Глава 4

– Это здесь, – Клара Хюммель остановилась на развилке тропы, положив ладонь на эфес верной рубиновой шпаги и оглядывая бесконечные серые дали Межреальности. – Тут оно всё и случилось. Ориентиры примерно совпадают, теперь дело за точным определением. Но, демоны и бездны, в прошлый раз тропы гуляли куда сильнее! Мы никак не могли пробиться отсюда домой.

– Вот и будем разбираться! А точное расположение установим вручную, – подала голос Вильгельмина Хорст – двоюродная бабушка Лицинии Хорст, той самой, что выступала на Совете. Одна из старейших хронистов, заставшая ещё существующей легендарную Гильдию путеводителей. Впрочем, несмотря на преклонный возраст, Вильгельмина не жаловалась ни на память, ни на болезни. Сил в ней, седой и хрупкой, бурлило больше, чем в ином вулкане, – к вящему удовольствию Динтры, который сразу принялся галантно её обхаживать.

– Вручную! – фыркнул Ричард д’Ассини. – Пойди туда, не знаю куда!..

Клара сделала вид, что не услышала – всю дорогу досточтимый маг и кавалер так или иначе пытался её уколоть; волшебнице стоило немалых трудов не ответить, как полагалось бы. Ссоры она не хотела – всё же Дик был её однокашником, соратником в дальних походах, главой Гильдии, в конце концов; а что сейчас дороги их разошлись – ничего не бывает навечно. Ну, и не совсем же он глупец – вконец портить отношения с мессиром Архимагом?

Ричард вообще не собирался идти с ними, но в последний момент передумал – то ли решил убедиться сам, насколько серьёзна угроза, не доверяя никому иному, то ли под давлением общественности. Маги серьёзно встревожились после выступления мэтра Игнациуса – в конце концов, в истории Долины уже были попытки взять её штурмом, и повторения никто не желал.

– Согласно старым атласам, достигли мы с вами, друзья, того самого Трёхпутья, – продолжала меж тем Вильгельмина.

– Трёхпутье – это из-за троп? – Ричард уже очерчивал круг на самом широком месте развилки – основу их будущего лагеря.

– Скорее, из-за развилок, – засмеялась Вильгельмина. – Здесь три якорных точки – картированы давным-давно, их считали малоподвижными, мерцание – на нижнем пределе. Лет пятьсот назад тропы сюда пробивались легко, а вот с выходом получалось невесть что, интерференция очень сильная, начинало крутить; поэтому обычно пробивали выход в чистое пространство, куда угодно, определялись уже там.

– Прошу прощения, сударыня, но я всё это ещё в Академии освоил, – желчно сообщил Ричард. – Нас интересуют отмеченные госпожой Хюммель аномалии, а не давным-давно картированные опоры.

Вильгельмина обиженно поджала губы.

– Ах, простите, сударь мой кавалер д’Ассини! Как же я могла забыть, вы и впрямь уже окончили Академию!..

– Ничего-ничего, – примирительно загудел Динтра, воздвигаясь за плечом чародейки. – Молодёжи бывает не вредно освежить знания.

Непонятно, кого имел в виду под молодёжью старый целитель – Клару, Ричарда или пятого члена их маленького отряда, воистину молодого.

Интерн в гильдии Запретного – или, как иногда ещё говорили, Предельного – знания. Интернатуру уже прошедший, но ещё не завершивший и не получивший вожделенного членства в гильдии, бледный юноша по имени Гвидо. Глава Гильдии отрекомендовал его как молодого гения, на что ехидная Вильгельмина заметила, что «предельщики» постарше, очевидно, совсем приросли к своим уютным креслам, коль отправили в поход не закончившего обучение юнца. Экспедиции нужен был маг, хорошо знающий аномалии в Межреальности, а не вчерашний студент – однако острота её уязвила одного только несчастного Гвидо. Прочие адепты Запретного знания без зазрения совести предпочли остаться дома.

