Глава 9.

Спал я, как и пожелал мне Прохор, крайне отвратительно. Всю ночь снились эти ужасы из Мытищ, да плачущая Инга Юсупова.

— Лёш, что случилось? — обняла меня Вика, когда я отключил будильник на телефоне и откинулся на мокрую подушку. – Ты ночью сильно ворочался и кричал.

– Да просто сон плохой приснился. А так всё нормально. – натянуто улыбнулся я. — Иди, умывайся, капуша, я пока кофе сварю. И с добрым утром, красавица!

– С добрым утром! — девушка чмокнула меня в щёку и ускакала в ванную, а я с трудом заставил себя подняться и поплёлся на кухню.

Сваренный кофе помог придти в себя, но не сильно. Пиликнул телефон. Аня Шереметьева прислала какую-то ссылку и свой комментарий к ней: «Спать надо по ночам!)», и два смайлика – «поцелуй» и «сердечко». Кликнув по ссылке, я открыл видео, носившее название «Беспредел в центре Москвы». Запись была, судя по всему, сделана на видеорегистратор полицейской машины — характерные всполохи «люстр», отражающиеся от узнаваемой стены особняка Юсуповых с их гербами на решетках сверху, покорёженные ворота, и две выбегающие с территории особняка фигуры в камуфляже и шлемах со светящимися черепами в языках пламени.

– Огонь! – глухо заорал кто-то невидимый на записи, и раздались автоматные очереди с редкими хлопками пистолетов.

Не обращая внимания на ураганный огонь, камуфлированные очень быстро преодолели расстояние до машин и красиво прыгнули, исчезая из поля зрения камеры видеорегистратора, но стрельба не прекращалась ещё несколько секунд. Потом раздался отборный мат, и команда разворачивать задние машины, а оставшимся проверить территорию особняка Юсуповых. Конец записи.

Весело. Если уж Анька Шереметьева сделала соответствующие выводы, то и остальные сделают. Вот тебе и общественный резонанс! Вкупе с общественным же «признанием»! И нахрена мне такая репутация? Сверстники теперь точно меня бояться будут, опасаясь, как бы этому Пожарскому чего не ляпнуть, и обходить будут дальней стороной! Беда…

– Что там? – заинтересовалась Вика.

Я молча протянул ей телефон.

-- Это, я так понимаю, вы с Прохором? – ухмыльнулась девушка, а я в ответ кивнул. – Ты хоть никого из Юсуповых не убил?

– Не знаю. – опустил я голову. – Надо у Прохора спрашивать…

– Так что сидим? Пойдём и спросим. Заодно и позавтракаем.

Прохор был мрачен, что наводило меня на тревожные мысли о предполагаемых жертвах наших с ним ночных приключений.

– Ешьте! – за место приветствия сказал он нам, и выставил сковородку с яичницей и кастрюльку с сардельками.

– Прохор, а ты полицейскую запись видел в паутине? – поинтересовалась Вика, накладывая еды себе в тарелку.

– Видел.

– А как там у Юсуповых? Без жертв?

– Бог миловал. – он глянул на расслабившегося меня осуждающе.

– Подробностей не спрашиваю. – кивнула Вяземская. – Захотите, сами расскажите.

Через пятнадцать минут Вика ускакала в гараж, за ней вышли и мы.

– Прохор, ну прости! Я сам не знал, получится или нет…

– Неправильно тебя полковник Орлов на роль «свободного охотника» определил, я бы взашей такого сотрудничка выгнал! – процедил он. – Что у тебя в голове вообще творится? Только о себе и думаешь! А я-то, наивный, думал, что заслужил право знать о твоих планах. Ан нет! Сюрприз за сюрпризом! К Юсуповым сегодня идём?

– Идём. – кивнул я.

– И что на этот раз собираешься там делать?

Зная своего воспитателя, я успокоился – основная грозовая туча скрылась за горизонтом.

– Учитывая, что Юсуповы меня ждут, буду импровизировать, а ты постоишь в сторонке.

– Шедеврально! – хмыкнул Прохор. – Похоже, ничего другого нам и не остаётся. Если запахнет жареным, сразу свалишь! Мёртвые герои нам не нужны. Всегда есть другой раз. Именно на такое развитие событий и настраивайся. Ты меня понял?

– Понял. – кивнул я. – Буду настраиваться.

«Волкодавы» в раздевалке встретили меня ухмылками и похлопываниями по плечу. Судя по репликам, видеозапись посмотрели уже все, да и о моём конфликте с Юсуповыми были наслышаны. На намёки сослуживцев я делал круглые глаза и удивлённый вид, чем ещё больше провоцировал их на ёрничество.

На общее построение пришёл полковник Орлов и начал с того, что зачитал выписку из приказа Командира Корпуса об изменении штатного расписания подразделения «Волкодав» с выделением в его структуре отдельной «женской» группы и должности заместителя командира подразделения. Другим приказом командиром группы – заместителем командира подразделения была назначена Вяземская Виктория Львовна, с присвоением ей очередного звания штаб-ротмистра. Вику все дружно начали поздравлять, и в ультимативной форме потребовали с неё банкета по этому поводу. Улыбающаяся девушка пообещала всё устроить. Дождавшись, когда все успокоятся, Орлов продолжил:

– По сегодняшним задачам. Сначала «город», раз уж у нас сегодня Камень присутствует. – вздох разочарования пронёсся по строю. – Не переживайте, пары заходов будет достаточно. Камень у нас, судя по всему, после «ночной смены», напрягать его сильно не будем. – хмыкнул граф, а мужская часть подразделения дружно заржала. – Потом Камень поступает в распоряжение Ведьмы, инструктор Белобородов закрепляется за ней сразу же, надо наших девчат натаскивать. Всё, за работу, бойцы!

«Город» мы отработали стандартно – с меня основной захват, Пчёл, Феофан и Воробей на подборе. Потом «поступил в распоряжение» Вики и Прохора. Ну, как поступил… Мы с Викой уселись с краешка полигона и наблюдали за дорвавшимся до женского пола господином инструктором.

– Видишь ту длинную деваху? – новоиспечённая госпожа штаб-ротмистр указала мне на высокую девушку, судя по всему, именно ту красотку, на которую я обратил внимание в прошлую пятницу.

– Да. – кивнул я.

– У Прохора, похоже, в отношении неё серьёзные намеренья. – хмыкнула Вика. – Он уже по ней всю информацию собрал, как я поняла, и ещё вчера мне намекнул, что с Орловым о занятии с моей группой договорился. А девка-то здесь пользуется популярностью, остальные вон, – она указала рукой направление на «город», где продолжали тренироваться остальные «волкодавы», – прохода ей не дают. Холостые которые.

– А она что? – улыбался я.

Надо же, какие страсти в подразделении кипят!

– Снежную королеву из себя строит эта Решетова. – опять хмыкнула Вика. – У меня уже некоторые особо пылкие влюблённые помощи просили. Прикинь? А она знаешь, что у меня вчера в конце тренировки спросила?

– Что?

– Кто был тот симпатичный мальчик, который их так славно повалял на лесной полянке, и почему она его вчера не видела? – Вяземская смотрела на меня с подозрением.

– И что ты ответила? – продолжал я улыбаться.

– Сказала ей на службе думать о службе, а не о мальчиках! – нахмурилась Вика и продолжила ласковым тоном. – Лёшенька, я у Леськи дома видела большие ножницы… Знаешь, что я могу ими сделать?

