Глава 10.
В четверг утром все крупные СМИ, в том числе и в паутине, вышли с полученным поздно ночью в среду официальным пресс-релизом Императорского Рода касательно Рода Гагариных. Помимо Указа Императора, в этом пресс-релизе указывалось, что казнь виновных в покушении прошла в присутствии Императора, Императрицы, Цесаревича и других Великих князей, а дальше перечислялись Главные Рода и должностные лица, причём написано было так, что создавалось полное впечатление о поддержке Главных Родов своего Императора в деле наказания подлых Гагариных.
Прочитавшие с утра пораньше этот пресс-релиз князья и наследники Главных Родов только грустно вдохнули, но от комментариев благоразумно воздержались, — Император и тут, помимо «приёма», в очередной раз их «повязал» кровью. И пойди докажи кому, что ты к этой бойне не имеешь никакого отношения. А будешь возмущаться — могут и в честь тебя быстро подобный «приём» в Бутырке организовать. В способности Императорского Рода это сделать никто и раньше не сомневался.
Общество дружно встало на сторону Романовых и осудило подлых Гагариных, которым до этого времени сильно завидовало – после брака девушки из их Рода с Великим князем Александром Николаевичем, Гагарины вели себя несколько высокомерно по отношению ко всем остальным Родам. Понятно, что всех интересовали подробности заявленного покушения, детали которого Романовыми не раскрывались, но представители общественности, учитывая тот факт, что жена Цесаревича была урождённой Гагариной, да ещё и беременной, по слухам, четвёртой девочкой, пришли к выводу (не без помощи агентов Тайной канцелярии) именно о покушении на самого Цесаревича, с целью недопущения его «похода налево» за наследником мужского пола и потери существенной доли влияния Рода Гагариных на будущих Императора или Императрицу. Другого вывода из безумного поступка Гагариных сделать было нельзя. Обсуждалось это всё вполне открыто и без всяческих опасений – факт свершившийся, вон, сами Романовы в газетах про него написали. Но вот спрашивать прямо у Императорского Рода никто ничего не собирался по озвученным выше причинам.
Из посторонних в подробностях, да и то не во всех, ситуацией владел только Командир Корпуса генерал Нарышкин – именно он по прямому приказу Императора после покушения на молодого князя Пожарского, в обход Цесаревича, курировал совместные действия жандармов и Тайной канцелярии по одновременному захвату всего Рода Гагариных. Оба Орлова, полковник и генерал, только в Бутырке связали казнь Гагариных с событиями у дома молодого Пожарского — от расследования-то их тогда практически сразу отстранили. Понятно, что делится своими догадками они ни с кем не собирались.
С самого утра Императору с Императрицей, Цесаревичу и Великому князю Владимиру периодически докладывали о настроениях в обществе. Запущенный слух, что жертвой покушения являлся именно Цесаревич, к середине дня оброс уже совсем фантастическими подробностями – и что Цесаревич собрался разводиться с женой, и что у него была беременная мальчиком родовитая любовница, которая погибла во время покушения, и что якобы сами Романовы начали подбирать будущую жену для Цесаревича, и уже даже вели тайные переговоры с отдельными Родами. Про способы покушения тоже слухи множились — и яд в еде, и снайпера с особо мощными винтовками, и засада гранатомётчиков-смертников, возглавляемая младшим Гагариным, и минирование какого-то моста, по которому Цесаревич так и не поехал после предупреждения со стороны Дворцовой полиции и Тайной канцелярии.
Аккуратно, среди своих, обсуждалась и персона Великой княгини Екатерины Викторовны. Знала ли она о покушении? Участвовала ли? Что с ней будет после рождения ребёнка? Но общий вывод был суров – дыма без огня не бывает, и общение с женой Цесаревича надо пока максимально ограничить.
* * *
— Так, девочки, слёзки утёрли и забыли про Гагариных! Они вашего брата старшего хотели убить. – Императрица в своих Кремлёвских покоях успокаивала Машу и Варю, которых сегодня не отпустила на учёбу и держала при себе. – А вспомните лучше те фотографии из Мытищ, которые я вам показывала. – девушек передёрнуло от воспоминаний. – И вот ещё что, дорогие мои… Как вы посмотрите на то, чтобы провести в конце октября бал? Здесь, в Кремле?
-- А кого позовём? – ожидаемо «переключились» на новую тему Маша и Варя.
– Малый Свет точно. – улыбнулась Императрица. – Из Лицея ваших одноклассников, там ещё посмотрим. А вы у меня будете королевами бала. – Мария Фёдоровна погладила по головам начавших улыбаться внучек. – Но сценарий чур пишите сами!
Сестры переглянулись и в один голос сказали:
– Мы согласны!
– Хорошо, девочки. И сегодня на встрече с Алексеем чтоб про Гагариных не вспоминали. И ни одной слезинки! Помните, что вы Романовы!
Императрица довольно смотрела на гордо выпрямившихся внучек, которых удалось чуть отвлечь от травмирующих событий этим балом, на котором сама Мария Фёдоровна собиралась пообщаться поближе с вероятными претендентками на место супруги Алексея.
С матерью общение внучкам Мария Фёдоровна ограничила ещё в начале недели, когда началась подготовка ко вчерашнему «приёму», а уж их психологическая обработка началась ещё с Совета Рода, на котором девочки и познакомились с Алексеем.
Пользуясь в Роду фактически непререкаемым авторитетом, Императрица с самого начала невзлюбила невестку, попытавшуюся после свадьбы с Александром показать свой гонор. Марии Фёдоровне хватило одной беседы с дерзкой «Катькой», чтобы описать её реальное место среди Романовых. Когда Катька забеременела, и выяснилось, что будет девочка, будущую маму просто поставили в известность о имени ребёнка – Мария, в честь царственной бабушки. Ограничивала Императрица и попытки Рода Гагариных сблизиться с внучками, прекрасно понимая корыстные мотивы подобного сближения. В этом её поддерживали и остальные Романовы, в том числе и сын, бывший не в восторге от родичей жены. Так что росли внучки «вдали» от родственников из Рода Гагариных, встречались с ними только по праздникам, получали подарки на дни рождения, дни ангела и Новый год, да подписывали открытки на праздники для самих Гагариных. После покушения на Алексея и принятия его в Род, Мария Фёдоровна всерьёз задумалась над судьбой теперь уже совсем ненавистной Катьки – оставлять её в живых после рождения ребёнка было крайне глупо, невестка, с большой долей вероятности, могла навредить внуку в будущем. На эту тему даже состоялся разговор с Николаем и Владимиром, которые опасения Императрицы полностью разделяли. Договорились, что решение проблемы оставят на потом, ближе к родам, её общение с дочерьми постепенно сводить на нет, а Дворцовой полиции приказали взять на усиленный контроль и прослушку Катькины покои.
* * *
В Университете, на переменах, студенты бурно обсуждали статьи из паутины о казни Гагариных в Бутырке, а я, в очередной раз, стал центром внимания – в этих статьях среди присутствовавших упоминалось и моё имя. Опять вспомнил незабвенных Ингу с Натальей, и нацепил маску спесивого аристократа, чтоб ни у кого не возникло желания подойти и узнать у меня «горяченьких» подробностей. Андрей Долгорукий, которому, как он сам сказал, отец и дед всё описали в красках, в том числе и про падение князя Юсупова с лестницы, хмыкнул, глядя на «спесивого» меня, и изобразил что-то похожее – его родичи тоже в этой статье упоминались. После учёбы в кафе не пошли, договорившись встретится уже в «Избе».
Прохор, когда я пришёл домой, начал со смехом рассказывать про звонок Пафнутьева, касавшегося Юсуповых:
– Князь вчера, как только его из Бутырки выпустили, потребовал у сына водки и продолжил бухать. Сегодня запой благополучно продолжился – заставляет себя катать по дорожкам сада в особняке, жрёт водку и орёт частушки. Так что извинений ты в скором будущем не жди. Михаилу Николаевичу я уже доложился. – мой воспитатель отпил чай из кружки. – Дальше. «Избу» сегодня в очередной раз проверила Дворцовая полиция перед приездом Великих княжон. Ресторан закрыли для посторонних посетителей, оставили пару своих людей. Так что будете сидеть одни. Персоналу сделано строгое внушение об отношении к твоим сёстрам, как к обычным родовитым гостям. Ну, разве что, будут кланяться чуть ниже. И ещё, Алексей. Звонил твой отец, просил не обращать внимания, если твои сёстры после вчерашних событий будут несколько… грустны. Сам понимаешь… Развлеки их, если сможешь.
– Понимаю. – кивнул я. – Постараюсь развлечь.
Переодевшись в домашнее, я развалился на кровати в своей спальне и набрал Алексию, с которой все эти дни переписывался в общем с Викой чате. У нашей звезды Имперской эстрады было всё в порядке – концертный тур благополучно продолжался, залы были заполнены, в группе никто не болел. Со слов девушки выходило, что усталость ещё не успела накопиться, но восторженные поклонники уже успели достать, устраивая скандирования под окнами гостиницы и не давая спать по ночам. Понятно, что Леся всё это рассказывала со смехом, адекватно воспринимая «последствия» своей популярности. В подробностях рассказал о знакомстве Сашки Петрова с Лесиной «протеже», но оказалось, что Вика нашу звезду держит в курсе событий. Вопрос об очередной встрече нами не поднимался – каждый понимал, что всё получится как получится. Про Гагариных девушка, к слову, тоже ничего не спросила, хотя, я уверен, должна была сложить два плюс два с тем разгромом улицы перед нашим домом и срочным переездом в поместье Пожарских, или её насчёт всей этой ситуации просветил грозный отчим. Нисколько не покривив душой, я заверил девушку, что скучаю, и пообещав передать приветы Вике, Прохору, Сашке Петрову и Великим князьям, с сожалением положил трубку.
Минут через пятнадцать приехал мой школьный друг.
– А-а, герой-любовник! – за место приветствия сказал я ему.
– Алексей, прекращай! – Сашка чуть смутился. – Но вам с Викой и Прохором спасибо! И особенно Алексии. Я так понял, это она постаралась?
