11

Подавленные гости один за другим, держась подальше от лестницы, переходили в лобби. Кто-из них выходил из столовой с кофейными чашками в руках.

Генри проклинал собственное невезение. Если бы за ночь снегопад не сменился ледяной бурей, за дверью их ждала бы настоящая зимняя сказка. Можно было бы весь день кататься на лыжах и сбросить это мерзкое напряжение. Теперь он стоял у окна в лобби, мрачно озирая покрытый переливчатой ледяной коркой пейзаж, и чувствовал себя обманутым. Мало того, что гостиница не из дешевых, так еще и обстоятельства будто специально складываются таким образом, чтобы он как можно ужаснее провел время. Генри допустил ошибку, взглянув на наблюдающую за ним жену.

Не находя себе места, он подался вперед и почти прижался носом к холодному оконному стеклу. На передней лужайке темными пятнами на искристой белизне лежали обломки крупной ветки, отломившейся от огромного старого дерева. Тут Генри услышал голос жены прямо у себя за спиной:

– Ты же не думаешь выйти на улицу в такую погоду?

До сих пор ему это и в голову не приходило, но после ее слов он решил, что именно так и поступит.

– А почему бы и нет?

– Не смеши меня, – сказала она таким тоном, словно отчитывала ребенка.

Генри подошел к стоячей вешалке у двери, где большинство накануне оставили верхнюю одежду. На половике возле нее стояла их обувь. Он набросил свою зимнюю куртку, нагнувшись, стянул кроссовки и надел зимние ботинки, в которых приехал.

– Уверены, что это хорошая идея? – спросил Иэн.

По крайней мере, в его голосе не было истерии и потребности все контролировать, которые Генри так часто замечал за своей женой.

– Я недалеко, – сказал он Иэну, надевая шапку. – Просто хочу подышать свежим воздухом.

– Главное, не приближайтесь к линиям электропередач, – посоветовал тот.

Все присутствующие глазели на Генри, как на шахтерскую канарейку, которая отправляется проверять, пригодны ли условия.

Он развернулся и открыл входную дверь. В лицо тут же ударил холод. Чувствуя спиной взгляды остальных, Генри шагнул на крыльцо и закрыл за собой дверь. Только теперь он заметил, как бушует и шумит ветер. В гостинице до них доносился непрерывный приглушенный вой, время от времени сменявшийся далекими всхлипами, но снаружи он был живым существом, беснующимся чудовищем. Генри взглянул на подступающий к лужайке лес – ветер зло трепал верхушки деревьев. Его завывания напоминали похоронный плач. А хуже всего был скрипучий, пилящий звук, с которым ветер бил по обледеневшим ветвям стоящего перед ним дерева. На секунду закрыв глаза, он прислушался: должно быть, так когда-то скрипели деревянные парусники в штормовом море. Он снова открыл глаза и посмотрел на дерево, гадая, не обломятся ли и другие ветви.

Генри уже довольно долго стоял неподвижно, понимая, что за ним наблюдают. Он схватился за поручень крыльца, опустил взгляд на покрытые толстым слоем льда деревянные ступени и, крепко держась за перила, стал спускаться. Было очень скользко, но ему удалось благополучно сойти по ступеням, после чего он растерянно остановился, спрашивая себя, какого черта он забыл на улице.

Наконец он пошел вперед – точнее, не то чтобы пошел, потому что идти было невозможно, а, скорее, заскользил ногами по льду, стараясь сохранять центр тяжести как можно ниже. Когда-то – сразу после того, как залили каток – они с маленьким Тедди так же скользили по хоккейной площадке. Только вот поверхность катка была гладкой, а здесь лед был бугристым и неровным.

Внезапно ноги Генри взмыли вверх, и он тяжело повалился навзничь, не успев отойти даже на двадцать футов от крыльца. Он лежал на снегу, глядел на облака и, чувствуя себя круглым идиотом, громко, с присвистом втягивал в себя воздух. Сзади хлопнула входная дверь – ясное дело, жена спешит сказать ему, чтоб он сейчас же возвращался.