– Разбиваем лагерь, – резюмировал д’Ассини. Как-то так вышло, что он взял на себя роль командира, и никто не стал возражать. – Госпожа Хорст, прошу вас, сверьтесь с атласами насчёт картированных точек. Мне нужно точное местоположение. Никто лучше вас не справится. Господин Динтра, ваш опыт поистине бесценен. Помогите госпоже Хорст, прошу вас, – насколько тут всё сочетается с данными, представленными госпожой Хюммель?

– С удовольствием, – проворковала старая хронистка, разрумянившись от комплимента и уже, похоже, полностью простив Ричарду былую нелюбезность. Вот ведь жук, подумала Клара. Всё-то тебе с рук сходит. А Мина – эвон зацвела вся, да ещё и глазки строит!.. Нет, не зря говорят, что в молодости та ещё была сердцеедка…

– Я помогу, дорогая Вилли, позволь, позволь…

Динтра легко подхватил увесистый кофр; д’Ассини, без улыбки проводив их взглядом, вдруг резко обернулся навстречу Кларе.

– Клархен, – он заговорил тише. И, кажется, впервые с того дня, как принёс вещи Аветуса, назвал её так – как звали только близкие друзья. – Сейчас устроимся – не откажешься пройтись по округе? Надо… поговорить.

– Поговорить? Отчего же и нет, вот только дуэльные рапиры дома остались, – не утерпела она. Очень уж предложение прогуляться вдвоём в тишине напоминало вызов.

– Дуэльные рапиры, хм, хм, – Ричард наморщил лоб. – В случае надобности и без них обойдёмся.

– Ладно, – пожала она плечами. – Пройтись так пройтись. О чём говорить станем?

Д’Ассини ответил не сразу – несколькими скупо-элегантными пассами проложил тропу; в полном соответствии со словами Вильгельмины – «куда глаза глядят».

– Не догадываешься? – бросил он, не повернув головы.

Клара закатила глаза.

– Если ты про Совет, то, Ричард…

– Что «Ричард»?! Что? – вдруг яростно прошипел он. – Какая муха тебя укусила, дорогая Кларисса Шварцхорн Хюммель?! Чего ты полезла на рожон?! У меня всё было продумано, у меня…

– Охолони, Дик! – Клара была не из тех, кого можно взять, что называется, глоткой. – Я высказала своё мнение. К тому же чего ты кипятишься, твоё предложение же прошло!..

– Прошло оно, как же! – сплюнул Ричард. – Эта полоумная училка, Дотти, бегает теперь по всей Долине, высунув язык, собирает подписи к петиции – решение Совета отменить, размещение наёмников раз и навсегда запретить. Взбутетенила всех целителей, всех парфюмеров, всех этих… – он с трудом сдержался, – прячущихся за нашими спинами белоручек; как же, ужасный ужас! Маньяк д’Ассини решил наполнить нашу несчастную Долину отъявленными головорезами, насильниками и убийцами!.. Трагне – приспособленец! – держит нос по ветру, лекаришки уже заколебались, фокусники тоже перепуганы, не говоря уж об этих куафёрах!.. Зачем ты – зачем вы с Игнациусом это всё устроили?!

– Причём тут мессир Архимаг, Ричард?!

– «Причём»?! Не прикидывайся глупее, чем ты есть, Кларисса. Все знают – ты Игнациусу в рот смотришь, веришь ему слепо, всё, что бы он ни сказал – исполняешь беспрекословно, словно верная собачонка!.. Ну, скажи, скажи мне – что всё это твоё выступление придумал и продумал кто-то другой, не Игнациус!

– Ничего я не буду говорить!

– Ха! Именно что «не буду». Потому что знаешь – я прав. Мы, боевые маги, проливаем кровь за Долину. Нашими жизнями оплачено золото в казне других гильдий. Мы расчищаем дороги, прежде чем по ним пройдут эти шуты гороховые; кто нам вернёт Айвэна Моссли, или Лику Аппельгейт, или – прости, Клархен – Аветуса Стайна?! Мы, мы должны распоряжаться в Долине, а не какие-то там лекаришки!