– Да. Только с ней разговаривал, она привет тебе передавала. И, Саша, хочу тебе лишний раз напомнить в отношении сегодняшнего вечера – с моей сестрой Варей ты незнаком. Не подведёшь?
– Не подведу. – заверил он.
Дальше разговор мной был переведён на тему учёбы Александра. Оказалось, что мой друг откровенно страдал от повышенного внимания к своей персоне в Суриковке – преподаватели поголовно посетили выставку Хмельницкого, оценили портрет Алексии, ещё раз прочитали ту статью, в которой перечислялись знатные ценители прекрасного, в том числе и из августейшего Рода, приставленную к молодому человеку охрану, и пришли к общему мнению, что Петров гений, которому просто необходима «огранка» и помощь в реализации себя. В один прекрасный момент наш Смоленский Рембрандт стал моден. Слава богу, что Сашке хватало одного лишь упоминания о протекции князя Пожарского в реализации дальнейших планов, а то желающих «помочь в становлении таланта» стало сразу как-то очень много. И это всё касалось только преподавательского состава Суриковки и других «прилипал» от мира искусства. А про студенческое сообщество и говорить не приходилось. Кто-то смотрел на моего друга как на мессию, кто-то как на выскочку, но равнодушных не было. И это всё наложило свой отпечаток на общение Сашки с другими студентами Суриковки.
– Лёха, одни мне в рот заглядывают, а другие готовы карандаш в глаз воткнуть! – жаловался он. – Зачем я поддался твоим уговорам, и привёз тогда портрет Алексии к Хмельницкому? Учился бы сейчас спокойно, и проблем бы не было!
– Саша, ты меня в произошедшем обвиняешь? – хмыкнул я. – Прости, конечно, но твоя рефлексия меня совершенно не впечатляет. Выглядит она какой-то детской.
– Да что ты знаешь про травлю, Лёха? – Сашка был искренен в своей обиде на моё непонимание. – Когда ты приходишь на занятие, а у тебя за спиной шепотки не прекращаются, типа, пришёл Петров, щаз быстро всем покажет, как правильно настроение похмельного натурщика с вялым членом в рисунке передать!
– Саша, я за последний месяц двоих человек убил! Насмерть! И после этого ты мне будешь рассказывать про свои проблемы? – меня чуть накрыло. – Ты себя послушай! Что ты несёшь?
– Двоих? – оторопел он.
– Правильно меня только пойми. – попытался я успокоиться. – Это совершенно не значит, что мне на твои проблемы наплевать, просто они мне реально кажутся детскими…
– Двоих? – Сашка продолжал сидеть напротив меня с круглыми глазами. – Лёха, а подробностями поделишься?
Наплевав на осторожность, рассказал другу по нападение двух воевод и дальнейший захват особняка Гагариных.
– Лёха, вот ты знаешь, складывается ощущение, что жизнь проходит мимо меня. – подвёл итог услышанному мой друг. – Или я в этой жизни совсем ничего не понимаю, и зациклился только на своих проблемах?
– В себя пришёл? Не кажутся уже твои проблемы не решаемыми? – поинтересовался я, на что Петров кивнул. – Так что, когда опять накатит, ты обращайся, Сашок! Я тебе ещё что-нибудь расскажу про свою весёлую жизнь в пошлой роскоши и разврате, при полном отсутствии проблем!
– Лёха, а когда у тебя новая сватка намечается? – Петров смотрел на меня глазами восторженного ребёнка. – Ты мне про Юсуповых ещё не рассказал! Я в курсе вашего конфликта! Просто, раньше стеснялся спросить…
Твою же Петрова мать! За что мне это?
– Саша, давай мы это как-нибудь потом обсудим? И обещаю, что на следующую какую тайную операцию тебя обязательно возьму. Ты доволен? – вздохнул я.
– Доволен. – радостно кивнул он.
К моему счастью появился Прохор, который «торжественно» вручил Александру золотую карту Имперского банка.
– Я за твоими тратами буду следить, Сашка. – улыбался мой воспитатель, авторитет которого у Петрова был непререкаем с нашего совместного детства. – Так что веди себя прилично.
– Спасибо, Прохор! – поблагодарил тот. – Да мне много и не надо…
– Не скажи! – хмыкнул Белобородов. – Охрана Пожарских мне докладывает о повышенном внимании к твоей персоне женского пола из твоей Суриковки! Блузоны в пятнах от масленой краски с беретами нынче не в моде, всем шмотки от-кутюр подавай! Костюмы там всякие, галстуки шелковые с хитрыми узлами… А это всегда деньги, как ни крути, Саша! Кроме того, надо бы тебе к портному нашему сходить, статус обязывает!
– Какой статус, Прохор? – совсем растерялся Петров.
– Ты портрет Михаила Николаевича пишешь, дружок! – мой воспитатель поднял вверх указательный палец. – Это тебе не банку сгущёнки на летнем пикнике в лесу втайне сточить. Чувствуешь ответственность?
– Чувствую. – автоматически кивнул мой друг.
– Вот и постарайся соответствовать моменту! – отрезал Прохор. – А то, ишь, моду взяли, мнение старших не уважать! Тем более, князь столько для тебя сделал!
– Прохор, Прохор, ты что?.. – Сашка аж встал. – Я всегда добро помню!
– Вот и будь добр! – подвёл итог мой воспитатель. – В понедельник к портному пойдёшь, и без возражений! Костюмы, рубашки, галстуки там… Модный художник в России больше, чем художник! – переиначил Прохор расхожую фразу.
– Хорошо. – покорно согласился Петров.
В «Избу» с Сашкой спустились в половине пятого и застали «работу» Дворцовой полиции с какими-то «хитрыми» приборами. Для нас был накрыт большой стол в задней части ресторана, с диванами и приставными креслами.
– Ваше Императорское высочество, работа закончена, камер и другой подслушивающей техники не обнаружено! – отчитался мне незнакомый чел в гражданском.
– Молодцы! Благодарю за работу! – единственное, что я сообразил ответить ему.
Чел кивнул и удалился.
Когда мы сели с Сашкой за стол, и я налил ему клюквенного морса в бокал, он поинтересовался:
– Лёшка, а у тебя сейчас всегда так?
– Практически, всегда. – кивнул я.
– Это же ужас! – вздохнул он. – А я тебе ещё про свои проблемы плачусь…
– А что делать? – усмехнулся я. – Ты ещё всего не знаешь. – в памяти всплыли бабкины «заходы» к Вике.
– Но на что-нибудь эдакое ты меня возьмёшь? Обещал ведь! – глаза Петрова опять горели, собственные его проблемы были забыты.
– Безусловно, Саша! – пообещал я.
Первым в «Избу» прибыл Андрей Долгорукий, который благополучно преодолел заслоны Дворцовых.
– Очень рад вас видеть! Особенно тебя, Александр! – мой университетский товарищ помнил, кому обязан встречей с Марией Романовой. – С Алексеем-то мы практически каждый день видимся.
– Андрей! И я! – встал Петров.
– Александр, как вообще дела? – спросил Долгорукий, и хитро улыбнулся. – Когда наши красавицы дождутся своих портретов?
– Да я с понедельника только портрет князя Пожарского буду писать… – ответил Петров. – Дело сложное, и по времени ничего не ясно. Так что придётся девушкам подождать.
– Я помню тот разговор в галерее. – кивнул Андрей. – Может тоже к тебе в очередь записаться, Саша? – Долгорукий продолжал улыбаться.
– Ничего обещать не могу, Андрей! – Петров гордо выпрямился, но не выдержал, и рассмеялся, а мы вслед за ним.
«Неудобную тему» разговора прервала Аня Шереметьева.
– Саша, привет! – она обняла и «поцеловала» Петрова. – Андрюша! – был обнят и Долгорукий. – Алексей! – меня уже потискали основательно. – Ты помнишь свои слова, что ты сегодня весь мой?
– Конечно, Анечка!
– Вот и веди себя соответственно! – удовлетворённо кивнула Шереметьева, слегка прижимаясь. – Иначе беды не миновать! Мне есть о чём беспокоится, Алексей?
– Ксюша Голицына на нашу встречу приглашена. – добровольно «покаялся» я.
– Проклятая «медичка»! – выпрямилась Аня и сделала недовольное выражение лица. – Но ничего, по их понятиям это естественный отбор. У этой Голицыной нет никаких шансов. Так ведь, Пожарский?
– Так ведь, Шереметьева. – кивнул я.
– Молодец, Пожарский! – Аня улыбалась. – Александр, как твои дела? – всё внимание девушки переключилось на Петрова.
– Всё замечательно, Анна! – кивнул тот.
Их разговор прервался появлением приснопамятной Ксении Голицыной. Мне пришлось вставать, как и Сашке.
– Ксения, это Александр Петров, очень талантливый художник, о котором ты слышала. Александр, это княжна Ксения Голицына, моя хорошая знакомая и ценитель изящных искусств! – представил я их друг другу.
– Александр! Наслышана! – заулыбалась Голицына Петрову.
– Прославленный Род, княжна! – особо и не потерялся Петров. – Для меня честь познакомиться с вами! – кивнул он.
– С тобой, Александр! – поправила его Голицына. – У нас всё по-простому.
– Хорошо, Ксения, с тобой. – опять кивнул Сашка.
Что это? Петров принял условия игры общества? Или разговор со мной его так впечатлил? Раньше за ним такой смелости в общении с аристократией не замечалось…
А мои размышления прервались конфликтом на входе – в ресторан пыталась попасть Кристина Гримальди со своей охраной, коей противостояла Дворцовая полиция. Пришлось подойти.
– Алексей, моих людей не пускают! – разозлённая Гримальди производила совершенно сногсшибательное впечатление – невысокая, с острыми скулами, сжатыми кулачками и гневным выражением лица. – Что это значит, Алексей?
И действительно, на улице четверо её охранников находились в кольце Дворцовых, которые и не думали проявлять учтивость к французам.
– Кристина, к нам должны скоро присоединиться принцессы Романовы, вот охрана и лютует. – попытался я успокоить Гримальди. – Прошу отнестись с пониманием. Под мою ответственность.
Девушка кивнула.
– Остаётесь в машине. – сказала она охране по-французски, подошла ко мне, и добавила по-русски. – А у тебя, Пожарский, судя по всему, и с Романовыми всё в порядке?
