Глава 8.

И опять понедельник, и опять учёба, на подготовку к которой остаётся так мало времени…

Когда я зашёл в римскую аудиторию, поднявшийся со своего места чтобы со мной поздороваться Андрей Долгорукий выглядел несколько смущённо. Что характерно, Инги Юсуповой и сестры молодого человека не наблюдалось.

— А Наталья где? — поинтересовался я, пожав ему руку.

– Наталья… наказана. – окончательно смутился он. – За своё поведение в последнее время.

— Понятно. – протянул я, воздержавшись от каких-либо комментариев по этому поводу.

Видимо до Рода Долгоруких наконец дошло, что крайне инфантильное поведение Натальи и то влияние, которое оказывает на неё Инга Юсупова, не сулят в будущем девушке ничего хорошего, что эта самая Юсупова и доказала. А значит и я могу успокоится — внушений лишних делать не надо, да и лишних врагов в лице Долгоруких наживать тоже не придётся.

– Алексей, — продолжил тем временем Андрей, – за день первокурсника ты ничего не должен. Давай это будет маленькой компенсацией моего Рода за… детское поведение моей сестры?

Я попытался уловить в словах и интонации Долгорукого, в выражении его лица попытку меня «купить», но ничего кроме смущения не заметил. Мне очень хотелось верить, что молодой человек искренне пытается загладить вину за Наталью.

– Хорошо, Андрей. Договорились. – кивнул я.

Надо было отдать должное моему университетскому товарищу и его врождённому такту – про итоги пятничных событий он так и не спросил, хотя наверняка ему было очень интересно. Учитывая, что примирение с Куракиными прошло только вчера поздно вечером, Голицыны явно мало с кем успели поделиться этой «радостной» вестью.

Если на лекциях отсутствие провинившихся подружек не особо бросалось в глаза, то вот на семинаре пустая первая парта сразу привлекла внимание преподавателя. Пришлось нашему старосте курса сказать, что Наталья с Ингой болеют. Оказалось, что этим фактом решили воспользоваться другие девушки нашей группы, которые стали оказывать нам с Андреем разные знаки внимания -- кто просто улыбался, проходя мимо, кто «уточнял» домашнее задание, нашлись и те, кто не постеснялся подойти и стал уточнять детали предстоящей вечеринки в «Метрополии», больше при этом глядя на меня, нежели на Долгорукого, хотя и нашего старосту вниманием не обошли. Две особенно смелые одногруппницы так вообще пригласили нас с Андреем в университетское кафе, но мы им вежливо отказали под предлогом уже запланированной встречи в этом самом кафе. В какой-то момент я даже пожалел об отсутствии Натальи и Инги, которые, оказывается, одним только своим присутствием снимали у нас с Андреем кучу проблем.

– Да… – глубокомысленно протянул Долгорукий, когда мы с ним после занятий спускались в кафе, где нас ждала Шереметьева. – Я, в отличие от тебя, Алексей, не особо избалован женским вниманием, но даже меня это всё стало напрягать.

– Теперь-то ты меня понимаешь? – усмехнулся я.

– Начинаю. – усмехнулся он.

Аня уже сидела за столиком и вкушала мороженое из вазочки.

– Где ходите? – недовольно кинула она за место приветствия. – Уже полчаса вас жду. Кавалеры называются!

– Неучтённый фактор в виде неожиданного внимания со стороны прекрасной половины группы не позволил нам прийти вовремя. – несколько высокопарно сообщил Андрей.

Анна сначала не поняла, но потом до неё начало доходить:

– Постойте… Постойте… Что же это получается? Стоило только Инге с Наташкой не прийти на занятия, как тут же эти девки что ли волю почуяли? – мы с Андреем одновременно кивнули. – Кот из дома – мыши в пляс? Если за Долгорукого я не переживаю, он товарищ проверенный – одна Машка Романова в голове, то вот в отношении тебя, Пожарский, меня терзают смутные сомнения! – усмехнулась она.

– Грязные и совершенно беспочвенные инсинуации! – воскликнул я.

– Аня, Алексей не дал повода заподозрить его в желании воспользоваться сложившейся ситуацией. – поддержал меня Долгорукий.

– Ну, и славно! – махнула рукой Шереметьева, видимо посчитав, что профилактика проведена в достаточной степени. – Алексей, лучше расскажи, что у тебя с Юсуповыми и Куракиными. А то слухи всякие ходят…

– Какие, например? – заинтересовался я.

– Всякие… – кокетливо улыбнулась Анна, облизнув ложечку с мороженным. – Что некий молодой князь Пожарский, потребовав личных извинений от князей Юсупова и Куракина, и наплевав на все и всяческие предстоящие трудности в связи с этими обстоятельствами, тут же летит развлекаться в Сочи в обществе двух Великих князей на концерт некой известной певицы. Причем, этот самый молодой князь Пожарский демонстративно показывается на концерте с неизвестной рыжеволосой красавицей. А по приезду в Москву таки получает извинения от князя Куракина. – девушка продолжала улыбаться. – Ещё говорят, что князь Юсупов готов был извиниться перед Главой Рода Пожарских, а перед молодым князем извиняться отказался. Ещё говорят, что Род Куракиных пытается через Императорскую канцелярию объявить войну Роду Юсуповых.

– Мне это тоже родители говорили. – кивнул Андрей. – Кроме информации о поездке некого молодого князя Пожарского в Сочи.

– Да мне просто недавно из отдела светских новостей нашей редакции ссылочку на очень интересную статью какого-то Сочинского борзописца кинули. – пояснила Аня. – Где речь, прежде всего, идёт о неожиданном визите на курорт Кольки и Сашки Романовых. Ну, и вскользь некий князь Пожарский упоминается… С неизвестной рыжей красоткой. Фотографии даже есть.

– Кинешь мне ссылку? – возбудился Долгорукий.

– Конечно, Андрюша. – кивнула Шереметьева. – Но перед этим хочу нижайше попросить некого молодого князя Пожарского брать нас хоть иногда с собой, если он куда-то соберётся, так как на сто процентов уверена, что это он пригласил Романовых. Вернее, Колька с Сашкой, два обалдуя, сами напросились, им бы никто самолёт точно не дал. Я не слишком наглею, Алексей? – вот это она спросила вполне серьёзно.