– А в начале нашего с тобой романа ты говорила совсем другое. – напомнил я ей, еле сдерживая смех. – Типа, лишь бы силы на тебя оставались…

– Ах ты… Ах ты… ты… – девушка стала задыхаться от возмущения, и, не подобрав нужных эпитетов, просто бросилась на меня, сжав свои маленькие кулачки…

Екатерина Васильевна Решетова после окончания Екатеринодарского военного училища успела отслужить в своей части только четыре месяца, после чего особист взял с девушки очередную подписку и, ничего не объясняя, быстро отправил её в командировку в Москву. Тут началось самое интересное – гостиница, куда её поселили, была ведомственной гостиницей Отдельного корпуса жандармов, а такие же, как она, молодые девчонки всё прибывали и прибывали. На следующий день им всем выдали камуфляж и куда-то повезли в автобусах с наглухо затонированными окнами, как оказалось на одну из баз Корпуса, где они все дружно начали сдавать нормативы по физической подготовке и рукопашному бою. Казалось, что владение стихиями, так ценящееся в армии, флоте и специальных подразделениях Корпуса, этих странных жандармов, не снимающих масок, особо не волнует. Как быстро поняли вновь прибывшие, здесь прежде всего интересовались их способностью держать ментальный доспех. Да и к физической подготовке с рукопашным боем отношение было особое – нормативы были даже выше, чем в ДШБ. Среди жандармов особенно лютовала женщина хрупкого телосложения, у которой был позывной «Ведьма» – она лично избила одновременно трёх девушек, которые рискнули огрызнуться на её очередное обидное замечание. Причём, сделала она это так быстро и с такой показной лёгкостью, что у остальных больше не возникало желания ей перечить. На протяжении нескольких дней их буквально мучили непомерными нагрузками, в гостинице они просто лежали пластом, еле находя силы помыться и поужинать, а утром в автобусы загружалось всё меньше и меньше девушек. В конце концов, в среду вечером Екатерине сделали предложение о службе в особом подразделении Корпуса. Служебное жильё в Москве предоставлялось. Для девушки из бедной дворянской семьи с юга Империи это был шанс, и она согласилась. После росписи под очередными страшными подписками оказалось, что служить Решетовой предстояло в легендарном подразделении «Волкодав», о котором ходило масса слухов среди понимающих людей, но никто ничего не знал конкретно – секретность была высочайшая. Вот и Екатерине, как ещё пятерым счастливицам, эта самая Ведьма, представившаяся Вяземской Викторией Львовной, заявила на первой же тренировке в четверг, что их основная задача – чистый захват противника несмотря ни на что. Никаких стихий и применение оружия только в крайних случаях и только по не жизненно важным органам злодеев. А потом Ведьма повела их на полигон, где специально для новеньких «волкодавы» устроили показательное задержание. Понятно, что применение стихий на войсковых учениях бывало и покрасочнее, и поэффектнее, но вот чтобы внутри этого всего к своим противникам двигались терпевшие и ничем не отвечавшие бойцы!.. Девушки очень впечатлялись! Особенно их восхитила хрупкая фигура своего нового командира, которая участвовала в захвате наравне с другими бойцами.

А в обеденный перерыв, в столовой, когда были сняты шлемы и маски, Екатерина стала объектом повышенного мужского внимания, к которому привыкла ещё с последних классов лицея, а про военное училище и вспоминать не хотелось. Она даже чуть не вышла замуж год назад, но родители жениха, её однокурсника, не дали согласия на брак – за Екатерину не давали практически никакого приданного, всё немногое движимое и недвижимое имущество семьи должно было остаться младшему брату, Наследнику Рода Решетовых. За четыре месяца в части к ней два раза успели посвататься, но эти молодые офицеры ей не нравились, и она отказала. Вот и легендарные «волкодавы», соблюдая все приличия, попытались пригласить её «куда-нибудь сходить после тяжёлой службы» с разными вариациями. За обеденный перерыв, и вечером таких предложений поступило четыре, на все она ответила отказом. А на следующий день, в пятницу, когда «женский батальон», как их все называли, возвращался с полигона, они встретили полковника Орлова в сопровождении двух неизвестных, один – высокий брюнет лет тридцати пяти, с пронзительными карими глазами, производивший впечатление сытого зверя, а второй – высокий, очень симпатичный темноволосый юноша с серыми глазами, смотревшими на мир с вызовом. Кто-то из девчонок не удержался и довольно-таки громко сказал:

– Какой симпатичный мальчик!

И действительно, уж слишком этот юноша контрастировал своим милым личиком с суровыми, мужественными лицами остальных «волкодавов».

Последовавшая команда полковника Орлова «Стоять!» не сулила им ничего хорошего. Так и оказалось… Приказ «Взять мальчика» они попытались выполнить, но только попытались. Этот мальчик выставил их как полных неумех, ничего не понимающих в рукопашном бое и тактике захвата противника, вымотал и, самое обидное, собрал в одну кучу! При этом при всём ни разу не ударив, а только толкая! Свою порцию унижений Екатерина получила сполна – когда сил не оставалось совсем, про поддержание доспеха речь уже даже не шла, этот наглец просто схватил её за камуфляж и кинул к остальным девчонкам в общую кучу. А их издевательский разговор с полковником Орловым? А ухмыляющаяся Ведьма, отказавшаяся комментировать произошедшее? Когда они с девчонками вечером собрались в ресторанчике недалеко от гостиницы, разговоры только и были об этом таинственном юноше, но Екатерина большей частью молчала, слушая остальных, и своё мнение высказывать не спешила. Выходные позволили чуть отвлечься – переезд в служебное жильё, уборка и прочие бытовые мелочи заняли всё свободное время. Но когда она в понедельник приехала на службу в Ясенево, образ этого юноши опять встал перед глазами. Однако, на полигоне и в столовой она его так и не увидела, и решила под видом шутки спросить у Ведьмы про этого юношу. К её удивлению, реакция у той оказалась странной – Виктория Львовна жёстко посоветовала Екатерине думать о службе, а не о мальчиках. А сегодня, на общем построении ОН появился, и, как она поняла, позывной юноши был «Камень», судя по реакции на непонятную всем девчонкам шутку полковника Орлова про какую-то «ночную смену». А когда Камню приказали после «города» поступить в распоряжение получившей штаб-ротмистра Вяземской, Екатерина неожиданно для себя возликовала. Как и остальные девчонки, которые начали переговариваться и глазами показывать друг другу на Камня.

Тренировали их сегодня Вяземская совместно с Белобородовым, тем мужчиной из леса, и Решетова сразу поняла, что одним поклонником у неё стало больше. И что самое интересное, Ведьма, похоже, была полностью в курсе его романтических устремлений и даже помогала этому инструктору в его своеобразных ухаживаниях – Екатерина постоянно оказывалась рядом с ним на занятиях по рукопашному бою, где он уделил ей большую часть времени, нежели другим девчонкам. Взять хотя бы тренировку по захвату, когда этот Белобородов провёл на ней очень уж нежный «удушающий», а потом попросилпровести подобный приём на нём целых четыре раза! Надо было отдать должное его неуклюжим ухаживаниям – в них отсутствовала вся та напускная игривость и жеманство, свойственные молодому дворянству крупных городов, и наоборот – в этом Белобородове чувствовался настоящий мужик, знающий себе цену, а не гордящийся чередой благородных предков аристократишка, которые и военном училище редко, но встречались.

Через час, наконец, появился Камень. Подходить к ним он не стал, а уселся на краю полигона. Оставив группу на Белобородова, Ведьма направилась к нему и присела рядом. Екатерина краем глаза наблюдала за ними, и видела, как они сняли шлемы с масками, и принялись о чём-то беседовать. Внезапно Ведьма бросилась на Камня, нанося ему множество ударов в очень приличном темпе, а тот только хохотал и вяло отбивался.

– Вика, прекрати! – смеялся я. – Ты что, шуток не понимаешь?

– На! На! Подлец! Подонок! – Ведьма «выстреливала» в меня целые комбинации из ударов руками и ногами. – Соблазнил меня, а теперь в кусты! Свежего мясца ему подавай!

– Я тебя соблазнил? – смех буквально душил меня. – Да ты сама… на чай напросилась!

– Не было такого, кобель! – наконец, остановилась она. – А к девкам своим, тем более к этой Решетовой, я тебя не подпущу! А раз ты поступил в моё распоряжение, слушай приказ! – девушка сделала серьёзное лицо. – Сначала кросс вокруг полигона два круга, а потом в спортивный городок мышечную массу набирать! И чтоб близко к нам не подходил! – она развернулась и пошла к своей группе.

Приказ есть приказ, тем более что он полностью совпадал с моими желанием побыть в одиночестве. За кроссом и турниками незаметно пролетел ещё час с небольшим.

