31

По лесной чаще за стенами гостиницы с воем бродили дикие звери. Рев ветра сменился жалобными всхлипываниями. Небо на востоке начинало светлеть, но в отеле все еще было темно и тихо, как в могиле. Внезапно люстра мигнула и включилась, залив лобби светом. Оставшиеся в живых постояльцы заворочались и с удивлением подняли глаза. Послышалось жужжание и щелчки – отель возрождался к жизни. Вернулась электроэнергия.

Дэвид, всю ночь не смыкавший глаз, сразу же взглянул на Гвен. Девушка как будто спала. На ее бледном лице темнели черные ресницы. Она спокойно, размеренно дышала – по крайней мере, сейчас. Рядом с ней свернулась Лорен. Он перевел взгляд на моргающую от яркого света Беверли.

– Электричество включили, – с восторгом сказала она. – Слава тебе, Господи.

При звуке ее голоса Гвен пошевелилась и открыла глаза.

Лорен резко выпрямилась на диване.

– Аллилуйя, – сказала она.

Мэтью и Иэн заворочались под одеялами. Если этой ночью они и спали, то этого никто не заметил. Глаза скрючившегося в кресле Джеймса были открыты, и Дэвид затруднялся сказать, спал ли он вообще.

Внезапно Беверли испуганно вскрикнула, и все мгновенно повернулись к ней. Она не отводила глаз от мужа.

– Генри! – воскликнула она, с перекошенным от ужаса лицом тряся его руку.

Сомнений быть не могло – мужчина был мертв. Он лежал в кресле неподвижно, с закрытыми глазами, но приоткрытым ртом. В свете люстры его запрокинутое лицо сияло страшной бледностью.

– Генри! – снова всхлипнула Беверли, в панике тряся его все сильнее и сильнее.

Дэвид стремительно поднялся и подбежал к Генри, но помочь ему было уже нельзя. Беверли заходилась в истерике. Дэвид встретился взглядом с Гвен и увидел, как сильно она перепугана.

Джеймс медленно встал и, спотыкаясь, подошел к стойке регистрации. Глядя, как тот трясущейся рукой набирает номер, Дэвид невольно задержал дыхание. К его глубокому облегчению, телефон, похоже, заработал. Наконец-то.

– Нам нужна помощь, – срывающимся голосом проговорил Джеймс в трубку.

Сержант Маргарет Соренсен – коренастая женщина лет сорока с седеющими светлыми волосами – всегда была ранней пташкой. Когда раздался звонок из участка, она уже наслаждалась воскресным утренним кофе в своей любимой затрапезной фланелевой пижаме.

– Мэм, у нас инцидент в гостинице «Митчеллс», – голос лейтенанта Лахлана звучал неожиданно напряженно. Обычно он славился невозмутимостью и был особенно незаменим при организации общественных мероприятий.

– Что еще за инцидент? – отставив кружку, спросила она.

– Нам только что звонил владелец, Джеймс Харвуд. Говорит, убиты три человека, а может, и больше.

– Это что, розыгрыш? – недоверчиво спросила Соренсен.

– Не думаю, мэм.

Судя по голосу Лахлана, он явно верил, что вызов не ложный.

«Господи Боже», – в ужасе подумала она.

– Надо выезжать к ним, мэм. – Дыхание в трубке было быстрым и прерывистым.

– Кто на смене?

– Перес и Уилкокс. Мы подготовим снегоходы. Иначе туда сейчас не добраться.

– Я доложу шефу. Через десять минут буду у вас.

Хорошо, что она живет за углом от участка.

Сержант Соренсен гнала снегоход по длинной, извилистой подъездной аллее к гостинице «Митчеллс». Землю покрывала ледяная корка, но Соренсен не снижала скорости всю дорогу.

Тройное убийство. Такие преступления здесь редкость. У них в участке даже нет следователя. Пока из полиции штата Нью-Йорк кого-нибудь не пришлют, ей придется справляться самой. Когда она приехала в участок, лейтенант Лахлан более подробно ввел ее в курс дела, но имеющейся у них информации все равно было мало. Трое гостей и сын владельца погибли, а еще одна гостья пропала. Соренсен была потрясена. Что за чертовщина там творится? Она хорошо знала и сам отель, и семью его хозяина. Юный Бредли погиб… Просто в голове не укладывается. Когда они приближались к последнему повороту длинной аллеи, она почувствовала прилив адреналина.

Соренсен остановила снегоход на ломкой, блестящей ледяной корке перед отелем, потянулась за пистолетом и знаком приказала коллегам, паркующим снегоходы, сделать то же самое.

Поскальзываясь на льду, полицейские осторожно подошли ко главному входу. От холода дыхание превращалось в пар.