– Так вот оно что, Ричард…

– Что «вот оно»?!

– Вот зачем тебе в Долине десять сотен проверенных бойцов, из коих три четверти будут преданы лично тебе…

– Тьфу! Совсем с ума спятила! – яростно зашипел маг. – Решила, что я собрался устраивать путч?! Переворот?! При живом-то Игнациусе?! Который мигнёт – и половины Долины как не бывало? Считаешь меня даже тупее гоблина, Клархен?!

– Да никем я тебя не считаю! Просто не понимаю зачем…

– А вот мессир, похоже, очень даже хорошо понимает! И боится! Потому тебе и наговорил всего этого!.. А мне только и нужно, чтобы наша Гильдия занимала бы должное место и чтобы никто не ставил бы нам палки в колёса! Даже мессир Архимаг.

– Который, по твоим же словам, «мигнёт, и половины Долины как не бывало»?

– Который поймёт, что мы были правы, и перестанет трястись за свою власть!

– Да как он может «трястись», если, по твоим же словам, такой всемогущий?!

– Потому что из ума выживает, Клара, вот почему! Боится нас, молодых, что мы его превзойдём, что найдём, откроем, обнаружим нечто, с чем он уже не сладит. Говорю ж тебе, ум у него за разум заходит! Всюду ему мерещатся комплоты и заговоры!

Они оба тяжело дышали, сердито глядя друг другу в глаза.

– Теперь ты поняла, что натворила?!

Чем-чем, а уж упрямством Клара Ричарду точно не уступала.

– Я ничего не натворила, – отрезала она. – Не веришь, сам ищешь какие-то тут потайные струны – ну, извини, я не подряжалась тебе что-то доказывать. Мы здесь для того, чтобы разобраться с аномалией – самой настоящей, должна тебя уверить, аномалией! Вот и давай разбираться. Я здесь едва не отправилась в Хаос со всем отрядом, Ричард, – надеюсь, хоть это ты не сочтёшь выдумкой?

– Нет, – после некоторого молчания отозвался д’Ассини, без нужды поправляя и так идеально сидящий берет. – Не сочту, Клархен. Я помогу тебе разобраться – и ты увидишь, что эта аномалия, каких множество в Упорядоченном, Долине нашей ничуть не угрожает. А если и угрожает – так только в воображении мессира Архимага. Может, тогда ты задумаешься, – почему он так старается всех в этом убедить.

– Опять ты за своё…

– Ладно-ладно, не буду, обещаю, – усмехнулся Ричард. Глубоко вдохнул, сощурился, оглядывая переливающиеся жемчужные пажити Междумирья. Сдвинул на лоб свой знаменитый берет – что обычно служило признаком серьёзной озабоченности. – Не могу сказать, что мне тут нравится, Клархен, но ничего необычного не чувствую такоже. Может, миров поблизости мало, или сила слишком вялая, или темновато… А ты что скажешь?

Он сменил тему, и Клара, хоть и не остыв ещё от недавней пикировки, решила, что спорить и впрямь хватит.

– Межреальность как Межреальность, тропа как тропа, – проворчала она, – а вот душа, как говорят, не на месте. Ты прав.

– Пройдём чуть дальше, Клархен? Проверим?

– Проверить стоит, – кивнула чародейка.

Отправились не мешкая; Динтра остался в лагере за главного. Целитель, несмотря на изрядное брюшко и одышку, показал себя прекрасным спутником, внимательным, осторожным и опытным, словно не один год сам провёл в походах по опасным тропам Междумирья. Странно – Клара никогда не слышала, чтобы Динтра даже в молодости занимался бы чем-то, кроме врачеваний в близлежащих мирах да ощупывания всех попадавшихся под руку служаночек.

Пробитая Ричардом тропа, петляя и изгибаясь, вела куда-то вниз, полого, но ощутимо. Клара даже поначалу заподозрила памятный спуск в логовище железного призрака, но туда дорога ныряла куда резче.