На обед мы шли с Прохором вдвоём, держа «женский батальон» в поле видимости.

– За что опять получил от Вики? – улыбался он.

– Не поверишь! Ни за что! – хмыкнул я.

– Не поверю. – кивнул он, продолжая улыбаться.

– Хорошо, Прохор, ты сам этого хотел. – решился я. – Из-за Решетовой твоей… – и посмотрел на своего воспитателя.

– Не понял?.. – заметно напрягся он.

– Подробности выяснишь у Вики, я тут вообще не при делах. Разбирайтесь сами, меня только, пожалуйста, в это всё не вмешивайте. Своих проблем хватает. Договорились?

– Договорились. – кивнул мой воспитатель.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали, в столовой тоже не было произнесено ни слова. И только уже на крыльце договорились с Прохором встретится на стоянке в пять, и он пошёл обратно на полигон, а я в тир.

– Вика, за что Алексей опять от тебя получил? – как бы между делом поинтересовался Прохор у Вяземской, краем глаза наблюдая, как «женский батальон» проходит полосу препятствий.

– Это была профилактика. – засмущалась Ведьма. – Била чисто в воспитательных целях.

– Алексей мне сказал, что это как-то связано с Решетовой.

– Да, Прохор… Не хотела тебе говорить… – Вяземская окончательно смутилась.

– Говори как есть. – буквально потребовал Белобородов.

Вяземская вздохнула и начала рассказывать.

– А Лёшка что сказал? – спросила она в конце.

– Что он вообще не при делах, и мы должны разбираться сами. – протянул Прохор. – А Решетова, похоже, тоже пала жертвой Лёшкиного обаяния… Хотя, по сведениям, которые для меня собрали, ветреностью она раньше не отличалась. А даже наоборот, блюла себя. Да… Беда.

– Прохор, говори, что делать. Я помогу. – с готовностью откликнулась Вяземская.

– Спасибо, Вика. – улыбнулся Белобородов. – Если что, обязательно воспользуюсь твоей помощью.

В особняке Юсуповых весь день царила крайне нервозная атмосфера. Князь, заснувший только под утро, встал злым и раздражённым. Попадаться ему на глаза не решались даже старшие родичи. Не улучшилось его настроение и после доклада начальника службы безопасности, который сначала продемонстрировал ему запись с полицейского видеорегистратора, а потом отчитался о настроениях в обществе после ночной выходки Пожарского, чем окончательно вогнал Главу Рода в чёрную меланхолию. Не порадовали князя и родичи женского пола, которые собирали все доступные слухи и мнения Света о произошедшем у родственниц и подружек.

– Надо приносить извинения, папа. – высказала общее мнение жена Наследника. – Пока этот конфликт, слава богу, ещё окрашен в романтические тона, а не перерос во что-то большее. Общество полностью на стороне Пожарского, а нам, чтобы избежать дальнейших осложнений с замужеством Инги, надо попытаться выдать её за этого Пожарского.

Князь, сидевший в кресле с совершенно индифферентным видом, после последних слов невестки поднял на неё тяжёлый мутный взгляд, и рявкнул:

– Вон отсюда!

Помня, что мне сегодня ещё играть на бильярде, пострелял без особого фанатизма, уделяя больше внимания левой руке – она у меня заметно отставала в меткости. Так что когда садился в машину к Прохору, руки, можно сказать, даже и не тряслись. Включив телефон, отключенный на всё время тренировки и провалявшийся в раздевалке, несколько обалдел – начали приходить сообщения о пропущенных вызовах от Великих князей Николая и Александра, Маши Романовой, Ксении Голицыной и Кристины Гаримальди. Андрей Долгорукий прислал ту же самую ссылку, что и Анна Шереметьева утром. И звонил ещё дед, который князь Пожарский.

– Твоя популярность растет с каждым днём. – ухмыльнулся мой воспитатель.

– Прохор, а ты замечал, что с ростом моей популярности, растёт и количество моих проблем? – он кивнул. – Вот смотрю я на эти все сообщения и боюсь перезванивать – каждое сообщение это встреча, разговоры, поездки и изменения в планах. У меня времени на повторение лекций только-только хватает перед сном. А ведь ещё и Вику надо… спать уложить.

– Тяжела и неказиста жизнь российского юриста? – ухмыльнулся Прохор. – Терпи, Лёха, Императором станешь!

– Да ну тебя! – отмахнулся я. – А знаешь, как хочется пару деньков просто в койке поваляться, и никого не видеть? Ведь каждый день по часам расписан! И ночь тоже…

– Привыкай к взрослой жизни, Лёшка. – Прохор посерьёзнел. – Именно так всё теперь у тебя и будет.

Я вздохнул, и начал набирать деда. С ним мы договорились завтра встретится уже в Бутырке, раз мне прислали отдельное приглашение. Следующей была Маша Романова.

– Маша, привет! Звонила?

– Привет, Алексей! Как дела?

– Нормально. Как у вас?

– Да тоже хорошо. Как в Сочи слетал?

Отчитался.

– Расскажешь, как сегодня ночью к Юсуповым ходил? – хихикнула она. – И где такой шлем красивый достал?

– Может при встрече? – предложил я.

– Давай. Именно по поводу встречи и звоню. Я с Анькой Шереметьевой сегодня пообщалась, она там про знакомство Петрова с Гримальди заикнулась… Может совместим?

А что? Прекрасная идея!

– Я только за, Маша! Присутствие Долгорукого, смею предположить, обязательно?

– Если ты не против… – в голосе Великой княжны отчётливо слышалось смущение. – Выбирай место и время.

– Четверг, часиков в пять вечера, тебя устроит? Ресторан «Русская изба» на первом этаже моего дома. И предупреди Варю, что она ни со мной, ни с Сашкой Петровым не знакома.

– Договорились.

Следующему позвонил своему другу, и поинтересовался, не занят ли он в четверг? Сашка был не занят – дедовский портрет он начинал писать только со следующей недели. Обрадовал его предстоящей встречей. Тот даже не возразил, сказывалась благодарность за «натурщицу» и обещание решения проблем с мамашей.

Кристина Гримальди, оказывается, звонила напомнить о моём обещании познакомить с Петровым, очень обрадовалась, что я уже обо всём договорился, и обещалась быть.

Ксения Голицына всё никак не могла сказать прямо, зачем звонила, долго расспрашивала о моих делах, интересовалась учёбой и моей поездкой в Сочи, ни для кого, похоже, уже не являвшейся тайной. А я сознательно не заикался о четверге, дожидаясь, когда девушка сама напросится на встречу. И, наконец:

– Алексей, а ты собираешься Кристинку с этим своим другом знакомить?

– Да. На четверг договорились. – мысленно улыбался я.

– Может ты меня тоже пригласишь? Я тоже живописью интересуюсь…

– Не вопрос, Ксения. Конечно, приходи. В четверг, в пять. Ресторан «Русская изба». Адрес скину в сообщении.

– Спасибо, Алексей! – обрадовалась она. – Обязательно приду.

Следующую набрал Аню Шереметьеву и сообщил о планируемом мероприятии. О приглашении Голицыной умолчал – будет повод посмеяться. Не забыл и о Андрее Долгоруком. Наконец, наступила очередь Великих князей.

– Привет, Николай! Звонил?

– Здорово, Алексей! Красавчик! – услышал я. – Мы тут по своим каналам узнали, что ты Юсуповых «гневом» зело напугал! Подробности при встрече расскажешь. Слушай, а где шлемы такие модные взял? Всё училище после этой видяшки гудит! Достань нам с Сашкой, а-а?

– Подожди секунду, Коля, сейчас узнаю. – вздохнул я и обратился к Прохору. – Великим князьям Пафнутьев сможет пару таких же шлемов достать? Мы с тобой похоже законодателями военных мод стали…

– Пусть размеры свои тебе скинут. – ухмыльнулся он. – Постараюсь что-нибудь сделать. И предупреди их, что загремят они на гауптвахту с этими шлемами.

Всё передал. Как я понял, «быть в тренде» для братьев было гораздо важнее, чем загреметь на какую-то там гауптвахту, тем более что взявший трубку Александр гордо заявил, мол губа для них с братом – дом родной.