– Всё врут, злые языки…
– Злые языки?.. – принцесса взяла меня под ручку.
– Врут, собаки бешенные… – даже и не попытался я объяснить ей «игру слов».
Именно «под ручку» я и подвёл принцессу Монако к нашей маленькой, но дружной компании.
– Кристина, позволь представить тебе Александра Петрова, художника! Со всеми остальными ты уже знакома.
Мой локоть был откинут в сторону, а Гримальди протянула Петрову руку:
– Александр, я поклонница вашего таланта! – принцесса очаровательно улыбалась. – Сочту за честь узнать хоть что-то из подробностей ваших художественных приёмов! – то, с каким обожанием она смотрела на Петрова, меня успокаивало – мне с Шереметьевой и Голицыной проблем хватало. – Александр, вы что-то! Вы явление в наше непростое время! – продолжала вдохновенно «витийствовать» Гримальди.
– Полностью с тобой согласен, Кристина! – хмыкнул я. – Прошу ознакомиться.
И достал заранее приготовленные «наброски» Александра по мотивам «Сочинского разврата». Пара минут присутствующим понадобилось на разобрать рисунки, а потом…
– Саша, ты красавчик! – это был Долгорукий.
– Петров, не была б я Шереметьевой, тут же бы тебе портрет в обнажённом виде заказала!
– И я! – это была Ксения Голицына. – Хотя… Впрочем… Мне нечего стесняться своего тела!
– Александр! – французский акцент стал особенно отчётлив. – Я хочу такой портрет! Согласна на всё! Любые деньги!
Да… Пришло время собирать камни…
– Рисунки мне верните! – с трудом, но рисунки, под осуждающие взгляды моего друга, мне вернули. – Теперь вы понимаете всю глубину таланта нашего художника? Прониклись?
Все покивали, а Гримальди подсела к Петрову практически вплотную и не сводила с него обожающего взгляда.
– Кристинка, ты это, иллюзий вредных не строй! – хмыкнула Аня Шереметьева без особой уверенности. – Он тут много чего другим наобещал…
– Разберёмся. – отмахнулась Гримальди, не сводя взгляда с Петрова.
Очередные разборки по поводу очередного же портрета пера Петрова прервало появление на входе Великих княжон, но всё прошло без какой-либо помпы – просто мы все встали и поприветствовали их. Маша быстро «представила» меня Варе, а потом уже мне, как хозяину вечера, пришлось взять в свои руки обязанности по знакомству:
– Ваши Императорские высочества, позвольте вам представить её светлость Кристину Гримальди, принцессу Монако!
– Ваша светлость!
– Ваши Императорские высочества!
– Ваши Императорские высочества, с Великой княжной Марией мой друг, Александр, знаком. – следует кивок старшой сестры. – А вот с Великой княжной Варварой нет. Ваше Императорское высочество, княжна Варвара, позвольте вам представить моего друга, дворянина Александра Петрова!
– Александр! – важно кивает Варя.
– Ваше Императорское высочество, княжна Варвара! – мой друг кланяется.
– Для вас Варя, Александр.
– Почту за честь, Варя! – Александр кланяется повторно.
Слава богу, протокол соблюдён! И мы спокойно занимаем места за столом. Какое-то время мы с Сашей и Андреем потратили на наполнение бокалов вином, Вариного – морсом, а потом уже девушки поухаживали за нами, раскладывая по тарелкам салатики.
Две знакомых мне Валькирии уже заняли стол недалеко от нас и общались с официантом.
– Кристина, как вам Россия? – осведомилась Маша, севшая рядом с Андреем Долгоруким.
– Всё замечательно, Ваше Императорское высочество!
– Мария. Для тебя Маша. – кивнула моя сестра.
– Я в восторге, Маша!
И Кристина начала описывать свои впечатления от Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и других городов, где она успела побывать за два с лишним года. Потом разговор плавно перешёл на тему учёбы Гримальди в Суриковке и закончился её словами:
– Вот, с Александром познакомилась. Надеюсь, и он меня ещё чему-нибудь научит.
– Ага, научит… – хмыкнула Шереметьева. – Наш Александр портрет князя Пожарского с понедельника писать начинает. Так что ему точно не до тебя, Кристинка, будет.
Обе Романовы посмотрели на меня с лёгкой завистью.
– Да не этого, а Михаила Николаевича. – пояснила Аня. – Маша, ты же сама должна помнить, дед Алексея ещё тогда, в галерее, это говорил.
– Теперь вспомнила. – кивнула Великая княжна.
Тут ко мне обратилась Варя:
– Алексей, а помнишь, Маша с тобой и Михаилом Николаевичем на выставку Хмельницкого у нас, в Кремле, договаривалась? И Александра хотели пригласить. Так всё и заглохло?
– Не знаю, Варя… – пожал плечами я. – Думаю, Александру Николаевичу надо сделать один звонок моему деду, и вопрос будет решён.
– Хорошо, я напомню папе. – важно кивнула сестра.
Постепенно все за столом как сидели, так и разбились по интересам – Мария с Андреем, я с Аней и Ксенией, Кристина с Сашкой. Скучала одна Варя, которая слушала разговор своей сестры с Долгоруким, с неприязнью поглядывая на Гримальди.
– Девушки, прошу прощения. – сказал я Шереметьевой с Голицыной, и встал. – Я на секундочку. – и направился к средней сестре. – Варя, если тебе скучно, можешь к нам пересесть. – наклонился я к ней.
– Лёша, я к Александру хочу сесть. – тихонько сказала она мне и покраснела.
Ничего себе! Неужели? Да быть такого не может!
– Сейчас всё устрою. – кивнул я, даже не подумав улыбаться – не дай бог сестра ещё обидится.
Обошёл стол и поинтересовался у Саши с Кристиной возможностью взять в их компанию Варю. Петров с готовностью кивнул, а вот Гримальди сделала это с едва заметной досадой. Я поставил ещё один стул между своим другом и Голицыной, вернулся к Варе и торжественно проводил её на новое место. Подскочивший официант быстренько поставил перед ней чистый комплект тарелок и столовых приборов.
– Молодец, Пожарский! – одобрила мои действия Аня Шереметьева, когда я вернулся. – А то Варя заскучала. Про Юсуповых, наконец, что-нибудь расскажешь? – Голицына же превратилась в слух.
– Анечка, ты всё у Инги можешь узнать. – усмехнулся я.
– У неё телефон отобрали. Она же под домашним арестом. Бедная девочка… – тяжело вздохнула та. – Ксюшка, твой же отец с дедом посредники, может они чего рассказывали?
– Кроме того, что князь Юсупов вчера в Бутырку с переломами и пьянущий приехал, вообще ничего. – с готовностью ответила Голицына. – У Куракиных, говорили, переговоры насчёт виры приостановились на время болезни Юсупова.
– Это вы про Ингу что ли? – перегнулась к нам Мария. – Не могу до неё дозвониться. И до Наташки. – она посмотрела на Долгорукого.
– Сестра тоже под домашним арестом. – прокомментировал Андрей с серьёзным выражением лица.
– Печалька… – кивнула Маша и усмехнулась. – Одна Анька наша себя правильно вела, как, впрочем, и всегда! Вот и наслаждается теперь обществом Алексея без всякой там конкуренции! – все посмеялись, после чего Великая княжна продолжила. – Прости, Ксюша, но Шереметьева ещё себя скромно ведёт, а вот Инга Юсупова тебя до Алексея просто не допустила бы!
– А то я Лицей не помню! – отмахнулась та.
Мы опять посмеялись и продолжили общаться в «своих» компаниях, а официанты тем временем разнесли горячее. Краем глаза я продолжал наблюдать за Петровым, Гримальди и своей средней сестрой, которые что-то живо обсуждали, глядя в Сашкин планшет. От Вариной скуки ни осталось и следа, она внимала каждому слову моего друга, глядя на него восторженными глазами ребёнка, и только при взгляде на Кристину слегка хмурилась, да чуть фыркала, когда Гимальди что-нибудь говорила. У Андрея с Марией царила полная идиллия.
– Алексей, а ты будешь моим кавалером в эту пятницу в «Трёх свечах»? – вдруг попросила меня Ксения, покрывшись лёгким румянцем.
Ответить не успел.
– Ах, ты змея, Голицына! – Шереметьева в притворном гневе повернулась к ней всем корпусом. Стул отчаянно заскрипел ножками по мраморному полу ресторана. – Ты второй раз Пожарского видишь, медичка! А мы с Ингой и Анькой, получается, для тебя его берегли? По ресторанам и клубам водили? Художественные выставки с ним посещали? На бильярде этом тренировались? Чтобы ты на готовенькое на всё пришла? – очень была хороша Аня в своём праведном гневе. – Не бывать такому! – она повернулась и уставилась на меня сузившимися глазами.
– Ксения! – еле сдерживая смех, обратился я к Голицыной. – Дело в том, что я уже с Николаем и Александром Романовыми договорился. Они ко мне сразу из училища приедут, а потом в «Три свечи»… Да и после ресторана могут возникнуть планы. – тут уж я врал, стараясь не связывать себя никакими обязательствами. – Плюс к этому ко всему, с Михаилом Куракиным надо будет выпить за примирение. Так что, Ксения, извини, в эту пятницу никак не получится!
– Я поняла, Алексей. – девушка расстроено кивнула. – Как-нибудь в следующий раз…
А Шереметьева улыбалась.
– Ксения, Анна! Не ругайтесь! – влезла Маша. – Совсем забыла сказать, мы в Кремле в конце октября бал устраиваем!
Тут ушки навострила даже Гримальди, а Голицына с Шереметьевой вообще про меня, слава богу, забыли и кинулись выяснять подробности. В конце концов дошло до того, что Аня с Ксюшей вызвались помочь Великим княжнам с разработкой сценария бала.
– И обязательно Александра пригласим! – вдруг заявила Варя. – Он будет моим кавалером!
Все затихли.
– Хорошо, сестрёнка. Александр, ты конечно же приглашён. – улыбнулась Маша моему другу, и опять посмотрела на сестру. – Варвара, тебе не кажется, что Александр должен сам решать, кто будет его дамой на балу? – моя средняя сестра поджала губки и промолчала. – Кристина, ты тоже заранее приглашена.