Но не успела Беверли произнести ни слова, как над головой Генри послышался страшный треск. Он взглянул на дерево и мгновенно понял, что сейчас произойдет. Сердце подпрыгнуло. Генри зажмурился – часть ветки отломилась и с грохотом рухнула всего в паре футов от него. Он медленно открыл глаза.

Эта ветка могла его прикончить.

Не в состоянии подняться, Генри, поскальзываясь, на карачках подполз к крыльцу и, оперевшись о поручень, неуклюже попытался подтянуться к ступеням.

Остальные гости, с тревогой наблюдавшие за ним у распахнутой двери, почти волоком затащили его назад в гостиницу.

Как только Генри немного пришел в себя, послышался голос Беверли:

– Если тебе так хочется чем-то себя занять, можешь помочь Бредли очистить тропинку к ледяному домику, – Генри раздраженно взглянул на нее. – Он говорит, там нет деревьев, – добавила она. – Это должно быть относительно безопасно.

Кэндис сочувствовала Генри – тот явно был не на шутку раздосадован тем, что застрял в отеле. Похоже, большинство постояльцев разделяло его чувства: кому-то, как Генри, нестерпимо хотелось выйти на улицу, а другие, например, Иэн и Лорен, беспокойно слонялись из угла в угол.

Самой Кэндис было чем заняться – пока не села батарейка, – к тому же в гостинице происходит столько интересного. Она подошла к телу Даны, чтобы еще раз на него взглянуть, и, приподняв простыню, спиной почувствовала неодобрительные взгляды остальных гостей. На этот раз она внимательно рассмотрела рану на голове женщины и кровь на ступеньке. Ее сердце забилось чуть быстрее. Вернувшись к камину, Кэндис какое-то время задумчиво постояла у огня, согревая ладони. Сейчас не время отвлекаться – нужно сосредоточиться на книге. Однако похоже, что бедную девушку убили.

Лорен вырвала ее из раздумий:

– Над какой книгой вы сейчас работаете?

Кэндис уклончиво улыбнулась:

– Мне не хотелось бы это обсуждать. Я никогда не рассказываю, над чем работаю, пока не закончу, – извиняющимся тоном пояснила она. – На мой взгляд, это обедняет мой замысел.

– О, – сказала Лорен. – А я-то думала, писателям нравится рассказывать о своей работе.

– Только не мне, – ответила Кэндис.

Постепенно подавленные трагедией постояльцы покинули лобби и разбрелись кто куда. Бредли оставил на журнальном столике пару керосиновых ламп и спички, но большинство предпочитало освещать себе путь на темной лестнице и в верхних коридорах фонариками на «Айфонах». Стоило покинуть первый этаж, озаренный льющимся сквозь окна дневным светом, как становилось пугающе темно.

Пора было приниматься за работу. Кэндис обошла труп и медленно поднялась по лестнице на третий этаж. Свет в коридор проникал только сквозь узкие окошки в обоих его концах, а из-за темного ковра и блеклых обоев он казался еще темнее и мрачнее. Кэндис предполагала, что во всех номерах есть окна – во всяком случае, в ее номере есть. Пожалуй, если раздвинуть шторы, станет довольно светло, хотя читать все равно будет не слишком удобно.

Наверху было ощутимо холоднее. Уютнее всего было сидеть в лобби, благодаря большому камину, – если, конечно, не обращать внимание на труп. Однако большинство гостей, похоже, испуганно разошлось по номерам.

В комнате Кэндис было чересчур холодно и темно, поэтому она, захватив ноутбук, спустилась вниз, намереваясь устроиться в библиотеке. Отыскав Бредли, который убирал посуду в столовой, она попросила его растопить в библиотеке камин. Молодой человек выглядел усталым и измотанным. Должно быть, непросто обслуживать гостей одному, да еще и без электричества.

– Я слышала, вы расчищаете дорожку к ледяному домику, – сказала Кэндис по пути к библиотеке.

– Да, но теперь за это взялся Генри, – улыбнулся Бредли. – Это нелегко, но он умеет обращаться со снегоуборщиком.