– Лёха, есть ещё одна просьба… – чуть замялся Николай, взяв трубку обратно, а я напрягся. – Сможешь нам в своём доме пару хат снять? А то сам понимаешь, нам самим никак, Дворцовые бдят… А против соседства с тобой родичи точно возражать не станут, да и Дворцовых ты послал, меньше стучать будут, родичей нервировать…

– Секунду, Коля – попросил я, и посмотрел на Прохора, который явно слышал наш разговор. Тот обреченно кивнул. – Вопрос решён, двое апартаментов за вами, сами потом разберётесь, какие кому.

– Спасибо, Лёха! – Великий князь и не думал скрывал радости. – Выручил! Мы в пятницу из училища сразу к тебе! К Голицыным в «Три свечи» вместе поедем!

Слава богу, со всеми звонками разобрался.

– Прохор, ты с Викой насчёт Решетовой поговорил?

– Да.

– Я совершенно ни причём! И мне дико неудобно за всю эту ситуацию.

– Верю, Лёшка. – кивнул он. – Не переживай, разберёмся. И давай закроем эту тему.

– Хорошо. – кивнул я, понимая чувства своего воспитателя.

Дед, который князь Пожарский, прекрасно зная мои текущие заморочки с родичами, был так любезен, что выделил мне моего старого водителя. Так что к «Метрополии» я подъехал на «Волге».

– Алексей Александрович, добрый вечер! – именно таким образом меня начали приветствовать все охранники подряд, от входа в развлекательный центр, до рецепции шаровни, чего раньше за ними не особо-то и водилось. Было два варианта – или Долгорукие специально постарались, или их СБ сделала соответствующие выводы после вчерашних событий. Да и трое поломанных измайловцев они явно хорошо помнили. Так что, раздавая короткие кивки, я оказался в бильярдной, в которой, как и в прошлый раз, было достаточно много игроков. Тут уж мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не поморщиться, – звук соударяющихся шаров постепенно затих, а дворяне отвлеклись от игры и принялись дружно меня разглядывать, перешёптываясь между собой. Ладно хоть пальцами в мою сторону не тыкали.

– Господа! – не выдержал я. – Готов ответить на все ваши вопросы! – и обвёл взглядом зал.

– Мы воздержимся, князь! – нашёлся кто-то, и бильярдная захохотала.

Поддался и я всеобщему веселью, а ко мне, тем временем, направился улыбающийся мужчина лет под пятьдесят, среднего роста и крепкого телосложения с благородной сединой на висках.

– Алексей Александрович, – протянул он мне руку. – Воронцов Дмитрий Владимирович, рад познакомиться! – мы обменялись крепким рукопожатием. – Не обращайте внимания на поведение… этих! – Наследник Воронцовых махнул рукой в сторону «этих», постепенно возвращающихся к игре. – Вы у нас нынче «звезда», так что терпите. – он улыбнулся. – Стол я занял, давайте провожу.

Насколько я знал, Воронцовы, как и Пожарские, по мужской линии все были потомственными военными. Именно князь Воронцов Владимир Николаевич уже десять лет как был Военным министром Российской Империи, а его сын, в звании генерал-майора, обретался где-то в недрах Генерального штаба, имея самое прямое отношение к военной разведке. Самого Военного министра я видел несколько раз в гостях у деда, с которым они дружили, и даже был представлен князю Воронцову.

Пока мы разминались, успели поговорить с Дмитрием Владимировичем про здоровье моего деда, его отца и о моей прошлой игре с Наследником Голицыных. Оказывается, она тоже наделала много шума среди участников турнира.

– Глеб, как всегда, отличился. – высказал своё мнение Воронцов. – Каждое мероприятие с его участием чем-нибудь таким и заканчивается. А так как я играю много хуже Голицына, можете меня не щадить, Алексей Александрович.

Надо было отдать должное Воронцову, про вчерашние события он тактично не спрашивал, да и про уровень своей игры совсем не слукавил – первая партия закончилась со счётом 8-1 в мою пользу, после чего я спохватился и слегка «притормозил» – надо было создать иллюзию борьбы на зелёном сукне. Две следующие партии выиграл тоже, но со счётом 8-6 и 8-5 соответственно. Расстались мы с Воронцовым вполне довольные друг другом – он не строил иллюзий в отношении результата встречи, а я уже начал чуть-чуть нервничать, думая про визит к Юсуповым.

По дороге домой получил лаконичное сообщение от Коли Романова: «Спасибо, Лёха! Мы на губе!)» Неунывающим братьям удалось чуть поднять мне настроение.

– Кто? – Екатерина Решетова уже поужинала и устроилась на диване перед телевизором, как раздался звонок в дверь.

– Доставка цветов для госпожи Решетовой.

Екатерина открыла дверь и увидела огромный букет роз, сбоку от которого торчала голова доставщика. Расписавшись в получении, девушка отнесла цветы в ванную, только там заметив открытку. «От Белобородова» – было написано в ней. Честно говоря, получить букет от другого человека ей было бы гораздо приятней, но и такое внимание от их инструктора вызывало только положительные эмоции…

Прохор с Виталием Борисовичем ждали меня в гостиной.

– По глазам вижу, обыграл генерала? – улыбался мой воспитатель.

– Да. – кивнул я.

– К новым свершениям готов?

– Готов. – опять кивнул я.

– Тогда пошли в «Избу» ужинать, тебя только ждём. – они встали.

Когда разместили заказ, слово взял Пафнутьев:

– Чтобы не наломать дров, докладываю оперативную обстановку. – начал он. – Практически весь Род Юсуповых желает принести вам, Алексей Александрович, извинения и уладить, наконец, этот конфликт. Однако, сам князь Юсупов упёрся рогом, и ни о каких извинениях слышать не желает. Следовательно, Род, в любом случае, поддержит его. Это во-первых. Во-вторых, они вас ждут. В буквальном смысле этого слова – все «гуляют» на территории перед главным домом, включая князя. Дополнительные силы со вчерашнего дня не привлекались. У меня всё.

– Спасибо, Виталий Борисович! – поблагодарил я его за информацию и задумался.

Как и предполагалось – прямое столкновение с абсолютом-воздушником. Именно им являлся Юсупов. И с неизвестным количеством других стихийников… Можно, конечно, опять обойтись «гневом» и уйти, но всё внутри меня этому протестовало – долго бегать всё равно не получится, развязка, рано или поздно, наступит. Лучше, конечно, расставить все чёрточки над «й» сейчас – всю свою мощь князь показать не сможет, город, соседи, городское имущество и любимый особняк ограничат его в любом случае, да и наказание за применение стихии в городе, повлекшее вред для окружающих, весьма суровое – вплоть до смертной казни, не смотря на происхождение. А за соблюдением этого очень жёстко следила, в том числе, и Тайная канцелярия.

– Проникся, Алексей? – серьёзно спросил Прохор.

– Проникся. Буду закрывать вопрос сегодня. Других вариантов всё равно нет. Так что поедим и собираемся.

Ужинали молча. Переодевались тоже.

Молчали и в машине. В этот раз Пафнутьев со стоянкой заморачиваться не стал и подъехал практически к воротам особняка Юсуповых, которые со вчерашнего дня так никто и не подумал поднять с земли.

– Мы с Виталием Борисовичем будем стоять в воротах. – сказал Прохор. – Если что, подстрахуем. Удачи!

Я кивнул, перешёл на темп, и, не вылезая из «Нивки», начал перечислять:

– Люди Юсуповых повсюду: дальше по переулку приближаются трое, двое наблюдают из дома напротив, в будке охраны двое, трое отрезают нам путь к отступлению, на самой территории человек двадцать. Удачи нам! – вылез из машины, и прогулочным шагом пошёл к проделанному вчера проходу.

Пейзаж, открывшийся мне, не внушал оптимизма – за неработающим фонтаном стоял накрытый стол, за которым, как я понял, сидел князь Юсупов с бокалом вина в руке. За его спиной стояли родичи мужского пола в количестве не меньше десяти человек. По остальной территории были распределены остальные бойцы.

