Глава III

Не выключенный вовремя телевизор, предоставленный сам себе, что-то неразборчиво бормотал в углу, подмигивая комнате голубыми всполохами; откинув одеяло, Вадим сел на кровати. Дотянувшись до брошенной на пол рубашки, он вытащил из нагрудного кармана мобильник; ловя себя на том, что совершенно не ощущает, что сейчас – утро, день или ночь, он оживил таймер. Десять утра. Удивленно крутанув головой, тут же вспомнив, насколько затянулась накануне их телесная сшибка с Алей, встав, он подошел к окну. Привычный уже лунный пейзаж, пустота, в остановившийся внизу минивэн, выскочив из подъезда и торопливо подбежав, села девушка. С усмешкой он вспомнил то, что ночью рассказывала Аля – в городе все давно утратили понятия времени суток, все фирмы и учреждения работали, когда им было удобней, у одной компании рабочий день мог продолжаться с семи вечера до трех ночи, у другой – с четырех ночи до десяти утра, разницы никакой не было хотя бы потому, что так же рассинхронизированно жили и обычные люди. Взглянув на спящую Алю, он прошел в ванную; умывшись и приведя себя в порядок, он вызвал такси, как бы то ни было, в мэрии ему было назначено к одиннадцати. Схемы телекоммуникационной сети комбината. Схемы сейчас были самым важным. Схемы нужны, без схем даже такому гиперпрофессионалу, как Ратмир, работать будет трудно.

Пейджер пискнул, отметив подъехавшего местного Автомедона; сойдя вниз, Вадим сел в относительно новую иномарку; буравя тьму, машина понеслась по улицам, по мере приближения к мэрии на улицах стали возникать люди, дальше стали видны цепочки прохожих, направлявшихся, вероятно, к площади, с каждым кварталом они становились все гуще и гуще, подъехав к площади перед мэрией, Вадим увидел, что вся она была празднично иллюминирована и запружена народом, прожектора шарили по толпе. Напротив входа в мэрию была воздвигнута массивная сцена, за занавесом которой, видимо, что-то готовилось; с трудом объехав площадь, водитель затормозил напротив мэрии; вынужденно лавируя среди плотной группы чиновников, спешно вышедших из дверей и сплоченно следовавших на площадь, Вадим добрался до входа.

Окошко бюро пропусков было открыто; направляясь к нему, Вадим отметил разительные перемены в обстановке – освещение было задействовано на полную мощность, пол сиял высыхающими островками моющей жидкости, везде озабоченно сновали люди.

Подойдя к окошку, он сунул в него паспорт, мгновенно отметив перемены и здесь – забирать документ вместо привычной зеленой мохеровой руки с изумрудами высунулась рука в рукаве безукоризненно строгого делового костюма, без всяких колец и прочих украшений, со свежепокрытыми лаком отшлифованными ногтями и притом абсолютно чистая. Последнее обстоятельство наводило на мысль, что помимо этой безукоризненно чистой руки по ту сторону окошечка скрываются еще и холодная голова, и горячее сердце, но поскольку рука была все-таки женская, Вадим не стал продолжать своих умозаключений.

Получив пропуск, он направился к вертушке. Вахтер около нее был тот же, однако вид у него был совершенно иной. Холодно взяв у Вадима бумажку и глядя на него без всякого дружеского приятства, словно Вадим был вовсе не тем человеком, которого он уже дважды видел во сне, он несколько раз перевел взгляд с лица Вадима на бумажку, словно сличая его с чем-то – хотя никакой фотографии на пропуске не было, – и лишь затем, как показалось Вадиму, с явной неохотой нажал зеленую кнопку. Забрав пропуск и пройдя вертушку, Вадим, в голове которого отчего-то завертелась строчка из Бродского «их грезы перечеркивают явь», поднялся на второй этаж и подошел к кабинету помощника мэра.

