Глава 12
Фэллон

С меня хватит. Его присутствие слишком сильно на меня действовало, пора было с этим заканчивать. Да, Мэдок вырос. С этим не поспоришь. Он поумнел, стал острее шутить и выглядел лучше, чем когда-либо. Казалось даже, что он заботился о друзьях и, может быть, мог бы стать в один прекрасный день хорошим мужем и заботливым отцом. Просто мы не пара. Он однажды уже заполучил меня, а потом забыл. Теперь же мне надо было уехать из этого дома по собственной воле и с гордо поднятой головой. Я больше не хотела быть игрушкой в чьих бы то ни было руках: ни Мэдока, ни мамы. Меня пугала перспектива, что моя жизнь будет похожа на ее. Джейсон Карутерс постоянно обманывал свою жену. Хотя мать тоже была не святая. Не то чтобы я в этом сомневалась, но во время подготовки мне удалось узнать наверняка.

Их брак был лишь видимостью. Мэдок же был достойным сыном своего отца, поэтому делал все, что ему заблагорассудится, а если какой-то девушке это было не по нраву, тут же находилась другая, которую все устраивало.

Мне не хотелось становиться одной из многих.

Оказавшись на берегу, я задрожала всем телом от холода. Тэйт лежала на одеяле, согнув колени и опираясь на локти. Ее бикини был немного скромнее моего. Я бы надела цельный купальник, если б знала, что с нами будет ребенок. Джаред валялся на спине рядом с ней, положив руку девушке на бедро и прикрыв глаза. Лукас ел яблоко и крекеры с арахисовым маслом.

– Ну, что на этот раз? – спросил Мэдок у Джареда с Тэйт, схватив полотенце и швырнув его мне. Я едва успела поймать его прямо у себя перед лицом.

Джаред вздохнул с таким видом, будто не произошло ничего необычного.

– Я предложил ей переехать ко мне, – признался он, и мои брови поползли вверх.

Мэдок фыркнул.

– И за это она закидала тебя тапками? По-моему, это уже попахивает браком.

– В Чикаго, – прояснила ситуацию Тэйт резким и недовольным тоном. – Он предложил мне съехаться и жить вместе в Чикаго. Я сказала ему, что не хочу далеко уезжать от отца, так что буду поступать в Северо-Западый вместо Колумбии. А он ответил, что вообще никогда не мечтал поступить в Нью-Йорк и тоже хочет остаться где-нибудь поблизости, чтобы видеться с Джексом.

Мэдок пытался открыть бутыль с водой.

– Ну и отлично. Вы оба в выигрыше. А в чем, собственно, проблема?

– Проблема в том, – вступилась я за Тэйт, развернувшись к Мэдоку, – что он все это решил, не обсудив с ней. У него уже был готов план действий, составленный без ее участия.

– Как и у нее, – парировал Мэдок.

– Но он говорит, что никогда не хотел поступать в Нью-Йорк, – продолжила я чуть громче, чувствуя на себе взгляды Тэйт и Джареда. – А теперь ее грызет совесть оттого, что из-за нее он делает то, чего не хочет на самом деле.

Мэдок закатил глаза.

– Закрой уши, Лукас.

Лукас послушался. Мэдок обвел взглядом присутствующих, встретившись глазами с каждым.

– Тэйт, смотри. Не хочу тебя обидеть, но ты жила в долбаном мире единорогов, если действительно думала, что Джаред Трент собирается перебраться в Нью-Йорк. Там никто не водит машину. Где ему там ноги-то размять? Ты хоть знаешь, сколько там стоит парковка?

Джаред все еще лежал, не открывая глаз, но его грудь содрогнулась от беззвучного смеха. Благо, Тэйт этого не заметила.

Девушка открыла рот от изумления. На ее лице появилось выражение: «Что за кретин, я ему сейчас в челюсть ногой съезжу». Не могу знать наверняка, но думаю, что Мэдок почувствовал ее радость даже на расстоянии.

Я подняла руку.

– То есть ты хочешь сказать, что для него машина важнее нее? – закричала я на Мэдока.

Громко вздохнув, он встал у меня за спиной и закрыл мне рот рукой.

Когда он разговаривал с Джаредом и Тэйт, я слышала в его голосе улыбку.

– Значит, вы оба будете в Чикаго, а я – в Нотр-Даме, всего в часе езды. Идеально.