– Впереди, – одними губами произнёс Ричард, и Клара тут же сама ощутила – впереди, сбоку от тропы, в обычном серо-перламутровом мареве что-то скрывалось.

Да вот оно – пятно, совсем немного отличающееся цветом от окружающего Ничто. Там, похоже, то ли прятался какой-то хищник, то ли просто возникла случайная завеса, а может, что и похитрее. Иные твари навроде земляного прыгунца умели делать ловушки прямо на тропах Межреальности; распознать их, прикрытые магическими крышками, сумел бы лишь самый опытный чародей. Стоило появиться на тропе какому-нибудь неосторожному существу – не важно, смертному, бессмертному, разумному или нет, – как прыгунец внезапно и резко выскакивал, уволакивая жертву в логово, скрытое складками пространства.

Здесь, вероятно, засело что-то подобное – только почему-то не на тропе, а рядом с ней, в самой плоти Ничто.

Однако сейчас сходить с тропы было вовсе не обязательно.

– Ну что, проверим? – Ричард искоса глянул на Клару, вытягивая из ножен Лунный меч – свой знаменитый клинок, узкий, словно состоящий из молочного света, исписанного чёрной эльфийской вязью. Лунный меч, в отличие от рубиновой шпаги Клары, не был шедевром оружейников Долины – Ричард раздобыл его в каком-то отдалённом мире, но свято хранил тайну, в каком именно. Сейчас клинок призрачно светился, вереницы букв бежали по нему, словно вода в ручье, складываясь в бессмысленные фразы на эльфийском и тут же распадаясь.

– Проверим! – Клара обнажила шпагу. По рубинам в эфесе струились огоньки – магия вокруг застаивалась, потоки ходили кругами. Странное место!

– Не люблю подобных нор, – проворчал Ричард. – Особенно не люблю оставлять их за спиной. Так что будем вскрывать! Для начала – обычным заклятием. – Кончик Лунного меча чертил в пространстве руны; знаки повисали над тропой, золотисто мерцая. – Обычным, простеньким заклятием, да-да… Клархен, ты на подхвате!

Клара кивнула, несколько раз рубанула «воздух». Сила, застывшая, закольцованная неведомым созданием, поддалась, потекла чуть живее. Волшебницу охватил привычный боевой азарт – как прежде, словно не было Совета с её участием, практически расколовшего Гильдию, и не висел у неё на поясе кинжал Аветуса, навсегда потерявший хозяина. Всё словно как раньше, как обычно, когда мир оставался ясным, простым и требовавшим только решительности.

– Начинай, – коротко скомандовала она.

Ричард д’Ассини сдвинул берет обратно на затылок и начал.

Всё-таки он был отличным боевым магом. Куда лучшим, чем Клара – она наблюдала за ним с невольным восхищением. В три призрачно-золотые руны он ухитрился упаковать сразу несколько сильных заклятий, и теперь первая руна – имеющая облик слившихся знаков Торн и Райд – плавно легла прямо на подозрительное пятно. Легла и замерла.

Клара немедленно нанесла на вялотекущий поток магии ещё несколько насечек – сила слегка зашевелилась, руна начала проплавлять в Ничто самую настоящую дыру.

Под крышкой вскрылся карман – складка в самой плоти пространства, грыжа Междумирья, подобная той, где засел железный призрак. Только эта оказалась много больше.

И вдобавок далеко не пустой.

Руна таяла, раскрывая нору, расширяя горловину, – Клара едва успела предупредительно вскрикнуть, как из норы потоком хлынули самые разнообразные твари.

Кого там только не было!

Многоглазые ящеры-мандуки, сухопутные октопусы, жуки-прыгунцы, многоногие мешочники – мелкие, медлительные, но неутомимые бродячие желудки, клешняки – напротив, весьма быстрые прыгучие твари, ядовитые звёздчатки, шершни-невидимки… И даже сколопендроморф. И даже – тут Кларе пришлось пригнуться – вслед за всей этой ордой из норы выметнулось громадное плоское тело жзашпаупата, хищного магического ската Междумирья.