– Не слишком. – улыбнулся я. – Договорились, в следующий раз, если это будет не личная поездка, обязательно приглашу вас с собой. – на что Анна благодарно кивнула.

– Лёха, у тебя что, свой самолёт? – поинтересовался Долгорукий.

– Дедовский. – соврал я, не моргнув глазом. – Он отдал мне его в пользование без ограничений.

– Везёт! – покивал головой Андрей, а я услышал знакомые нотки зависти – точно такие же были и у Великих князей. – А нам не дают… – тут кивнула и Аня.

Просидели мы в кафе ещё где-то полчаса, за которые Аня уговорила меня пригласить и её на знакомство Кристины Гримальди с Сашкой Петровым, якобы она с принцессой Монако после известных событий уже успела подружиться, и даже в субботу они вместе, ещё и с Ксюшей Голицыной, ездили по магазинам, а потом сидели в ресторане.

– Аня, так, наверное, надо ещё и Ксению Голицыну с нами пригласить? – вспомнил я вчерашние прямые намёки князя Голицына на титул «князя Пожарского-Голицына», и усмехнулся.

– Ещё чего! – фыркнула та. – Обойдёшься!

Уже когда я подходил к дому, зазвонил телефон. Номер был незнакомый.

– Слушаю.

– Здравствуй, Алексей. Это тебя дед беспокоит. Романов который. – Император мог и не представляться, его голос я узнал.

– Здравствуй, деда.

– Слушай меня, Алексей, очень внимательно. У тебя дома лежит приглашение на одно мероприятие, которое состоится в эту среду. Твоя явка, несмотря на все наши разногласия, крайне желательна. Я тебя очень прошу, постарайся быть. Ты меня услышал?

Тон Императора совсем не соответствовал его словам – металл в голосе и привычка повелевать никуда не делись. Но… Сама просьба дорогого стоила…

– Услышал. Буду.

– И номер запиши, это мой прямой. До встречи в среду. – царственный дед отключился.

Что же там за мероприятие такое? Да ещё и посередине недели… Очень интересно!

Но дома мне стало не до приглашений – в гостиной, помимо Прохора, меня встретил Виктор Борисович Пафнутьев в своём неизменном чёрном костюме. Первая мысль, которая у меня промелькнула, была об Алексии – может с ней что-нибудь случилось? Но его спокойный вид заставил меня отбросить дурные мысли.

– Алексей, – начал Прохор, когда мы все поздоровались, – Виталий Борисович сегодня на дело идёт вместе с нами.

– С чего ради? – неприятно удивился я.

– Всё просто. – мой воспитатель указал мне на диван, на который я и уселся. – Одного тебя я к Юсуповым не отпущу, буду приглядывать, если что – подстрахую. А кто за машиной присмотрит? Или ты собрался её прямо у ворот особняка Юсуповых парковать? – усмехнулся он. – Или на такси поедем? Можно ещё на метро прокатиться, но боюсь на последний поезд по ночняку не успеем. Так что водила нам нужен при любых раскладах.

Я мысленно согласился со своим более опытным в подобных делах воспитателем.

– При всём уважении, – я посмотрел на Пафнутьева, и повернулся к Прохору, – почему Виталий Борисович?

– А назови мне хоть одну кандидатуру, кроме твоего деда, князя Пожарского, которую ты готов втравить в эту весьма мутную авантюру? – хмыкнул он. – Михаил Николаевич отпадает точно, и ты сам прекрасно понимаешь почему…

Я кивнул и задумался… И действительно, выходило так, что привлекать было некого… Единственная кандидатура, сразу приходившая на ум, была Вика Вяземская с её спецподготовкой. Но, во-первых, она была всё-таки девушкой, и как бы я потом выглядел, прося помочь в решении моих проблем, а во-вторых, впутывать её в разборки между Родами – последнее дело! О таком-то и мужчин-друзей было просить не принято. Просили конечно же, только если уж совсем другого выбора не было, а Род находился на грани истребления…

– Кроме того, Виталий Борисович нам всё равно с информацией помогает… – добавил Прохор. – Так какое будет твоё положительное решение, Алексей?

– Убедил. – кивнул я.

– Отлично. – потёр руки мой воспитатель и обратился к Пафнутьеву. – Как в старые добрые времена, Виталя?

– Да уж… – обозначил тот улыбку. – Давно я водилой на операции не ходил… Действительно, старые добрые…

– Не расстраивайся, дружище! – заулыбался Прохор. – У Великого князя всё-таки баранку старательно крутить будешь! Это где-то даже и почётно!

– Да кто же спорит то? – отмахнулся Пафнутьев. – Надо, так надо. Почту за честь!

– Так, переходим к планированию мероприятия. – посерьёзнел Прохор. – Алексей, сейчас ты нам, для лучшего понимания, озвучишь свои цели, а потом мы будем долго думать, как быстрее и проще этих целей достичь. Заодно и проверим с Виталием Борисовичем, как тебя в лицее на военке учили, да в Корпусе натаскивали. И пошли ли моиуроки тебе впрок.

– Основная цель – заставить князя Юсупова передо мной извиниться. – начал я больше для Пафнутьева. – Дипломатические методы разрешения конфликта не сработали, мы с дедом не согласились на предложение откупиться, а князь Юсупов категорически отказался извиняться передо мной. Учитывая специфику моего статуса, Род Пожарских я решил не привлекать, а добиться извинений сам. Путь у меня только один – силовой. – сотрудник Тайной канцелярии согласно кивнул, а я начал озвучивать совсем не главный план, а запасной. – Для этого сегодня, ближе к ночи, планирую разрушить как можно больше построек на территории особняка Юсуповых, особо не вступая в бой с охраной. Сам особняк пока трогать не буду, им можно будет заняться в следующие посещения. То, что они будут, я даже не сомневаюсь – с первого раза Юсуповы намёк явно не поймут, тем более что ничего сверхъестественного они и не увидят. Людей, по возможности, буду щадить. Понятно, что надо оставить послание князю, для этого поймаю какого-нибудь охранника, который и передаст сообщение. И буду я ходить к особняку Юсуповых до тех пор, пока он не созреет для извинений. Если гордость им позволит, и они переедут, наведаюсь и туда. Как-то так.

– Простенько и безвкусно… – причмокнул Прохор, а Виталий Борисович согласно кивнул. – Не очень красиво, но эффективно. Я даже процентов на девяносто уверен, что всё получится, десять оставим на всякий там Божий промысел. Борисыч, что думаешь?