Сидевшая за столом секретарша поглощенно полировала ногти, флакончик с лаком стоял перед ней на столе. Без выражения взглянув на Вадима и прервав возникшие у него мысли о том, что женская часть персонала, возможно, была занята выполнением некого полученного от руководства категорического распоряжения, она вытащила из ящика стола и протянула Вадиму сложенную вдвое бумажку с печатью.

– Вот. Сергей Владимирович просил вам передать. Разрешение на допуск в секретную часть.

С удовлетворением отметив, что помощник мэра, несмотря на организационную суматоху, не забыл данных вчера обещаний, Вадим, просмотрев бумажку, сунул ее в карман.

– А где секретная часть?

Мгновенье секретарша смотрела на него.

– Не знаю.

Ошарашенный неожиданным, но в чем-то вполне логичным ответом, Вадим, бросив на нее озадаченный взгляд, вышел в коридор. Вдруг вспомнив, что в переданной ему позавчера папке была визитная карточка помощника мэра, пошарив в кармане и найдя ее, он быстро пробежал взглядом ее строчки. Номер пейджера на карточке был. Достав пейджер и поглядывая в карточку, он включил его и послал на номер помощника мэра сообщение: «Где секретная часть?» Пейджер пискнул, фраза, в которой Вадиму померещилась некая экзистенциальная обреченность, ушла в эфир.

Ожидая ответа, Вадим прошелся по коридору. Минуту спустя пейджер пискнул, из эфира пришел ответ: «Шестой этаж, комната без номера за туалетом». Сунув пейджер в карман, Вадим отправился на шестой этаж. Найдя туалет, он потянул располагавшуюся за ним массивную обитую дерматином дверь.

В комнате пахло бумажной пылью. Миновав маленький предбанник и попав в комнатку со столом и одним стулом, отделенную перегородкой с окошечком от помещения, в котором, вероятно, собственно и хранились секретные документы, Вадим заглянул в окошечко и покашлял. Появившаяся откуда-то из-за стеллажей строгого вида пожилая женщина с идеально уложенной прической, взяв у него бумажку, бегло прочитав и тут же вернув, окинула его взглядом, полным безграничного стоического терпения высшего существа по отношению к низшему.

– И что?

Уже предчувствуя, что примерно сейчас произойдет, Вадим честным взглядом посмотрел на нее.

– Секретную информацию хочу, – голосом киногрузина сказал он.

Онемев от возмущения, женщина мгновенье смотрела на него.

Скучно, подумал Вадим, нащупывая в кармане справку о допуске. Сейчас она спросит «вы что, псих?», а я отвечу «да, у меня и справка есть».

Женщина наконец овладела собой.

– Читать умеете?

Чтоб тебе жить долго и счастливо, подумал Вадим.

Вновь забрав у него бумажку, женщина ткнула в нее пальцем.

– Документы выдаются только сотрудникам. Здесь что написано – «с сопровождением».

Вадим подумал.

– Финютин мне этого не говорил.

– Финютин ваш может говорить что хочет, – с достоинством сказала женщина. – А решать вопрос о выдаче посторонним без сопровождения может только начальник секретной части. Я на себя такую ответственность не возьму.

– А где начальник секретной части? – голосом телеподсказчика спросил Вадим.

Женщина высокомерно пожала плечами.

– Где, где. Там же, где и все.

Взяв у нее свою бумажку, Вадим вышел в коридор.

Из дальнейшего обмена посланиями по пейджеру выяснилось, что помощник мэра по поручению мэра сейчас отъехал и будет минут через двадцать, что с площади он до конца мероприятия отлучиться не может, но сведет Вадима с начальником секретной части, который находится там же, на площади, и в сопровождении которого Вадим сможет получить документы. Спустившись вниз, мгновенье поколебавшись перед вертушкой, но вспомнив, что в прошлые разы пропуск на выходе у него не отбирали, а значит, по своему пропуску он сможет войти повторно, он прошел вертушку и вышел на улицу. Пространство было освещено цветными всполохами, играла торжественная музыка. Обогнув сценическую конструкцию и зайдя на площадь, он смешался с толпой и подошел поближе к сцене. В этот момент музыка остановилась, вспыхнули прожектора и радостно-значительного вида мужчина в концертном, но строгого кроя костюме под шум и приветственные крики аудитории вышел на сцену.