Около четырех Джаред с Тэйт уехали, чтобы сообщить ее отцу последние новости о смене планов на колледж, а мы с Мэдоком отвезли Лукаса домой, чтобы успеть к ужину.

Мэдок вел машину по тихим извилистым дорожкам к нашему – его – дому, и никто из нас не решался нарушить молчание. В воздухе висело напряжение, вязкое, как смола, и я не понимала, что у него на уме. Мэдок обычно много болтает, но сейчас, выруливая на дорогу и разгоняясь до разрешенной на шоссе скорости, он хранил молчание. По обе стороны от нас проносились деревья, и складывалось ощущение, что мы мчимся по тоннелю.

– Фэллон, – начал он, и я подняла на него глаза, – нам уже не по шестнадцать.

Я пристально посмотрела на него, не до конца понимая, что он имел в виду.

– Я знаю.

Он потянул на себя рычаг, переключаясь на шестую скорость. Он смотрел то в боковое окно, то через лобовое стекло на дорогу и всячески старался избегать зрительного контакта. Ему было чертовски неловко.

– Думаю, раз мы оба повзрослели, то теперь сможем поладить. Если хочешь, можешь остаться на все лето.

Что? Это он серьезно? Я ждала, что он скажет что-то еще, но он замолчал. Тогда я уставилась в окно.

«Он на самом деле не хочет, чтобы я осталась». Хотя, может, и хочет.

– Подстилка с доставкой на дом, да?

У меня в животе все забурлило от мысли, почему он хотел, чтобы я осталась. Мэдок покачал головой.

– Я не это имел в виду.

Ну да, конечно. Зачем еще я ему здесь нужна? Да, кое-какое недопонимание мы прояснили, но он по-прежнему видел во мне товар второго сорта. Я недостаточно хороша для него, как мне однажды сказала мать.

И он мне тоже не особо нравился. Даже если бы он на самом деле хотел, чтобы я осталась, с чего бы мне добровольно обрекать себя на его общество на все лето?

– Если бы мне нужна была подстилка, я бы без проблем ее заполучил, Фэллон, – он отмахнулся от меня. – Как тебе объяснить? Думаю, мне просто нравится, когда ты рядом. А еще я знаю, что нравлюсь тебе. Как бы усердно ты ни пыталась это скрыть, я по-прежнему тебя возбуждаю. Так что прекрати делать вид, что тебе все равно, – сказал он, нажимая кнопку на козырьке от солнца, которая открывала ворота.

Я крепко сжала зубы.

Это он серьезно? Как ему объяснить, что, если двоим хорошо в постели, это еще ничего не значит? Люди приходят в бар, знакомятся, общаются около часа и уже едут вместе домой! При этом оба ровным счетом ничего друг для друга не значат.

– Знаешь, что мне на самом деле не нравится? – вспылила я, вылезая из машины, чтоб он мог припарковаться вплотную к дому. – Меня бесит твоя тачка! Эта дурацкая пузотерка похожа на Chevy Cavalier, которая стоит вдвое меньше, чем ты угрохал на эту груду металла!

Убегая в дом, я слышала его хохот за спиной.

– А прошлой ночью, когда ты кричала мое имя, она тебе очень даже нравилась!

Кого я обманываю? Проще будет проглотить целый лимон, чем признаться, что он мне нравится. Хотя кому какое дело? Да, я хочу его. А кто бы удержался? Пусть он доставит мне удовольствие. Еще раз. Просто нужно взять инициативу в свои руки.

Всего за пару минут я успела принять душ. Отгоняя от себя всякие мысли, дрожащими руками я надела черные кружевные трусики и винтажный бюстгальтер из бледно-розового атласа. На самом деле бюстгальтером его можно было назвать с большой натяжкой: два треугольника, свободно облегающих грудь.

Мэдоку понравится: сексуальный и практичный в использовании. И легко можно добраться до тех мест, которые он скрывает.

Распустив волосы, я придала им некоторую небрежность – Мэдоку нравилось, когда я так делала, – и нанесла легкий макияж: немного туши и блеск для губ.

В холле было темно. Спальня Мэдока располагалась совсем рядом, так что прокрасться туда незамеченной не составило труда. Проскользнув внутрь, я услышала шум воды в ванной и с улыбкой направилась к его кровати.

Все шло по плану. Мне удалось оказаться здесь до того, как он выйдет из душа. На этот раз я хотела удивить его.

Сидя на краю кровати, я чувствовала, как тепло разливалось по венам. Пальцы ног утопали в ворсинках бежевого ковра, а руки лежали по бокам на кровати.

