32

Вернувшись в отель, Соренсен и Лахлан сообщили постояльцам печальную новость. Вряд ли кто-то из них еще надеялся увидеть Райли живой, однако это все равно их потрясло. Как и предполагала Соренсен, хуже всего известие приняла ее подруга Гвен. Девушка судорожно зарыдала, и Соренсен села рядом, обнимая ее за плечи, пока та не успокоилась.

Наконец они с Лахланом отправились в столовую, где к ним вскоре присоединились Перес и Уилкокс: полицейские были уверены, что, помимо уже известных им людей, в гостинице никого нет. Они не обнаружили никаких следов посторонних, вот только разбитое окно вызывало подозрения, но, по их мнению, на него просто упала ветка. Очевидно, что убийца – один из присутствующих. На данный момент под подозрением был каждый.

– Придется на всякий случай зачитать всем их права, – сказала Соренсен Лахлану.

В столовую поставили стол для допросов, и первым туда вызвали владельца отеля Джеймса Харвуда. Из кухни шло тепло, но было ясно, что по-настоящему гостиница прогреется еще нескоро. Сквозь открытые ставни в комнату струилось солнце, и при свете дня Джеймс выглядел хуже некуда. Соренсен сомневалась, что он сумеет пережить потерю Бредли. Лахлан достал блокнот. Харвуд сел напротив них, Соренсен зачитала его права, и тот кивнул, давая понять, что готов к допросу.

– Джеймс, мне очень жаль, – мягко начала она.

Мужчина хмуро кивнул, сдерживая слезы. Его губы были плотно сжаты. Соренсен знала, что судьба уже не раз обрушивала на него тяжелые испытания. Несколько лет назад его жена умерла от рака, и ему пришлось растить сына в одиночку. Да и с Бредли порой приходилось непросто.

Она слегка подалась вперед и сказала:

– Мне тоже непросто об этом говорить, Джеймс, я знала вас с Бредли много лет. – Он поднял на нее покрасневшие глаза. – Вы знаете, как тепло я относилась к вашему мальчику.

Он кивнул.

– Вы были добры к нам, – еле слышно прошептал он.

– Поймите меня правильно.

Джеймс насторожился. Похоже, он знает, о чем она собирается спросить, и неудивительно. Разумеется, он и сам задавался теми же вопросами – особенно после убийства Бредли.

– Мог ли Бредли иметь хоть какое-то отношение ко всему этому? – Соренсен сочувственно посмотрела на него.

Глаза Харвуда наполнились слезами, и он не сразу нашел в себе силы ответить.

– Бредли был не подарок, но он никогда бы не впутался в такую историю, – трясущимися губами произнес он. – У него свои проблемы. Сами знаете. Бывало, он вел себя опрометчиво… Любил острые ощущения, считал себя неуязвимым. Лихачил за рулем, связался с дурной компанией. Наркотики, – Джеймс тяжело вздохнул. – Он любил деньги и все, что на них можно купить. Но не желал трудиться в поте лица. И не всегда умел вовремя остановиться. Но он был хорошим мальчиком. – В его глазах блеснули слезы. – Он ни за что не совершил бы ничего по-настоящему дурного.

– Джеймс, я вовсе не имею в виду, что Бредли был причастен к убийствам, – сказала Соренсен. – Но, возможно, он сунулся куда не следует и узнал что-то, стоившее ему жизни.

– Я тоже об этом думал, – со вздохом сказал Джеймс. – Он выглядел так же, как когда его поймали на наркоте. Помните? Бредли всегда был самоуверенным, но в тот раз понял, что вляпался по уши. После того, как мы нашли тело Кэндис, я заметил на его лице то же выражение. – Он покачал головой. – Я тогда подумал, что он кажется таким уставшим, словно всю ночь не спал. А ведь той самой ночью Дана упала с лестницы… – Он посмотрел на Соренсен. – Может, он что-то видел? Видел, кто ее столкнул?

– Вы спрашивали об этом его самого? – спросила Соренсен. Джеймс кивнул и утер рукавом текущие по щекам слезы. – Что он ответил?

– Сказал, что, как и все мы, потрясен убийствами. – Мужчина опустил глаза. – И я не стал на него давить.

Соренсен положила руку ему на плечо.

– Джеймс, сомневаюсь, что вы могли предотвратить случившееся.

Он громко всхлипнул.

– Я должен был попытаться его разговорить. Но я этого не сделал. А теперь он мертв!

Соренсен держала Джеймса за плечи, пока он не выплакался вволю. Наконец он вытер глаза, высморкался и поднял глаза на нее:

– Номер триста два с незаправленной кроватью.

– Да?

– Его не могли случайно забыть при уборке. Не могли просто взять и не убрать после отъезда предыдущего гостя. Такого никогда раньше не случалось. Спросите нашу горничную Сьюзен, она наверняка скажет то же самое.

– И как вы это объясняете?