– Дорогие друзья, – сняв со стойки микрофон, произнес он, – сегодня мы собрались не просто так. Вот уже две недели новый грандиозный антикоррупционный фестиваль шествует по нашей области. Стартовав в столице нашей области Железногорск-Илимске, он шествует по городам, районным центрам, поселкам и населенным пунктам нашего необъятного края, призванный выразить и ознаменовать общее мнение жителей нашей области, граждан, городских жителей и тружеников села, работников промышленности и социальной сферы, представителей общественных организаций по отношению к величайшему злу нашей сегодняшней жизни – коррупции. Наш фестиваль ширится и растет, в нем принимают участие лучшие артисты, деятели искусств и общественные деятели нашей области, представители молодежи, и все они сегодня снова объединились, чтобы вместе с представителями общественности, со всем народом, со всеми вами сказать коррупции наше решительное «нет». Итак, следующий номер нашей программы – выступление группы артистов Железногорск-Илимской филармонии, которые исполнят музыкально-драматическую композицию «Проклятие коррупции».

Прожектора погасли, зазвучала драматическая музыка, и на сцену вышли мужчина в рабочей одежде и с огромным молотом и женщина в расшитом сарафане и в кокошнике. Музыка затихла, лучи прожекторов скрестились на сцене, мужчина, поставив вертикально молот, простер руки, по площади разнесся его драматический, усиленный динамиками голос.

Послышалась драматическая музыка, голоса мужчины и женщины разнеслись над площадью с новой силой.

Внезапно музыка стала зловещей, вспыхнули фейерверки, все заволокло цветными дымами, и на сцену выскочил дракон. Дракон был многометровый и трехголовый, во всех трех пастях курились огни, над которыми вился легкий дымок, глаза светились лазерными лучами, когти на лапах были железными и устрашающе острыми. При этом дракон почему-то был еще и коронован, так как на средней, самой большой голове его помещался высокий многоцветный убор, представлявший собой нечто среднее между шапкой Мономаха и железной короной лангобардов.

Мужчина и женщина попятились, мужчина предостерегающе поднял молот, женщина моляще вытянула перед собой руки.

Сделав к ним несколько шагов, дракон гордо привстал, глаза его зажглись огнями, над площадью разнесся его густой басовито-бархатистый голос.

Полыхнув огнем из всех трех пастей, дракон, приосанившись, торжествующе приподнялся на задних лапах.

Опустившись на четыре лапы, дракон лег, свернувшись клубком.

Выразительными позами изобразив возмущение и отчаяние, но затем словно бы преисполнившись решительности, мужчина и женщина сделали несколько шагов к дракону; вновь опустив молот на землю, мужчина решительно простер к дракону руки.

– Мы не звали тебя! Прочь из наших городов и сел! Из наших лесов и полей! Уйди!

– Не уйду, – твердо сказал дракон.

Приняв мужественную позу и обратившись к аудитории, мужчина вновь взмахнул молотом.

– Так пусть же встанет против тебя вся наша родная земля!

Раздалась жизнеутверждающая музыка, на сцену выбежал кордебалет, изображавший, по-видимому, представителей различных слоев общества, среди которых различались рабочий с разводным ключом, селяне с серпами и косами, бизнесмен с ноутбуком и множество других персонажей с не столь ясно очерченными социальными лицами, все вместе они закружились вокруг дракона, делая в его сторону обличающие жесты; опустившись на четыре лапы, вертясь вокруг своей оси и размахивая головами, дракон посылал в их сторону огненные струи.

Щурясь от вспышек огней и лазеров, Вадим с невольным удивлением следил за зрелищем – Дракон, при всех своих особенностях, представлял собой массивный и, безусловно, очень сложный и дорогой аниматроник, внутри которого наверняка помещалась специальная электромеханическая конструкция либо небольшой экскаватор – видно было, что подготовка к действу велась нешуточная и ресурсы были задействованы значительные.