– Полностью с тобой согласен, Прохор. Скорей всего, сработает. Только Алексей Александрович силу свою скорей всего засветит… Так что надо бы поскромнее там вандализмом заниматься… Без перегибов.

– Согласен. – Прохор посмотрел на меня. – Существенное замечание. Это тебе не Корпус, вдруг Юсуповы болтать начнут о злобном монстре Пожарском? Поскромнее сможешь выступить? Как в Лицее?

– Без вопросов. – улыбнулся я. – Но остался один существенный нюанс. Если после моего выступления Юсуповы возжелают быстрой мести, не стерпев такого оскорбления? И припрутся сюда? А они, я уверен, знают где я живу – Инга со мной в «Русской избе» как-то сидела. Как бы ситуация с теми двумя воеводами не повторилась. С разрушенной дорой, выбитыми стёклами, ненужными жертвами… Сразу говорю, деда перед выездом на дело я предупрежу, за него не переживаю.

– Борисыч, как тебе отрок? – хмыкнул Прохор.

– Будет из него толк. – кивнул тот. – Позвольте, Алексей Александрович, вас успокоить. За Юсуповыми плотно наблюдают, и, если они, горя праведной местью, попробуют выдвинуться в вашу сторону, вы с Прохором узнаете об этом первыми. Но я практически уверен, что вся та же гордость, вернее спесь, Юсуповых заставит их остаться дома и ждать вашего следующего визита.

– Лёшка, – ухмыльнулся мой воспитатель, – дяденьки старенькие, дяденьки жизнь прожили, они знают, с какой стороны краюху откусывать.

Понятно, Романовы контролируют ситуацию, как царственный дед и говорил…

– Так… – Прохор посерьёзнел. – Теперь будем всё то, что ты предложил, смотреть на плане. Держи. – он протянул мне планшет с подробным планом особняка Юсуповых, с территорией, всеми постройками, садом и поэтажным планом самого особняка, гостевого дома и дома для прислуги. – Виталию Борисовичу спасибо скажи, он подсуетился.

– Спасибо. – поблагодарил Пафнутьева.

Следующие полчаса я изучал прилегающие улицы к особняку Юсуповых, искал оптимальные пути отхода, и места, где удобно запарковать машину. Потом очередь дошла до плана, после анализа которого Виталий Борисович выдал мне данные об охране особняка, которая была усилена Юсуповыми в связи с последними событиями. Обозначил Пафнутьев и примерное время полного сбора Юсуповых в доме:

– Часов в десять вечера они все уже в особняке, тем более сейчас, когда у них появились такие серьёзные проблемы. Если что-то сегодня изменится, мне сообщат.

А дальше я стал водить по планшету карандашом, показывая, как зайду, куда буду двигаться, что буду рушить, как буду отходить. Кроме того, дал Прохору обещание, что подробную планировку всех домов выучу позже, чтобы не задерживать весьма занятого Пафнутьева. В конце концов, оптимальный план на сегодняшний вечер был утверждён.

– Сейчас вернусь. – Виталий Борисович сходил в прихожую и вернулся с большой сумкой. – Держите. Камуфляж и маски самые обычные. А вот шлемы… Как ты, Прохор, и просил.

На забрале самых обычных тактических шлемов был нанесён рисунок флюоресцирующей краской в виде белого скалящегося черепа в оранжевых языках пламени.

– В темноте – просто бомба! – хмыкнул Пафнутьев. – Бывало, что злодеи обделывались…

Прохор как раз натянул шлем на голову. Череп в огне даже при дневном освещении действительно производил впечатление.

– Прохор, а ты, я посмотрю, затейник! – ухмыльнулся я.

– А то! – прогундосил он через шлем. – Я всегда творчески относился к работе! Слушай, Борисыч, а ведь черепушка обзору совсем не мешает!

– Это да… – хмыкнул Пафнутьев. – Специальное покрытие, последние разработки ВПК, все дела… У меня всё. Во сколько ждать вас внизу?

– В десять нормально? – предложил Прохор, сняв шлем.

– В двадцать два внизу, в гараже. – кивнул тот и вышел из квартиры.

– Так, с этим пока разобрались. – мой воспитатель отложил шлем в сторону, взял конверт со стола и протянул его мне. – Держи. Сегодня цельный фельдъегерь доставил.

Я вскрыл запечатанный конверт и достал бумагу с водяными знаками и гербом Романовых наверху.

«Уважаемый Алексей Александрович! Имеем честь пригласить Вас на приём бла-бла-бла, который состоится в ближайшую среду в 16-00 по адресу Москва, Новослободская улица, дом 45. ИРИ Николай Третий» и размашистая подпись.

Так, раз приём, явится надо будет в смокинге.

– Прохор, а на Новослободской улице, дом 45, не знаешь, что находится?

– Бутырка.

– Какая бутырка? – не понял я.

– Бутырская тюрьма. В простонародье – Бутырка. – пояснил он. – А что? – я молча протянул ему приглашение, которое он взял и бегло пробежал глазами. – Оригинальное приглашение! – усмехнулся он. – В чувстве юмора твоему деду не откажешь! Это, Лёшка, всё с Гагариными связано, мне Борисыч что-то такое говорил.

– Мне дед, который Романов, когда я к дому подходил, позвонил и настоятельно попросил на это мероприятие явиться.

– И тут я его полностью поддерживаю. – кивнул Прохор. – А я через Борисыча попытаюсь попасть, по старой дружбе… Хоть в сторонке постою, но шоу такого масштаба не пропущу! Подожди. – у него зазвонил телефон. – Добрый… Да, получили… Да, собирается… Спасибо, Александр Николаевич! Всего хорошего! – Прохор засиял и убрал телефон обратно в карман. – Цесаревич звонил, интересовался, пойдёшь ли ты, и обязал меня быть! Я в списках, Лёшка! И Борисыча напрягать не придётся!

Помимо Прохора, приглашению радовался и князь Михаил Николаевич Пожарский, который об этом мероприятии, в общих чертах, знал уже как пару дней. Но его приглашение отличалось от того, которое получил Алексей Пожарский – князь должен был явиться вместе с Наследником Рода.