– Вряд ли в отеле находится посторонний. Я никогда в это не верил. Я знаю гостиницу как свои пять пальцев. Если бы здесь кто-то побывал, думаю, я бы как-то это почувствовал. А Бредли и подавно. Но он был уверен, что здесь больше никого нет. Возможно, он знал, кто убийца, – Джеймс подавил всхлип. – Я думаю, убийца – один из гостей. Кто бы это ни был, он нарочно проник в тот номер и привел его в беспорядок, чтобы мы решили, будто в отеле есть кто-то еще. Бредли был со мной согласен. Он сам мне сказал. – Мужчина сурово посмотрел на нее. – Один из них убил моего мальчика.

Соренсен и сама пришла к тому же выводу.

– Спасибо, Джеймс. – Она встала, с сочувствием глядя на него. – Мы найдем убийцу, обещаю.

Отпустив Харвуда, она вызвала в комнату Дэвида Пейли.

– Сержант, – любезно кивнул ей Пейли, садясь напротив нее и офицера Лахлана.

– Хотите чего-нибудь? Воды? – спросила Соренсен.

Дэвид покачал головой.

– Нет, спасибо.

Она была почти уверена, что это тот самый Дэвид Пейли, которого несколько лет назад арестовали за убийство жены, но потом отпустили. Насколько она помнила, дело так и осталось нераскрытым. Соренсен решила не спрашивать его о прошлом – по крайней мере пока.

Дэвид уже вкратце рассказывал ей, что случилось. Теперь, зачитав ему права, она снова расспросила его обо всем в подробностях.

– Были ли вы знакомы с Даной Харт или Кэндис Уайт до этих выходных?

– Нет.

– Слышали о них?

Он покачал головой.

– Нет, никогда.

– Были ли вы знакомы ранее с кем-то еще из гостей?

– Нет.

– Кто вы по профессии? – наконец, склонив голову набок, спросила она.

– Я адвокат.

Значит, это он.

– Кто, по вашему мнению, совершил все эти убийства?

– Я не знаю, – поколебавшись, сказал он.

Соренсен помолчала, ожидая, когда он продолжит.

– Ночью мне показалось, что остальные – Беверли, Генри и Мэтью, но особенно Генри – не сомневаются, что это Иэн. Они смотрели на него так, будто он того и гляди всех нас поубивает. – Пейли устало потер глаза. – Возможно, им просто хотелось найти козла отпущения. Они так хотели вычислить убийцу… Должно быть, им полегчало, когда они убедили себя, что им это удалось. – Он посмотрел ей в глаза. – Как подсказывает мне опыт, человеческий разум не выносит неизвестности.

Затем он рассказал, как постояльцы накинулись на Иэна.

– Господи Иисусе, – выдохнула Соренсен, живо представив себе эту сцену.

– К счастью, они остыли. Никогда не забуду, какое облегчение было написано на лице у Иэна.

– Возможно, вы спасли ему жизнь.

– Не думаю, что дело и правда могло дойти до насилия. – Он пожал плечами и посмотрел на нее. – Но это только мое мнение. Я вечный заступник и покровитель обвиняемых, и неважно, сколь чудовищные преступления им приписывают.

Следующей сержант Соренсен пригласила в столовую Беверли Салливан. Офицер Лахлан со свойственной ему предупредительностью сочувственно предложил овдовевшей женщине воды. Она взяла стакан и поднесла его к губам.

– Миссис Салливан, – начала Соренсен, зачитав ей права. – Могу я называть вас Беверли? – Женщина кивнула. – Соболезную вашей утрате.

– Спасибо, – тихо сказала та, и глаза ее наполнились слезами.

Лахлан деликатно пододвинул к ней найденную на кухне коробку с салфетками.

– Причина смерти нам пока неизвестна. Похоже, ее вызвали естественные причины, но необходимо провести аутопсию. – Беверли кивнула, яростно вытирая глаза салфеткой. – Знаю, вам, должно быть, очень тяжело, но, я уверена, вы понимаете, что мне необходимо поговорить с каждым, кто находился здесь в эти выходные, и постараться в точности установить, что произошло. И почему.

Беверли кивнула и снова высморкалась.

– Конечно.

Соренсен попросила Беверли рассказать о событиях минувшего уикенда. Рассказывая о том, как тело Бредли внесли в лобби, женщина наклонилась вперед и возбужденно сказала:

– Тогда произошло кое-что странное.

– Что вы имеете в виду? – спросила Соренсен. Она уже знала, что за этим последует, поскольку слышала все от Дэвида.

Секунду Беверли молча смотрела на нее.

– Иэн так посмотрел на Бредли… – Она замялась, подбирая слова.

– Как он на него посмотрел?

– У него было такое лицо… Всего секунду, а потом все стало как обычно. Но у меня мурашки по коже побежали. После этого я перестала ему доверять. Я шепотом сказала мужу, что, по-моему, Иэн – убийца. Сразу после того, как увидела его выражение лица. – Она снова откинулась на стуле. – Генри ничего не видел. А потом, когда Лорен сказала правду – что она его покрывала и на самом деле он не провел весь день с ней…

– Продолжайте, – сказала Соренсен, когда Беверли замолчала.

