Глава 13
Фэллон

Меня разбудил звук вибрирующего телефона. В комнате было темно. Часы показывали полночь. Сон казался таким реальным, что я протерла глаза, чтобы прогнать из головы эту ужасную картину.

Повернувшись на бок, я подняла с пола телефон: в порыве страсти Мэдок наткнулся на тумбочку и уронил его.

Мэдок.

Я повернула голову и невольно залюбовалась тем, как мирно он спал рядом: на животе, по грудь укрытый простыней. Волосы все еще были влажными после душа и торчали в разные стороны, отчего он казался младше или, может, просто беззаботнее, чем обычно. Обеими руками он обнимал подушку, и я завидовала его медленному, размеренному дыханию.

Меня занимала татуировка на его спине: что же означало это слово, Fallen, и как оно связано с моим именем? Очевидно, мне никогда не хватит решимости задать этот вопрос.

Телефон снова завибрировал в руке. Я глубоко вздохнула и открыла сообщение.

Отец уже дважды звонил, а теперь написал, не дождавшись ответа. Мать тоже звонила и оставляла сообщения. Я удалила их все, не открывая. И так понятно, что это будет бессмысленная болтовня о моем возвращении или еще какое-нибудь говно, которое мне совершенно не хочется слушать.

Прежде чем открыть сообщение от отца, я увидела, что есть еще одно непрочитанное.

Фэллон!

Ты хочешь, чтобы я опубликовал это?

Взглянув на Мэдока, я вдруг поняла, что план нужно изменить. И напечатала ответ.

Нет. Лучше отправь все Карутерсу.

Ты уверена? – ответ не заставил себя долго ждать.

Я больше не была уверена, но это был единственный способ по-настоящему попрощаться с прошлым. У нас с Мэдоком нет будущего. Это не было любовью, и мне больше незачем себя обманывать.

Сейчас.

Я написала СМС отцу Мэдока.

Проверьте e-mail. Встретимся у вас в офисе. Через два часа.

Такие как он спят в обнимку с телефоном, но я знала, что он, скорее всего, еще не спит, а проводит время с любовницей.

Ответ пришел спустя несколько минут.

Уже еду.

«Кэтрин Трент».

Я бросила папку на стол Джейсона Карутерса и плюхнулась на стул напротив.

Он прищурился и немного поколебался, но потом все же открыл ее. Его губы вытянулись, когда он просмотрел документы, счета и фотографии.

– Зачем ты это сделала? – вопрос был задан с каменным лицом, как будто Карутерс уже со мной разобрался.

Я взглянула на Джейсона. Вот каким станет Мэдок лет через тридцать. Коротко стриженные светлые волосы аккуратно уложены. Мистер Карутерс в отличной форме и может дать фору многим двадцатилетним. Неудивительно, что мать прыгнула к нему в постель еще до того, как были готовы все бумаги для развода с предыдущим мужем. Он был богатым, красивым и влиятельным. Идеальный набор для охотницы за деньгами.

Мне всегда было неловко в его присутствии. Как и в присутствии Мэдока.

– А сами вы как думаете? – огрызнулась я в ответ.

– Деньги.

– Они мне не нужны.

Я говорила короткими фразами, потому что не хотела устраивать истерику, а это было очень непросто.

– Лучше я растрачу все грязные деньги своего отца, чем приму от вас хоть пенни.

– Тогда чего ты хочешь? – спросил он, встав со стула и направляясь к бару, чтобы налить немного виски.

Я выпрямилась и посмотрела в окно, располагавшееся прямо за его столом.

– Вставать и уходить, когда с вами разговаривают, некрасиво.

Повисло молчание, пока он не вернулся и не сел за стол прямо напротив меня.

– Я собиралась выложить в Интернет то, что вы получили сегодня по почте. Подкупы судей…

– Одного судьи, – поправил он.

– И интрижка с миссис Трент, которая тянется уже довольно долго, – невозмутимо продолжила я. – Вы встречаетесь с ней на протяжении двух браков.

Мне самой было трудно в это поверить. Когда я стала копаться в его грязном белье, меня не удивило, что он спит с другой женщиной. После свадьбы и мама, и он довольно быстро начали ходить налево. Мы с Мэдоком об этом знали, хотя и не обсуждали, но я прекрасно видела, что он понимает всю иллюзорность этого брака. Мне тоже это было очевидно. Мы никогда не были даже жалким подобием семьи и не испытывали друг к другу теплых чувств.

Ровно до той недели, когда все непоправимо изменилось и мы с Мэдоком стали любовниками.

– И почему же ты всю эту историю не опубликовала?

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь не показать, как сильно нервничаю.

– Потому что, как выяснилось, я не такой уж плохой человек, чтобы причинить боль людям, которые ее не заслуживают. Пока.

– Спасибо.

На его лице отразилось искреннее облегчение, черт бы его побрал.

– Я делаю это не ради вас.

Он положил руки на стол.

– Где мой сын?

– Спит, – усмехнулась я. – В моей постели.

Такие люди, как Джейсон Карутерс, редко переходят на крик, но сейчас он был вне себя от ярости и пытался овладеть собой.

– Так чего ты все-таки от меня хочешь, Фэллон?

– Я хочу, чтобы вы развелись с моей матерью.

Его глаза расширились от изумления, но я и не думала останавливаться.

– Разумеется, вы продолжите содержать ее. Хоть у меня и нет к ней никакой любви, я не хочу, чтобы мать оказалась на улице без гроша в кармане. Оставьте ей дом и некоторую сумму денег в качестве утешительного приза.