Аналогичные «приглашения», вернее приказы, с фельдъегерями получили и все остальные так называемые Главные Рода Империи. Кто-то из князей сразу понимал, что приём будет организован в Бутырской тюрьме, до кого-то это доходило чуть позже, но бледнели, в конце концов, все одинаково, оттенки только были чуть разные…

Так же приглашены были Военный министр, Министр внутренних дел с заместителями. Для Отдельного Корпуса жандармов сделали исключение – в силу специфики решаемых задач, Командира Корпуса пригласили тоже с заместителями. Отдельного приглашения удостоился и начальник полиции Москвы, генерал Орлов, который фактически подчинялся напрямую Великому князю Владимиру. Не забыли и прокурорских.

Что характерно, никому из приглашённых даже в голову не пришло созваниваться и встречаться с другими предполагаемыми участниками приёма… Ну, его! От греха подальше! Но разного рода грешки так и лезли настойчиво в голову – мрачный образ знаменитой Бутырки, в которой, в основном, содержались «клиенты» Тайной канцелярии, очень способствовал стимуляции образного мышления в целом, и участков мозга, отвечающих за память, в частности…

– А ещё, Маша, говорят, что этот молодой Пожарский, наплевав на всё, в Сочи поутру рванул. И двух Великих князей с собой захватил! – подружка Императрицы княгиня Тамара Геловани взмахнула руками.

– Для нас это тоже было неожиданностью… – совсем и не соврала Мария Фёдоровна.

– Это ладно, так этот Пожарский ещё и с какой-то девицей рыжей там на концерте Алексии появился! Машенька, а как эта Алексия поёт! – опять взмах руками. – Как поёт! Надо будет её на предстоящий юбилей пригласить! Да и красива весьма!

– Так что там с этим Пожарским? – Императрица попыталась вернуть экспрессивную подружку к нужной теме.

– Да молодец он, этот Пожарский! – выдохнула княгиня. – Берёт от жизни всё! Где мои семнадцать лет? Разбил сердце бедняжке Юсуповой, а сам с рыжей на моря! У него, говорят, ещё и с Алексией роман! Недаром он на концерт её пошёл! – хмыкнула Геловани. – Нужных кровей жеребец! Породистый! Сама не видела, но знающие люди говорят… А «гнев», Маша? Беднягу Куракина-младшего увезли из ресторана! У такого не забалуешь!

– А что в обществе говорят про этого… жеребца? А то Колька с Сашкой и дальше с этим Пожарским общаться хотят…

– Весьма достойный отрок! Настоящий Пожарский! Мишку в молодости помнишь? Как они с Колькой и Володькой развлекались? – княгиня закатила глаза. – А этот Алексей? Потребовать от двух князей личного извинения! Это дорогого стоит, поверь мне, Маша! От князя Куракина он уже извинения получил, тот всё правильно сделал, его внук действительно был серьёзно неправ. Голицыны свидетелями были, подтвердили. С Юсуповым будет сложнее, тот вообще возомнивший о себе. Те же Голицыны сказали, что Юсупов двойную виру Пожарским предложил за отказ от претензий, а молодой Пожарский отказался! Представляешь? – Геловани опять взмахнула руками. – Девчонки молодые только о нём сейчас и говорят! Хочу его к себе в салон пригласить, с внучками подрастающими познакомить…

Дальше разговор перекинулся на младших Геловани, потом на модный салон княгини, бывший одним из центров светской жизни не только Москвы, но и всей Российской империи. Остальные слухи Императрица слушала в пол уха – главное, что она хотела, она услышала, тем более что это всё совпадало с информацией из других источников.

– Лёха, ты дома? – мне позвонил возбужденный Сашка Петров, отвлекший меня от заучивания поэтажных планов строений особняка Юсуповых.

– Да. – насторожился я.

– Еду. – отрезал он и положил трубку.

Что там у него могло произойти? Опять зазвонил телефон, номер был незнакомым.

– Слушаю.

– Алексей Александрович, Воронцов Дмитрий Владимирович вас беспокоит по поводу бильярдного турнира. – услышал я приятный баритон.

– Слушаю внимательно, Дмитрий Владимирович. – судорожно ответил я, мысленно проклиная этот бильярдный турнир.

– Нам с вами на этой неделе надо бы сыграть встречу. Когда вам удобно? – я задумался.

Учитывая мероприятие в Бутырке, обещанное знакомство Петрова с Гримальди, встречу с сёстрами, вечеринку Малого Света, на которую надо было явиться в любом случае, чтобы демонстративно выпить с Мишей Куракиным, выступления у Юсуповых… А выходные занимать очень не хотелось… Оптимальным вариантом оставался только вторник.

– Если завтра, Дмитрий Владимирович? Часиков в семь вечера?

– Мне подходит, Алексей Александрович. – услышал я. – Встречаемся в «Метрополии»?

– Да, Дмитрий Владимирович. К семи буду. – положил трубку и запомнил номер Воронцова.

Зря я, конечно на этот турнир грешу. Он позволил мне уже с кучей аристократов познакомиться… У троих, правда, руки потом оказались переломаны, а у кого-то даже ноги, но статистика всё же положительная, что внушало определённый оптимизм и веру в завтрашний день. Телефон зазвонил вновь, теперь меня хотела Вяземская.

– Твой повелитель слушает! – не удержался я.

– Так, повелитель, Петров мне сказал, что едет к тебе? – очень «нагло» у «повелителя» поинтересовалась Вика.

– Да.

– Держи его до моего приезда, у меня для него сюрприз есть.

– А позволено будет повелителю узнать, что за сюрприз? – полюбопытствовал я.

– Нет. – Вика отключилась.

– Никакого уважения! – бросил я, и вернулся к изучению планов особняка Юсуповых на планшете.

Петров добрался достаточно быстро и сходу озадачил нас с Прохором трудно решаемой задачей:

– Лёха, Прохор! Мне Михаил Николаевич аванс выдал за портрет! – он вывалил на стол несколько пачек рублей. – Я совершенно не представляю, что с ними делать!

– Сколько здесь? – поинтересовался спокойно мой воспитатель.

– Десять тысяч. – совсем сник мой друг. – Если родители узнают, мама тут же в Москву примчится, и возьмёт меня в оборот! Коммерческий! – трагически прошептал он.

– Она может. – кивнул Прохор, достаточно хорошо знавший чету Петровых. – Пока бате твоему её возня не надоест.

