10

После завтрака Кэндис задержалась в столовой вместе с другими постояльцами. Все казались потерянными и неприкаянными – за исключением адвоката, который со сдержанным, но целеустремленным видом покинул столовую сразу после завтрака. Кэндис заметила, что темноволосая женщина, которую, как она узнала, зовут Гвен, смотрит ему вслед.

Наверняка она понятия не имеет, кто он такой.

Кэндис с радостью поднялась бы по лестнице вслед за печально известным Дэвидом Пейли. Она готова была поспорить на что угодно, что он направляется к Мэтью Хатчинсону, и многое отдала бы, чтобы присутствовать при их разговоре. Затем она укорила себя за бессердечие: ведь этот человек только что потерял невесту!

Кэндис давно пыталась справиться с этим своим недостатком – любопытство в ней часто перевешивало способность к состраданию. Именно поэтому она ушла из журналистики и начала писать книги. У нехудожественной литературы был как минимум один плюс: Кэндис могла сочувствовать своим героям и сохранять элементарную порядочность. А журналистика разрушает душу.

Писательница взглянула на Райли, в которой еще накануне узнала военную корреспондентку из «Нью-Йорк Таймс». Ну и видок у нее. Она совсем не похожа на завзятого репортера, который в силу необходимости нарастил толстый защитный панцирь. Наоборот – Райли сломлена, болезненно обнажена. Интересно, удастся ли Райли когда-нибудь оправиться. Кэндис не составляло труда распознать симптомы ПТСР – ей не раз приходилось с ним сталкиваться.

К счастью, сама она больше не работала журналисткой. Однако у подножия лестницы лежало тело, и никто не знал, как оно туда попало. Кэндис была неглупа и неплохо разбиралась в людях – адвокат, похоже, подозревал, что это не просто несчастный случай. Ее так и подмывало проскользнуть наверх, к двери Мэтью, и подслушать их разговор, но она сдержалась.

– В такую погоду за порог нам путь заказан, – прервал ее мысли Генри, мрачно хмурясь на гололед за окном.

Окна столовой выходили на лес к востоку от гостиницы. Все затянула сияющая ледяная корка. Великолепный вид. Весь мир был словно усыпан бриллиантами. С карнизов свисали длинные остроконечные сосульки. Выглядели они довольно угрожающе. «Если такая сосулька свалится тебе на голову, то может и убить», – подумала Кэндис.

Из-за ледяной бури стало опасно гулять, кататься на лыжах, да и вообще находиться на улице. Когда все вокруг покрывается льдом, разумнее всего оставаться под крышей, где тебя не пришибут сломанные ветви, не проткнут насквозь сосульки и не убьет током от упавших линий электропередач. Не говоря уже о том, что есть риск поскользнуться и размозжить себе голову.

«Нет уж, спасибо», – подумала Кэндис. Она останется внутри, как и все остальные.

Дэвид постучал в дверь Мэтью. Не дождавшись ответа, снова постучал, уже громче, и наконец, нервно пошарив в кармане в поисках ключа, который выдал ему Джеймс, сам отпер дверь, боясь, что Хатчинсон натворил что-то непоправимое. Ему уже доводилось сталкиваться с подобной реакцией. Он рывком распахнул дверь. Мэтью неподвижно сидел в кресле перед камином. Захлестнувшая Дэвида волна облегчения уступила место тревоге. Хотя чуть раньше Джеймс разжег огонь, в комнате снова похолодало. Дэвид шагнул внутрь: ничего удивительного – Мэтью почти позволил огню угаснуть.

Дэвид подошел к Мэтью и внимательно посмотрел на него. Глаза и лицо мужчины опухли. Он словно впал в кататонический ступор.

– Мэтью, – позвал Дэвид.

Мужчина не отвечал. Сложно было сказать, мучит ли его горе или же чувство вины. Возможно, и то, и другое.

Дэвид бесшумно подошел к камину, отодвинул экран и подбросил в огонь еще одно полено, поворошив его кочергой, чтобы оно получше разгорелось. Хорошо, когда есть чем заняться, пока думаешь, что сказать. Было бы здорово вечно ворошить огонь и глядеть в пламя. Предстоящий разговор был ему совсем не по душе. Но Дэвид беспокоился за этого молодого человека и чувствовал себя в ответе за его благополучие. Он хотел бы попробовать ему помочь. Однако сделать можно не так уж много – нельзя вернуться в прошлое и все исправить. Он может лишь предотвратить дальнейший ущерб.

Наконец Дэвид отложил кочергу, поставил экран на место и сел в кресло рядом с Мэтью. Он замешкался, решая, с чего начать.

– Рано или поздно полицейские сюда доберутся, – помедлив, тихо сказал он. – Не сегодня, так завтра. Они проведут расследование. Будут искать причину смерти, – Дэвид помолчал. Он знал, что нужно говорить медленно: в состоянии шока люди не слишком хорошо воспринимают новую информацию. – Я полагаю, следствие придет к выводу, что смерть не была вызвана случайным падением. – Он подождал. Мэтью не пошевелился, не выказал никаких признаков удивления. И это вызывало беспокойство. – На мой взгляд, травма головы, вероятно, послужившая причиной смерти, не похожа на повреждение, полученное в результате нечаянного падения. Все выглядит так, словно голову девушки намеренно размозжили о ребро ступеньки, – он невольно впадал в привычный цинизм. – Когда пытаешься обставить убийство как несчастный случай, а именно падение с лестницы, гораздо лучше ударить жертву головой о стойку перил.