– Клархен, не зевай!

Но Клара и так не зевала, кончик рубиновой шпаги крестил «воздух», одновременно и освобождая закольцованную силу, и обещая нападающим скорый и мучительный конец.

Правда, ни одна из тварей пробовать чародейку на зуб отнюдь не спешила.

– Силы всевеликие, это что ж такое-то?! – возопил Дик, отправляя в полёт сразу обе оставшиеся руны.

Они были рассчитаны, похоже, на прямое столкновение с живыми существами, и, наверное, весьма действенны – вот только создания оказались не столь глупы, чтобы дуром переть прямо на золотисто-мерцающую смерть.

Игнорируя лёгкую добычу в виде двух не слишком защищённых на первый взгляд людей, орда хищников Межреальности бросилась врассыпную. Они-то, в отличие от магов, в Ничто передвигались безо всяких затруднений. Мандуки, сколопендры, червецы, желудки на ножках – все с разной скоростью, но с одинаковой, весьма похвальной целеустремлённостью кинулись наутёк.

Клара опустила шпагу, провожая взглядом стремительно улепётывающего сколопендроморфа – многоногое создание высотой с дом, с клешнями и ядовитым жалом; человек ему послужил бы разве что лёгкой закуской.

– Это что ж такое-то? – растерянно повторил Ричард. Обе его руны с треском лопнули возле всё ещё раскрытого, но уже пустого «кармана» в пространстве. Хищники разбежались, будто…

– Будто их кто-то напугал, – сказала Клара. – И очень сильно.

– Притом этот кто-то их и засунул в мешок, – заметил маг, убирая в ножны так и не попробовавший крови Лунный меч. – Что скажешь, Клархен? Впервые такое вижу. Словно, знаешь, скотный двор какого-то не шибко разборчивого великана.

– Сомневаюсь, чтобы хоть кто-то решился б отведать сколопендроморфа, – хмыкнула Клара.

– Но кто-то ж их явно туда позагонял! Не сами же они туда угодили!

– Может, и сами – устроил кто-то большую западню, а потом или ушёл, или забыл о ней, или…

– Короче, надо снимать параметры, – потёр руки Ричард. – Давай, Клара, берись за объём и контуры, у тебя куда лучше моего получается…

Тут «карман» замерцал мертвенным сероватым светом, раздался пронзительный свист, оглушительный хлопок – и полость схлопнулась, исчезнув в ярчайшей белой вспышке.

– А-а, демоны раздери! – заорал Ричард, запоздало прикрываясь рукой.

У Клары в глазах тоже плавали разноцветные пятна. От заурядной норы Междумирья она такого никак не ожидала! Тут явно поработал хороший, знающий чародей; жаль, Гвидо не видел, это как раз по его части.

– Дик! Клара! – остальные из их маленького отряда уже спешили на помощь. Впереди всех с поистине удивительным проворством мчался Динтра, сопя, словно выброшенный на берег кракен. За ним – Вильгельмина и постоянно спотыкавшийся Гвидо, прижимавший к себе груду разнообразных артефактов. – Вы целы, друзья мои?!

– Целы, целы, – Ричард всё ещё моргал, слёзы ручьём бежали из глаз. – А, демоны и бездны!.. Что это было, Клара? Почему всё так мгновенно сжалось?! Динтра, что вы все прибежали, как на пожар, кто в лагере?

Старый лекарь без церемоний развернул д’Ассини к себе:

– Сперва я вас осмотрю, Ричард, а потом уже ругайтесь сколько влезет.

– Что тут было? Что вы нашли? – Старая волшебница, прищурившись, разглядывала Междумирье – сила в том месте, где была полость, всё ещё кружила водоворотом.

– Смахивало на нору прыгунца, только очень большую, – в глазах у Клары ещё плавали разноцветные пятна. – Да, там, слева от тропы. Только решили пощупать, что это такое – оно само и вскрылось. От первого же прикосновения! Вскрылось и тут же схлопнулось!..