Кулисы между тем раздвинулись, и под победную музыку на сцене появились три богатыря. Картинно обнажив мечи и для порядка покружившись вокруг дракона, уворачиваясь от огненных струй, они разом накинулись на него и отрубили все три головы. Дракон сник и обрушился, взметнулись фейерверки, богатыри победно подняли мечи, кордебалет изобразил ликование (на заднем плане выделялась фигура бизнесмена с поднятым кверху ноутбуком, по экрану которого бегали какие-то цифры), опустился занавес, конферансье, выйдя, вместе со зрителями поаплодировал действу и объявил следующий номер, на сцену вышли школьники одной из железногорск-илимских гимназий, прочитавшие несколько обличавших коррупцию стихотворений, областной ансамбль исполнил антикоррупционную песню, скрипач областной филармонии исполнил виртуозную скрипичную пьесу, объявив, что посвящает ее борьбе с коррупцией, однако чувствовалось, что все это было прелюдией к чему-то более значительному.

За кулисами явно что-то готовилось.

Наконец на сцену снова вышел конферансье, на лице его было торжественное выражение.

– Дорогие друзья, – сказал он, – как я уже говорил, борьба с коррупцией – общее дело всех нас. Все вы сейчас видели, как лучшие силы нашего края – рабочие и труженики села, бизнесмены и интеллигенция, представители молодежи и деятели искусств – объединились в борьбе с этим вселенским злом. И в этом их всецело поддерживает администрация области, работники региональных органов управления, районные и городские администрации. Наша общая решимость непоколебима. Однако борьба эта – дело не только материальное, но и духовное, ибо требует сосредоточения всех сил народных, а сама коррупция есть порождение темных, злобных, бесовских сил. И в этом с нами едины представители нашей церкви, областные религиозные организации. Сейчас здесь, на этой сцене, иеромонах Спасо-Воскресенской обители отец Амвросий проведет обряд изгнания коррупции. Обряд производится по просьбе областной администрации, по согласованию с городской администрацией и с благословения архиепископа Железногорск-Илимского Феофана. Поприветствуем же отца Амвросия в его духовном служении!

Грянул церковный хор, занавес взметнулся, со всех сторон ударили прожектора, высветив появившихся на сцене отца Амвросия и еще нескольких священнослужителей с кадилами и в праздничных облачениях.

Торжественно выйдя вперед и воздев крест, отец Амвросий возвысил над толпой решительный басовитый голос.

– Обращаюсь к тебе, дух коррупции нечистый, злом посланный! Ты самый грех, обман, разврат и блудодейство. Мы молим Господа Бога о силах, которые помогут изгнать тебя, и да настигнут они судом страшным тебя, дух дьявольский. Господь, помоги нам изгнать коррупцию из плоти и души раба Божьего. Ты, коварный враг, покинь тела и души, какие ты занял, очисть их от своей сущности. Да закончится властвование твое над душами православными, да разрушится царство твое, пусть сгниют твои стрелы отравленные, будь ты уничтожен, повержен, разрушен и покорен, как был распростерт ты в Египте, Иерихоне, Голиафе и Амане. Коррупция, мы тебя не страшимся! Мы изгоняем тебя из тела, тобой терзаемого. Пусть сила Господня торжествует над тобой. Отпусти и убирайся, где бы ты ни крылся. Запрещено тебе навсегда возвращаться в этот город, в эту область, в этот округ федеральный, владеть телами и владеть душами.

Вместе со всеми с интересом слушая отца Амвросия, среди всего иного, между прочим, с изумлением узнав, что дух коррупции был, оказывается, унижен и распростерт в Египте, Иерихоне, Голиафе и Амане (что несколько противоречило его собственным впечатлениям, полученным, по крайней мере, в Египте), Вадим с возрастающим вниманием следил за действом – обращало на себя внимание при этом, что проклинающий в силу каких-то специфических причин ограничил действие своего проклятия областью и округом, не рискнув выйти на общефедеральный уровень.