– Пожарский, заставляешь себя ждать! – Юсупов отсалютовал мне бокалом. – Присаживайся! – метнувшийся из-за спин родичей халдей переставил один из стульев ближе ко мне.

Очень интересный приём! Что ж, присядем… Я подошёл и уселся на любезно предоставленный стул, а князь собственноручно налил мне вина в заранее приготовленный бокал.

– Через шлем употреблять будешь? – хмыкнул Юсупов.

Хорошо, будь по-твоему – я снял шлем и маску.

– Ну, вот, на человека похож стал. – бросил князь.

– Хамишь, Юсупов. – улыбнулся я.

– А что мне ещё остаётся делать? – он картинно всплеснул руками. – Это ты в мой дом незваным гостем пришёл… Хотя в смелости тебе не откажешь! Что есть, то есть! Уважаю! «Гнев» твой всё равно на меня мало действует, не напугаешь. Так что выпей перед смертью, разрешаю. – махнул он барственно рукой в сторону бокала. – А за твою скоропостижную кончину моему Роду ничего не будет, Пожарский, мы по всем понятиям правы – сам пришёл, сам помер, никто никого не заставлял.

– Василич, а можно перед смертью один вопрос задать? – ухмыльнулся я.

– Валяй! – так же барственно кивнул он.

– Ты эти все разговоры со мной зачем разговариваешь? Перед родичами выёбываешься или кишечник тонок сразу, без лишнего базара, к душегубству приступить? – пока это всё говорил, чуйка верещала всё сильнее и сильнее.

От воздушного кулака сумел уйти перекатом влево, и, вскочив, метнулся обратно к Юсупову, который так и не удосужился встать со стула. Воздушная стена существенно замедлила моё движение к князю, да и торнадо сзади начали царапать доспех. Но всё равно, преодолев стену и приблизившись на дистанцию поражения, пробил вскочившему Юсупову ногой по его коленям, чтоб этот абсолют не смог разорвать дистанцию, получая преимущество, и добавил падающему князю правой рукой в грудь в три четверти силы, пробивая его блок. Хруст ломающихся костей, крик, наполненный болью, а я, продолжая движение, резко присел и схватил Юсупова за шею, периферийным зрением контролируя остальных его родичей.

– Стоять! – пришлось рявкнуть на дружно дёрнувшихся было Юсуповых. – Ещё одно движение, и он труп! – те подняли руки и отступили на шаг назад. Удовлетворённо кивнув, обратился к лежащему князю. – Я получу свои извинения, Василич? – громко, чтобы слышали и остальные, спросил я.

– Да пошёл ты, ублюдок! – прохрипел он. – Я лучше сдохну, но ты своих извинений не получишь!

– Как скажешь, Василич. – меня потряхивало от адреналина, и говорить спокойно получалось с большим трудом. – Тогда я сейчас займусь твоим Наследником, а ты пока здесь полежишь. Как думаешь, Василич, сколько сынок твой против меня продержится? Десять секунд? Двадцать? Так большую часть этого времени я за ним только бегать буду. А я потом еще кого-нибудь найду… И ещё… Перспективы у твоего Рода в этом случае будут, согласись, весьма печальные. Просто мне надоело к вам ходить каждый вечер, и вопрос я хочу закрыть сегодня. Так что, Василич? Будем извиняться? Или я приступаю? – пришлось чуть сдавить ему горло для большей стимуляции мозговой активности.

Молчал он секунд тридцать, вращая покрасневшими глазами, и, наконец, прохрипел:

– Я извинюсь.

– Наследник и ещё пара человек, подойдите! – обратился я к напряженно перешёптывающимся Юсуповым. – Князь милостиво своё решение объявит.

Когда князь прохрипел свои слова в присутствии свидетелей, решил добавить, не убирая руку с горла Юсупова:

– И ещё. На ту виру, которую ты, князь, предлагал моему деду, князю Пожарскому, я согласен. Но за то, что мне пришлось тебя уговариватьпринести извинения, заплатишь лично, из своего кармана, а не из приданного Инги. Нечего девушку обирать. – я заметил краем глаза, как облегчённо выдохнул Наследник. – И не скромничай, иначе я снова приду. Мы поняли друг друга, князь?

– Поняли. – прохрипел он. – И уйди уже с глаз моих!

– Как скажешь! – я, наконец, отпустил его горло и выпрямился. – Господа! – кивнул Наследнику и остальным Юсуповым, подобрал валяющиеся на земле маску со шлемом, и направился к ожидающим меня Прохору и Виталию Борисовичу.

Никто из Юсуповых остановить меня так и не попытался.

– Я так понимаю, вопрос закрыт? – уже в машине, сняв шлем и маску, поинтересовался мой воспитатель.

– Закрыт. – улыбнулся я. – Теперь у нас вечера свободны.

– Надолго ли?.. – хмыкнул Белобородов.

Не обратив на слова своего воспитателя внимания, я продолжил:

– Виталий Борисович, Прохор, спасибо вам огромное за помощь!

– Не за что, Алексей Александрович. – кивнул Пафнутьев, не отвлекаясь от дороги, а Прохор просто пихнул меня в бок.

Дома, первым делом, позвонил деду, князю Пожарскому, и отчитался о «разговоре» с Юсуповым. Тот поздравил меня с успешным завершением «эпопеи», и пообещал держать в курсе дальнейших событий. Приняв душ, пошёл в квартиру Алексии и тихонько залез под бочёк к Вике.

– Лёшка, прости меня за сегодняшнее… – она перевернулась и обняла меня. – На ровном месте тебя заревновала.

– Всё нормально. Ничего страшного.

– Лёш, а можно я банкет для «волкодавов» в субботу здесь, в «Русской избе» проведу? Так уже привыкла к этому ресторану…

– Помощь нужна?

– Значит, можно? Отлично! Помощь не нужна, сама договорюсь…

Инга Юсупова сидела на кровати в своей комнате с выключенным светом и тихонько радовалась – как же здорово Алексей уложил её злобного деда! Головой она понимала, что так думать нельзя, так думать плохо, но со своими чувствами ничего поделать не могла…

Девушка видела всё с самого начала, устроившись за шторой в родительской спальне – её окна как раз выходили на лужайку перед домом. Особенно Инге понравился момент, когда Алексей уселся на предложенный стул, снял шлем с маской, и спокойно начал разговаривать с дедом. А потом… Какие, к чёрту, женские романы? Какие драконы и рыцари в сверкающих доспехах? Вот он её принц на белом коне, держащий шею Главы Рода мёртвой хваткой и диктующий свои условия! Одно расстраивало девушку – благородный принц пожалел злобного деда и ушёл в ночную темень, а не поднялся за своей принцессой в её темницу…

– Ещё водки дай! – князя Юсупова везли в машине скорой помощи в больницу.

Наследник вздохнул, хлебнул сам, и только потом поднёс к губам отца уже четвёртую бутылку. Он даже представить себе не мог, что чувствует поломанный отец на физическом уровне, а уж про моральные страдания и думать не хотелось.

То, как быстро Пожарский «поломал» отца, произвело на всех Юсуповых неизгладимое впечатление – Глава Рода был, на секундочку, абсолютом. Не воевавшим, без большого специфического опыта рукопашного боя, который ему не очень-то был и нужен, но абсолютом! А тут приходит семнадцатилетний пацан, и не прилагая особых усилий, меньше, чем за десять секунд, уделывает отца, ломая тому руки и ноги! Понятно, что Глава Рода находился в невыигрышном для себя положении, развернуться негде было, да и этот ублюдок Пожарских, такое ощущение, прекрасно чувствует себя в ближнем бою. Но ведь смерчи ему не причинили никакого вреда, да и сквозь стену он прошёл, как горячий нож сквозь масло! Это ж какой силы доспехом надо обладать? Да и сломать одним ударом сначала ноги абсолюта, а потом его руки? Как будто у отца этого доспеха и вовсе не было…

Когда Главу Рода аккуратно перенесли на крыльцо и доктор осмотрел повреждения, было решено доставить князя в больницу – Родовой доктор без рентгена не брался ставить кости на место. А сам князь, прооравшись и упомянув всех Пожарских до седьмого колена, потребовал водки, и приступил к планомерному её уничтожению. Жена Наследника, с лёгким презрением поглядев на папу, заявила:

– А я предупреждала! – и с гордым видом вернулась в дом.