– Да. – подтвердил Сашка. – А она таких дел успеет наворочать, пока у отца терпение не закончится!

– От нас-то ты что хочешь? – так же спокойно поинтересовался мой воспитатель.

– Возьмите деньги на сохранение, чтоб родители не узнали! – взмолился он.

– Да… – Прохор посмотрел на меня. – Однозначно требуется визит Михаила Николаевича на Смоленщину… Охота там какая… Или просто отдых от суеты столицы… Пышный отдых, чтоб столичный блеск прям пёр из всех щелей! Чтоб госпожа Петрова прониклась и осознала своё место в социуме! Поговоришь с дедом, Лёшка? Заодно и мы, сирые, под это дело к истокам прильнём? Очень я скучаю по старым временам… – он мечтательно уставился вдаль.

– Великих князей на это дело ещё можно подвязать. – улыбнулся я. – Глубинка, экзотика, все дела?..

– Банька, свежий воздух, леса, девки смоленские! – подхватил Прохор. – Вообще лепота получится! Чего ради друга не сделаешь? – он подмигнул оживавшему на глазах Петрову. – Но с Михаилом Николаевичем всё равно авторитетней получится. Он умеет внушать… – мой воспитатель подошёл к холодильнику, достал бутылку водки и налил стакан, который и протянул Сашке. – Пей. А то зелёный весь от переживаний. – тот покорно употребил. – Полегчало?

– Спасибо, Прохор! – отдышался тот. – А то, как представлю себе маман с этими деньжищами…

В этот момент в гостиной появилась Вяземская с очень милой, высокой блондинкой с голубыми глазами, короткая юбка которой не скрывала длинных, великолепно развитых ног профессиональной танцовщицы. Видимо, именно эту девушку Алексия прочила на место любовницы Петрова. Он, в свою очередь, к ногам девушки тоже не остался равнодушен, и начал рукой нащупывать свой альбом, не отрывая от них взгляда. Прохор, тем временем, налил моему другу ещё один стакан водки, который был так же быстро употреблён Петровым.

– Лизонька, – усмехнулась Вяземская, – Это Александр, очень талантливый художник. И он, в последнее время, увлекается написанием обнажённой натуры, а с натурщицами у него беда… Будешь у нашего Александра музой, Лизонька?

– Музой буду, Виктория Львовна. – кивнула та.

– Тогда пошли, я провожу вас с Александром к нему в студию. – сказала Вяземская.

– Пойдёмте же, Александр! – девушка протянула руку Петрову.

Тот автоматически её взял, и спросил у Вики:

– К-какая студия?

– Этажом ниже. – улыбалась та. – Пошли уже, Рембрандт.

Они втроём удалились.

– Прохор, что это было? – попытался выяснить я.

– Погоди, сейчас Вика придёт. – отмахнулся он.

Улыбающаяся Вяземская вернулась через пару минут.

– Я же обещал, что наш Рембрандт будет согласен на всё. – усмехнулся Прохор. – А ты не верила.

– Была не права. – признала Вика. – Девочка проинструктирована, границы знает. Ты даже вино, водку и закуску им там оставил?

– Конечно. – кивнул довольный Прохор. – Как ты позвонила, сразу же и сбегал. А порядок наводить не надо было – Дворцовая полиция за собой убралась. Закуски только чуть в холодильник положил.

– Так вы что, договорились? – стало до меня доходить. – Прохор, а как же решение проблем с Сашкиными родителями?

– Я от своих слов не отказываюсь. – хмыкнул он. – А деньги надо положить на отдельный счёт в вашем банке. – мой воспитатель взял на кухне пакет и сложил туда пачки рублей. – Хоть он и несовершеннолетний, я всё сделаю. Получит у нас Александр золотую карту без ведома родителей.

– Что за деньги? – поинтересовалась Вяземская.

– Князь Пожарский, Михаил Николаевич который, нашему Рембрандту аванс за свой портрет дал. – пояснил ей Прохор. – А там такая мамаша… Если узнает о финансовых успехах сынишки, будет наш талант с утра до ночи в мастерской пахать, а на него ещё и покрикивать будут.

– Понятно. А что это за интересный камуфляж в прихожей висит? С не менее интересными шлемами? – спросила Вяземская.

– Сберкассу идём с Лёшкой брать. – ухмыльнулся Прохор. – Ночью жди своего милого с добычей.

– Помощь нужна? – просто спросила она.

– Ты, Вика, забудь о том, что видела. – казалось бы ласково произнёс мой воспитатель, да так, что у меня мурашки побежали. – И вечерком спокойно спатеньки ложись. Лёшка поздно сегодня будет. За предложение – спасибо. Но, нет. Ты меня поняла?

– Да. – кивнула та, напрягаясь.

– Вот, и славно. – кивнул Прохор. – Давайте уже ужинать. И предлагаю сходить до «Избы», мне сегодня некогда было у плиты стоять.

Около девяти вечера Сашка прибежал за вином. Выглядел счастливым, от наших шуточек только отмахнулся и попросил у Прохора разрешения переночевать в так называемой студии, на что получил согласие. Меня очень радовало, что мой друг в последнее время менялся на глазах – постепенно уходила природная застенчивость и появлялась здоровая уверенность в себе. Вернее, твёрдость, к которой он должен был привыкнуть, слишком уж быстро поменялся мир вокруг него – попасть из провинции сразу, фактически, в высшее общество. А ведь его могло кинуть и в другую крайность! Но Сашка нисколько не загордился, не начать из себя строить непонятно кого. А его художественное творчество? Он даже не думает его монетезировать. Слава богу, что дед Петрова под опеку взял, да княжон в очередь поставил, иначе беды не миновать…

К десяти вечера мы с Прохором были полностью готовы для мероприятия. Пафнутьев ждал нас в гараже на чёрной тонированной «Нивке». Мы кивнули ему и молча сели в машину.

– Там все на месте. – сообщил он. – Патруль из трёх человек, главный, предположительно, воевода. В гостевом доме, как я и говорил днём, ещё до десятка бойцов. Изменений в плане не произошло?

– Нет. – ответил я, одевая по примеру Прохора маску.