Отец Амвросий, между тем, воздев крест, продолжал свою речь.

– Изгоняем тебя, дух коррупции, сила сатанинская, посягатель адский враждебный и секта диавольская, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ, по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных. Не смеешь боле, змий коррупции хитрейший, обманывать род человеческий, Церковь Божию, избранных Божиих отторгать и развеивать, как пшеницу. Повелевает тебе таинство креста и высокая Богородица Дева Мария, которая надменнейшую главу твою с первого мига непорочного своего зачатия в смирении своем поразила. Повелевает тебе вера святых апостолов Петра и Павла и прочих апостолов. Повелевает тебе кровь мучеников и всех святых мужей и жен благочестивое заступничество.

Музыка умолкла, огни погасли, отец Амвросий и священнослужители удалились со сцены.

Раздались аплодисменты, вспыхнули фейерверки, прожектора вновь ярко осветили толпу, и под новые аплодисменты на сцену поднялся осанистый представительный мужчина в сопровождении большой группы мужчин и женщин в строгих деловых костюмах, которая, организованно выстроившись в глубине сцены в некотором отдалении, как бы окаймила его неким почтительным полукругом – по усилившимся аплодисментам Вадим понял, что это был губернатор и сотрудники областной администрации.

Широким добродушным взмахом руки поприветствовав толпу, губернатор решительно подошел к стойке и уверенным движением снял с нее микрофон.

– Дорогие друзья! Сейчас мы все были свидетелями замечательного древнего обряда, который произвел на наших глазах отец Амвросий. Веками этот древний обряд исповедовался нашей церковью, нашим народом, помогая народу и государству бороться с величайшим злом нашей жизни – коррупцией, помогая изгонять ее из священной земли русской. Так пусть же этот обряд, который с таким мастерством, профессионализмом и верой осуществил сейчас преподобный Амвросий и его коллеги, поможет нам одолеть это великое зло, поможет изгнать его из наших пределов, и да будет тому порукой воля Божья!

Губернатор отошел от микрофона, давая место аплодисментам, толпа зааплодировала, многие перекрестились.

– А со своей стороны хочу заявить, что и я, и все мои коллеги решительнейшим образом осуждаем это зло, а также заверить вас, что и я, и все сотрудники администрации готовы взять на себя обязательство и далее беспощадно бороться с коррупцией.

Он обернулся к сотрудникам администрации.

– Ну что, берем?

– Берем, берем, – дружно разноголосо подтвердили сотрудники администрации.

– Ну вот. А раз взяли, будем выполнять.

Губернатор приветственно поднял руку. С новой силой вспыхнули прожектора, раздались аплодисменты; обернувшись, Вадим увидел, что многие из присутствовавших на площади стояли не просто так, а держали плакаты и транспаранты с текстами, осуждавшими коррупцию, среди которых выделялись особо крупные, с надписями «Долой коррупцию!» и «Коррупции – нет!». Как бы солидаризуясь с взметнувшимися над толпой надписями, губернатор сделал жест в сторону плаката. Проследив за его жестом, указывавшим на плакат с надписью «Коррупции – нет!», Вадим отметил для себя, что в ситуации имела место некоторая двусмысленность, так как, с одной стороны, из содержания плаката следовало, что коррупции в городе как бы и нет, а с другой стороны, все остальные тексты призывали на борьбу именно с этим злом. Размышления его прервали новые бурные аплодисменты, губернатор и сотрудники сошли со сцены, торопливо появившийся из-за кулис конферансье решительно направился к микрофону.

– Спасибо вам, дорогие друзья, за теплый прием и такую единодушную поддержку, которую вы оказали нашей акции. Продолжаем наш концерт. А сейчас артист областной филармонии, заслуженный артист России Владислав Микульский прочтет басню «Еж-коррупционер».