– Спасибо! – кивнула та, а Варя недовольно нахмурилась.
Темы вчерашнего «приёма» в Бутырской тюрьме в присутствии Великих княжон мы так и не коснулись – все всё прекрасно понимали, да и сами Мария с Варварой видимо не желали про это говорить. Про Юсуповых тоже разговор больше не заходил к моему вящему удовольствию. В общем и целом, вечер в этой компании мне понравился – новенькие Голицына и Гримальди меня своим довольно скромным и спокойным поведением совсем не напрягали, а сёстры… Это же сёстры…
Расходиться начали ближе к девяти часам вечера, договорившись по возможности встретится тем же составом в самое ближайшее время. Проводив сначала Великих княжон, мы с Сашкой и Андреем отправили по домам Гримальди, Голицыну и Шереметьеву. Когда уехал Долгорукий, вернулись с Петровым в ресторан.
– Лёшка, ты чего на меня так смотришь? – не выдержал он, глядя на ухмыляющегося меня.
– Да вот, любуюсь на покорителя женских сердец!
– Какого покорителя? Каких сердец? – начал оправдываться он. – Ты чего выдумываешь?
– Ладно Гримальди, Сашка! – хмыкнул я. – С ней-то всё понятно – твой образ скромного гения начисто снёс девке голову! Но Варя?
– Лёха, ты только не подумай ничего такого! – вскочил он с кресла. – Мы тогда с ней в вашем поместье телефонами обменялись, вернее, она мой телефон выпросила… Так, переписываемся иногда… Ничего такого, обычный трёп! Я и подумать не смел!
Так вот откуда ноги растут!
– Саша, я ничего против не имею. Переписывайтесь на здоровье. – начал я его успокаивать. – Только помни, что Варя ещё ребёнок.
– Да я вообще сейчас её номер заблокирую! – он потянулся к карману за телефоном.
– Стоп! – чуть повысил я голос. – Пусть всё остаётся, как есть. Мы встретимся с Машей, всё с ней обсудим и решим, что делать с влюблённой в тебя Варей. Договорились?
– Да. – Сашка буквально упал обратно в кресло.
– Как тебе Гримальди, кстати? – перевёл я разговор на другую тему.
– Хорошая. – ответил он.
– И всё?
– Красивая. Интересная. Менталитет у неё совсем другой… Рисует хорошо, она мне свои работы на телефоне показала…
– Понравилась как девушка?
– Понравилась. – кивнул Сашка. – Она милая…
– Вот, и не щёлкай клювом! – подвёл я итог.
Через полчаса Сашка уехал домой, а я поднялся сразу к Вике.
– Лёш, такие ужасы про этот приём в Бутырке в новостях говорят. Это никак с тем нападением на тебя не связано? – спросила девушка, когда мы расположились у телевизора.
– Связано. – я приобнял её, рассказал всё без особых подробностей.
* * *
– Ну, что, как сходили? – поинтересовалась Мария Фёдоровна у внучек, зашедших пожелать ей спокойной ночи.
– Хорошо, бабушка. – ответила Маша за двоих, и отчиталась за вечер, «забыв» упомянуть про «некрасивое» требование сестры в отношении Петрова.
– Когда снова встретитесь?
– Договорились созвониться. Может быть встретимся на следующей неделе.
– Ну, ладно. Спокойной ночи, девочки!
– И тебе, бабушка!
* * *
Вторая половина пятницы в Ясенево была посвящена моей высотно-штурмовой подготовке, а Прохор опять был «прикреплён» к «женскому батальону». Понятно, что азы этой самой высотно-штурмовой подготовки нам дали в Лицее на военке, и это были одни из самых интересных занятий в старших классах, так что уж полным профаном я не был – знал, как пользоваться специальными спусковыми устройствами, и технику безопасности Пасеку сдал с первого раза, после чего мы отправились в «город». Тренировка началась с самых простых упражнений – закрепив фал на крыше, я спустился на подвесной системе на уровень второго этажа, и по команде Пасека сначала просто отталкивался от стены и возвращался обратно. Видимо удовлетворившись результатом, штаб-ротмистр приказал мне исполнить «маятник» – не сильно отталкиваясь от стены, я начал передвигаться вдоль стены от окна к окну. Следующим был «оборот» – я отталкивался от стены и поворачивался на 360 градусов. И, наконец, «маятник с оборотом» – отталкивался вперёд и в сторону, и делал поворот на 360 градусов от одного окна к другому.
– Ладно, Камень, пойдёт. – кивнул мне Пасек, когда я спустился на землю. – Азам тебя в школе научили. Теперь давай спускайся сверху с краткой остановкой на каждом этаже, потом через этаж.
Выполнил.
– Медленно! – резюмировал штаб-ротмистр. – Снова наверх, и выполняешь спуск с влетанием в окно на каждом этаже.
Уже когда собрался «влететь» в окно на втором этаже, Пасек скомандовал:
– Завис! – я завис с упёртыми ногами на стене. – Перемах ногой! – я зацепил правой ногой фал, левую оставил на стене и повис так, чтобы смотреть вверх. – Переворот головой вниз! – я отцепил правую ногу от фала и перевернулся. – Спускайся.
Сняв тормозной блок, я подошёл к штаб-ротмистру.
– Медленно, Камень, очень медленно! Будем тренироваться. Сегодня была база, которой ты более или менее владеешь. С каждым разом задания будут усложняться, потом добавим оружие, спуск с ним и стрельбу по мишеням внутри здания. Ну и гранаты, конечно. Куда же без них. Потом действия в группе. Пошли, часик в тире поработаешь. – он развернулся, и мы пошли в сторону здания Корпуса. – И ещё, Алексей… Мы тут Вяземской на подарок денег собираем… Ты как?..
– В раздевалке возьму. – кивнул я и подумал, что мне Вике тоже надо будет что-то подарить.
* * *
В среду и в четверг Камень на базе так и не появился. Не было его и сегодня утром. Все эти три дня девчонки активно обсуждали этого таинственного молодого человека, его свободный график посещения тренировок и, самое главное, его взаимоотношения с Ведьмой. Во вторник сомнений в том, что их что-то связывает, не осталось – после «драки» с Камнем Ведьма вернулась слегка раздражённой, взвинтила темп тренировки и успокоилась только через час, как раз к обеденному перерыву. Да и то, что Вяземская отправила Камня бегать кросс, а потом в спортгородок, сказало «женскому батальону» многое…
Решетову раз за разом продолжали «атаковать» предложениями о свидании холостяки из «волкодавов», но она всем отказывала. А начиная со вторника Екатерина каждый вечер получала цветы от инструктора Белобородова, и когда он сегодня появился на полигоне, да ещё и без Камня, девушка сначала захотела прямо ему сказать о бесперспективности ухаживаний, но, учитывая его с Ведьмой хорошие отношения, решила промолчать – реакция Вяземской в этом случае была мало предсказуемой. Очень бы не хотелось вылететь из подразделения и Москвы, не прослужив тут и двух недель. И опять Белобородов на тренировке уделил Решетовой повышенное внимание, а Вяземская наблюдала за ними с лёгкой улыбкой.
– Екатерина, а можно вас на художественную выставку пригласить? Очень модную? – спросил Белобородов, и играючи вывернулся из захвата девушки, у которой опять возникли мысли о возможных последствиях отказа.
– Если только на следующей неделе, господин инструктор. И то, не обещаю… Служба, повышенные нагрузки, переезд, новый город… Да и личные вещи ещё с места прошлой службы не пришли. Вы должны меня понять… – как можно вежливее ответила Решетова.
– Я всё понимаю и не тороплю, Екатерина. – поправляя камуфляж, кивнул Белобородов. – На следующей неделе увидимся и решим этот вопрос.
– Хорошо. – выдавила из себя улыбку девушка.
А таинственный Камень так на полигоне и не появился.
* * *
– Прохор, надо бы Вике что-то завтра подарить. От нас с тобой. Что посоветуешь? – мы выезжали из Ясенево.
– Проще поступить по старой схеме с ювелиркой. Только на самом банкете обойтись цветами, а украшение подарить потом.
– Согласен, остальные могут неправильно понять. Вернее, правильно… А сможешь договориться, как в прошлый раз с часами было, чтоб ювелир завтра в районе обеда приехал? А то непонятно, во сколько я сегодня домой приеду после этого Малого Света… Да ещё наши новые соседи, Великие князья которые, явно отвлекать будут…
– Давай, Лёшка, я этим всем сам займусь? – хмыкнул мой воспитатель. – Занятой ты наш!
– Спасибо, Прохор! Очень выручишь. – поблагодарил я его.
– Кстати, твои братья к вопросу нашего соседства отнеслись весьма серьёзно – вчера Дворцовые часть их гардероба привезли, в квартире под нами всё оставили, пока Великие князья не решили, кто где жить будет. И в той квартире, на первом этаже, пост выставлен. Так что, Лёшка, сам братьям разрешил присоседиться, вот теперь Дворцовую полицию и терпи. Да и мне спокойней, не надо ещё и за этими двоими приглядывать. Ты меня услышал?
– Да, Прохор, услышал. – расстроился я. – Но если Дворцовые за мной ходить начнут, за себя не ручаюсь!
– Их на дежурстве всего по двое будет, и основная задача, которая перед ними стоит – обеспечение безопасности Великих князей. – попытался успокоить меня воспитатель. – Мы с тобой идём по остаточному принципу. С их главным я переговорил, нам глаза мозолить не будут, не переживай.
– Ну, хоть так… – кивнул я.
Великие князья появились в районе семи вечера.
– Лёха! Прохор! За квартиры огромное спасибо! Пойдёмте смотреть. Всё остальное потом!
Квартира этажом ниже фактически находилась под квартирой Леси, а этажом выше – над нашей с Прохором. В результате нехитрого подбрасывания монетки, выигравший Николай выбрал верхнюю квартиру, Александру досталась нижняя. Проверив гардероб, братья предложили поужинать перед «Тремя свечами» в «Русской избе», мотивируя это тем, что мы на вечеринку явно не жрать едем. Когда разместили заказ, Великие князья потребовали:
– Рассказывай про Юсуповых! В подробностях!