Как же мне лучше сесть? Я согнула ноги в коленях и перепробовала несколько поз, но все они казались неестественными. Раздвинуть ноги или не надо? Я легла на кровать и облокотилась на руки. Как же это все глупо. Мэдок только посмеется надо мной.

Ладно, может, и не посмеется, но все равно… Сегодня вечером инициатива будет в моих руках.

Не хочу, чтобы он снова подавлял меня.

Поставив ноги на пол и плотно сжав колени, я положила на них руки.

Шум воды прекратился, а у меня никак не получалось успокоиться.

Мэдок вышел из ванной в полотенце, завернутом под грудью, и в изумлении уставился на меня.

Его глаза округлились, но он быстро взял себя в руки. На его лице читались напряжение и злость.

Меня страшил этот момент. Я боялась, что перешла черту, когда вот так пришла к нему в комнату, хотя он вполне спокойно вторгался в мое личное пространство бессчетное число раз. Переведя взгляд ниже его живота, я заметила, как растет холмик под полотенцем. Это придало мне уверенности.

– Ты зол на меня, – издевательским тоном подметила я, откидываясь на спину. – Потому что я изменила правила игры.

Он приблизился ко мне, ступая, как зверь, который подкрадывается к своей добыче.

– Нет, не зол. Просто удивлен.

– Но ведь ты бывал в этой постели с другими девушками, не так ли? – спросила я. – Так почему бы и не со мной?

Сама я как-то не задумывалась об этом до того момента, пока не задала вопрос, но это была правда. Мэдок спал с другими девушками в этой комнате, в этой постели.

Но не со мной.

– Ты этого хочешь?

Его низкий, сексуальный голос заводил меня.

Но я колебалась, хочу ли этого на самом деле.

– Ты никогда не занимался ни с кем любовью в этой постели, – рассудила я. – Ты их просто трахал. Они приходили и уходили, сменяя одна другую.

Я могла наговорить ему много такого, но едва ли это могло что-то изменить. Мне не хотелось, чтобы меня снова использовали.

Он был прав. Какого черта я делала? Мы с Мэдоком могли бы поставить точку сегодня ночью. Я могла бы уехать отсюда по собственной воле, а не ждать, пока меня вышвырнут на улицу… Но разве Мэдок тогда поймет, что потерял что-то важное?

Сомневаюсь. Если заняться с ним сексом, а потом лишить этого удовольствия, его самолюбие вряд ли пострадает.

Закрыв глаза, я наконец поняла, какую же глупость сотворила, и на глазах навернулись слезы.

– Нет, думаю, я все-таки не хочу этого, – прошептала я и выскочила в холл.

– Фэллон! – он звал меня растерянным голосом. Но я уже убежала.

Пробежав через темный коридор, я заскочила к себе в комнату, захлопнула дверь и заперла ее на замок. Прижавшись спиной к двери и тяжело дыша, я зажмурилась, не давая слезам хлынуть из глаз.

Уже давно ничто не могло заставить меня плакать. Я всегда умела остановиться, проглотить свою боль и подавить истерику.

«Ты можешь это сделать, ты справишься, – сказала я самой себе. – Просто возьми себя в руки. Пока не совершила очередную глупость».

На прикроватной тумбочке лежал телефон, и я открыла последнее сообщение.

«Все готово. Опубликую, когда скажешь».

Это СМС пришло три дня назад, в день моего приезда. Дрожащими руками я стала набирать ответ.

– Фэллон! – Мэдок постучал в дверь.

– Оставь меня в покое, – скомандовала я через закрытую дверь. – Нет.

Переходя на повышенные тона, я ответила:

– Ты сам велел мне запираться, когда я не хочу тебя видеть, придурок. Именно это я и сделала.

– Мне было шестнадцать, и у меня были руки как спички! – его приглушенный голос становился громче с каждым словом. – А теперь у меня появились мышцы, – продолжил он, – и через пять секунд эта дверь разлетится в щепки, если ты ее не откроешь!

Я подбежала к двери, отперла замок и распахнула ее.

– Как ты смеешь?!

– Да что с тобой творится?

Оттолкнув меня, он прошел в комнату и повернулся лицом ко мне.

– Мы отлично провели день. И у меня уже были грандиозные планы на ночь, начиная с джакузи…

Я захлопнула дверь у него за спиной, покачала головой и грустно усмехнулась.

– Я просила оставить меня в покое. Почему бы тебе просто не сделать это?