Волновался ли я? Конечно. Но совсем по другому поводу. Тот план, который мы разработали сегодня днём, на самом деле был запасным, на тот случай, если основной не сработает. Я даже был готов к последующим упрёкам Прохора, которые обязательно последуют. Но если всё у меня получится, красота и элегантность, об отсутствии которых говорили мой воспитатель с Пафнутьевым, будут присутствовать в полной мере.

Как и было решено днём, Пафнутьев довёз нас до 1-го Зачатьевского переулка, большое количество выездов из которого позволяло выбирать оптимальный путь эвакуации в случае осложнения ситуации. Проверив лишний раз связь через шлемы, мы с Прохором вылезли из машины и быстрым шагом направились в сторону Курсового переулка. Именно на нём стоял особняк Юсуповых. Устроился этот Род, конечно, очень хорошо – тупиковый переулок, сзади их участок выходил на Пречистенскую набережную Москва-реки, перейти дорогу – и ты на территории Храма Христа Спасителя… Да и сам особняк был больше, чем у Пожарских, но и построен он был в 20-х годах XX века, тогда как наш – в 80-х XIX-го.

Стесняться мы с Прохором не стали – так и шли по достаточно хорошо освещённому Курсовому переулку в шлемах, не обращая никакого внимания на редких прохожих и проезжающие автомобили. Глянув ещё раз на светящуюся «рожу» моего воспитателя и прикинув, что выгляжу так же, хмыкнул, представляя, что думают о нас обыватели.

– И куда это мы спешим, уважаемые? В таком-то виде? – с нами неожиданно поравнялась подъехавшая сзади полицейская «Лада», окно которой было открыто, и из него торчали удивлённое лицо полицейского и дуло автомата.

– Хэллоуин сегодня, господа полицейские. – прогундел Прохор, не сбиваясь с шага. – Слышали про такой бесовской праздник? Отмечать идём.

– А чо за костюмы? – хмыкнул патрульный.

– Полицейская группа захвата. – ухмыльнулся мой воспитатель и выпятил грудь. – Вот те крест! – он перекрестился.

– Ты чего меня лечишь? Группа захвата… – полицейский крайне скептически отнёсся к словам Прохора. – Хэллоуин только в конце месяца будет, каждый год эту бесовщину по всей Москве гоняем! Так куда направляемся, спецназеры?

– А никому не скажете, дяденьки полицейские? Это большой-большой секрет! – продолжал развлекаться Прохор.

– Зуб даю! – полицейскому, видимо, тоже было скучно на дежурстве, и он, поддерживая игру, с характерным звуком зацепил зуб ногтём.

– Юсуповых бить идём. – заговорщицким тоном «признался» мой воспитатель.

– Вон оно чо… – разочаровано протянул тот. – Дело, конечно, хорошее, но насквозь противоправное. – сделал вывод полицейский. – Давайте-ка шагайте вот туда, господа спецназеры. Ручонки на стену, ножки врозь.

– Служивый, – хмыкнул Прохор, – не мешай честным людям развлекаться! Езжай потихоньку гопников гонять. – вокруг полицейской машины заплясали огоньки, с каждой секундой становясь всё крупнее и ярче.

– Гони, твою мать! – заорал полицейский своему напарнику, машина взвизгнула покрышками и понеслась вперёд, пока, наконец, свернув в сторону набережной.

– Вояки… – презрительно бросил мой воспитатель им вслед.

– Второй, что случилось? – услышал я в ухе голос Пафнутьева. – Почему полиция вызывает подмогу? В рацию орут, что им воевода угрожал. Еще орут, что готовится нападение на Юсуповых.

Первым был я, Вторым – Прохор, Третьим, соответственно, Виталий Борисович, у которого в машине стоял навороченный сканер.

– Арестовать нас хотели за непотребный вид, Третий. Костюмы им наши, видите ли, не понравились. Пусть приезжают к Юсуповым. Нашему плану это только поможет, лишний резонанс точно не помешает. Конец связи.

Я подумал над словами Прохора, и согласился с ними – лишний резонанс нам только на пользу.

Наконец, впереди показался особняк Юсуповых, и я перешёл на темп.

– Второй, машина на той стороне дороги – два человека, будка охраны – четыре человека, на территории шарятся ещё трое. – начал перечислять я Прохору. – Остаёшься около ворот, я пошёл.

– Удачи!

Литые ворота с гербами Юсуповых снёс с одного удара и рванул через небольшую поляну с дорожками и неработающим фонтаном прямо к главному дому.

– Первый, твою мать, это не по плану! – услышал я голос Прохора.

Отвечать не стал – ко мне приближались трое, судя по всему, именно тот патруль, о котором меня предупреждал Пафнутьев. Рванул навстречу – для моего основного плана было необходимо, чтобы все Юсуповы гарантированно проснулись, лишние жертвы мне были не к чему.

Воздушная петля проходит рядом, на маленькие торнадо наплевать, воздушная стена не становится препятствием, – и вот она моя главная стихия – непосредственный контакт! Предполагаемый воевода, побоявшийся продемонстрировать всю свою силу на территории особняка, делает знак двум своим подчинённым, и они бросаются на меня. Два удара в головы в четверть силы валят их на пожухлую травку.

– Передашь князю, что если он не извинится, я приду завтра.

– Сдохни, тварь! – воевода прыгает ко мне и начинает бить, целясь в голову.

А я стою, опустив руки с сжатыми кулаками, и пытаюсь разозлиться.

Где-то на территории только сейчас взвыла сирена, окна в главном доме Юсуповых постепенно начинают загораться, времени с момента моего вторжения прошло не больше минуты.

Вызываю образ Михаила Куракина с пивной кружкой для создания у себя нужного эмоционального состояния, но мне становится только смешно – он когда пьяный, такой нелепый. Да и этот бланш под глазом… Образ Инги Юсуповой вызывает жалость – бедная влюблённая девочка… Образы трёх офицеров-измайловцев, Харитонова, Паршина и Ильина – отвращение, смешанное с презрением. Те два воеводы, напавшие на меня… Их заставили… Пусть земля им будет пухом! И тут моё подсознание нащупало нужное– из памяти всплыли фотографии той бойни, которую устроили Гагарины в Мытищах. Перед глазами опять встали трупы женщин, детей и стариков, вповалку, друг на друге, в разных позах… Перерезанные горла, неестественно вывернутые конечности, вспоротые животы, и везде кровь, кровь, кровь… Обида, жалость, отвращение, несправедливость, гнев – все эти чувства перемешались в адскую смесь, вставшую комом в горле. Я повернулся к дому Юсуповых, отмахнувшись от надоедливого воеводы, и заорал:

– А-а-а-а-а-а!