Вызванная скорая приехала быстро…

– Достань из кармана телефон, найди контакт Императора в записной книжке, он у меня записан как «Государь», нажми кнопку вызова и приложи к уху. – язык князя уже отчётливо начал заплетаться.

– Хорошо, отец. – кивнул Наследник и выполнил инструкции.

– Государь, прошу прощения за поздний звонок! У меня тут неприятность случилась, с лестницы упал. Руки-ноги переломал, в больницу на скорой вот везут… Нет, Государь, не бухой я был, просто так получилось… Голос у меня нормальный, от лекарств язык заплетается… Можно мне завтра приём пропустить? А Наследник обязательно будет… Нет?.. Хоть в гробу?.. Хоть в инвалидном кресле?.. Понял, Государь. Спокойной ночи! – князь показал сыну глазами убрать телефон. – Ещё водки дай! Какое позорище завтра будет! Пожарский, сука…

Император отключил громкую связь на телефоне и его кабинет задрожал от хохота. Смеялись все – и Цесаревич, и Великий князь Владимир, и сам Николай. Только Мария Фёдоровна вела себя «культурно» – хихикала, прикрыв ладошкой рот.

– А вы представьте Юсупова завтра на приёме! – вытирая слёзы, не удержался от «шпильки» Великий князь. – В инвалидном кресле!

И новый взрыв хохота.

Видеозапись «разговора» Алексея с князем Юсуповым со звуковым сопровождением была уже Романовыми просмотрена. Отдельных комментариев удостоился момент «трогательной заботы» о приданном Инги.

– Молодец, внучок! – довольно кивнула Императрица. – А то бы Витька Юсупов девку без гроша оставил, виня её во всех своих бедах. Слушайте, а вы Лёшке жену начали подбирать? – она с интересом посмотрела на мужа и сына.

Великий князь Владимир превратился в слух.

– Да нет… – Николай переглянулся с сыном. – Ему же ещё восемнадцати нет.

– Хорошо, я займусь этим вопросом. – довольно улыбнулась Мария Фёдоровна.

А вообще, вопрос с женитьбой для Романовых являлся больным – после предательства союзников в Первой мировой войне и гибели большого количества родичей, на Совете Рода в 1920-м было принято решение об отказе от браков с девицами из правящих Родов Европы с наследниками престола Российской Империи. Эти браки, как показала жизнь, не остановили «родственничков» получить сиюминутную выгоду на крови русских солдат, в том числе и Романовых. Род до сих пор восстанавливал былую фамильную численность, мощь и славу, а Мария Фёдоровна Романова, в девичестве Дашкова, стала первой русской дворянкой за более чем двести последних лет, взятой замуж наследником Российского престола.

– Мама, только я тебя очень прошу… – тяжело вздохнул Цесаревич, вспомнив своё сватовство и покойную Лизу Пожарскую.

– Всё будет красиво, сынок! – отмахнулась Императрица. – Мы рассмотрим все варианты.

А Николай даже ничего говорить не стал – свою супругу он знал очень хорошо, и, если какая-то мысль приходила ей в голову, отговаривать Машу было бесполезно. Пусть займётся одним из любимых бабских дел – сводничеством… Ах, простите, поиском невест. Всё равно выбор делать ему…

В среду утром я проснулся в хорошем настроении – вопрос с Юсуповыми закрыт, по крайней мере, хотелось надеяться, что закрыт, по вечерам никуда ходить не надо, в Университете никто мне не устроит истерику и не включит «игнор», рядом потягивается красивая обнажённая девушка, а впереди целая жизнь, полная чудных открытий и новых впечатлений!

– Лёш, кофе сваришь? – Вика меня обняла и зевнула в ухо.

– Яволь, госпожа штаб-ротмистр! – принял я лёжа подобие стойки смирно.

– И сахара не забудь положить. – опять зевнула она и похлопала ладошкой меня по животу. – Не как вчера. Я в душ.

Когда Вяземская, позавтракав, ускакала на службу, Прохор мне сообщил:

– Звонил Михаил Николаевич. С ним ночью связывался пьянущий Юсупов. Он готов принести извинения. Обсуждение вопроса виры пока решено отложить, Юсупов лыка не вяжет.

– Отлично! – потёр я руки. – Дед однозначно во всех этих вопросах лучше разбирается, пусть обсуждают.

– И тебе пора учиться в этих вопросах разбираться. – серьёзно сказал Прохор. – Не всё на родичей надеяться. Как потом Империей рулить-то будешь, Лёшка?

– Прохор, отстань! – отмахнулся я. – Где я, и где Империя? Пусть вон дед с папашей Романовы рулят. Помирать они вроде пока не собираются.

– Да ну тебя! – мой воспитатель встал из-за барной стойки, включил воду и начал мыть посуду. – Всё детство в заднице играет! – услышал я сквозь шум льющейся воды. – Морду кому набить, это мы пожалуйста, с девкой какой в ресторан сходить – тоже… Ладно хоть Университет свой наш Лёшенька без пропусков посещает, да в Ясенево старательно тренируется… А о будущем подумать у нас желания нет, у нас другие дела всегда находятся! Более важные и срочные!

Под это Прохоровское бу-бу-бу я и ушёл на учёбу.

В университете повторилась история понедельника с той лишь разницей, что к одногруппницам с их взглядами, намёками и предложениями, присоединились и однокурсницы.

– Андрюха, не кисни! – подбадривал я Долгорукого. – Наслаждайся студенческой юностью, ищи положительные моменты! Завтра только со своей милой встретишься, а сегодня ты холостой! И, главное, ни Наташка, ни Инга тебя Машке не заложит!

– Не в этом дело, Алексей, а в честности! – упрямствовал Долгорукий. – Как я потом Маше в глаза посмотрю?

– Андрюха! – ничто не могло мне сегодня испортить настроение. – Я же спать тебя с ними не заставляю, безобидный флирт ещё никому не повредил! Расслабься, и начни хотя бы улыбаться! Обещаю, Марии ни слова!

В конце концов, Долгорукий расслабился и даже что-то похожее на альфа-самца изобразил. Получилась, на мой взгляд, полная похабень, сказывалось отсутствие опыта, но он хотя бы попытался.

А я вспомнил незабвенного Прохора с его словами на эту тему: «Лёшка, запомни, нет ничего скучнее «правильного» мужа, от таких даже самые терпеливые жёны сбегают!» А уж мой воспитатель в жёнах знал толк, в чужих, правда, но в Смоленском имении кого только не перебывало…

В кафе к Шереметьевой заскочил буквально на пять минут, пообещав, что завтра вечером я весь её. Анна засияла и пообещала воспользоваться моим обещанием.

В 15-40, на подъезде к Бутырке мы встали на своей «Волге» в не совсем обычную пробку из «Чаек». Виной всему, как оказалось, был микроавтобус «Газель», из которого выгружали князя Юсупова на финдипёрстовом инвалидном кресле. Такое зрелище я пропустить не мог, и метров за тридцать до ворот тюрьмы, наплевав на приличия, покинул машину, и принялся наблюдать за греющим душу зрелищем. Моему примеру последовали и другие приглашённые на приём – дверцы «Чаек» захлопали, и ко мне сначала присоединились Голицыны, а потом и Долгорукие с моим вчерашним партнёром по игре Воронцовым Дмитрием Владимировичем. Поприветствовав друг друга, мы продолжили наблюдать за «инвалидом», который всё норовил выпасть из кресла, махал загипсованными руками и ногами, орал похабные частушки и не давал себя выгрузить из «Газельки». Сопровождающие лица, во главе с наследником, бегали вокруг машины, залазили внутрь микроавтобуса и не знали, что им делать.

– Он же бухой в слюни! – подвёл итог увиденному князь Голицын. – Говорят, с лестницы упал… – и очень выразительно на меня посмотрел.

