Глава 27
Мэдок

Когда я учился в старшей школе, то все время старался понравиться людям. Брал пример с отца. Во многом подражал Джареду. Следовал нормам.

Но когда копируешь других, перестаешь развиваться. Дни летят, проходят годы, а ты так и не сделал в жизни ничего стоящего. Мой отец был живым тому подтверждением. Он всю жизнь работал и скрывал свои отношения с женщиной, которую любил, но попросить руки которой не решался, и ради чего? Чтобы на его похороны пришел весь город, а роскошный дом и землю унаследовал сын, которому он был едва ли не чужим человеком?

У отца ничего не было. По крайней мере, пока.

Я знал, что он меня любит, и в этом отношении я был куда счастливее, чем Джаред и Джекс. Но я ни капли не стремился быть на него похожим. У меня были приятные воспоминания, связанные с ним, но, если честно, я не знал, как бы отреагировал, если бы его внезапно не стало.

Эта мысль нередко мучила меня по ночам.

Отец знал, чего хочет, но ему не хватало решительности этого добиться. И я не желал мучиться от подобных сожалений в старости.

Оглядевшись, я увидел Фэллон. Она спала рядом со мной, свернувшись клубочком. На ней были маечка и пижамные шорты, а одеяло доходило только до талии. Она подложила руки под голову, ее волосы были беспорядочно разбросаны по подушке. Она казалась такой слабой и беззащитной.

От этой мысли мой рот скривился в улыбке, потому что Фэллон отнюдь не была такой.

Но это совершенно не мешало мне наслаждаться картиной. Я прислушался к ее ровному дыханию, и сердце стало биться спокойнее.

Схватив телефон с прикроватной тумбочки, я посмотрел на время. Было еще только девять вечера. После поездки в скейт-парк и внеплановой остановки по пути домой мы были ужасно уставшие. Так что еле дошли до моей комнаты и завалились на кровать, даже не попробовав жаркое, которое Эдди оставила для нас в духовке.

Телефон завибрировал. Я поднял его над головой и открыл сообщение от Джекса.

Можешь подъехать? Один.

Один? Видимо, он нашел что-то на маму Фэллон, но почему я должен был приехать именно один?

Буду минут через 20.

Повернувшись на бок, я растормошил Фэллон.

– Детка, – прошептал я, проводя дорожку из поцелуев от ее щеки до уха, – мне нужно на часок отъехать. Я скоро вернусь.

Сжав губы, она застонала. А потом вздохнула и сказала заспанным голосом:

– Окей. Захватишь газировку на обратном пути?

И снова отключилась, а я тихонько засмеялся.

Минут через пятнадцать я подъехал к дому Джекса. Дождь продолжал лить, но уже не так сильно, и я был рад увидеть, что во всем доме горит свет.

Значит, Кэтрин дома.

Его «мама» – я точно не знал, как ее называть, – проводила много времени с моим отцом, но я слышал, как она настояла на том, чтобы он приезжал к ней, чтобы она могла больше времени проводить с Джексом. Интересно, как отец отнесся к тому, что ему предстояло обзавестись еще двумя сыновьями, пусть и неродными. Ему со мной одним-то было непросто.

В гостиной и на кухне горел свет. Я постучал в дверь, и тут же повернул ручку и открыл ее.

Я уже много лет как перестал ждать, когда мне откроют. В нашем городке было достаточно спокойно, и никто не утруждал себя тем, чтобы каждый раз запирать дверь на замок.

Помахав рукой Кэтрин, выглянувшей из кухни, я бегом поднялся к Джексу в «компьютерную комнату» и плотно закрыл за собой дверь.

Он что-то делал с мониторами, нажимая то на один, то на другой. Я задрал голову.

– Привет, ну так что у тебя? – спросил я.

– Привет. Извини, что вытащил тебя сюда, но я подумал: тебе стоит увидеть это своими глазами.

Подойдя к принтеру, он достал и просмотрел несколько распечаток.

– Что это? – спросил я, снимая рубашку и оставаясь только в серой футболке.