– Пространственная полость, скорее всего – третьего типа, с видоизменениями… – мальчик Гвидо рассыпал свои сокровища прямо на тропе, сосредоточенно настраивая странный амулет из двух ярко-синих и одного алого кристаллов, подвижно связанных золотыми проволочками; сила от него расходилась ритмичными колебаниями. – Ничего она не исчезла, вскрыться-то вскрылась, да, но никуда не делась – она и сейчас там, просто вернулась к изначальному размеру. Кто-то расширил её, ну… значительно…

– Значительно? – хмыкнул Дик д’Ассини. Динтра сосредоточенно водил ладонью у его глаз. – Ну да, можно и так сказать. Некто запер там целый бестиарий, десятка три хищников, от мандуков до сколопендроморфа! И, что самое интересное, друг друга они не жрали, а просто разбежались, едва мы им нечаянно дорогу открыли. Словно кто-то их до смерти напугал. Так ведь, Клара?

– Истинно так, – кивнула волшебница. – И на нас не кинулись.

– А «карман»…

– Вернулся к прежнему размеру, – повторил Гвидо, добавив к своему амулету ещё золотистый и изумрудно-зелёный кристаллы; сила ритмично пульсировала, «предельщик» лихорадочно черкал в жёлтом потрёпанном блокноте. – Содержимое ушло, ой, то есть бестии разбежались, полость вернулась к исходному равновесному состоянию…

– А ещё мы имеем здесь существенный сдвиг тропы вправо, – Вильгельмина сверилась с амулетом-путеводителем и старинной картой Междумирья, склеенной из пергаментных листов. – Всё, как ты говорила, Клара. Прежде тропа проходила именно там, где вы обнаружили, так сказать, аномалию.

– Есть сдвиг, мы им займёмся. – Дик поморщился, осторожно прикоснулся к векам, поморгал. – Динтра, благодарю, вы настоящий врачеватель! Да я вижу лучше, чем раньше!

– А вы, голубчик, не забывайте в должный срок проверять зрение у опытного целителя, – проворчал старик, разминая руки, словно они затекли. – Талдычишь вам одно и то же, талдычишь, а вы, молодые, знай себе скачете…

– Самое странное – кто всё-таки загнал этих монстров в один «карман», – медленно произнесла Клара. – Не прыгунец же…

– Погодите, – Гвидо лихорадочно переставлял кристаллы на проволоках, как будто сам с собой играл в игру вроде «капитанов и кракенов». – Дайте, я докончу…

Он добавил к пяти кристаллам, светившимся ярко и ровно, ещё два шарика – прозрачный и непроницаемо-чёрный. Ловко, словно жонглёр или ярмарочный фокусник, перекидывал их с проволочки на проволочку, совмещал с кристаллами, выстраивал последовательности; наконец прищёлкнул пальцами, выпуская на волю короткое колебание – конструкция отозвалась тихим звоном, шарики принялись кататься по проволочкам каждый со своей скоростью. Ещё полминуты юноша что-то измерял и сравнивал, потом откинулся назад, в явном и откровенном изумлении.

– Так… Господин д’Ассини, у нас тут… тут у нас… э-э, следы особенной магии, сходной… сходной… я бы сказал, с магией, свойственной храмам Спасителя. Ну, вы знаете, у нас в Долине есть…

Маги переглянулись. Значит, это человеческих рук дело. Но зачем?!

– Поистине, мне придётся пересмотреть отношение к гильдии Запретного знания, – заметил д’Ассини. – У них интерн увидел то, чего не увидел я…

Бедняга Гвидо едва не выронил амулет.

– Да нет же, это очевидно же, – забормотал он, словно его обвинили по меньшей мере в краже знаменитого малинового берета с пером. – У этой магии очень же чёткие, узнаваемые же характеристики, их ни с чем не спутаешь…

– Спасибо, Гвидо, мы тебя поняли и очень благодарны, – Вильгельмина похлопала паренька по плечу. – Но зачем это вообще могло кому-то понадобиться, ума не приложу. Клара права.