Заметив на льду у крыльца пятно крови, Соренсен молча показала на него коллегам, бесшумно поднялась по ступеням и заглянула в окно. Наконец, держа наготове пистолет, она дернула на себя входную дверь. Дверь легко подалась, и она шагнула в лобби. Бледные, кутающиеся в одеяла люди, жавшиеся к огню камина, обернулись к ней. «Эту минуту я никогда не забуду», – подумала Соренсен.

Она услышала, как позади нее в лобби входят трое приехавших с ней полицейских, и быстро осмотрелась, стараясь ничего не упустить. Растрепанные, изможденные люди, сидящие у камина, выглядели так, словно забыли, когда в последний раз спали. Словно пережили осаду. Заметив среди них Джеймса, оглушенного утратой единственного сына, она ощутила острый укол жалости. У огня ютились восемь человек. Нет, точнее, семь – присмотревшись, она увидела, что в одном из кресел лежит покойник.

Убрав пистолет в кобуру, она подошла к выжившим.

– Меня зовут сержант Соренсен, а это, – она поочередно кивнула в сторону каждого из полицейских, – лейтенанты Лахлан, Перес и Уилкокс. Теперь мы с вами, и мы вам поможем. – Она старалась, чтобы ее голос звучал убедительно и в то же время ободряюще.

Соренсен шагнула вперед, чтобы лучше рассмотреть тело. Так сразу нельзя было определить, была ли смерть мужчины насильственной.

При виде всех этих бледных лиц ей отчаянно захотелось, чтобы здесь находился судмедэксперт и криминалисты. Она понятия не имела, когда расчистят дороги. Надеяться оставалось только на себя.

– Боюсь, вам придется пробыть здесь еще некоторое время, – сказала она присутствующим. – У нас нет возможности отвезти вас в город, не подвергая опасности. Мы осмотрим гостиницу, после чего я опрошу каждого из вас. Когда расчистят дороги, вас отвезут в участок, где вы дадите показания. Пока же я прошу вас оказать мне посильную помощь.

Несколько человек устало кивнули.

– Прежде чем я начну обходить отель, мне нужно, чтобы кто-нибудь ввел меня в курс дела. Пока в двух словах. – Ее глаза остановились на умном с виду мужчине лет под сорок. – Как вас зовут? – дружелюбно спросила она.

– Дэвид Пейли.

Соренсен пододвинула кресло и села рядом с ним.

– Расскажите, пожалуйста, кто есть кто и что здесь случилось.

Дэвид принялся рассказывать. Соренсен мрачно слушала.

– Мы примемся за поиски Райли в самое ближайшее время, – пообещала она собравшимся, как только он закончил.

Затем сержант Соренсен приказала Пересу и Уилкоксу оставаться в лобби, чтобы обеспечить безопасность выживших постояльцев. Взяв с собой Лахлана в качестве помощника и поручив ему делать заметки, она быстро обошла отель и прилегающую к нему территорию.

Начали они с лобби. Соренсен достала из кармана пару латексных перчаток, надела их и подошла к подножию парадной лестницы. Чувствуя, что к ней прикованы взгляды всех присутствующих, она села на корточки и заметила кровь на краю нижней ступеньки.

Обведя взглядом лестницу, она взмахом руки приказала Лахлану следовать за ней и начала почти беззвучно подниматься по ступеням. «Какая тихая лестница», – подумала она, не слыша ничего, кроме поскрипывания собственных ботинок. Поднявшись на третий этаж, они с Лахланом свернули налево по коридору и подошли к комнате триста шесть. Соренсен выбрала из переданной ей Джеймсом связки нужный ключ и осторожно открыла дверь затянутой в перчатку рукой. Включив верхний свет, она увидела распластавшееся на полу тело второй жертвы с туго затянутым вокруг шеи платком. Стараясь не прикасаться к трупу, они внимательно его осмотрели.

Затем они перешли к комнате триста два – той, где, судя по ее виду, кто-то уже побывал. Оглядев неубранную кровать и невымытую раковину, она молча переглянулась с Лахланом. Тот поджал губы. Когда сюда доберутся криминалисты, они прочешут номер вдоль и поперек.

Они снова спустились на первый этаж и через дровяной сарай вышли на мороз, оказавшись на тропинке, ведущей к ледяному домику. Первым, что бросилось ей в глаза, когда они вошли внутрь, было лежащее у дальней стены тело Бредли – единственное яркое пятно в мерцающем, полупрозрачном помещении. Соренсен остановилась и глубоко вздохнула. Хотя она и знала, что здесь найдет, ей горько было смотреть на мертвого, окоченевшего Бредли. Она подошла поближе. Такой красивый мальчик. И такой страшный удар по голове.