– Честно говоря, на твою приемную мать я ничего интересного не нашел, – Джекс виновато посмотрел на меня. – Извини, но ее жизнь довольно однообразна. Я проверил, где она бывает и чем занимается, и, если начистоту, лучше кабельное посмотреть, чем читать эту скукотень.

Я слегка сгорбился и вздохнул.

Он грустно усмехнулся.

– Не считая того, что она не брезгует услугами мужчин-проституток – а для этого у нее каждый четверг вечером забронирован номер в Four Seasons, – у нее все чисто.

– Тогда зачем я здесь?

Он потупил взгляд, будто задумался, говорить или нет.

Усевшись в офисное кресло, он подъехал ко мне.

– Вообще-то, я нашел кое-что другое. Я копался в истории операций ее кредиток и вот на что наткнулся.

Он протянул мне распечатки и отъехал назад.

Я опустил глаза и пробежал их глазами, не вчитываясь. Некоторые слова сами бросались в глаза: «клиника», «Фэллон Пирс», «женская консультация».

Как только они начали складываться в единую картину, я сжал в руке бумагу.

Наткнувшись на такие слова, как «прерывание беременности» и «сумма к оплате», я притормозил.

Мне было тяжело дышать. Я пытался вдохнуть, но легкие будто не хотели расправляться, и я нахмурился, когда слова начали собираться воедино, как капли жидкости в воздухе, образуя тучу.

Одну большую темную тучу.

Моргнув, я посмотрел на дату. Второе июля. Через пару месяцев после ее исчезновения два года назад.

В глаза бросилась сумма счета. Шестьсот пятьдесят долларов.

Я смял бумагу в комок. Я весь пылал от злости… страха… ужаса. И сам не понимал, что со мной творилось в тот момент. Знал только, что мне не очень хорошо.

Я закрыл глаза. Она была беременна. Моим ребенком.

– Мэдок, Фэллон – моя подруга, – заговорил Джекс. – Но я решил, что ты имеешь право об этом знать. Это был твой ребенок?

У меня заурчало в животе и запершило в горле.

Я сглотнул, и мой голос прозвучал угрожающе, когда я сказал:

– Мне нужно идти.

– Где Фэллон? – крикнул я Эдди.

Вернувшись домой, я пулей понесся наверх, но обнаружил, что кровать пуста. У нее не было ни байка, ни машины Тэйт, так что, если она не ушла пешком, то была где-то здесь.

– М-м-м… – Эдди задумалась, подняв глаза к потолку. – Думаю, в подвале. В последний раз, когда я ее видела, она спускалась туда.

Руки Эдди были перепачканы тестом. Она кивнула на плиту, но я уже бежал в подвал.

– Вы оба так и не поели, – крикнула она мне вслед. – Я вам в комнату принесу! Хорошо?

Не обращая на нее внимания, я сбежал по лестнице и плотно закрыл за собой дверь.

Каменные ступени были покрыты ковром, так что мои шаги были почти неслышны. В подвале горел свет, но было тихо, как в склепе.

Я сразу же нашел глазами Фэллон.

Она сидела в углублении рампы, облокотившись на бортик и согнув ноги в коленях.

Она была одета в длинную белую хлопковую ночнушку и, судя по мокрым волосам, не так давно вышла из душа.

– Я пришла сюда, чтобы Эдди не услышала криков, – объяснила она, прежде чем я успел хоть что-то сказать.

Она положила руки на живот и смотрела в потолок.

– Ты знаешь, что я все знаю.

Я видел только половину ее лица. Она была расслаблена, будто ожидала шторма, но уже смирилась со своей судьбой.

– Когда я была в душе, позвонил Джекс. Сказал, что хочет предупредить меня, что извиняется, но считает, что ты должен знать.

Я медленно подходил к рампе, и каждый шаг давался мне с огромным трудом. Я был чертовски зол. Да как она смеет быть такой спокойной?! Она должна чувствовать то же, что и я.

Или бояться, по меньшей мере!