Кэндис хотелось пожаловаться, в каком ужасном положении она оказалась из-за отключения электричества, но нельзя же нагружать его еще и своими проблемами. К тому же она не хотела показаться эгоисткой – ведь погибла молодая женщина и многим в такую бурю грозит настоящая опасность.

И все-таки отключение электричества причиняло ей немалые неудобства. Она приехала сюда, чтобы поработать, а как работать без ноутбука? Заряда осталось максимум на несколько часов. Не исключено, что придется завернуться в одеяло и писать обыкновенной ручкой. Не так она себе это представляла. Кэндис вспомнила о прикованной к постели матери и забеспокоилась, хорошо ли о ней заботятся сестры.

Устроившись в удобном кресле у потрескивающего, сыплющего искрами огня, Кэндис поблагодарила Бредли и попросила его, как выдастся минутка, принести ей чашку горячего чая. Затем она открыла ноутбук. Но прошло немало времени, прежде чем ей удалось отвлечься от мыслей о Дане и приняться за работу.

Гвен невольно сравнивала завтрак в столовой с радужными обещаниями из рекламы «Митчеллс» – сегодня он прошел хуже некуда. Ей с трудом удалось заставить себя съесть полкекса. Вкуса она даже не почувствовала.

Дэвид к ней так и не подошел – Райли все время держалась рядом с видом свирепого телохранителя. Но, возможно, все его мысли сейчас занимает гибель Даны. Гвен знала, что он волнуется за Мэтью. Ей было наплевать на мнение Райли, но, если бы она сама попробовала подойти к Дэвиду, та могла схватить ее за руку и устроить сцену. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Когда Дэвид вышел из столовой, Гвен решила, что пообщается с ним позже, когда выпадет возможность поговорить наедине.

Она не могла выбросить его из головы. Всего несколько часов назад он любил ее, касался ее тела.

Гвен перешла в лобби с остальными гостями. После того, как Генри у всех на глазах выставил себя идиотом на заледеневшей лужайке, Райли предложила вдвоем прогуляться хотя бы по отелю. Гвен показала ей библиотеку, после чего они заглянули в соседнюю с ней очаровательную комнату отдыха. Повсюду стояли пухлые обитые ситцем диваны, кресла и низкие столики, а над камином висел женский портрет, написанный маслом.

– Останемся здесь? – предложила Гвен, зябко потирая плечи ладонями.

Но Райли не сиделось на месте, она хотела осмотреть гостиницу. Пройдя по ведущему из лобби коридору, они оказались в баре.

– А здесь неплохо, – сказала Райли, одобрительно оглядевшись по сторонам. – Я разожгу для нас камин.

«Ну разумеется, она и огонь умеет разжигать», – подумала Гвен, наблюдая за подругой. И в Ираке, и в Афганистане Райли жила в самых суровых условиях. Интересно, какими еще умениями она может похвастаться. Водить на механике? Перевязывать раны? Защищать своих информаторов? Вести переговоры с террористами? Гвен осознала, что Райли никогда не делилась с ней подробностями своей жизни, – должно быть, боялась ее шокировать. У Райли целая коллекция фантастических навыков. И теперь к ее безоглядной храбрости добавилась пугающая, непредсказуемая ранимость.

Они только что позавтракали, но Гвен прекрасно видела, сколько бутылок стоит за барной стойкой, и боялась, что Райли захочет промочить горло. Она отвернулась от стойки и прошлась по комнате, внимательно читая названия стоящих на стеллажах книг и рассматривая картины.

Неожиданно для себя самой Гвен начала вспоминать последний год учебы на факультете журналистики, когда ее жизнь так круто изменилась. Райли знала, что произошло, ведь она сама при этом присутствовала. Она знала, почему Гвен считает, что недостойна счастья. Но Гвен понимала, что, если она хочет, чтобы у них с Дэвидом что-то сложилось, она должна преодолеть прошлое. Пора перестать бегать от него и научиться с ним мириться.

Как-то они с Райли были на вечеринке. Выпивка лилась рекой: был конец года, приближался выпускной, и всем хотелось от души повеселиться. И там Гвен стала свидетельницей страшного преступления: на ее глазах молодую женщину изнасиловали трое парней. А она ничего не сделала. Пальцем не пошевелила.