У стены возле него лежало еще одно обернутое белой простыней тело.

– Можем развернуть ее, – сказала она.

Лахлан надел перчатки и осторожно приподнял простыню. Их взглядам предстало замерзшее, искаженное смертью лицо еще недавно прекрасной женщины. Глядя на ее тело, лежащее в ледяном домике в одной сорочке и синем халате, Соренсен невольно поежилась.

– Боже. Какой-то фильм ужасов, – выдохнула она.

Склонившись над трупом женщины, она оглядела рану на ее голове.

– Я хочу осмотреть место убийства Бредли, – сказала она наконец, выпрямляясь.

Полицейские вернулись в отель, снова вышли через парадную дверь и пошли по кровавому следу. Бредли убили ярдах в тридцати от гостиницы. Заледеневший снег в месте его падения потемнел от крови. Заметив в паре футов поодаль скребок для обуви, Соренсен осмотрела его настолько тщательно, насколько это было возможно без специальных приборов, и с тяжелым сердцем отвернулась.

– Что, черт возьми, здесь стряслось? – бросила она Лахлану, оглянувшись на гостиницу.

Ее коллега молча покачал головой.

Вернувшись в лобби, она отвела Переса и Уилкокса в сторонку:

– Обыщите отель сверху донизу. Загляните в каждый закоулок: в шкафы, в подвал, на чердак, если он тут есть. Возьмите с собой Джеймса, если он в состоянии. Будьте с ним помягче, он только что потерял сына. Обойдите территорию, проверьте снаружи все двери и окна, осмотрите каждую служебную постройку. Нам нужно полностью убедиться, что здесь больше никого нет. И не было.

– Будет сделано, – сказал Перес.

– А мы с Лахланом пока поищем Райли на территории перед отелем. Далеко уйти она не могла, – угрюмо добавила Соренсен.

Выйдя на улицу, Соренсен и Лахлан начали обход просторной лужайки, окруженной порослью кустов, то расходясь в разные стороны, то снова сближаясь. Когда полицейские достигли кромки леса, их движения стали осторожней: они боялись не заметить человеческие следы. Соренсен и раньше доводилось обыскивать леса в поисках пропавших охотников, а иногда и потерявшихся детей. Случалось, что поисковые операции заканчивались благополучно, но насчет сегодняшнего случая она иллюзий не питала. Женщина, да еще без верхней одежды, наверняка не смогла бы избежать гипотермии. Если только она не знала, как выжить в зимнем лесу, а в этом Соренсен сильно сомневалась. К тому же Райли сошла с ума от паники, а главное правило выживания – не паниковать.

Под подошвами ее ботинок хрустели ветки, а от ледяного воздуха сжимались легкие. Она обходила лес, чувствуя присутствие Лахлана, который осторожно шел чуть левее. Вообще-то, Соренсен любила лесные прогулки, но только не сегодня. Вместе с привычной нервозностью, сопровождавшей все поисковые операции, этой странной смесью надежды и страха, Соренсен ощущала беспокойство еще и оттого, что где-то рядом затаился убийца.

Через некоторое время, когда она уже начала по-настоящему замерзать, они вышли на занесенную снегом небольшую поляну. Обведя глазами прогалину, Соренсен не заметила никаких признаков присутствия человека, как вдруг услышала оклик Лахлана:

– Сюда!

Она поняла, что увидит, уже по тому, как звучал его голос.

С дурным предчувствием она поспешила к лейтенанту, проваливаясь в высокие сугробы. На белом снегу под ногами Лахлана скорчилась за валуном темная фигурка. Подойдя поближе, Соренсен увидела мертвецки бледное лицо женщины лет тридцати. Ее губы посинели, а распахнутые глаза покрывала корка льда. Женщина была одета в джинсы, серый свитер и кроссовки. Ни шапки, ни пуховика. Окоченевшая, как бревно, она сидела на корточках, прижавшись к валуну и обвив руками колени, – то ли пряталась, то ли просто дожидалась неизбежного. Ладони были спрятаны в рукава. У Соренсен болезненно сжалось сердце. Стараясь не выдать своего потрясения, она нагнулась, чтобы осмотреть тело, но не заметила видимых признаков насилия. Она снова выпрямилась.

– Черт побери, – пробормотал Лахлан.

Над ними пронеслась стая ворон, закрывшая бледное небо, и Соренсен на несколько секунд подняла глаза.

– Никаких признаков насилия, – наконец сказала она, взглянув на Лахлана.

– Но от кого она бежала в лес без куртки? – качая головой, спросил Лахлан.

– Думаю, она и сама этого не знала.