Достав мобильник, взглянув на таймер и увидев, что прошло уже более получаса, Вадим послал сообщение помощнику мэра; выяснив из ответа, что тот уже давно вернулся на площадь и стоит справа от сцены у большого концертного динамика, Вадим направился через толпу в его сторону. Увидев его, помощник, встрепенувшись, поспешно тронул за плечо стоявшего рядом с ним пожилого человека с военной выправкой и безукоризненным пробором в седеющих волосах.

– Вот товарищ, о котором я говорил. Виталий Николаевич в курсе. Очень нужно помочь.

Обернувшись, человек пожал руку Вадиму.

– Помочь-то пожалуйста, – сказал он – только товарищ сам-то себе поможет? Помню я этот материал – двенадцать коробок, уже семь лет без движения лежит, хоть бы чухнулся кто. Вам он что, весь нужен?

– Всего один документ, – сказал Вадим, – я точно знаю, что мне нужно. Думаю, что относительно быстро найду.

– Это хорошо, когда известно точно, что нужно. Ну так я-то что, пожалуйста, разбирайтесь, коль справка есть.

– Есть один момент, – Вадим без улыбки взглянул на помощника, – документ, о котором я говорю, мне нужен на несколько дней. И я не уверен, что смогу вернуть его сегодня вечером.

Помощник повернулся к секретчику, тот пожал плечами.

– Ну, ему-то я вообще ничего на руки не могу выдать – только в моем присутствии и в секретном помещении. Если на себя будете оформлять – пожалуйста, но опять-таки только до вечера, вы правила знаете.

На лице помощника появилось озабоченное выражение. Поняв, что наступает важный момент, Вадим с нажимом посмотрел на него.

– Сейчас мне действительно нужна ваша помощь.

Помощник колебался недолго.

– Ладно, – он поспешно махнул рукой, – идите, ищите, я позже подойду, разберемся. – Он интимно наклонился к секретчику. – Занимайтесь пока, потом поговорим, я все устрою.

– Как скажете.

Выйдя из толпы, Вадим и секретчик направились к зданию.

– Понравился мне ваш спектакль, – сказал Вадим, – особенно дракон масштабный получился. Это его что, специально для фестиваля сделали?

Секретчик усмехнулся.

– Дракон-то? Дракон известный. Его еще к трехсотлетию Железногорск-Илимска изготовили – на базе финского строительного крана. Змей Горыныча тогда изображал – в театрализованном представлении, еще пошумнее сегодняшнего было. Ну и потом, по детским праздникам, по елкам разным – детишкам на развлечение. Ну а как же. Там без Змея Горыныча нельзя.

Вадим кивнул.

– А теперь, значит, по-взрослому использовали.

Секретчик пожал плечом.

– Ну а как же иначе. Надо же кому-то коррупцию изображать. Сами говорите – масштаб нужен, ну так сам бог велел его использовать – в фестиваль знаете какие деньги вбуханы. Ну и пусть пошумит, потрудится. Не все ж ему Снегурочек похищать.

– Получается, что вместо коррупции Змея Горыныча убили, – сказал Вадим. – Между прочим, нецелевое использование бюджетных средств. Статья.

– Ну, это уж не нам с вами разбираться. Конечно, времена сейчас такие, что рано или поздно комиссия из центра приедет, ну да губернатор сейчас на третий срок переизбрался, ему все трын-трава, да ему и не привыкать, найдет, куда ее перенаправить. Полетят головы.

Войдя в здание, они поднялись на шестой этаж.

Вытащив с помощью женщины, все лицо которой кричало о произволе и вопиющем насилии, двенадцать коробок из-под писчей бумаги, заполненных документами, из закромов секретной части в комнатку со столом и стулом, секретчик удалился в свои покои, Вадим отдал справку и расписался в учетной тетради, женщина демонстративно захлопнула окошечко, наступила тишина.