– Когда Лорен сказала, что выгораживала его, все начало вставать на свои места. Он, конечно, все отрицал. Из кожи вон лез, чтобы мы ему поверили. Положение было… запутанное.

– И что вы подумали?

– Я говорю только о том, что видела. Я думаю, что убийца – Иэн, хотя отпирался он очень убедительно. Но скорее всего он просто хороший актер. Все эти годы он лгал родителям про младшего брата. Ну как так можно? Он наверняка психопат. – Она помолчала и глубоко вздохнула. – Я никогда раньше не встречала психопатов. Я боялась его до ужаса. Мы все его боялись.

Вслед за Беверли они пригласили Гвен. Очевидно, девушка была до глубины души потрясена случившимся и тяжело переживала смерть подруги.

Рассказав свою версию событий, Гвен спросила:

– Значит, Райли не убили? Она умерла от переохлаждения?

– Мы не сможем сказать наверняка до приезда криминалистов, но выглядит все именно так, – подтвердила Соренсен.

– Значит, она погибла по нелепой случайности, – прошептала Гвен.

Успокоив ее, насколько это было возможно, Соренсен отправила Гвен обратно в лобби. Она постаралась отделаться от мысли, что это дело ей не по зубам, и сосредоточилась на предстоящей работе.

Соренсен выглянула в лобби, чтобы вызвать на допрос Мэтью Хатчинсона, и тот неуклюже поднялся с кресла и вошел в столовую.

В обычной ситуации свидетелей разводили по отдельным кабинетам, но сейчас проще было оставить всех их у камина. Соренсен полагалась на бдительность Переса и Уилкокса, которые должны были следить, чтобы свидетели не разговаривали между собой.

Зачитав мужчине права, Соренсен обстоятельно расспросила его о событиях уикенда. Гибель невесты явно стала для Мэтью сокрушительным ударом, но он с готовностью ответил на все вопросы, и ни один из его ответов не противоречил показаниям других свидетелей.

– У вас были причины убить невесту? – спросила Соренсен.

– Что? – Мэтью насторожился. Теперь он выглядел напуганным.

– Беверли сказала, что той ночью слышала, как вы спорили. Расскажите об этом.

Он повесил голову, но, вопреки ее ожиданиям, даже не попытался ничего отрицать, хотя против него были только слова Беверли.

– Да, в ту ночь мы немного поспорили. Сказалось напряжение, нервишки шалили перед свадьбой, понимаете? Ей все это тяжело давалось.

– Что именно ей тяжело давалось?

– Подготовка к свадьбе. Моя семья. С моими родными бывает сложно. Они довольно… категоричны.

– Ваша семья не одобряла свадьбу?

– Ну, не то чтобы не одобряла. – Мэтью отвел глаза. – Мать была не слишком довольна, но я любил Дану. И она знала, что я все равно на ней женюсь.

– Окей.

– Я не убивал ни ее, ни кого-либо еще, – с горячностью сказал он.

– Но вы могли это сделать.

– Что?

– Вы могли совершить все эти убийства. Никто из присутствующих не может подтвердить, что в момент хотя бы одного из убийств находился рядом с вами.

– С какой стати мне их убивать?

– Это я должна у вас спросить.

Мэтью в отчаянии уставился на нее.

– Как думаете, почему ваша невеста вышла из номера среди ночи?

– Я… Я не знаю.

– Вы сами признаете, что вы с ней поругались. Возможно, вы последовали за ней и в состоянии аффекта столкнули ее с лестницы? А потом увидели, что она еще жива, и раскроили ей голову о нижнюю ступеньку? – Соренсен намеренно перегибала палку: ей хотелось знать, что он будет делать, если она выведет его из равновесия.

– Боже… Нет! – ужаснулся Мэтью. – Я ее не убивал!

– Возможно, кто-то из присутствующих обо всем узнал. Может быть, Кэндис вас раскусила или хотя бы подозревала, чьих это рук дело. А может быть, Бредли что-то видел. Кто-то из них пытался вас шантажировать? А может, они оба?

– Нет! Это уже ни в какие ворота не лезет! – захлебываясь, выговорил он.

– Правда?

– Конечно! Я не убивал свою невесту! Я ее любил!

Соренсен задумчиво поглядела на него. Мэтью сидел как на иголках, но не отводил глаза.

– Кэндис писала книгу. Не о вас ли она писала? Или, может, о Дане? Ее откровения могли вам навредить?

– Нет. Я никогда раньше о ней не слышал. Мы не знали ни о какой книге. Нам с Даной нечего скрывать. Зачем кому-то писать о нас книгу?

Соренсен помолчала, намеренно выводя его из терпения.

– Окей. На этом пока все. – Она встала и открыла застекленные двери столовой. – Можете возвращаться в лобби.