Сколько я так простоял, не помню, но в чувство меня привёл орущий голос Прохора:

– Первый, блядь, прекращай! Ты их там всех убьёшь! Меня даже здесь достало! Ещё и полиция прикатила.

– Возвращаюсь. – ответил я, даже сквозь шлем слыша истошные женские визги и мужские крики со стороны главного дома.

«Значит не всех убил…» – попытался я себя успокоить.

Прохор ждал меня у вывороченных ворот, а из-за кирпичной стены были видны всполохи полицейских «люстр».

– С теми двумя в машине я разобрался, с охраной на входе тоже. – отчитался он. – Смотри. – он выглянул за стену, а я последовал его примеру.

Полиции, по моим ощущениям, было много, больше тридцати человек. Слева от ворот, куда нам и надо было отходить, стояло около десятка обычных патрульных машин с полицейскими по бокам, а вот справа было всего три экипажа.

– Проскочили. – пояснил Прохор. – Останавливать не стал. Люди на работе. А то потом генерал Орлов претензии бы начал предъявлять.

– Первый, Второй! – услышали мы голос Пафнутьева. – Уходите! Полицейский спецназ на подходе. Пробок-то в городе по вечернему времени нет.

– Скоро будем, Третий. Выдвигаемся. – ответил ему мой воспитатель, и добавил мне. – Вперёд! И без эксцессов!

Мы выскочили из-за стены и рванули налево, в сторону 1-го Зачатьевского переулка. Полицейские разбираться не стали и открыли без предупреждения по нам стрельбу. Не обращая на это всё внимания, мы перепрыгнули машины и рванули вниз по Курсовому переулку. Через минуту уже садились к Пафнутьеву в машину.

Всю дорогу молчали, и только когда заехали в гараж, я обратился к сотруднику Тайной канцелярии:

– Виталий Борисович, вы бы не могли по своим каналам узнать?.. Я там никого не убил?

– Раньше про эту херню надо было думать! – рявкнул Прохор. – Весь план похерил, выябн…ться захотел! А теперь узнавай ему!

– А что случилось, Прохор? – спросил спокойно Пафнутьев.

– Алексей Александрович у нас у всех случился! Который сейчас пойдёт в тёплую постельку и не будет спать до самого утра, мучаясь вопросом, а не убил ли он кого! Ведь задницей чуял, что ты, Лёшка, что-то мудришь! Свободен! – он указал мне на дверь. – Видеть тебя не хочу!

Я вышел из машины и понуро направился к лифту, признавая, что Прохор в очередной раз абсолютно прав…

В поместье Юсуповых все отходили от пережитого страха – сначала был слышен какой-то глухой металлический звук, как выяснилось позже – это снесли ворота, потом сработала сирена, а следующие, о чём все хотели забыть, был первобытный УЖАС! Практически вся обслуга Юсуповых, за редким исключением, попадали без сознания, а сама семья им тихонечко завидовала – благодаря доспеху ужас был не так насыщен, зато терпели они его гораздо дольше.

У Инги, внучки Главы Рода, случилась истерика:

– Я знаю, это Пожарский меня убивать пришёл! – заорала она после всего пережитого, забилась в угол своей комнаты и разрыдалась.

Отцу с матерью, при поддержке остальных родственников, стоило огромных усилий утихомирить девушку, уговорить снять доспех, вколоть ей успокоительное и уложить спать, после чего уже жена Наследника устроила своим родичам истерику по поводу необходимости принесения извинений Главой Рода этому монстру Пожарскому, с последующей выдачей за него замуж бедной и измучившейся дочурки.

– Любовь зла! – закончила она свою гневную речь. – Полюбишь и… Пожарского! Видеть вас, Юсуповых, не хочу! – и удалилась в комнату дочери.

Юсуповы же задумались над словами будущей княгини.

Больше всех повезло охранникам на воротах, включая сидевших в машине на улице, и подручным воеводы из патруля, которых просто избили, и они ничего не помнили. А больше всех не повезло воеводе, которому оказали первую помощь, кое-как перевязали и аккуратно принесли в кабинет к Главе Рода, где, помимо него, в слегка подавленном состоянии находились старшие родичи мужского пола.

Все эти три дня, прошедшие с такого фееричного «выступления» внучки на вечеринке Малого Света, князь Юсупов напряжённо искал выход из сложившейся ситуации с минимальными репутационными рисками для Рода. Если с Куракиными решение всех вопросов фактически упиралось лишь в размер компенсации, а войну они пытались объявить только потому, что её надо было объявить для соблюдения приличий, то вот Мишка Пожарский однозначно дал понять, что без личных извинений своему внуку речи о примирении Родов идти не может вообще. Он даже отказался от двойной виры и, как будто издеваясь, не спешил объявлять войну, как сделали те же самые Куракины. Грешным делом, Юсупов очень надеялся на звонок из Кремля с указанием извиниться перед младшим Пожарским, ведь два Великих князя, присутствовавших на вечеринке, поддержали требования ублюдка, а значит Романовы сами заинтересованы в исполнении этих самых требований. В случае такого звонка Юсупов эти самые извинения принёс бы с огромным удовольствием, публично разведя руками, типа, а что я мог сделать, против Романовых не попрёшь… Но телефон молчал, что заставляло князя сильно нервничать. А это сегодняшнее выступление младшего Пожарского? После такого уже впору самим Юсуповым объявлять войну Пожарским! Но вот как на это отреагируют Романовы? Да и общество, по слухам, на стороне этого сраного мстителя… Что бесило ещё сильнее!

– Я сердце вырву этому тварёнышу! – бушевал князь Юсупов. – Удушу ублюдка! Каждую жилку вытяну! Он будет долго сдыхать! Вертел я его «гнев»! Придти ко мне в дом, как какой-то разбойник с большой дороги, натворить делов и слинять! У него даже храбрости не хватило, чтобы в открытую явиться, и потребовать свои сраные извинения! Думает, я это просто так оставлю? Что он там тебе, Витя, сказал?