Ему наконец удалось привлечь внимание Мэтью.

– Что вы сказали? – спросил тот, подняв голову и впервые взглянув на него.

Дэвид посмотрел ему в глаза.

– Я сказал, что это не похоже на несчастный случай. По-видимому, вашу невесту убили.

– Что?

– Я считаю, что Дану убили.

Мэтью смотрел на него, словно наконец начиная осознавать, что ему говорят.

– О Боже. Нет.

– Боюсь, что это так.

– Вы думаете, что это я ее убил, – проговорил Мэтью после долгого молчания.

– Я не знаю и знать не хочу. Но в качестве адвоката по уголовному праву я здесь, чтобы предложить вам бесплатный совет, прежде чем вы найдете собственного защитника.

– Я ее не убивал!

– Окей.

– Я спал, клянусь! Я даже не знал, что она вышла из комнаты! Зачем она это сделала? Раньше она никогда не выходила из нашего номера. Ванная здесь есть. И она не лунатик.

В том-то и дело. С чего бы Дане покидать номер? Разве что она поссорилась с женихом. Возможно, тот в бешенстве последовал за ней. И на роковое мгновение потерял самообладание. Дэвиду не хотелось спрашивать, не хотелось вмешиваться, но он все-таки это сделал.

– Прошлой ночью вы поругались?

– Что? Нет! Конечно, нет. Я ее люблю! Я бы ни за что не причинил ей боль, – Мэтью сорвался на крик, но, опомнившись, снова заговорил тише. – Не могла она уйти просто так! Должна быть какая-то причина. Может, она услышала шум в коридоре. Не знаю. Знаю только, что я все проспал.

– Вы ни о чем не спорили? Например, о деньгах? Возможно, о брачном договоре?

Мэтью пренебрежительно покачал головой.

– Нет. Ни я, ни она ни в каком брачном договоре не нуждались. Мы любили друг друга – это правда. Вы всерьез считаете, что кто-то ее убил? – в отчаянии спросил он.

– На мой взгляд, выглядит все именно так.

Мэтью снова уставился в огонь. По его щекам потекли слезы.

– Боже. – На миг он закрыл лицо ладонями, чтобы прийти в себя, а затем опустил руки и повернулся к Дэвиду. – Если кто-то намеренно ее убил, я хочу знать, кто сотворил такое. И почему. – Он посмотрел на Дэвида. – Я ее не убивал, клянусь, – с неприкрытым страданием добавил он.

Дэвид проницательно наблюдал за Мэтью. Он был почти убежден, что тот невиновен.

– Окей. Как бы там ни было, вот вам мой совет. Ни с кем ничего не обсуждайте. Не говорите ни слова. Пожалуй, вам лучше всего оставаться в номере до приезда полицейских. Если они зачитают вам права и возьмут вас под арест – и даже если нет, – ничего не говорите. Подыщите хорошего адвоката.

Мэтью еще больше побледнел.

– А как насчет вас?

– Не думаю. Но, если хотите, я могу кого-то порекомендовать.

Дэвид поднялся, чтобы уйти. Он понимал, что Мэтью никому не может позвонить, ему не с кем поговорить. Он оказался в изоляции.

– С вами все будет в порядке?

– Я не знаю.

– Если понадоблюсь, я к вашим услугам, – от души сказал Дэвид. – Чуть позже я еще загляну вас проведать.

Хатчинсон, кивнув, отвернулся к огню.

Дэвид покинул комнату.

Услышав щелчок замка, Мэтью оглянулся. Он снова остался в одиночестве.

Он резко встал и принялся мерить шагами комнату. Его переполняло горе, но слова Дэвида Пейли напугали его и встревожили. Дана мертва! И адвокат считает, что это он ее убил. А раз так считает он, то и полицейские подумают то же самое.

Мэтью шагал по номеру, подавляя рыдания. Зря он сказал адвокату, что они с Даной не ругались. Ведь они действительно поспорили, причем на ровном месте. Все из-за предстоящей свадьбы. Оба они переживали немалый стресс.

Дана опять завелась по поводу его матери – жаловалась, что его мать никогда ее не одобряла и всегда считала, будто она для него недостаточно хороша. На Дану иногда находило – в последнее время все чаще. Она становилась чересчур ранимой, неуверенной в себе. Глядя на нее, никто и мысли бы не допустил, что ей не хватает самоуверенности, но он-то видел, как она чувствительна. Мэтью это не тревожило. Он привык, что людей – его друзей и девушек – пугает его богатая, влиятельная семья.

Разумеется, он пытался ее успокоить. Заверял Дану, что она все принимает слишком близко к сердцу, что будущая свекровь от нее без ума. Но ему надоело раз за разом твердить ей одно и то же. Тем более что он лукавил. Мать действительно считала, что он мог подыскать партию получше, и не раз в открытую высказывала ему свое недовольство. Она убеждала его не спешить со свадьбой, надеясь, что Дана ему надоест, что он просто ослеплен ее красотой, но со временем увлечение сойдет на нет. Мэтью ясно дал понять своей упрямой богачке-матери, что любит Дану и намерен на ней жениться. Но он устал постоянно лавировать между двух огней: ему никак не удавалось полностью удовлетворить – или утихомирить – ни одну из двух женщин. И прошлой ночью он позволил себе дать волю раздражению.

Внезапно он с опаской подумал, не слышал ли кто, как они спорили.