Голос мой был спокоен, но тело было напряжено до предела, когда я прошла мимо него.

Он схватил меня за локоть и развернул к себе лицом.

– Ты приходишь ко мне в комнату одетая вот так, – он указал рукой на мой наряд. – А потом убегаешь, ни слова не сказав, и ждешь, что я даже не поинтересуюсь тем, что творится у тебя в голове?

– Да какая тебе разница? Не твое дело. Ты же в любом случае заботишься только о самом себе.

Я вырвала руку и обошла кровать, стараясь сохранить между нами безопасную дистанцию.

Он сдвинул брови, явно пребывая в замешательстве, будто совершенно не понимал, что происходит. Да и как он мог понять? Я вдруг резко изменила мнение о нем, позволила ему соблазнить себя, а затем целиком поменяла правила игры и попыталась соблазнить его сама, чтобы доказать, что способна на это. Когда моя попытка с треском провалилась, мне снова пришлось оттолкнуть его. Конечно, он был в замешательстве. А как же иначе? Хотя я сама чувствовала себя не лучше. Приехав сюда, я отлично понимала, чего хочу. У меня был четкий план действий.

– Да что тебя, черт побери, не устраивает? Это все из-за вопроса о других девушках в моей постели? – спросил он, снова приближаясь ко мне.

Еле слышный вздох вырвался из моей груди. План летел к чертям.

– Это не имеет значения.

– Я бы тоже мог спросить тебя о других парнях, но я же этого не сделал, – он злился. – Хочешь, скажу, почему? Потому что я потом не смогу выкинуть это из головы. Это будет меня мучить. Ты правда хочешь знать, сколько девушек прошло через мою постель?

– Нет, я не хочу это знать. Мы же не встречаемся, – ответила я на его колкость.

Мэдок замер на месте. Его лицо погрубело, подбородок слегка поднялся вверх, весь он словно окаменел. Я не понимала, зол он, обижен, сконфужен или раздражен, но точно знала, о чем он думает в эту секунду. Наблюдая, как он медленно обходит мою комнату, берет большое мягкое кресло и ставит напротив зеркала, я думала о его широких плечах и упругих ягодицах в черных пижамных штанах, едва держащихся на бедрах.

– Иди сюда, – скомандовал он.

Я поджала пальцы на ногах, но осталась стоять там, где стояла.

Увидев это, он смягчился.

– Пожалуйста.

Удобно устроившись в кресле и широко расставив ноги, он смотрел в ожидании на меня через зеркало.

Мэдок только что вышел из душа, и капельки воды на груди поблескивали в приглушенном освещении комнаты. От внезапно охватившей меня жажды мне пришлось облизнуть губы.

Да это же просто смешно! Я положила руки на бедра и постаралась отвести глаза в сторону, но взгляд невольно возвращался к нему.

Я опустила руки и медленно подошла к креслу, делая вид, что мне скучно. Мэдок взял меня за запястье и рывком усадил к себе на колени.

– Полегче! – возразила я, тщетно пытаясь снова подняться на ноги, но он крепко держал меня за руку.

– Доверься мне.

Я разозлилась, но сопротивляться перестала, только чтобы посмотреть, к чему это все приведет.

– Чего ты хочешь? – прорычала я, ерзая на нем попой, потому что рядом с бедром выпирал… он.

– Смотри, – Мэдок поднял голову. – Смотри в зеркало. Что ты видишь?

– В каком смысле?

– Открой глаза! – огрызнулся он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

Черт. Рядом с ним надо всегда быть начеку, чтобы вовремя улавливать сиюминутные смены его настроения.

Приобняв рукой, он взял меня за кончик подбородка и повернул лицом к зеркалу. Я уже с трудом могла дышать.

– Что ты видишь?! – закричал он.

– Тебя и меня! Мэдока и Фэллон!

Сердце готово было разорваться.

Я посмотрела на его отражение в зеркале. Моя поза не закрывала обзор, так что мы могли беспрепятственно разглядывать друг друга.

– А я вижу кое-что другое, – тихим голосом ответил Мэдок. – Эти имена ничего для меня не значат. За ними пустота. Когда я с тобой, то вижу не дочь жадной гламурной сучки и ирландского наркобарона и не сына изворотливого юриста и барби-веганки.

Я была готова расхохотаться. У Мэдока был довольно ироничный взгляд на жизнь.

Он же, напротив, хмурился и был серьезен как никогда, а я по опыту знала, насколько редки у него такие моменты.