Рассказал. Что характерно, Николая с Александром второй мой поход к особняку Юсуповых с нанесением князю тяжких телесных нисколько не впечатлил, они всё «требовали» подробностей вечера понедельника с применением мной «гнева». Как говорится, всё, что знал, – рассказал.
– А как там полиция так быстро оказалась? – спросил вдруг Александр. – Юсуповы, гады, вызвали?
– Нет. – хмыкнул я, и посмотрел на своего воспитателя. – Нас по дороге к особняку Юсуповых чуть пепсы не «приняли» за вызывающий внешний вид. Камуфляж и шлемы им, видите ли, не понравились. – и описал общение Прохора с патрулём. Когда братья отсмеялись, поинтересовался у них. – А вы как умудрились в первый же вечер со шлемами-то «залететь»?
– Да… – махнул рукой Александр. – Мы с Николаем решили проверить эффективность психологического воздействия на противника нанесённого на шлем рисунка. На глазах всего нашего курса. – важно заявил он. – Двух дежурных офицеров по темноте спецом напугали. Я, наверное, и сам охренел, если бы на меня из-за угла ночью парочка в таких шлемах выскочила. – довольно улыбался он, а мы с Прохором засмеялись. – Утром, после губы, нас к начальнику училища на допрос потащили. Как же генерал орал, Лёха! Даже отчислением грозился! Тем более, офицеры-то «охренели» на глазах у всего нашего ржущего курса… Потом, понятно, старик чуть отошёл, но подробную рапортину Императору отправить пообещал, ещё и с указанием наших старых грешков. А потом стал пытать, где мы, два брата-акробата, эти самые шлемы секретные, типа созданные для спецподразделений в особых лабораториях, умудрились достать? – Николай подтверждающее кивнул. – А что мы? Сказали, что брат подарил. – хмыкнул довольный Александр. – Больше вопросов почему-то не воспоследовало. Да и какие они теперь секретные, шлемы эти? После вашего-то выступления у Юсуповых и этой видяшки полицейской? Так что взяли мы изъятые шлемы у начальника училища и, не заходя в особый отдел, пошли просить перед строем прощения у «пострадавших» офицеров.
– А у рапорта судьба какая? – отсмеявшись, спросил я его. – От родичей получили на орехи?
– Родичи всё быстрее начальника училища узнают. Везде стукачи! – ухмыльнулся Александр. – Конечно, получили… В очередной раз пообещали им развлекаться скромнее. До следующего раза… Слушай, Лёха, а как там в Бутырке было? – Саша посерьёзнел, а за ним и Николай.
– Противно. – криво улыбнулся я.
– Нам запись казни показали. – кивнул Коля. – Весёлого, конечно, мало. Да и Гагарин так выл… Но ты же понимаешь, что родичи это всё не ради собственного развлечения устроили?
– Конечно, Николай. – кивнул я. – И давайте на этом обсуждение приёма в Бутырке закончим?
В конце ужина к нам присоединилась Вяземская.
– Привет, мальчики! – улыбнулась она Великим князьям. – В увольнительной?
– Да, до воскресенья.
– Говорят, вы у нас теперь в соседях?
– Да, Виктория.
– А сейчас, я так понимаю, вы на вечеринку собираетесь? – продолжала она улыбаться.
– Ага.
– Алексея, надеюсь, вернёте в целости и сохранности?
– Конечно!
– Смотрите мне! – шутливо погрозила она им пальчиком. – Не как в прошлый раз?
– Да мы вообще там невиноваты были! – возмутились они в один голос. – Мы даже помогали Алексею! Как могли!
– Ну, ладно, ладно… – она перевела взгляд на меня. – Алексей, ты помнишь про завтрашний банкет?
– Конечно, Вика. – кивнул я. – К вечеру буду в полном порядке.
– Не понял… – возбудился Николай. – А как же мы, Алексей? Были тут у нас планы на вечер субботы с твоим участием, не успели рассказать… Вика, а по какому поводу банкет? Если не секрет…
– Не секрет. Штаб-ротмистра я получила. – гордо выпрямилась она на стуле, сделала строгое лицо, но не выдержала и рассмеялась. – Вольно, курсанты Романовы! Все трое!
– Почему трое? – не понял Александр.
– А полковник Орлов всегда Алексея курсантом называл. – пожала плечами девушка.
– Вика! – встал Николай и дождался, когда Александр к нему присоединится. – Прежде всего, мы с братом поздравляем тебя с очередным званием! Дай бог, не последним!
– Спасибо, Ваши Императорские высочества! – девушка тоже встала и шутливо кивнула.
– Лёха, ты параллельно ещё где-то учишься, раз курсант? – садясь обратно, спросил Александр, а я повернулся к Прохору, который мне кивнул.
– В вашем училище я числюсь. Даже стипендию за сентябрь получил. Полковник Орлов постарался, когда в «волкодавы» вербовал.
– Круто! – не стал скрывать Александр своих чувств. – Будешь у нас с двумя образованиями самым умным!
– Ага. – хмыкнул я. – С одним образованием и вторым дипломом я у вас буду.
– Всё равно! – не унимался Александр. – Вот как ты всё успеваешь? И Университет у тебя, и училище, и «волкодавы», и особняки приступом берёшь? И девушки-красавицы тебя любят! – Вика улыбкой дала Саше понять, что комплимент засчитан. – Живёшь, где хочешь! Куда хочешь – летаешь! А мы с Колей в это время или в казарме, или на губе! Жизнь проходит мимо, Лёха! – Великий князь закончил на минорной ноте.
– Завидуй молча, братишка! – хмыкнул Николай. – И на нашей с тобой улице как-нибудь перевернётся лоток с мороженым!
* * *
– Лёха, надо же подарок какой Вике подарить! – мы с Великими князьями ехали в «Три свечи» на моей «Волге».
– У меня Прохор этим вопросом занимается. – я повернулся к ним с переднего пассажирского сидения.
– Сегодня точно уже не успеем ничего приготовить. – посмотрел Николай на Александра. – Значит завтра днём что-нибудь найдём. А банкет у неё до какого времени будет? – этот вопрос был задан уже мне. – А то у нас тут три приглашения на закрытый показ мод есть… Модельки, начинающие модельерши, ищущие спонсоров… Все дела… Как тебе, Алексей?
– Это точно без меня. – улыбнулся я. – Во-первых, у Вики праздник, и я своим уходом могу его испортить, а во-вторых, я уже вам говорил, что меня всё устраивает, а приключений без ваших баб и так хватает.
– Ты сразу-то не отказывайся! – это был Александр. – Вдруг у Вики там всё быстро закончится, она устанет, например, или тебе свежих впечатлений захочется? Подумай, до завтра терпит.
– Хорошо. – пообещал я, только чтобы братья отстали.
На входе в «Три свечи» нас, как и в прошлое моё посещение, встретили брат с сестрой Голицыны.
– Виктор, Ксения! – поприветствовали мы их.
– Алексей, Николай, Александр! Рады видеть! Проходите! Позже к вам присоединимся.
И повторилась история с бильярдной – молодые аристократы при моём приближении прекращали разговоры и поворачивались в мою сторону.
– Лёха, ты популярен! – негромко сказал Николай. Они с братом держались чуть позади меня. – Дежурную улыбку на лицо и со всеми здороваться!
И началось… Я действительно был популярен – молодые люди улыбались, первыми протягивали руки и говорили, что рады меня видеть, а девушки кокетливо стреляли глазками и напускали на себя томный и противоречивый вид, некоторые даже «осмеливались» протянуть ручку для поцелуя. С Шереметьевой и Гримальди я даже демонстративно «поцеловался» с щёчку, а добравшись до компании, где находился Миша Куракин, сходу предложил ему выпить «мировую».
– С большим моим удовольствием, Алексей! – вполне искренне согласился он, «отсвечивая» до конца не сошедшим бланшем.
«Мировую» мы пили у стойки бара. Не забыл я привлечь к этому действу и «поучаствовавших» в конфликте «третьих лиц» – Великих князей и Виктора Голицына. За процессом употребления больших стопок с водкой, не скрываясь, наблюдал весь собравшийся Малый Свет, и когда Михаил обнялся по очереди со мной, Александром, Николаем и Виктором, присутствующие аристократы одобрили примирение одобрительным гулом и лёгкими аплодисментами.
– Так, пошли на наше место. – скомандовал Николай. – Надеюсь, сегодня обойдётся без эксцессов.
Виктор Голицын пообещал присоединиться с сестрой позже – ещё не все гости успели подъехать, а к нам подошли Шереметьева, Гримальди и Андрей Долгорукий.
– Слава богу, хоть ты, Алексей, с Куракиными разобрался! – прокомментировала Анна «мировую». – Скорей бы князь Юсупов выздоровел…
– Это да… – хмыкнул игриво настроенный Александр. – Но он, надо отдать должное князю, правильно лечится! Как деды нам и завещали! Никаких обезболивающих – только водка!
– Александр! – в один голос воскликнули Шереметьева с Гримальди, и, не выдержав, засмеялись вместе с нами.
– Романовы! А мы вчера с вашими сёстрами встречались. С Машей и Варей. – Шереметьева сделала таинственный вид. – Нас Алексей в ресторан приглашал.
– Да ты что?.. – Николай не вполне натурально удивился. – А повод?
– Кристинку с Сашкой Петровым знакомили. – Анна с улыбкой посмотрела на чуть покрасневшую Гримальди.
– Сашка классный! А как рисует!.. – влез Александр. – В Сочи он себя зарекомендовал только с лучшей стороны! И как он тебе, Кристинка?
– Он очень талантливый художник! – ещё больше покраснела Гримальди. – И обещал со мной позаниматься.
– Русский дворянин если обещал, – с серьёзным видом продолжил Великий князь, – то доведёт дело до конца! Не сомневайся!
– А ещё Машка про бал нам рассказала. – вмешалась Шереметьева, а то Гримальди засмущалась уж совсем сильно. – Он в конце октября планируется в Кремле.
– Надо будет с родичами поговорить, – повернулся Николай к Александру, – отпроситься с этой скукотищи. Или в училище совсем уж что-нибудь этакое учудить, чтоб на губу с гарантией на пару-тройку суток «заехать». – Александр согласно кивал на слова брата.