Открыв первую из коробок, Вадим сразу же понял, что бумаги представляли собой рабочую проектную документацию на здание комбината. Поэтажные планы всех корпусов, системы электропитания, водоснабжения и вентиляции, инженерные сети и кабельросты, противопожарная система, система громкоговорящего оповещения – все это вместе с заключениями экспертиз, служебными письмами и разнообразными протоколами и актами заполняло весь архив. Тщательно, документ за документом перебирая содержимое, по опыту зная, что нужная бумага или схема в суматохе запросто могут быть засунуты в совершенно постороннюю коробку и посторонний том, Вадим просматривал коробку за коробкой. В восьмой по счету коробке он нашел том, посвященный внутренней телекоммуникационной сети комбината. Отложив его в сторону, для порядка просмотрев оставшиеся коробки, он снова вернулся к нему. Электрические схемы, планы расположения оборудования в серверных и в рабочих помещениях, характеристики маршрутизаторов, схемы соединений и подключений внешних проводок, таблицы соединений и подключений по установленным формам – все было строго по ГОСТу, все – по крайней мере, по первому впечатлению – было в полной комплектации. Послав помощнику мэра сообщение по пейджеру о готовности к приемке документов, Вадим провел некоторое время за просмотром нужного тома и за раскладкой на столе и изучением вклеенных в него схем. Прибежавший наконец помощник, быстро заглянув в комнатку и кивнув Вадиму, скрылся в кабинете секретчика. Пробыв там несколько минут, он с озабоченным, но вместе с тем удовлетворенным лицом вернулся в комнату.

– Старая гвардия, – с некоторой ноткой одобрения сказал он, – пришлось мэра на громкую связь выводить, тогда только на попятную пошел. Ну все, взял я грех на душу, выдали на пять дней, вы уж там, пожалуйста, поосторожней, не подведите меня – на расстрельное дело иду, вся карьера, можно сказать, под угрозой.

– Спасибо вам большое, – сказал Вадим, – может, вам расписку какую-нибудь написать?

Помощник мэра почти весело помотал головой.

– Ни в коем случае. Вас в этом деле вообще нет, вы теперь фантом, нематериальная субстанция. И на очных ставках прошу меня не узнавать.

– А моя подпись в журнале? – спросил Вадим.

– Вытравим, – пообещал помощник. – Каленым железом и сернокислым раствором. Так что удачи вам. Еще что-нибудь от меня нужно?

– В интернет можно заглянуть? – спросил Вадим.

– Да, разумеется. Идемте ко мне.

Спустившись на второй этаж, они зашли в кабинет помощника. Вызвав интернет и войдя в электронную почту, Вадим увидел новое сообщение. Уже зная, что это такое, он открыл его. Письмо было от Ратмира.

Компьютерный таймер показывал 13:55. Все это значило, что Ратмир уже приземлился в Железногорск-Илимске и в данный момент приближался к вокзалу на поезде или уже был там. Заглянув на городской сайт в поисках расписания электричек, Вадим нашел там сообщение, что ни пригородные, ни скорые поезда уже несколько лет через город не ходят; обратившись за разъяснениями к помощнику мэра, он получил этому полное подтверждение, с присовокуплением, впрочем, той информации, что грузовые перевозки через город продолжаются и товарные составы следуют через станцию примерно каждые полтора часа. Вадим усмехнулся. Все это было похоже на Ратмира. Прибыв на вокзал в Железногорск-Илимске и выяснив, что в Семиструйск электрички не следуют, он, скорее всего, не моргнув глазом забрался в какой-нибудь товарняк и на нем доехал до города, спрыгнув на насыпь на подходе к станции. Ничего необычного для Ратмира в этом не было. Иногда Вадиму казалось, что при необходимости он мог бы и угнать самолет.

– Еще одну минуту, – сказал помощник, – есть еще один документ – он не то чтобы секретный, внутренний, конечно, для служебного пользования, но формально без грифа, мы тут думали, нужно ли вам или нет, но на всякий случай почитайте. Не сейчас, потом, может быть, не спеша, когда время будет, может, чем-то и поможет, может, на мысль наведет какую-нибудь.

