17

Около четырех часов вечера постояльцы снова начали спускаться в лобби. Всем хотелось горячего чая. Старательно не замечая труп у подножия лестницы, они быстрым шагом направлялись в столовую. Мэтью так и не появился. Все сошлись во мнении, что лепешки, испеченные Джеймсом к чаю и кофе, – сущее объедение.

Гвен пила обжигающий чай, наслаждаясь теплом чашки в ладонях, и гадала, доведется ли ей еще когда-нибудь поговорить с Дэвидом.

– Предлагаю всем сходить в ледяной бар, – сказал Генри. – Дорожка расчищена, и я уже туда заглянул. Он и правда впечатляет.

– Спасибо, что потрудились со снегоуборщиком, – поблагодарил его Бредли.

Гости захватили оставшиеся у главного входа куртки и ботинки и, пройдя по заднему коридору вслед за Бредли, оказались в сарае, где чудесно пахло колотыми дровами. Когда все надели верхнюю одежду, Бредли открыл дверь на улицу, и в сарай тут же ворвался колючий ветер. Первыми наружу вышли Бредли и Генри, потом Иэн и Лорен. Следующим пошел Дэвид. Беверли, обогнав Гвен, направилась вслед за ним.

Гвен, шагавшая за Райли, закрыла за собой дверь сарая. Небо было пасмурным, дул резкий ветер. Они гуськом побрели по расчищенной дорожке, вдоль которой высились сугробы. Впереди виднелась только спина Райли. Гвен подняла глаза на согнувшиеся под ветром лесные деревья. Райли что-то сказала ей через плечо, но ее слова унес ветер. У Гвен заледенел кончик носа. К счастью, здесь хотя бы не растут огромные деревья. Не хватало только, чтобы какая-нибудь ель рухнула на тропинку. Наконец они остановились на расчищенной площадке перед ледяным домиком.

Постройка походила на эскимосское иглу: фасад был сооружен из огромных глыб льда. Гвен с интересом отметила, что строители ухитрились вмонтировать в лед пару деревянных дверей.

– Двери – единственное, что не сделано изо льда и снега, – сказал Бредли. Изо рта у него шел пар. – Домик приходится заново отстраивать каждую зиму – по весне он тает.

– Многовато работы для тающей постройки, – сказала Беверли, чье лицо заострилось от мороза.

– Зато каждый год домик выглядит по-разному, – сказал Бредли. – Новый дизайн, новые скульптуры. Погодите, пока не увидите его изнутри.

– Значит, вы не строите его сами? – поинтересовался Иэн.

– Ну уж нет!

Бредли открыл дверь, и все вошли внутрь.

Гвен ахнула. Они словно попали в искрящуюся, мерцающую сказку. Под сводчатой крышей блестела изогнутая ледяная стойка бара, возле которой стояло несколько таких же ледяных высоких табуретов. На ледяных полках за баром переливались в необычном освещении бутылки.

Бредли, чья красная шерстяная шапка была единственным ярким пятном среди серебристого льда, встал за стойку.

– Настоятельно рекомендую попробовать водку-мартини, – сказал он.

Дожидаясь напитка, Гвен огляделась по сторонам. Помимо самой барной стойки, вокруг стояли круглые столики и скамейки с изогнутыми сиденьями – тоже ледяные. Но от чего у нее по-настоящему захватило дух, так это от скульптуры над баром: над смешивающим коктейли Бредли парила огромная, во всю ширину стойки, хищная птица с распростертыми крыльями и вытянутыми когтистыми лапами, словно готовая спикировать на добычу.

Дэвид подошел к Гвен и затянутой в перчатку рукой подал ей большой конусовидный бокал. Теперь, когда он оказался перед ней, она поняла, что нервничает.

– Не хотела бы я попасть сюда без зимней куртки, – сказала она.

Гвен ощущала на себе пристальный взгляд Райли, но ей было все равно.

– Глаз радуется… – произнес Дэвид.

– Не правда ли? – согласилась Гвен.

– Я говорил не о ледяном домике, – прошептал он.

Несмотря на мороз, она почувствовала, что тает. Райли что-то перепутала. Дэвид не может быть тем, за кого она его принимает. Райли заблуждается. Райли во многом заблуждается.

Не сводя с нее глаз, Дэвид сделал глоток мартини.

– Кэндис многое теряет, – залившись краской, уже громче сказала Гвен.

– Она в библиотеке, – сказал из-за стойки Бредли. – Просила, чтобы ее не беспокоили.

– Думаю, она пожалеет, что не побывала в ледяном баре, – сказала Гвен. – Здесь так чудесно.

Бредли улыбнулся.

– Пожалуй, вы правы. Я сбегаю к ней и постараюсь убедить ее к нам присоединиться, – сказал он, выходя из-за стойки.

– Расслабься, – мягко сказал Гвен Дэвид. Она нервно улыбнулась и отпила из бокала. – Думаю, нам нужно найти время и место, чтобы поговорить, – добавил он, понизив голос. – Наедине.

Гвен кивнула. Им явно не удастся поговорить здесь, в четырех стенах, когда кругом столько людей. Под надзором Райли. Но вскоре им нужно будет объясниться. Она одновременно желала этого и боялась.