– Что ж, – Динтра сощурился, стряхнув с мантии невидимую пылинку. – Здесь, похоже, наша работа сделана. Предлагаю вернуться в лагерь и должным образом всё задокументировать. Местоположение, свойства, мощность – удельная и абсолютная… Думаю, нелишне будет и защиту усилить. Клара, дорогая, теперь вы, теперь ваша очередь… Вы, досточтимая, вместе с Ричардом выступили, э-э-э, в роли доброго Диделя…

– Кого-кого? – удивился д’Ассини.

– Доброго Диделя, – с охотой пояснил старый лекарь. – Была такая сказка, про Диделя-птицелова, бродившего по лесам да чащам, ловившего птиц, а потом продававшего их на ярмарках. Как-то раз этот самый Дидель забрёл в глухую болотину, угодил к лесной ведьме, но спасся в последний момент, выпустив разом всех пойманных до того птиц; птицы выклевали злой колдунье гляделки, а незадачливый поимщик сумел убежать. После этого, как я слышал, он раскаялся, бросил прежнее ремесло и, наоборот, принялся спасать из силков и капканов все угодившее туда зверьё.

– Никогда не слыхал, – заинтересовался Ричард. – Забавная сказка. И чем же дело кончилось?

– Ну-у, – развёл руками Динтра, – в конце концов добрым охотникам надоело то, что их оставляют без добычи, и они изловили самого Диделя, изрядно намяв ему бока…

Вильгельмина хихикнула:

– Нам, я надеюсь, намять бока будет не так просто!..

– Вот чтобы этого и не случилось, я бы добавил кое-что к нашим обычным предосторожностям.

Клара кивнула. Мандуки и прочие милые создания разбежались по округе, но, при наличии живой добычи, могли и вернуться.

– Обследовать эти места, – резюмировал Динтра, – предстоит аккуратно и со всеми мыслимыми предосторожностями. Что ж, мессир Архимаг – и вы, дорогая Клара – были абсолютно правы. Надо, в конце концов, понять, что здесь происходит.

На всякий случай Ричард и Клара замкнули вокруг лагеря ещё один защитный периметр и насторожили целую сеть сигнальных оберегов.

– Завтра осмотрим логово шшхора, – Ричард поправил берет. – Или хотя бы то место, где он атаковал отряд Клариссы. Нет возражений, господа маги?

Возражений не имелось.

Можно было и ложиться – но все медлили, словно чего-то ждали. Динтра, засветив вместо костра магический светоч, размером и цветом удивительно схожий с тыквой, читал какие-то целительские записки, Вильгельмина изучала старинные карты, Гвидо упаковывал в заплечный мешок свои амулеты. Клара с Ричардом проверяли оружие и тоже не торопились спать.

– В общем, так, – Ричард со вкусным маслянистым шорохом вогнал в ножны Лунный меч, прихлопнул себя по коленям. – Это, небеса и демоны, целая загадка! Магия Спасителя – откуда, зачем, почему?

Динтра поднял взгляд поверх вороха мятых страниц, исписанных совершенно нечитаемым почерком.

– Ну, отчего же, Ричард, дружище. Я вот с ходу могу придумать добрую дюжину объяснений, правда, все будут, э-э-э, несколько экзотическими.

– Например? – принял вызов д’Ассини.

– Например, некий святой отшельник, странствующий между мирами именем и во славу Его, проповедовал тварям Межреальности, а чтобы они не разбежались, упрятал в этакий, гм, садок.

Клара с Вильгельминой рассмеялись.

– Всё бы вам хи-ха да ха-ха, досточтимый, – фыркнул Ричард. – Нет, серьёзно? Что тут творится, хотел бы я знать?!

– Вообще говоря, появление магии, схожей с той, что может исходить от Спасителева храма, по меньшей мере странно… – заговорила Клара, потирая лоб. – Ведь Спаситель – это ж просто фантазия, надежда на избавление от страданий. Он не может быть сущностью, порождающей собственную магию, разве нет?