Кивнув, Вадим сунул сложенный вдвое листок в карман куртки. Вызвав такси и попрощавшись с помощником мэра, с томом документации под мышкой он вышел на улицу. Мероприятие на площади продолжалось, сияли прожектора, на сцене гремел эстрадный ансамбль. Дважды повторив удивленному таксисту адрес, он откинулся к спинке сиденья. Фестивальные всполохи отдалялись, все вокруг было покрыто мраком. Скучая, вспомнив про переданный помощником листок, попросив шофера включить свет, он вынул и развернул его.

Справка была на бланке горздрава. Снова сложив ее, Вадим медленно сунул ее назад в карман. Понятно, подумал он, прежде всего бизнес. А это так, в добавок, на закусочку. Может, нужно, может, нет, ну вы там посмотрите, прикиньте, пораскиньте мозгами, может, и поможет, может, и наведет на мысль какую-нибудь… Ах, милые вы мои! И почему же вы не дали мне этот материальчик сразу – хотя бы в той первой папке с документами, – боялись демотивировать, напугать – или просто забыли об этом милом пустячке, об этой мелочи на фоне масштабной инфраструктурной задачи? Ладно, подумал он, не сейчас, хоть из этого документа вряд ли можно извлечь что-то кроме эмоций, но и ему найдется место и время. Потом. И это будет обдумано, и это взято на заметку.

Двухэтажное приземистое здание вокзала имело потрепанный вид и было почти не освещено. Войдя в настежь распахнутые двери, Вадим прошел через пустой зал – чуть коптящая несколькими лампочками люстра и заколоченные окошки касс. Выйдя на перрон, он огляделся – вокзал имел всего четыре платформы – та, на которой он стоял, и противоположная были пусты, две следующие были хуже освещены и частично скрыты кирпичными будками каких-то технических сооружений. Спустившись в подземный переход, он прошел к третьему и четвертому путям, потом, поднявшись по лестнице, он вышел на платформу и огляделся. Слева все было пусто и уходило во тьму, справа, в самом конце платформы, в световом конусе единственного зажженного фонаря неподвижно стояла графично черная человеческая фигура. Через платформу он пошел к ней. Подойдя к стоявшему неподвижно, с сумкой ноутбука через плечо, смотрящему прямо перед собой Ратмиру, он встал в паре шагов от него, стараясь оказаться в поле его зрения. Здороваться у них не было принято.

– Спасибо, что пришел, – сказал он. – Есть работа.

Ратмир без выражения смотрел мимо него.

– Разработка?

Вадим мгновенье молчал.

– Не совсем. Надо вскрыть, взломать кое-что.

Мгновенье Ратмир молчал, словно обдумывая.

– Что вскрыть?

Не находя правильных слов, усмехнувшись, Вадим сделал неопределенный жест.

– Как тебе сказать… Как бы вот это все.

Мгновение Ратмир молчал снова.

– Включить солнце? – без всякого выражения спросил он.

Бросив на него задумчивый взгляд, Вадим кивнул.

– Да.

Ратмир впервые чуть повернул к нему голову.

– Документация?

Вадим протянул ему том.

– Вот.

Ничего не говоря, Ратмир положил том в сумку рядом с ноутбуком, переполненная им сумка натянулась на углах, молния с трудом закрылась.

– Необычное, – неожиданно сказал Ратмир. – Много необычного. Много странного. Если документация не полна, результат не гарантирован.

Результат всегда не гарантирован, подумал Вадим, – ни в одной из наших прошлых работ результат не был гарантирован. Но любопытно, что только сейчас он первый раз говорит мне это.

– Тебя это волнует? – спросил он Ратмира.

Прежде чем ответить, Ратмир молчал несколько дольше обычного.

– Нет, – наконец сказал он.

Где-то вдали прогудел маневровый тепловоз. Вадим вздохнул.

– Следуй за мной, – сказал он Ратмиру. – Все остальное расскажу в дороге.

Бросив прощальный взгляд на темный силуэт вокзала, повернувшись, точно зная, что Ратмир следует за ним, он пошел к подземному переходу.