– Я Машке на вас пожалуюсь, Романовы! – деланно возмутилась Шереметьева. – А с кем нам великосветские разговоры разговаривать и медленные танцы танцевать?
– У вас вон Долгорукий с Пожарским есть. И полный ресторан аристократов мужеского пола! – хмыкнул Николай.
– Мало мужиков не бывает! – припечатала Аня, а Кристина закивала.
– Ладно, ладно, Шереметьева! – поднял Великий князь руки в защитном жесте. – Уговорила. Всенепременно будем.
Через некоторое время к нам, как и обещали, присоединились брат с сестрой Голицыны, и разговор опять коснулся бала. Виктор Голицын был вынужден пообещать Шереметьевой присутствовать, а Великие князья окончательно расслабились:
– Ладно. В такой компании мы это мероприятие как-нибудь переживём!
После полуночи, когда большинство аристократов успело слегка подпить, к нашему столику всё чаще стали подходить девушки из знатных семейств с желанием пригласить меня за столик «их компании». А я опять, как в Университете, почувствовал сожаление по поводу отсутствия Инги Юсуповой, которая все эти «моменты» зарешала бы со свойственной ей прямотой и тактом. В очередной раз вежливо отказав красотке из Рода Лопухиных, я взмолился:
– Виктор, Ксения! – обратился я к «хозяевам» мероприятия. – Поймите только меня правильно! Сил моих больше нет! – и повернулся к остальным. –Может продолжим где-нибудь в другом месте?
Первым отозвался Андрей Долгорукий:
– Поехали в «Метрополию». Там точно нас никто не побеспокоит.
– Андрюха дело говорит! – сказал Шереметьевой, Голицыной и Гримальди Николай. – Иначе порвут девки Пожарского на британский флаг.
Если Анна с Кристиной были совсем не против, то вот Ксения просящее уставилась на брата.
– Езжай. – кивнул тот. – Я за всем здесь присмотрю.
Наше движение к выходу из «Трёх свечей» не осталось незамеченным, и молодые люди стали интересоваться, где мы решили продолжить? Скрывать не стали. Посыпались обещания скоро к нам присоединиться, а Долгорукий схватился за телефон – ему надо было предупредить охрану о возможном наплыве знатных гостей.
– Андрей, ничего страшного не случится? – поинтересовался я, когда мы с Великими князьями сели в мою «Волгу». Машина Долгорукого должна была ехать следом.
– Нет, конечно. – ухмыльнулся он. – Малый Свет и до этого в «Метрополии» частенько по пятницам бывал. Меня одно волнует – в випке места совсем не останется.
К нашему приезду в ночной клуб был готов привычный мне центральный диван. И то, его существенно пододвинули ближе к стеклу, через которое наблюдался весь остальной клуб. Два же других дивана по бокам были заняты какой-то дворянской молодёжью, знакомой с Андреем и Великими князьями. Их никто выгонять из випки не стал, а просто вежливо попросили ужаться, предупредив, что скоро к нам присоединится Малый Свет. В то время, как официанты суетились вокруг нашего стола, охрана занесла ещё пять диванов поменьше и столов к ним, и места для танцев в випке фактически не осталось. Суетилась охрана и внизу, у лестницы – было огорожено некое условное пространство, тоже оперативно заполняемое столами и стульями, место для танцев учитывалось тоже.
– Всё по стандартной схеме. – пояснил мне Андрей. – Основная масса аристократов уже знает, что здесь к чему. Проблем не будет.
– Лёха, Андрюха, пошли выпьем, и в танец! – нас, стоящих у стекла, сзади приобнял Александр. – Вы посмотрите, сколько цыпочек на танцполе!
И действительно, девушек в вызывающих и откровенных нарядах было много.
– Так! Пожарский! Долгорукий! Быстро за стол! – к нам подошла Аня. – Нечего поддаваться тлетворному влиянию совершенно развращённых Романовых!
– Шереметьева, с тобой скучно! – отмахнулся Александр, возвращаясь к столу. – Никакой личной жизни в увольнительной!
Мы выпили и оба Великих князя направились на танцпол.
– Лёшка! Ты как с Колей и Сашей так сошёлся? Вы же совсем разные? – спросила Аня, сидящая рядом.
– Не знаю. – пожал я плечами. – Они весёлые.
– Это да… – кивнула девушка. – И ещё бабники конченные! Я в Кольку в своё время влюблена была, а он меня всегда только за друга держал… Переболела… – махнула она рукой и улыбнулась. – А Инга с Наташкой были влюблены в Сашку. Как же они его на пару третировали в Лицее! – усмехнулась Аня, а Ксения подтверждающее кивнула.
– Значит, Юсупова с Долгорукой меня «обрабатывали» по отработанной схеме? – поинтересовался я.
– Видимо, схема была не очень отработана, раз обе под домашним арестом! – перегнулся ко мне улыбающийся Андрей.
Желания танцевать пока ни у кого из нас не возникало, и мы просто болтали, сидя на диване и попивая вино. А минут через тридцать к нам в випку начал прибывать народ из Малого Света. Кто-то оставался за соседними столами, кто-то сразу спускался вниз. Официанты только успевали принимать заказы на экзотические коктейли – водки, разного вина и закуски на самый притязательный вкус на столах было достаточно. И опять моя персона не осталась без внимания, девушки прямо жаждали ко мне присоседится. Видимо им не давал покоя ореол романтического героя – победителя Рода Юсуповых. Слава богу, с одной стороны от меня сидела Шереметьева, с другой Голицына, рядом Долгорукий с Гримальди, а на попытки присесть на свободную часть дивана мы дружно отвечали, что это места Великих князей.
В конце концов, к нам из танца вернулись эти самые блудные Великие князья в обществе двух вульгарных девиц, и выбор Николая с Александром я вполне понимал – девицы хоть и попадали под определение вульгарных, но это определение нисколько не мешало желанию их уестествить прямо на диванах випки – короткие юбки, не скрывающие длинные ноги, глубокие разрезы с намёком на хорошую «тройку», чуть выпирающие «бампера» и боевой раскрас прелестниц. Да, они выглядели как конченные шмары, но и «измученные» казармой и губой мои братья совсем не собирались читать девушкам стихи Есенина, а планировали цинично употребить их по прямому назначению.
– Пожарский, фу! – я получил от Шереметьевой локтём в бок. – Соблюдай приличия! Ты не один! Ишь, залюбовался!
А ночь, тем не менее, продолжалась. Малый Свет напоминал броуновское движение – в випке постоянно менялись лица, народ ходил танцевать и возвращался обратно, многие тусили внизу, на танцполе. Несколько раз и Аня с Ксюшей и Кристиной надолго уходили танцевать, давая нам возможность пообщаться с Андреем Долгоруким, Виктором Голицыным и иногда моими братьями, которые, в общем, были заняты своими пассиями. Медляки мы танцевали около стола, рядом с нами «тёрлись» и Великие князья со своими девушками. И они же, в конце концов, «потребовали» у меня машину.
– Забирайте, ироды! – махнул рукой я. – Доберусь, как-нибудь сам.
– Лёха! Должны!
Дома я был около пяти утра, меня довёз Долгорукий. Быстро приняв душ, тихонько лёг рядом с Вяземской и заснул.
* * *
Разбудила меня суетящаяся Вика.
– Пожарский, какое платье надеть?
Она начала мне демонстрировать разные платья, висящие на плечиках, прикладывая их к груди. Было и зелёное, и серое, и коричневое, и фиолетовое с блёстками.
– Это, Вика. – свой выбор я остановил на закрытом платье так идущего ей красного цвета.
Смотрелось оно одновременно строго и чуть чопорно, но за счёт вставок красных же кружев создавалась иллюзия лёгкости и воздушности платья.
– Согласна. – кивнула она. – Его и планировала. Или у тебя, Пожарский, как у молодого бычка, на красное встаёт? – улыбка Вики обещала мне познавательный экскурс в мир животных инстинктов.
– Как у молодого бычка. – с готовностью подтвердил я.
Через полчаса я наслаждался кофе в кухне.
– Так, мне некогда. – сообщила Вяземская. – Надо ресторан проверить, парикмахер должен скоро придти. Иди уже к себе.
– Нечего было передо мной голой и с красным платьем скакать! – возмутился я. – И кофе свой в выходной день я могу спокойно допить?
– Допивай и иди. Не отвлекай бедную девушку в ответственный день на пошлые мысли! – Вика запахнула край домашнего халатика на ногах.
В гостиной нашей с Прохором квартиры я застал пьющих рассол Великих князей и моего улыбающегося воспитателя.
– Лёха! Ночка была ещё та! – заявил Николай. – Надо почаще к Долгоруким в клуб заглядывать! Беспроигрышный вариант!
– Согласен. – подтвердил вялый Александр. – Но водка после вина, а потом опять вино, и снова водка, убьёт кого угодно… Господи, хорошо-то как! – Великий князь опять припал к банке с рассолом.
– Прохор, может забрать у них банку? – спросил я. – Чтоб помучились, и в следующий раз думали, сколько пьют?
– Мы ж не звери какие… – ухмыльнулся мой воспитатель, глядя на напрягшихся Великих князей. – Лучше пусть к нам на водопой утром прибегают, чем по неопытности неправильно опохмеляются. Да, лоси?
– Что это мы лоси? – попытался возмутится Николай.
– Так лоси вы и есть! – отрезал Прохор. – Слушайте анекдот.
Лось утром с похмелья прибегает к ручью, где его ждёт в засаде охотник, который стреляет – раз, два! Лось стоит. Охотник перезаряжает и стреляет снова. А лось не падает, пьёт из ручья и вслух думает:
– Вот я пью и пью… А мне всё херовей и херовей…
После вялой попытки Романовых посмеяться, Прохор спросил:
– Мораль уяснили?
– Да. – кивнули они.
– Но пить всё равно не бросите? Так ведь?
– Да. – этот одновременный кивок был более уверенным, чем прошлый.
– Пусть родичи за вами, охламонами, смотрят! – махнул рукой Прохор. – У меня вон, – он указал на меня, – забот выше крыши!