Бредли вышел из ледяного домика, поднял воротник, спасаясь от порывистого ветра, и, опустив голову, двинулся обратно к сараю. Его приятная улыбка исчезла. «Как тяжело держать отель», – устало подумал он. Бесконечные заботы. Хлопочешь, любезничаешь с людьми. Эти гости довольно милые. Но ему не хотелось работать здесь вечно. Сколько можно разливать напитки, разносить еду, убирать за другими, служить мальчиком на побегушках? Отец мечтал, чтобы однажды гостиница досталась ему, но Бредли не хотел навсегда застрять в глуши. Как бы он ни любил это место, да и отца, ему не терпелось уехать. Он не хотел всю жизнь обслуживать богачей, которые, в отличие от него, имели возможность поехать, куда захотят. К тому же, не в пример отцу, он не любил готовить.

Однако Бредли не мог и подумать об отъезде без тягостного чувства вины. Не может же он бросить здесь отца одного. Он знал, что отец беспокоится, – он вечно беспокоится. Если бы отец согласился продать гостиницу и уйти на покой, Бредли был бы свободен.

В библиотеке Кэндис не оказалось. Юноша быстро обошел первый этаж, но так ее и не нашел. Должно быть, она прилегла вздремнуть у себя в номере, но ему не хотелось бегать на третий этаж только ради того, чтобы в этом убедиться. На мгновение он позабыл о Кэндис. У него большие планы. Он поднакопит деньжат и…

– Бредли, это ты? – закричал из кухни отец.

Бредли заглянул к нему.

– Да.

– Помоги мне с готовкой. Можешь кое-что порезать?

– Нет, не могу, – резко ответил юноша. Отец удивленно вскинул глаза. – Мне нужно разливать напитки в ледяном домике.

– Что с тобой такое? – спросил отец, пристально глядя на него. – Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе о допустимых границах, – опасливо сказал он.

Бредли не выносил, когда ему напоминали, что он должен знать свое место. Он почувствовал, что вот-вот вспылит, и молча вышел из кухни, хлопнув дверью.

Дэвид любовался Гвен, которая в своей ярко-красной лыжной куртке и шапке в розово-красную полоску выглядела особенно хорошенькой.

– В библиотеке ее не было, – сообщил вернувшийся из отеля Бредли. – Не знаю, где она.

К этому моменту все допили свои напитки, начали замерзать и решили вернуться в гостиницу. На улице уже смеркалось. Завывал ветер. По дороге к сараю Дэвид держался поближе к Гвен.

– Точно так же воет ветер на Эвересте, – сказала Райли, когда они вошли внутрь.

– Вы там были? – спросил Генри.

– Нет, но я видела документальный фильм.

Все были рады вернуться в натопленное лобби. Кое-кто из продрогших постояльцев так и остался в шапках и перчатках. Гвен, потирая ладони, встала у камина. Дэвид думал, как бы так устроить, чтобы поговорить с ней наедине. Можно пойти в бар, развести огонь и побыть вдвоем. Бредли снова пошел в библиотеку, чтобы проверить, там ли Кэндис. Лорен собралась поразгадывать кроссворд и перегнулась через стойку регистрации в поисках ручки.

Бредли, качая головой, вернулся в лобби.

– Ее до сих пор там нет. Я уже обошел весь первый этаж. Наверное, она у себя. Пойду посмотрю.

Дэвида охватило смутное беспокойство. Где же Кэндис?

– Я схожу с тобой, – сказал он.

– Я тоже пойду, – сказала Гвен.

Остальные не испытывали никакого желания подниматься по темной лестнице. Бредли захватил с собой одну из мерцающих керосиновых ламп, стоявших на журнальном столике. Солнце уже клонилось к закату, и в окна почти не проникал свет.

Бредли высоко поднял лампу, и Дэвид с Гвен пошли за ним. На темных обоях плясали тени. Дэвид включил фонарик на телефоне и посветил под ноги. Батарейка почти села.

– Я видел ее после обеда, когда убирал поднос, – произнес Бредли, поднимаясь по лестнице. – Сказал ей, что мы будем пить чай в четыре. Она ответила, что придет, если захочет чая, и попросила ее не беспокоить. Жаль, что она не пошла с нами в ледяной бар, – добавил он. – Но мы всегда можем туда вернуться.

Третий этаж показался Дэвиду еще темнее и мрачнее, чем нижние. Было холодно, как в могиле. Номер Кэндис находился слева от лестницы, напротив чулана. Бредли постучал, но ответа не последовало. Он постучал снова. Дэвид старался казаться невозмутимым, но теперь уже он беспокоился всерьез.

Бредли взволнованно повернулся к нему.

– Думаете, нам стоит открыть дверь?

Дэвид замялся.

– Может, она где-то еще?

– Я уже везде смотрел.

Дэвид кивнул. Передав ему лампу, Бредли выбрал из связки нужный ключ, вставил его в замок и медленно открыл дверь. Дэвид высоко поднял лампу.

На полу, с туго затянутым вокруг шеи платком, лежала Кэндис.

Зловещий свет керосиновой лампы выхватил из темноты распростертое на полу тело, бледное пятно лица и затянутый на горле Кэндис шелковый платок. Гвен вскрикнула. Дэвид обхватил ее своей сильной рукой и притянул ее голову к себе на грудь. Слишком поздно – она почувствовала, как желудок разъедает кислота, а к горлу подкатывает желчь.

Гвен задрожала на груди у Дэвида, сдерживая рвоту. Голова ее шла кругом. Смерть Даны хотя бы выглядела, как несчастный случай. Вопреки словам Дэвида, Гвен и мысли не допускала, что ее убили. Она не хотела в это верить. Но теперь ошибки быть не могло. Кэндис задушили ее собственным платком.

Содрогаясь от ужаса, она услышала, как кто-то бежит вверх по ступеням.