– Ты должна была рассказать мне, – вырвалось у меня. Голос был резким и грубым, как будто не моим. – Я заслуживал того, чтобы знать правду.

– Знаю, – она выпрямила спину. – Я собиралась рассказать тебе.

Да будь она проклята. Она все еще была такой спокойной и смотрела на меня чистыми, искренними глазами. Говорила со мной таким сладким голосом. Пыталась меня успокоить, и это раздражало еще сильнее.

Я провел рукой по волосам.

– Ребенок! Гребаный ребенок, Фэллон!

– А когда я должна была рассказать тебе? – ее голос дрожал, а глаза были полны слез. – Много лет назад, когда я думала, что не нужна тебе? Прошлым летом, когда ненавидела тебя? Или, может, в последние два дня, когда у нас все так идеально, как еще никогда не было?

– Я должен был об этом знать! – взревел я. – Джекс узнал об этом раньше меня! А ты просто избавилась от нашего ребенка, даже не поставив меня в известность. Я должен был знать!

Она отвернулась в сторону, и ее шея вздрогнула, будто она сглотнула.

Покачав головой, она мягким голосом продолжила.

– Мы все равно не стали бы родителями в шестнадцать, Мэдок.

– Ты хоть немного подумала? – усмехнулся я, сцепив зубы. – У тебя хотя бы мысль возникла поговорить со мной? Или ты бросилась в клинику, как только увидела две полоски на тесте?

Она посмотрела на меня глазами, полными боли.

– Бросилась? – вскрикнула она.

Слезы покатились по ее щекам. Она попыталась сдержаться, но все равно сотрясалась от беззвучных рыданий. Ее лицо покраснело, намокло от слез и не выражало ничего, кроме боли.

Вскочив на ноги, она пробежала мимо меня, но я схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет! – прикрикнул я. – Ты останешься здесь и все мне объяснишь. Держи себя в руках!

– Никуда я не бросилась! – закричала она прямо мне в лицо. – Я хотела этого ребенка, и я хотела быть с тобой! Я хотела тебя увидеть. Поговорить с тобой. Я была в отчаянии, и ты был нужен мне как никогда!

Она понурила голову и ссутулилась. Ее плечи содрогались от рыданий. И только тогда я наконец понял, в чем дело.

Фэллон любила меня уже тогда. Раз она не хотела уезжать, то с чего же я взял, что ей вдруг захочется пройти без меня через весь этот кошмар?

Она стояла, сжав руки в кулаки и вздрагивая от беззвучных рыданий, слишком сильная, чтобы позволить себе истерику.

– Валькнут, – задыхаясь, сказала она и посмотрела на меня глазами, полными отчаяния. – Беременность, рождение, перерождение. Наш ребенок всегда со мной, Мэдок.

Она закрыла глаза, и слезы водопадом хлынули по ее лицу.

Я вдруг словно ощутил всю тяжесть того, через что ей пришлось пройти, и вспомнил, чья подпись стояла на счете, который до сих пор лежал у меня в кармане.

– Наши родители, – догадался я.

Она пару секунд помолчала, а потом шмыгнула носом.

– Твой отец ничего об этом не знал.

Мы стояли близко друг к другу, но в то же время были так далеки. Хватит с меня. Достаточно того, что они вертели нами как хотели. Конец вопросам и ожиданиям.

Обхватив за затылок, я прижал ее к себе и крепко-крепко обнял. Чтобы никогда больше не выпускать из объятий.

Тогда я не знал, что и думать.

Стоило ли мне становиться отцом в шестнадцать? Разумеется, нет.

Но вариант аборта меня тоже не устраивал: заставить Фэллон пережить такое! Я готов был убить за это.

Исключить меня из уравнения и оставить в неведении?! Кому-то придется за это заплатить.

Хватит с меня слепого следования правилам. Пришло время взять все в свои руки.

Я отвел Фэллон в постель и направился к отцовскому сейфу. Он хранил там только три вещи: драгоценности, наличные и пистолет.