Звонок в дверь прервал воспитательные порывы Белобородова. Оказалось, что это к нам прибыл тот же молчаливый представитель Фаберже, что и в прошлый раз. Он опять, поклонившись, разложил на журнальном столике «изделия», и застыл рядом.
– Это для Вики? – поинтересовался Николай.
– Да. – кивнул я.
– А давай основная часть подарка с тебя, а мы добьём до комплекта?
– Не возражаю.
После долгих раздумий нашли оптимальный вариант, учитывая мой прошлый подарок Вике, – я взял плетёный браслет из платины, а Великие князья подходящие серёжки из платины с маленькими рубинами.
– Они Рыжей точно подойдут! – подвёл итог Александр. – Да и Императрица нам поздравление для Вяземской прислала. Так что повод вручить железный!
– Какое поздравление? – напрягся я.
– Конверт с фельдъегерем доставили. – пояснил Николай. – И уполномочили нас Вяземскую поздравить. Романовы никого не забывают! – гордо выпрямился он, но практически сразу после этого опять припал к банке с рассолом.
* * *
В «Русскую избу» мы с Прохором в деловых костюмах и с цветами спустись в четыре пятьдесят. На входе нас встретила совершенно сногсшибательная свежеиспечённая штаб-ротмистр Вяземская Виктория Львовна в красном платье и красных же туфлях.
– Алексей! Прохор! Прошу вас, проходите! – чопорно заявила она нам, чуть тряхнув роскошной гривой своих свежее завитых медных волос, и указав направление рукой с ярко красными коготками.
– Благодарим, Виктория! – за нас двоих ответил я.
Внутри «Изба» ничуть не изменилась. Только в дальнем углу, где мы сидели в четверг, накрытые столы стояли буквой «П». «Женский батальон» уже присутствовал в полном составе и прихорашивался у зеркал. Девушки вырядились. От обилия разных цветов у меня, по началу, начало рябить в глазах – персиковый, фиолетовый, ярко синий, желтый! И слава богу, что не привычный хаки! Наши девушки «заиграли красками»! Я получал эстетическое удовольствие, разглядывая их! А они совершенно не стеснялись произведённого эффекта! А Решетова? Чёрное платье в пол, с разрезом по бедру, и продемонстрированной при повороте голой спиной? Да она ещё и каблуки надела, при её то росте и длине ног!
– Прохор! Я тебя прекрасно понимаю! – озвучил я своё мнение воспитателю.
– Лучше молчи, Лёшка! – ответил он сквозь зубы.
– Девушки! Прекрасно выглядите! – решил я сделать комплимент.
Они же сделали вид, что засмущались, и ближайшая ко мне «дама в персиковом» представилась:
– Татьяна!
И пришлось мне, вернее выпало счастье, знакомится с девушками заново. Прохора они все знали.
– Алексей!
– Наталья.
– Ирина.
– Варвара…
… – Катя. – Решетова не только кивнула, но и протянула руку для рукопожатия.
Я же быстро пожал её руку, кивнул, и быстро же прошёл дальше, чтоб не попасть в некрасивую ситуацию.
На столах были расставлены таблички с позывными. Моя «Камень» и «Инструктор» моего воспитателя оказались в конце левого стола, чему мы с Прохором были только рады – я специально просил Вику отсадить себя от неё подальше, причём, она, чертовка, выделила мне место спиной к «женскому батальону», разместившемуся в конце правой ножки буквы «П», а моему воспитателю – прямо напротив девушек, и лицом к ним.
Основная часть «волкодавов» прибыла позже нас, полковник Орлов появился последним, заняв место рядом с Вяземской, Смоловым и Пасеком во главе стола.
– Так, коллеги, прежде чем начать! – оглядел граф собравшихся. – Сильно не расслабляемся. Возможно, завтра, ближе к вечеру, нам предстоит работа. Есть определённые предпосылки. А теперь позвольте поздравить Викторию Львовну с очередным званием и должностью! Стоя! Два коротких, один протяжный!
Ура! Ура! Ура-а-а-а!
Полковник продолжал стоять, даже когда все сели на места.
– Следующее. В нашем полку прибыло. Предлагаю выпить за дорогих девушек, рискнувших влиться в наш дружный коллектив! Мужчины пьют стоя, женщины до дна!
Дождавшись, когда тост будет исполнен, полковник сел. А слово взял Смолов. Потом Пасек. Постепенно за столами установилось полное взаимопонимание и взаимопомощь в виде передачи понравившейся закуски. Отдельные тосты не портили общего впечатления – «волкодавы» реально отдыхали, сбитый коллектив чутко реагировал на тенденции. Около шести вечера появился незнакомый мне тип среднего возраста с цветами, и от имени Рода Печорских произнёс Вике поздравительную речь.
– Прохор, что за ерунда, какие Печорские? – поинтересовался я.
– Вика урожденная Печорская. – терпеливо начал объяснять мне мой воспитатель. – Вышла замуж за княжича Вяземского. Он погиб. Детей они с Викой народить не успели. Род Вяземских, по обоюдному согласию с Родом Печорских, вернул вдову с её приданным обратно Печорским. Им-то она была не нужна. Так что Вяземская она только по фамилии, а не по Роду.
– Понятно. – кивнул я.
Около половины седьмого появились Николай и Александр Романовы, которых было не видно из-за огромных букетов роз, которые они несли в руках.
– Господин полковник! Разрешите обратиться к штаб-ротмистру Вяземской? – высунулся Николай из-за цветов.
– Разрешаю, Ваши Императорские высочества. – сказал многоопытный Орлов, поднимаясь и кланяясь.
Его примеру последовали и все остальные, включая и нас с Прохором. А Николай с Александром непроизвольно чуть поморщились.
– Виктория Львовна! От лица Рода Романовых позвольте поздравить вас с очередным званием штаб-ротмистра, и вручить этот поздравительный адрес от Её Императорского величества Марии Фёдоровны! – Николай протянул Вике конверт. – Цветы прилагаются!
– Спасибо, Ваши Императорские высочества! – улыбалась Вика. – И прошу передать Её Императорскому величеству Марии Фёдоровне мою искреннюю благодарность за поздравления! И позвольте пригласить вас, Ваши Императорские высочества, за наш скромный стол на бокал вина!
– С удовольствием, Виктория Львовна! – кивнул Николай, отдавая официанту букет.
Его примеру последовал и Александр.
Понятно, что бокалы были с водкой. Господа офицеры, тем более из «волкодавов», другим не злоупотребляли. На робкие попытки графа Орлова пристроить Великих князей рядом с руководством подразделения, братья ответили отказом, и разместились рядом со мной.
– А как же показ мод? Модельки и прочие, ищущие спонсоров, творческие личности? – не удержался я от ехидного замечания.
– Да куда они денутся? – отмахнулся Александр. – Я смотрю, у вас тут и девушки симпатичные есть… Особенно мне та, в чёрном платье приглянулась. Хороша, чертовка!
Прохор дёрнулся, но промолчал.
– А теперь слушайте меня внимательно, Романовы! – зашипел я. – Не дай бог вы ещё раз посмотрите в сторону этих девушек! Особенно в сторону этой, в чёрном платье. Вы меня хорошо поняли, братики?
– Лёха, Лёха! Ты чего? – отшатнулся от меня Александр. – Как скажешь, брат!
– Извини, Алексей. – кивнул Николай. – В чужой монастырь…
– Вот и молодцы! – криво улыбнулся я. – Выпьем?
* * *
«Женский батальон» к походу в ресторан начал готовиться заранее. Девушки договорились придти на банкет в платьях разных цветов, чтобы не сливаться в однородную массу. Для этого они, все вместе, посвятили вечера четверга и пятницы на поездки по магазинам, заранее уточнив у Вяземской подходящие адреса этих самых магазинов, – пошить платье у портного они явно не успевали. Командир их сразу предупредила, что будет в красном. Решетова своё чёрное платье подобрала в самом первом торговом центре, а дальше просто помогала остальным девушкам с их выбором, заодно и Москву смотрела.
В «Русскую избу» они тоже приехали все вместе, заказав такси-«Газель», тем более что служебным жильём их обеспечили в одном доме, как подозревали девушки – для простоты сбора в случае чрезвычайной ситуации. Встретившая их на входе Вяземская действительно была в красивом красном платье, лучилась непривычным миролюбием и даже по-доброму улыбалась своим подчинённым. Пройдя внутрь ресторана, девушки оккупировали свободные зеркала, и только принялись проверять соответствие своего внешнего вида желаемым характеристикам, как появились Белобородов и Камень в явно пошитых на заказ костюмах. Оба выглядели… непривычно элегантно. Девушки бросили прихорашиваться и начали разглядывать вновь прибывших, которые занялись тем же. А потом Екатерина узнала, что Камня зовут Алексеем…
Настоящим шоком для всего «женского батальона» стало появление на банкете двух молодых Великих князей с поздравлением Вяземской от самой Императрицы. Девчонки во все глаза смотрели на двух представителей Рода Романовых, которые вежливо отказались садится рядом с командованием подразделения, и подсели к Белобородову с Камнем-Алексеем. Причём, глядя на них, была полная уверенность в том, что эти четверо очень хорошо знакомы. Да ещё и поздравление от самой Императрицы добавило таинственности и авторитета их непосредственному командиру… Девчонки зашушукались промеж себя, обсудили все подмеченные нюансы и пришли к общему выводу, что служить они попали в правильное место!
* * *
А банкет, тем временем, продолжался. После восьми вечера начались танцы… Подозреваю, что первый раз подразделение «Волкодав» отмечало какое-то событие в подобном формате – получилась не банальная офицерская пьянка, а культурное мероприятие с участием прекрасных дам! Сотрудники постепенно перемешались между собой, девушки буквально купались в мужском внимании, и ни одной из них не удавалось остаться за столом во время медляков. Вика успела потанцевать буквально со всеми – и со мной, и с полковником Орловым, и Смоловым, и Пасеком, и, с «моего разрешения», с Великими князьями, которые помнили моё предупреждение насчёт остальных девушек, и в их сторону старались не смотреть. Звездой вечера, кроме Вяземской понятно, была Решетова. Бедный Прохор, с лёгкой тоской в глазах, наблюдал за вьющимися вокруг неё «волкодавами», которые приглашали девушку по очереди на танцы, а в перерывах между ними развлекали красавицу куртуазными разговорами. В один прекрасный момент мой воспитатель не выдержал, подошёл к Решетовой и, не обращая внимания на окружавших её поклонников, предложил девушке станцевать следующий медленный танец с ним. Заручившись согласием, он довольный вернулся обратно к нам. Великие князья, наблюдавшие эту сцену, переглянулись между собой, и Николай мне шепнул:
– Вопросов больше не имеем.