Одной рукой он опирался на кресло, а другую протянул и запустил мне в волосы.

– Я вижу перед собой все, что мне нужно до конца моих дней, – продолжал он. – Девушку с лицом обиженной двухлетней девочки, которой не дали конфетку, и парня, который взял и сделал себе пирсинг головки, потому что хотел пожить в ее мире хоть немного.

Я закрыла глаза. Не делай этого со мной, Мэдок.

– Я вижу красивую женщину с удивительным телом и мужчину, который сходит с ума, оттого как сильно ее хочет.

Он опустил руку мне на шею и стал поглаживать ее.

– Я вижу тысячи ночей на кухонных столах, в душах, бассейнах, на диванах, где он будет трахать ее, пока она не закричит, – он понизил голос до шепота. – Я вижу ее глаза… и знаю их выражение, когда она кончает.

Мои соски затвердели, и я стала жадно глотать воздух. Его голубые, блестящие, как кристаллы, глаза смотрели прямо на меня. Он продолжал:

– Я вижу парня, который так взбесился, когда она уехала, что чуть с ума не сошел от мысли, что она его ненавидит.

Каменное выражение моего лица смягчилось. Глаза наполнились слезами. В горле встал ком: я больше не могла сдерживаться.

– Мэдок…

– Я вижу, – перебил он, продолжая водить рукой по животу и подбираясь к ажурному лифчику, – тело, с которого он слизывал капли дождя прошлой ночью и которое он хочет так же ласкать сейчас, потому что, детка, ты доводишь его до исступления.

Наклонившись, Мэдок стал покрывать мои плечи нежными, чувственными поцелуями, медленно спускаясь к спине, а затем поднимаясь обратно, и в итоге запрокинул мою голову себе на плечо.

– Мэдок…

Я задыхалась. Вся спина покрылась мурашками. Его губы… о боже мой, его губы.

Сильные руки уже были под моим атласным лифчиком – сжимали и массировали грудь, – когда я начала двигать бедрами.

– Черт, да ты посмотри на себя.

От его сбивчивого голоса я крепко сжала ноги, открыла глаза и взглянула на себя в зеркало, в котором увидела молодую женщину в шикарном белье на коленях у разгоряченного мужчины. Наши взгляды встретились, и меня обдало такой волной жара, что я готова была разорвать зубами его на части от желания.

Положив голову Мэдоку на плечо и продолжая наблюдать за нами, я проскользнула рукой себе в трусики. Он буквально пронзал меня взглядом, наблюдая за тем, как я ласкала себя руками.

Он откинулся на спинку кресла, одной рукой придерживая меня за спину, другой крепко прижав к себе.

Под его пристальным взглядом с моим телом происходило что-то невероятное. Мэдок всегда все делал в спешке, и даже прошлой ночью все происходило второпях.

Но сейчас он действовал так, будто у нас в запасе уйма времени.

Привстав, я чуть приспустила трусики, и они соскользнули по ногам вниз. Мэдок вцепился руками в подлокотники. Сквозь тонкую ткань штанов было видно, как набухает его член. От этого зрелища мой клитор стал пульсировать еще сильнее. Раз удар. Два. Три.

Черт. Эти ощущения были такими сильными и…

– Я…

Я хотела сказать ему, что не ненавижу его. Сказать, что на самом деле о нем думаю, что мне стыдно. Но слова не шли в голову.

– Мэдок, я… – глубокий вдох. – Я хочу тебя. Здесь и сейчас.

С этими словами я снова села к нему на колени, но на этот раз не в пол-оборота, а лицом к зеркалу.

– Я хочу тебя вот так.

Уголки его губ поползли вверх. Он схватил меня за шею и прижал к себе.

Наши губы слились в поцелуе. Я обняла его и запустила пальцы в короткие мягкие волосы, целуя так усердно, будто это единственное, ради чего стоит жить. Продолжая поглаживать мой живот, он развел мои ноги как можно шире.

– Мэдок, я уже сгораю от нетерпения.

Переняв инициативу, я направила его руку между своих ног, тяжело выдохнув, когда он проскользнул внутрь меня.

Я чувствовала движения его пальцев, когда они скользили по влажной поверхности, но жар внизу живота делал меня ненасытной, заставляя самой тереться о его руку.

– Мэдок.

– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени.

Его дыхание участилось. Со стороны казалось, что он получает не меньшее удовольствие от происходящего, хоть я и не касалась его. Неужели ему настолько нравится удовлетворять меня?

