоночками тревожили душу Нерву. «Показалось, – убеждал он себя раз за разом, – не может быть!» Теперь сомнения рассеялись – Юкэ влюбилась! Влюбилась в жизнь, сложенную из ярких кофейных стаканчиков, модных фенечек, ароматов кондитерских и женских духов, жизнь, наполненную разговорами до утра и фильмами о любви, крепкой дружбой и мотоциклами, выступавшими не оружием борьбы, а средством беззаботной свободы.

«Ногти! Ее ногти!» – взорвалась внутри Игоря мысль. Раньше Юкэ просто следила за гигиеной, пользуясь бесцветным лаком и коротко остригая кончики, теперь же пальцы амазонки венчались неброским, но стильным маникюром, Игорь даже рассмотрел какой-то узор, прежде чем она, перехватив взгляд напарника, смущенно спрятала их за коробкой с пирожным.

Да, привыкший к ее нордической строгости Нерв проморгал процесс «таяния ледников». Незаметно Юкэ утратила характерную излишнюю напряженность и недоверие к окружающим, будто ослаб завод ее внутренней пружины. Юкэ стала проще относиться к людям, спокойнее, что ли. Кажется, она сделалась сильной и гибкой, звенящая твердость растворилась в прошлом как дурное воспоминание.

Чиркнув взглядом по Игорю, Юкэ прочла его восхищение и, наверное, поняв причины, засмущалась еще больше.

– Ненавижу, когда ты так смотришь! – воскликнула она, демонстративно отвернувшись к окну. В прозвучавшем не чувствовалось никакой неприязни. Напротив, Нерв понял, что в ее новом мире он близкий и желанный гость.

Покидать кафе не хотелось, настолько удачно приютил этот маленький пространственно-временной кармашек двух путников, но все когда-то кончается, поэтому, облачившись в тяжелые куртки, они оставили столик у панорамного окна и уверенно направились к выходу.

«Интересно, как долго продлится медовый месяц Юкэ со всем этим?» – подумалось Игорю. Он ни секунды не сомневался, что напарница раскусит очаровательную пустышку Мегаполиса. Пусть даже простит обман и, возможно, иногда будет баловать себя утятиной.

Они погуляли еще некоторое время по магазинам, но вскоре это занятие Идеальной Особи наскучило, Юкэ явно утомилась. Она обхватила руку Игоря и положила голову на плечо. На «не подумай, я просто сильно устала» он даже не отреагировал, отчасти потому что тоже устал, отчасти из-за полнейшей очевидности причин ее поступка.

В хостел их доставило такси. По пути на ХАЭНы Кремова и Юкэ пришли одинаковые сообщения: «Доставка аннулирована. Компенсация расходов будет произведена полностью. До встречи». Таким образом, оставалось выспаться и наутро выехать обратно в Защекинск.