Вечер у нас закончился около одиннадцати вечера, причём никто не напился, помня слова Орлова о предстоящей завтра работе. Прохору удалось потанцевать с Решетовой целых три раза, и он прямо светился довольством. Перед своим уходом полковник отозвал в сторону Вику, Прохора и меня.
– Так, дамы и господа, слушайте меня внимательно. – сказал граф. – Вика, завтра днём жди звонка, будешь девушек своих забирать, машину я пришлю. – Вяземская кивнула. – Прохор, хочу тебя попросить поучаствовать в предстоящем мероприятии, могут понадобится лишние квалифицированные люди, знающие нашу специфику. – мой воспитатель тоже согласно кивнул. – Алексей, ты против не будешь?
– Нет.
– Машину за вами тоже пришлю. Ждите звонка.
Когда гости разошлись, мы все поднялись в нашу с Прохором квартиру и расположились в гостиной. Там-то мы и вручили довольной Вике наши подарки. Алкоголь продолжали употреблять только Великие князья, мы же с Прохором и Викой перешли на чай. Поболтав с нами около часа, Николай с Александром ещё раз поздравили Вику с очередным званием, поблагодарили за банкет и засобирались на «продолжение ночи», получив от меня напутствие сильно не увлекаться алкоголем и доступными женщинами. Мы же после их ухода решили укладываться спать.
* * *
Машина за мной с Прохором заехала около восьми часов вечера. Внутри «Газели» нас ждал Пасек.
– Переодевайтесь. – он указал на две сумки, в которых, как оказалось, лежал камуфляж и маски со шлемами.
Выдал он нам и АКСУ со «Стечкиными».
Куда-то на юг Москвы добирались около часа, не произнеся ни одного слова – даже я понимал, что обо всём нужном нас поставят в известность. И опять неприметный двор, и опять другая «Газель» с Орловым, Смоловым и Вяземской внутри.
– Добрый вечер! – поприветствовал нас полковник, и сразу же продолжил. – Это совместная операция полиции и Корпуса. В ресторане, недалеко от сюда, с поэтическим названием «Плакучая ива», сейчас происходит сходка преступных авторитетов. Наша с вами задача – чистый захват всех присутствующих на этой сходке людей, большинство которых находятся в имперском розыске. Я подчёркиваю – всех! А их там, на секундочку, больше шестидесяти человек, если данные от источников и наружного наблюдения не врут. Плюс охрана по периметру ресторана и на ближайших улицах к нему в районе двадцати человек, местонахождение вам известно. – Смолов с Пасеком кивнули. – Этих гасить разрешаю. Планы ресторана вам, – Орлов смотрел на нас с Прохором, – дам чуть позже, все остальные уже их изучили. А сейчас по нашим группам. Повторяю для Пожарского с Белобородовым. Смолов с основной группой зачищает улицу со стоянкой и заходит в адрес через центральный вход, Пасек, всё тоже самое, но с чёрного, Вяземская со своими в резерве на случай непредвиденных обстоятельств, как и Пожарский с Белобородовым. – полковник глянул на часы. – Сейчас полицейский спецназ уже начал по-тихому оцеплять район. Все к своим, готовность номер один, начинаем по моей команде. Вы двое, – он опять посмотрел на нас с Прохором, – остаётесь со мной. Держите. – мы получили планы «Плакучей ивы» и прилегающих улиц.
Минут через десять Орлов получил по рации какой-то условный сигнал.
– На выход. – мотнул он головой в сторону двери. – За мной.
Шли мы не больше трёх минут и вскоре присоединились к «женскому батальону», спрятавшемуся в тени одного из домов, стоящих напротив «Плакучей ивы». Сам по себе ресторан представлял собой отдельно стоящее одноэтажное здание с большими зашторенными окнами по фасаду. Стоянка перед ним была заставлена машинами, между которыми прохаживалась охрана.
– Захват! – негромко сказал Орлов в рацию, а мы с интересом принялись наблюдать за происходящим.
Группа Смолова из примерно пятнадцати «волкодавов», видимо заранее незаметно приблизившаяся к стоянке на максимально близкое расстояние, выскочила одновременно с разных сторон и на темпе, не церемонясь, за несколько секунд буквально смяла видимых нам с десяток человек. Не забыли «волкодавы» и про сидящих в машинах водителей, которых просто выдёргивали через стекло водительской двери наружу и бросали тут же на асфальт. Зачистив подходы к заведению, группа рванула внутрь заведения, оставив на дверях пару бойцов для подстраховки.
– За мной! – скомандовал полковник, и побежал к стоянке «Плакучей ивы». – Ведьма, оцепить периметр стоянки. Камень, Зверь, боевая готовность!
Через пару секунд из ресторана отчётливо послышались крики и пистолетные выстрелы. Зазвенев, обрушилось одно из окон.
Автоматная очередь… Опять пистолеты… Обрушилось ещё одно окно.
Наблюдая краем глаза, как наш «женский батальон» выстраивается напротив ресторана через равное расстояние друг от друга, успел подумать, что Зверь – это, видимо, Прохор.
Давно перейдя на темп, я попытался сосредоточится ещё больше, и понять, что же происходит внутри заведения.
Задняя сторона ресторана блокирована, это должно быть группа Пчёла…
Мельтешение людей…
Их очень много…
Невозможно разобрать, где свои, где чужие…
Так… Основное действо плавно перемещается в сторону задней стороны ресторана…
Вдруг моя чуйка заверещала, и я обратил внимание на странное свечение вокруг одной из фигур, люди вокруг которой переставали двигаться. Напрягшись ещё больше, я потянулся к светящейся фигуре, и попытался погасить сознание этого человека, но мой приказ наткнулся на склизкую непробиваемую стену. Человек, судя по всему, почувствовал моё прикосновение – раздражение, смешанное с удивлением и злостью буквально лавиной обрушились на меня. В голове помутилось, а потом… В черепе как граната разорвалась яркой вспышкой! Сознание разлетелось мелкими осколками… Не стало ни головы, ни рук, ни ног, ничего… Лишь ощущение полёта в никуда в полной темноте…
Сначала была только боль… И она была везде! Но эта боль помогла мне хоть чуть-чуть придти в себя и привязаться к собственному телу. По вернувшимся ощущениям получалось, что я продолжал стоять на ногах, болела только голова, а в ушах очень громко и противно свистело. Кое-как открыв глаза, перед которыми расцветали разноцветные круги, попытался сфокусировать зрение. Через некоторое время мне это удалось, и я огляделся. Стоянка перед рестораном представляла из себя печальное зрелище – на ногах остался только я один, все остальные «волкодавы» валялись на асфальте без признаков жизни. Один лежащий Прохор рядом со мной скрёб ногтями асфальт и пытался поднять голову. Присев, я снял с него шлем с маской и увидел его двигающиеся губы.
– Что? – ничего не услышав, переспросил я, и только потом сообразил нагнуться ещё ниже и снять свой шлем, оставшись в маске, – свист в ушах хоть и стал не таким сильным, но слышать мешал конкретно.
– Убей колдуна, Лёшка! Убей колдуна! Убей! Убей колдуна! – безостановочно шептал Прохор, глядя на меня красными от лопнувших сосудов глазами.
Вдалеке стал слышен вой полицейских сирен…
Задача поставлена, надо действовать! Со всем остальным разберёмся позже! Громадным усилием воли я опять перешёл на темп и вскочил на ноги, отбросив шлем. Меня жёстко замутило, перед глазами всё поплыло, чуть не вырвало, но через пару секунд организм мобилизовал оставшиеся силы, и я, выжимая из себя всё возможное, приступил к поиску врага, погружаясь в темп всё глубже и глубже. Его фигуру в свечении мне удалось заметить метрах в трехстах с другой стороны «Плакучей ивы». Судя по изученному в «Газели» полковника плану улиц, эта тварь уходила по Тихому переулку. «Значит не долго я тут столб изображал». – пришло мне в больную голову. Оббегать заведение даже не подумал – потеряю время, и рванул в помещение прямо через одно из разбитых окон, помня планировку ресторана. Оказавшись в зале, отыскал глазами проход на кухню, не обращая при этом внимания на валяющихся людей. На кухне пришлось бежать буквально по завалам из человеческих тел, в том числе и по «волкодавам». Вот он чёрный ход, дверь нараспашку, во дворе в разных позах те же «волкодавы», видимо из группы Смолова. А враг всё уходил дальше и дальше… Я его едва чуял, но сознательно не тянулся к нему – мне, кроме эффекта неожиданности и ближнего боя противопоставить колдуну было попросту нечего. Прохожих не было, а на следующем перекрёстке валялись трое в форме полицейского спецназа, а расстояние между мной и врагом начало сокращаться. Двести метров… Почему он не использует автотранспорт? Сто метров… Подозревает оцепление? Семьдесят… Так с такой силой, да в городских условиях, из любого оцепления можно вырваться! Пискнула чуйка. Пятьдесят метров… Вот он! Невысокая худощавая фигура, в плаще и кепке, быстрым шагом двигалась по тротуару. Двадцать метров… Чуйказаверещала…
Яркая вспышка в голове… Опять полёт в темноте… И голос, шедший, казалось, отовсюду:
– Алексей! Я знаю, что ты меня слышишь. Запоминай. Говорю тебе это только один раз. Не ищи меня. Наша следующая встреча может стать для тебя последней. – этот Голос буквально вдалбливал слова в моё сознание. – Отцу своему, Прошке и Виталику передай привет и мои искренние заверения в уважении! Они поймут, от кого. – Голос издевательски захохотал. – Не болей, царевич!
Голос исчез, и я провалился в спасительное ничто…