Он горько рассмеялся, качая головой.

– Ты не думала, что я и сам был бы не против развестись с ней, Фэллон? Твоя мать пытается оттянуть неизбежное, не соглашаясь на развод, и внимание, которое привлечет длинный и муторный судебный процесс, будет ей только на руку. Поверь, мне не составит труда развестись с ней и практически ничего не потерять. Но я бы не хотел устраивать публичный скандал.

– Меня не касается, как вы будете разбираться с этим и насколько пострадает ваша репутация. Если хотите, чтоб все прошло быстро и безболезненно, предлагаю вам раскошелиться.

Он сжал губы, задумавшись. Его слова не вызывали сомнений. Юрист такого уровня не сможет выиграть суд у собственной жены?! Я вас умоляю.

Его заботила исключительно собственная репутация и ничего больше, ведь мать сделает все возможное, чтобы привлечь к процессу как можно больше внимания, и постарается втоптать его в грязь. Но все в этом мире имеет цену.

И она – тоже.

– Что еще?

Он поднял брови. Условия явно ему не нравились.

– Один товарищ моего отца, Тед О’Рурк, будет подавать в сентябре на условно-досрочное освобождение. Проследите, чтобы его ходатайство одобрили.

– Фэллон, – он снова покачал головой, – я защищаю плохих парней в суде. У меня нет связей в комиссии по условно-досрочному.

Я наклонилась и положила руку на стол.

– Перестаньте строить из себя беспомощного. Не заставляйте меня просить дважды.

– Я посмотрю, что можно сделать, – он наклонил голову в мою сторону. – Что-нибудь еще?

– Ничего.

Я улыбнулась, не открывая рта.

– То есть это все – твоя мать и Тед О’Рурк? Ничего не попросишь для себя?

Я заправила волосы за ухо и опустила руки. Если уберу руки в карманы, он воспримет это как признак слабости.

– Это никогда меня не касалось, Джейсон, но вы сделали так, что коснулось, не так ли? Вот почему вы испугались, когда застукали нас с Мэдоком вместе. Вы знали, кто мой отец и какая у меня мать, и поэтому видели во мне только худшее. И не хотели, чтобы ваш единственный сын испачкался в этом дерьме.

Он почесал переносицу.

– Фэллон, вы же тогда были детьми. Это было слишком. Все произошло слишком быстро и далеко зашло. А ты мне всегда нравилась.

– А вот вы мне – нет, – парировала я. – Чувство вины, тоска, наплевательское отношение взрослых – все, что мне досталось. Мне никогда не забыть весь тот ужас, который случился потом.

Он растерянно прищурился.

– А что случилось потом?

Я перестала хмуриться. Он что, ничего не знает?

Ну конечно. С чего бы моей матери ему об этом рассказывать?

Я покачала головой, игнорируя вопрос. Да кому какое дело? В любом случае едва ли бы он встал на мою защиту.

– Здесь все фотографии с Кэтрин Трент, которые у меня есть. Никаких электронных копий.

Он моргнул.

– И ты так просто отдаешь их мне? Шантаж так не работает.

– Это не шантаж, – усмехнулась я. – Не судите всех по себе. Я знала многих плохих людей и именно поэтому уверена, что вы сделаете то, о чем вас просят. Если вы сдержите слово, все так и останется в секрете.

Карутерс знал, кто мой отец, и представлял мой возможный круг общения. Я бы никогда не прибегла к помощи тех людей, чтобы кому-то отомстить, но он не мог быть в этом уверен.

Мистер Карутерс поднял глаза на меня и спросил:

– Откуда мне знать, что я могу доверять тебе? Нельзя, чтобы имя Кэтрин втоптали в грязь.

– Я никогда вам не врала, – напомнила я, развернулась и направилась к выходу.

– Фэллон! – наши взгляды снова встретились. – Я прекрасно знаю свои сильные стороны. И об ошибках, которые совершил, тоже не забываю, – он встал и засунул руки в карманы. – Я не уделял внимание ни женам, ни сыну и редко интересовался чем-нибудь за пределами зала судебных заседаний, – он устало вздохнул. – Но, что бы ты ни думала, я люблю Мэдока.

– Верю, что любите.

– Может, это не так уж плохо? – он прищурился, внимательно изучая меня. – То, что мы живем в разных городах? После всего, что произошло, разве ты не согласишься, что это пошло ему только на пользу? Неужели тебе и вправду было так больно?

Больно. Я сжала зубы, и в моих глазах сверкнула ярость. Неужели он никогда никого не любил по-настоящему?

Я перешла практически на шепот.

– О, мне было больно! Было больно, когда меня отослали от него подальше и не дали даже попрощаться. Было больно, оттого что я не могу увидеться с ним или просто поговорить. Было больно, потому что мать годами не звонила мне и не звала домой на каникулы. И еще было больно, когда я втайне вернулась через несколько месяцев и обнаружила рядом с Мэдоком другую девушку, – расправив плечи, я пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Но больнее всего было, когда мать насильно притащила меня в клинику, в ту маленькую комнатку, где я находилась совершенно одна, пока машина выскабливала моего ребенка.

Его глаза расширились, и у меня не осталось никаких сомнений, что он не знал об этом.

Я кивнула и резким тоном добавила:

– Да, это было, пожалуй, самое ужасное.

Развернувшись, я вышла из кабинета, стараясь не думать о том, насколько убитым горем выглядел Джейсон Карутерс перед тем, как закрыть лицо руками.