В тот вечер Гвен немало выпила, и ей захотелось прилечь – накануне она всю ночь просидела за учебниками. Она зашла в одну из спален, где рядом с кроватью лежал запасной матрас. Гвен легла на матрас, набросила на себя одеяло и уснула. Внезапно в комнату, разбудив ее, шумно влетела какая-то девушка. Было темно, в спальню проникал только свет уличного фонаря. Гвен узнала девушку – она видела ее на лекциях. Та пыталась оттолкнуть какого-то парня, но он, не обращая никакого внимания на сопротивление, начал стягивать с нее одежду. Гвен хотела было подняться – она подумала, что вдвоем они с парнем справятся, – но тут в комнату, захлопнув за собой дверь, вошли еще двое парней. Один из них приставил к двери стул, чтобы никто не смог войти. От страха Гвен не могла пошевелиться.

Девушка закричала, но музыка играла слишком громко. Мужчины со смехом прижали ее к кровати и изнасиловали. Все произошло так быстро. Гвен не хотела, чтобы ее заметили. Боялась, что с ней сделают то же самое.

Бросив рыдающую девушку на кровати, парни ушли, и Гвен вырвало от страха и отвращения. Она подошла к лежащей девушке, но та отключилась. Гвен повернула ее на бок, чтобы та не захлебнулась собственной рвотой, и побежала искать Райли. И Райли сказала, что она должна была дать им отпор.

Позже Райли утверждала, что больше так не считает. Найдя подругу на вечеринке, Гвен рассказала, что случилось, и они вместе пошли к девушке. Гвен призналась ей, что находилась в комнате. Девушка ничего не сказала, но посмотрела на Гвен с немым упреком и спросила, сможет ли она опознать мужчин и подтвердить ее показания. Гвен уже говорила Райли, что, наверное, узнала бы парней, но, когда девушка задала прямой вопрос, растерялась. Ей не хотелось брать на себя ответственность, и она ответила, что было очень темно. Что смотреть на происходящее было невыносимо, и она спряталась под одеяло. Что она не сможет их опознать. Не сможет помочь.

Не имея свидетеля, девушка не решилась заявить в полицию. И несмотря на все уговоры Райли, Гвен так и не согласилась выступить. И просто отошла в сторону. Закончив университет, она переехала и постаралась обо всем забыть. Но ее преследовали навязчивые мысли о том, что кем бы ни были те студенты, сейчас они уже взрослые мужчины. И если они поступили так однажды, то могут сделать это снова. Еще она узнала, что та девушка вскоре после случившегося покончила с собой. С тех самых пор Гвен жила с чувством вины.

Это чувство стало для нее определяющим, повлияло на всю ее дальнейшую жизнь. Из-за собственной трусости ей не хватило духу поступить правильно. Она решила, что больше не имеет права на радость и счастье.

Райли всегда ее за это осуждала. Даже сейчас, через много лет, Гвен приводила в бешенство уверенность Райли в собственном нравственном превосходстве. Иногда Гвен задумывалась: неужели во всех этих горячих точках Райли делала все, что в ее силах, и ни разу не запятнала свое проклятое моральное совершенство? Неужели за все время в Ираке и Афганистане она ни разу не испугалась, не допустила ни единой ошибки?

Гвен отдалась своим грустным мыслям, как вдруг услышала тяжелый вздох. Она удивленно оглянулась: Райли с бледным как мел лицом сидела в кресле у камина.

– О нет, – сказала Райли.

– Что такое? – встревожилась Гвен. – Ты в порядке?

– Я так и знала, что уже слышала это имя.

Гвен смущенно отвела глаза.

– Подойди сюда. Выслушай меня.

Настороженно взглянув на подругу, Гвен неохотно подошла и села напротив нее.

– Я только что вспомнила, кто он такой, – Райли с обеспокоенным лицом подалась вперед и напряженно посмотрела на Гвен.

Теперь Гвен и правда разволновалась. Конечно, с Дэвидом все нормально. Не мог он сделать ничего плохого.

– Он тот адвокат, которого арестовали по подозрению в убийстве собственной жены, – сказала Райли.