– Что если вы, Ваше сиятельство, не извинитесь, он завтра придёт. – еле ворочая языком прошамкал контуженный «гневом» воевода, с трудом удерживавшийся от того, чтобы не провалится в спасительное забытье, – сломанные рёбра дико болели, так же как и сломанная левая рука, на которую и пришёлся страшный по силе удар, как выяснилось, семнадцатилетнего пацана.

– Так и сказал? – не поверил князь.

– Да, Ваше сиятельство.

Юсупов полуистерично расхохотался, а родичи поморщились.

– Этот ублюдок ещё меня и предупреждает о своём завтрашнем визите! Что ж… Я подготовлюсь.

– Ваше сиятельство, генерал Орлов к вам поднимается… – сообщил появившийся лакей, в глазах которого до сих пор плескался страх.

– Твою же мать! Как там вообще полиция-то оказалась так рано? – вслух спросил князь, обращаясь непонятно к кому.

– Так работаем мы, Виктор Григорьевич! – отодвинув лакея в сторону, в кабинет уверенно зашёл генерал Орлов Григорий Васильевич, одетый в стильный костюм цвета беж. – Денно и нощно трудимся на благо общественного порядка. Господа! – он кивнул остальным присутствующим и продолжил. – Что у вас произошло? И почему моих людей с территории вашего особняка вытолкали? – тон Орлова не предвещал ничего хорошего, а близость к Великому князю Владимиру, брату Императора, позволяла ему, порой, не обращать внимания на титулы и звания для решения поставленных задач.

– Ничего серьёзного, Григорий Васильевич. – улыбка князя напоминала волчий оскал. – Пара каких-то грабителей видимо пыталась дом обнести, да моя охрана хорошо сработала. – Юсупов покосился на лежащего воеводу.

– А хотели эти грабители дом обнести в то время, когда вся ваша семья в сборе была, Виктор Григорьевич? Правильно ли я вас понял? – хмыкнул генерал.

– Правильно. – кивнул князь. – А ваши люди как здесь так быстро оказались, Григорий Васильевич? Мы никого не вызывали… Не любим, знаете ли, сор из избы выносить…

– Да всё просто, Виктор Григорьевич. Недалеко от вашего дома патруль попытался остановить двух подозрительных личностей в камуфляже и в очень интересных шлемах. Сначала те сказали, что идут на Хэллоуин, а в дальнейшей беседе выяснилось, что на самом деле они, я сейчас цитирую, идут бить Юсуповых. – князь после этой цитаты отчётливо заскрежетал зубами, а у его родичей сжались кулаки. – Мои люди попытались произвести задержание, но злодеи оказались не так просты. – генерал глянул с улыбкой на явно избитого человека Юсуповых. – Пришлось вызывать дополнительные силы. И, что характерно, когда эти два злодея прорывались через наше оцепление, не то что люди не пострадали, а даже и техника, хоть по ним очень активно вели огонь. А у вас, Виктор Григорьевич, ворота выломаны самым неприличным образом, вон люди из Рода избиты, да и все остальные какие-то пришибленные ходят, как будто приведение фамильное увидели… Налицо личные мотивы, князь! Так кто это был? Молодой Пожарский?

Юсупова аж затрясло при упоминании фамилии ненавистного ублюдка. Но он сделал над собой усилие и гордо выпрямился.

– Не знаю. – ответил князь – Это дела Рода. И я вас не вызывал.

– Хорошо, Григорий Васильевич. Я ведь всё равно узнаю, кто это был. – кивнул Орлов. – Честь имею! – он развернулся на каблуках и вышел из княжеского кабинета.

– Узнает он!.. – сплюнул на ковёр Юсупов. – Завтра вся Москва уже знать будет, если не сегодня! Но я эту тварь всё равно кончу!

– Если не знать, что Алексей применил «гнев», ничего особенного в этой записи нет… – Император поднялся из кресла и махнул рукой Пафнутьеву и Орлову, чтобы те оставались сидеть на диване. – Но в архив её надо будет поместить… Как там Витька Юсупов, Григорий?

– В бешенстве, Государь! – Орлов позволил себе чуть улыбнуться. – Рвёт и мечет! Люди его Рода, когда мои бойцы на территорию зашли, все в шоковом состоянии были, некоторые так вообще без сознания валялись. Да и полицейским экипажам, которые первые к особняку прибыли, досталось. Но не сильно.

– Ладно, Григорий, спасибо, что съездил туда. Можешь быть свободен.

– Рад стараться, Государь! – вскочил Орлов, кивнул и вышел из кремлёвского рабочего кабинета Императора.

– Теперь твои выводы, Виталий. И сиди уже! – опять махнул рукой хозяин кабинета.

– Со слов Прохора, Государь, хорошо знающего своего воспитанника, получается, что с самого начала Алексей Александрович задумывал поступить так, как поступил. А тот план, над которым мы сегодня днём работали, был на самом деле для него запасным. И тут я склонен скорее поддержать Алексея Александровича в его задумке, потому что нам с Прохором совершенно не знакома природа подобных сил, и, соответственно, объективно учитывать их в планировании операций мы не в состоянии. Само сегодняшнее мероприятие я считаю вполне успешным, промежуточная цель достигнута – князь Юсупов, сам того не понимая, уже находится на пути к принесению извинений. Под давлением родичей, прошедших через такое, сделает он это гораздо быстрее. А Алексей Александрович однозначно дал ему понять, что не отстанет. У меня всё, Государь.

– Как там, все живы? – поинтересовался Николай.

– Все, Государь. – кивнул Пафнутьев.

– Спасибо, Виталий! Можешь быть свободен. И держи нас в курсе.

Сотрудник Тайной канцелярии встал, молча поклонился присутствующим Романовым и покинул кабинет.

– Вот что не говори, Коля, но такого я от Алексея не ожидал! – хмыкнул Великий князь Владимир. – А ты, Сашка? – он посмотрел на племянника.

– И я, дядя. – кивнул тот. – Мне Прохор докладывал о планируемом «вопиющем случае вандализма», который не стыдно будет показать в новостях, и тем самым чуть подмочить репутацию Юсуповых… Но такое… Сынишка-то творчески подошёл к решению проблемы! Да, дедушка? – ухмыльнулся Цесаревич, глядя на Императора.

– Да уж! – заулыбался Николай.

А я переживать начинаю за всех за нас… – хмыкнула Императрица. – Внучка-то, похоже, вообще ничего остановить не может. Как бы он и нас такими темпами к ногтю не прижал…