Я же сделал вид, что намёка не понял, а все остальные похмыкали и продолжили наблюдать за транспортировкой Юсупова. Через минуту к нам подошли Орловы, Шереметьевы и Геловани. Чуть позже присоединились злорадствующие Куракины с Вяземскими, Трубецкими и Лопухиными.

– Может здесь останемся, славяне? – громко спросил кто-то. – Ну, её, Бутырку! Всегда успеем!

Все посмеялись, но ко входу в тюрьму послушно пошли, дождавшись, наконец, когда сын закатит Юсупова внутрь на его «козырных колёсах»…

На воротах стоял радушно улыбающийся Цесаревич, здоровавшийся со всеми по очереди. Мой номер был «шесть», как бы выразился Прохор, так что заходил я в Бутырку чуть ли не последним, пропуская вперёд старших по возрасту аристократов. Одни Орловы пытались меня пропихнуть вперёд, но я сделал Ивану Васильевичу с Григорием Васильевичем страшное лицо и пропустил их. С папашей обменялись крепким рукопожатием и любезными улыбками. Князя Пожарского вместе с дядькой Григорием я заметил уже внутри, они успели зайти до Юсуповых.

А во внутреннем дворе Бутырки, временно переоборудованном под пати с накрытым фуршетом и симфонической группой из четырёх скрипачей, трёх виолончелистов, двух альтистов и одного контрабасиста, наигрывающих бодрую классическую музыку, всех встречали Романовы, во главе с Императором и Императрицей, одетой в светлое платье и шляпку. Романовы, как и мы все, были в смокингах и бабочках.

Николай Третий как раз пытался пообщаться с князем Юсуповым – он, нагнувшись, бил по щекам князя Юсупова, и интересовался:

– Витюша, ты с нами? Ты понимаешь, где находишься? Ну и перегарище!

А в ответ раздавались какие-то невнятные звуки и мычание, пока князь, пытаясь размахивать вытянутыми вперёд загипсованными конечностями с делориевыми наручниками (от греха подальше!), не выдал:

Мимо тещиного дома,

Я без шуток не хожу.

То ей х…й в забор просуну,

То ей жопу покажу.

Наблюдавшие со стороны аристократы еле сдерживали смех, пока сам Император не улыбнулся.

– Понятно… – отсмеявшись, протянул он, и сделал знак приблизиться сотрудникам Тайной канцелярии, расположившимся по стенам. – Этого, – указал Император на князя, – в «холодную», пока не протрезвеет. А ты, – он обратился к Наследнику Юсуповых, – пока останешься. Отца потом заберёшь.

Князя Юсупова сноровисто укатили, а Главы Родов с Наследниками, наконец, смогли поприветствовать членов Императорского Рода, а я прибился к деду, князю Пожарскому, и дядьке Григорию.

– Жёстко ты с Василичем. – улыбаясь, негромко сказал дед. – Но ничего, ему пользительно… Пошли, родичи твои потихоньку освобождаются…

И началось моё «очередное представление» Императорскому Роду… Были все члены Совета Рода, а бабке своей даже сподобился ручку в перчатке поцеловать!

А дальше начался собственно фуршет. Кто стоял на одном месте, кто прогуливался вдоль столов, приветствуя знакомых, кто вообще отошёл к стене внутреннего двора небольшой компанией, но все старательно делали вид, что ничего особенного в этом месте нет, и они чуть ли не через раз бывают на подобных приёмах в Бутырке. А я же пытался угадать в стоящих у стен в одинаковых чёрных костюмах и масках сотрудниках Тайной канцелярии Прохора.

– Михаил Николаевич! Прекрасно выглядите! Достойного внука воспитали! – к нам подошёл младший Воронцов. – И игра на бильярде, мне кажется, является не единственным его достоинством.

– Спасибо, Дима, за лесные слова про моего внука. – кивнул дед.

– Михаил Николаевич, а как вы посмотрите на то, что я Алексея Александровича к себе на беседу позову?.. После такого неудачного падения князя Юсупова с лестницы…

Ответить дед ничего не успел.

– Всё кадры пытаешься переманить, Дима? – к нам подошёл улыбающийся граф Орлов. – Нехорошо!

– Уже прибрали к рукам, значит, князя проклятые жандармы?.. – обернулся Воронцов. – И здесь ты меня, Ваня, опередил? – покивал он головой, и обратился опять к деду. – Михаил Николаевич, а как же армейская солидарность?

Дед развёл руками:

– Так получилось, Дима… Иван первый успел.

– Алексей Александрович, – не сдавался Воронцов, – если вас привлекают другие страны, континенты, новые впечатления, романтика странствий по неизвестным местам, знойные красавицы и шпионы в тёмных очках, длинных плащах и с острыми кинжалами – всегда милости просим!

– Насколько я в курсе, – хмыкнул Орлов, – у моего сотрудника со знойными красавицами и прочими злодеями всё в порядке, Дима. Да и романтики хоть одним местом ешь.

– Вот видите, Дмитрий Владимирович, господин полковник меня не отпускает… – улыбался я. – Но за предложение спасибо!

Следующие, с кем мы пообщались, были Голицыны. Опять последовали намёки на предполагаемый брачный союз с интересной двойной фамилией. Сообщил дед Голицыным и о намерении князя Юсупова извиниться.

– Когда только это произойдёт, одному Богу известно… – князь Пожарский с расстроенным видом покачал головой. – Сами же видели, Виктор не в лучшей форме…

Все повздыхали для вида.

Подошедшие отец с сыном Куракины чуть ли не прямым текстом поблагодарили деда за «падение Юсупова с лестницы», косясь на меня, но при этом заметили, что так удачно складывающиеся переговоры с Юсуповыми о достойной вире вынужденно прервались из-за «болезни» противной стороны.

Следующими нашими собеседниками стали Шереметьевы, с которыми я уже успел познакомится около входа в Бутырку.

– А мы, Миша, хотим твоего внука поближе рассмотреть. – глядя на меня, сказал Андрей Кириллович, князь Шереметьев после обязательного вступления и комплиментов деду за его моложавый вид. – Он с нашей Анной дружит. Внучка уже все уши родителям прожужжала – Алексей то, Алексей это… – он кивнул на своего сына, Кирилла Андреевича. – Симпатия у девки к твоему внуку…

– Алексей хоть и скрытный парень, – глянув на меня, ответил улыбающийся дед, – но про Анну вашу мне рассказывал, и только с лучшей стороны. Да мне и самому было очень приятно прочитать статью Анны про выставку Хмельницкого, где она меня филантропом и ценителем прекрасного обозвала.

Все посмеялись, пообещали друг другу чаще видеться и приглашать в гости, и мы направились к освободившейся Императорской чете.

– Молодец, Алексей! – негромко сказал мне Николай. – Решил вопрос с Юсуповыми. Миша, – обратился он к деду, – с вирой не продешеви! – князь Пожарский кивнул. – Гриша, как служба?

– Хорошо, Государь. – попытался вытянуться дядька, но вовремя себя остановил – не на плацу.

– Алексей, – это была уже Мария Фёдоровна, – мне Маша сказала, что они завтра с Варей к тебе едут?

– Да… бабушка. – кивнул я.

– Ты уж присмотри за ними. Хорошо?

– Присмотрю. – опять кивнул я.

– И сам в гости как-нибудь загляни.

– Загляну. – в третий раз кивнул я.

Отец, что характерно, к нам не приближался, переходя от одной компании к другой. Ну, и слава богу!