Впервые за два года я испытывала столь сильное желание. Я хотела его. Я хотела его снова и снова, при этом понимая, что между нами все кончено.

Это был последний раз, когда мы занимаемся любовью. Мы целуемся в последний раз. Он в последний раз хочет меня.

Мне захотелось закрыть лицо руками и закричать, что я не должна это делать, не должна уходить. Но на нас лежал тяжелый груз прошлых обид, которые нельзя было просто взять и забыть.

Встав, я снова села к нему на колени (на этот раз лицом) и посмотрела прямо в глаза.

Мне нужно было успокоиться, чтобы не разразиться слезами.

– Я хочу тебя видеть, – из-за волнения из горла вырвался только сдавленный шепот. – И хочу поцеловать, когда будешь кончать.

Я приподняла колени, давая Мэдоку возможность снять штаны. Прежде чем он отбросил их в сторону, моя рука проскользнула ему в карман и выудила оттуда презерватив.

Он улыбнулся.

– Как ты узнала, что он там?

– Ты ведь у нас самоуверенный сукин сын, – сипло прошептала я, и в этот раз это был не сарказм.

Я положила презерватив ему в руку, а потом обвила его шею руками и с жаром поцеловала. Наши губы сомкнулись в нежном поцелуе, и мы не отрывались друг от друга, даже когда он надевал презерватив.

Когда его толстый и твердый член проник в меня, я почувствовала, как пламя внизу живота разгорается с новой силой.

– Сейчас, Фэллон, – выдохнул Мэдок, откидывая голову назад, на спинку кресла.

Услышать свое имя было необычно. Он всегда говорил «детка».

– Назови меня по имени еще раз.

Мы оба закрыли глаза, отдаваясь накрывшим нас ощущениям.

Эмоции переполняли меня.

– Фэллон, – выдохнул Мэдок.

– Кто тебя сейчас целует?

Я покрыла его щеку поцелуями, а потом добралась до губ и медленно посасывала и покусывала их до тех пор, пока он не застонал.

– Боже.

– Нет, он тут ни при чем.

Мэдок рассмеялся.

– Фэллон.

Парень поднял голову и посмотрел прямо на меня, а я стала плавно двигаться вверх-вниз.

Медленно вверх, глядя ему в глаза, наблюдая, как он смотрит на мое тело.

И снова вниз, вбирая его в себя, наслаждаясь тем, как подрагивают от удовольствия ресницы. Раньше мне никогда не приходилось быть сверху, а это, оказывается, так приятно.

В такой позе он мог входить в меня максимально глубоко.

Я ощущала, как он трется о стенки моего лона, чувствовала его сережку, и это доставляло мне какое-то особое удовольствие…

– Кто скачет на тебе?

Положив большие пальцы Мэдоку на щеки, я обхватила его шею.

– Фэллон.

У меня перехватило дыхание, когда он взял меня за талию и приподнял, чтоб я могла обвить его ногами. Его член просто был внутри, а я безостановочно вдыхала и выдыхала, скользя по нему и касаясь губ.

– Тебе не выиграть, Фэллон. Но мне нравится эта игра.

Он поднял меня и прижал спиной к зеркалу, впиваясь в мои губы, перед тем как опустить меня на пол. Поцелуй украл мое дыхание, но меня это не испугало.

Как только мои пальцы коснулись пола, Мэдок развернул меня лицом к зеркалу и схватил за грудь обеими руками, одновременно покрывая шею поцелуями.

Он снова подчинил меня себе, но мне было плевать.

Казалось, инициатива полностью перешла на его сторону, пока я не услышала:

– Почему ты сводишь меня с ума, Фэллон?

Его дыхание было сбивчивым, а руки и губы двигались грубо и быстро.

– Почему именно ты?

Внезапно я поняла, в каком отчаянии он был все это время.

Это я все контролировала.

– Мэдок.

Оторвавшись от поцелуя, я широко расставила ноги и оперлась на зеркало.

– Пожалуйста, ты нужен мне.

Тепло разлилось у меня между ног.

Мэдок пристроился сзади и вошел. Я закусила губу от сладкой боли: так глубоко он проник.

– Как же мне хорошо.

Едва слышный шепот сорвался с губ, когда его толстый и длинный член заполнил все пространство внутри меня.

А он закрыл глаза, запрокинул голову и прошептал дрожащим голосом:

– Фэллон, ты меня погубишь.