Проходка продолжалась – поговорить мы успели и с Военным министром, и с прокурорскими, и другими аристократами. Когда же, наконец, нами была отработана «обязательная программа» по общению, и я чуть расслабился, в голову пришла мысль о бесполезности моего присутствия на этом приёме, кроме личного знакомства с аристократией Империи, каких-то планов Романовых на Гагариных и откровенно порадовавшего меня своим видом Юсупова. Ведь что получается? Одни прямо предлагают свою внучку и дочку мне в жёны, другой вербует на военную службу, третьи хотят на меня посмотреть, потому что я дружу с девушкой из их Рода, четвёртые прямо благодарят за поломанного Юсупова, а про Романовых так я вообще молчу! Алексей, да ты популярен! На тебя обратило внимание высшее общество, которое общается с тобой на равных! И ты не ударил в грязь лицом! Но! Ты уже всем должен! Ксению Голицыну в качестве жены должен рассмотреть, должен подумать о службе в военной разведке, «показаться» Шереметьевым, потому что дружишь с Анной, должен принять и вежливо улыбнуться сомнительным комплиментам от ехидных Куракиных, и пообещать в очередной раз бабке заглянуть на чаёк, хотя делать тебе этого совершенно не хочется! Беда…

А мне же от них от всех вообще ничего не надо! Ни-че-го! Я ещё могу понять тех дворян, которые сюда лезут за знакомствами, за связями, за продвижением по службе или удачными коммерческими контрактами, но и платить за это они будут своим временем, униженными просьбами и разными одолженьицами. Да, у меня тоже когда-нибудь могут возникнуть какие-то вопросы к присутствующим, но обсуждать я их буду никак не на приёме, и никак не при посторонних. Хватит простого знакомства. А постоянно посещать подобные сборища и провоцировать просьбы к себе… Нет уж! Благодарю покорно!

– Лёшка, ты чего загрустил? – поинтересовался дед.

– А это всегда так происходит? – я повертел в воздухе рукой.

– С разными вариациями. – правильно меня понял дед. – Когда интереснее, когда нет. Бывает, что с друзьями и добрыми приятелями только на подобных мероприятиях и встречаешься. Так что не грусти, Лёшка, просто здесь собрался не твой круг общения, у вас, у молодых, ещё всё впереди.

Может дед и прав насчёт круга общения, но на подобных приёмах, с этим кругом общения, я постараюсь больше не появляться.

А тем временем музыканты закончили играть и ушли, а на площадку, рядом с пюпитрами, сотрудники Тайной канцелярии, возглавляемые Пафнутьевым, выволокли сначала около десятка тел в лохмотьях и с мешками на головах, разместив их ближе к стене, а потом еще два тела в грязной одежде, но без мешков, поставили их на колени ближе к нам, схватили за волосы и подняли за них опущенные на грудь головы. На руках у всех заключённых Бутырки были надеты делориевые браслеты.

– Это же Гагарины! – услышал я чей-то возглас.

– Господа, подходите же ближе! – повернулся к присутствующим улыбающийся Император. – Не стесняйтесь!

Все остальные Романовы отошли чуть в сторонку, чтобы не мешать обзору, и тоже повернулись, наблюдая реакцию представителей Главных Родов. Мария Федоровна тоже с интересом смотрела на князей и их Наследников.

Очень неуверенно, с опаской, но народ подтянулся и встал у невидимой черты. Я оказался во втором ряду.

Видок, конечно, у Гагариных был крайне неважный. Я даже думать не стал о том, что с ними делали в Бутырке, хотя после Мытищ им, наверное, и этого было мало. И у того, и у другого – совершенно пустые глаза, смотрящие в никуда, бледные лица со впалыми щеками. Было видно, что грязные волосы князя поседели до белизны, как и у его сына.

– Так вот куда они все пропали… – опять услышал я, но голос был другой.

– Виталий Борисович, начинай. – сказал Николай кивнувшему Пафнутьеву.

Тот открыл принесённую с собой папку, откашлялся и начал зачитывать указ Императора. Смысл его сводился к тому, что за организацию покушения на члена Императорского Рода, весь Род Гагариных лишается дворянского достоинства и подлежит выдворению с территории Российской Империи с запретом обратного пересечения границы под страхом наказания. Всё имущество Гагариных обращается в пользу Императорского Рода. Непосредственные организаторы и участники покушения, шло перечисление фамилий, приговаривались к смерти.

– Приступайте! – махнул рукой Николай.

Гагариных повернули за волосы в сторону, как я понял, их соучастников, а два сотрудника тюрьмы достали «Стечкины» и начали методично стрелять в головы людям из Рода Гагариных. Секунд за тридцать они управились. Бывшего князя Гагарина с сыном вновь повернули, но лицами друг другу.

– Глаза открой, тварь! – рявкнул на Гагарина-старшего один из сотрудников. – Открывай, сказал!

Бах!

Тело наследника с развороченной головой падает на мостовую внутреннего двора Бутырской тюрьмы, а лицо бывшего князя обильно обдаёт брызгами крови и частичками черепа с мозгом его сына. И он завыл! А сотрудники Тайной канцелярии смотрели на Императора. Даже мне, имевшему все основания ненавидеть Гагариных, стало не по себе от этого воя, и захотелось побыстрее закончить его мучения. Но он всё выл и выл! Наконец, Император кивнул.

Бах!

Тело отца упало рядом с телом сына…

С минуту стояла гробовая тишина, пока Император не сказал:

– К сожалению, господа, младший Гагарин не смог поприсутствовать на сегодняшнем приёме… Сдох при задержании. А теперь можете помянуть рабов божьих Гагариных.

С бледными лицами аристократы разошлись вдоль столов и принялись молча разливать водку, и так же молча, не чокаясь, её пить.

– Ну, Прохор, получил удовольствие? – мой воспитатель вернулся домой позже меня.

– Не особо. – признался он. – А ты, Лёшка?

– И я.

– Значит нормальным человеком растёшь, без вредных отклонений. Это только садисты от такого удовольствие получают. Но Император с Борисычем молодцы, всё как по нотам разыграли! В профилактических целях представление сработало на все сто! Со стороны за присутствующими наблюдал. Они ещё долго от воя Гагаринского отходить будут, и детям своим о нём расскажут!

– Да уж… – согласился я.

– Так, Глеб, хватит грустить! – сказал князь Голицын своему сыну, сидящему уже который час в гостиной их особняка с бутылкой водки. – Жизнь продолжается! Гагарины, конечно, сами виноваты, а Романовы даже родственников не пожалели. Вопрос выживания, только и всего…

– Батя, у меня до сих пор этот вой Гагарина в голове… – Глеб поднял на князя глаза.

– Повоет и перестанет! – махнул рукой Голицын. – Ты обратил внимание, что младшего Пожарского Романовы тоже на это мероприятие позвали? Ему точно отдельный Род по достижении совершеннолетия дадут! Хоть Мишка Пожарский и демонстрирует непонимание. А внучка завтра на встречу там какую-то с Алексеем идёт. Поговори с ней. Хорошо?

– Хорошо, батя. – кивнул Глеб и отодвинул в сторону бутылку водки со стаканом.

– А мне понравился этот Алексей. – чтоб отвлечься от этого жуткого приёма, сказал князь Шереметьев сыну. – Да и в ситуации с Юсуповым, по слухам, он проявил себя весьма достойно.

– Да, я тоже слышал. – кивнул Наследник. – Но эти его бабы… Алексия, певица которая, и рыжая из статьи…

– Ты себя-то вспомни до женитьбы! – хмыкнул князь. – Нашёл, к чему придраться! Но Аньке он очень нравится. А то, что его Романовы на этот чёртов приём пригласили, тоже о многом говорит.

– Что ты имеешь ввиду? – не понял Кирилл.

– Скорее всего, Род дадут. Ничем другим я это всё объяснить не могу. И вот тут возникают интересные варианты. Как тебе княгиня Анна Кирилловна Пожарская-Шереметьева? Звучит?

– Звучит. – кивнул Наследник.

– А с таким папашей представляешь какой силы твои внуки могут получиться в дружественном Роду?

– Это да…

– Надо будет Пожарских к нам пригласить. Повод найдём. Или к ним напроситься.

– Коля, Маша, это было что-то! – довольный князь Пожарский развалился в кресле напротив Императорской четы. – Вы обратили внимание, как все уходили, буквально шаркая ногами по камням? Бледные и подавленные?

– Со мной многие даже не попрощались. – ухмыльнулся сидящий рядом с Пожарским Великий князь Владимир.

– И со мной. – кивнул Цесаревич, который ходил до отцовского бара за водкой. – Пафнутьевские орлы сработали на все сто! Да и Его Императорское величество отыграл великолепно! Роды у твоих ног, Государь!

Да ладно вам! – Николай сделал вид, что смущён. – Это моя работа… Давайте последний раз помянем Гагариных, и забудем про них.