В храм Спасителя, что в родной Долине, ходила задушевная подруга Аглая Стевенхорст, но сама Клара туда заглянула лишь пару раз. Может, и зря, что так мало.

– Я бы не стал так уверенно утверждать, что не может, – хмыкнул Динтра.

– К церкви Спасителя я не принадлежу, – Вильгельмина отложила в сторону карты, – но вот магию его знаю неплохо, не сочтите за хвастовство. Приходилось в Его храмах бывать – в самых разных мирах. Особая магия там и впрямь наличествует, а коль есть магия – есть и порождающая её сущность.

– То есть это что же, вы хотите сказать – Спаситель действительно существует? – изумилась Клара. – Нисходит к страждущим, является добродетельным, наставляет достойных, избавляя их от… ну, от чего Он там должен избавлять? Неужто при таких делах мессир Архимаг бы не знал? И неужто разрешил бы Его храм в Долине?!

– Погоди, – Ричард покачал головой. – Не торопись, Клархен; сама не путайся и меня не путай. Магия есть? Есть. Необязательно она принадлежит самому Спасителю, которого из нас никто не видел. Вот как Вильгельмина говорит – сила может и церкви принадлежать, её там хоть отбавляй.

– Церкви? Какой церкви – здесь, в Межреальности? Гуляющий по Междумирью храм Спасителя, заталкивающий хищников в пространственную полость?

– Не удивилась бы, – кивнула Вильгельмина. Она распустила свои густые, чуть тронутые сединой пепельно-русые волосы и с удовольствием их расчёсывала. От Клары не укрылось, какие взгляды кидал на неё Динтра – м-да, говорили, что старикан ходок исключительно по молоденьким, а он, оказывается, и от дамы постарше не откажется. Клара тихонько вздохнула. Вот чего она не понимала в мужчинах, так это их склонности к… похождениям. Что у Динтры, что у Ричарда. Вот Аветус…

На этой мысли резко кольнуло сердце, и Клара усилием воли заставила себя отвлечься, прислушаться к разговору.

Не время сейчас страдать. Совсем не время.

– П-позвольте сказать… – Гвидо поднял на спутников неуверенный взгляд. – У нас… ну, в Академии, да и в Гильдии… что часто одно и то же, но не важно… мы выделяем магию Спасителя как отдельный вид. Но… э-э… не всегда магию возможно связать с какой-то точно определённой сущностью. Магия Спасителя… её особенность в том… она может быть связана с отдельным человеком, если он… э-э… свят. В терминах церкви Спасителя, разумеется. Так что здесь мог просто проходить некто… э-э… святой.

– Тот самый, о котором говорил досточтимый Динтра? Святой, каковой и упрятал этих несчастных зверей в «карман»? – с интересом спросил Ричард. – Чтобы не смущали покой мирных путников? Или внимали бы проповедям, как уже было сказано? Занятная версия, Гвидо, приятель, и притом весьма логичная. Но ты только представь себе потребную силу твоего воображаемого «святого»! Сколько понадобится магов Долины – самой Долины! – чтобы загнать три десятка хищных бестий в один карман? А сколько обычных чародеев, из заурядных миров?

Гвидо сделался цветом, как печёная свёкла.

– Ничего, лучшего объяснения всё равно у нас нет, – усмехнулся Дик, укладываясь подле светоча. – Но это всего лишь загадка, тренировка для праздного ума, которая – прости, Клархен! – не содержит в себе ничего, что угрожало бы нам или нашей любимой Долине. Завтрашний день отведём на шшхора и на сдвиг троп, и, если в три дня не найдём ни объяснения, ни новой и явственной опасности, будем возвращаться. Всем спокойной ночи, господа мои маги!

Ричард д’Ассини был совершенно прав, однако Клара, в свою очередь, тоже не сомневалась – тут кроется нечто, потенциально очень и очень опасное.

Увы, отсутствие сомнений, как непонятно говаривал порой мессир Архимаг, «к делу не подошьёшь».

Кларисса Шварцхорн Хюммель прожгла взглядом сдвинутый на лицо бархатный берет красавчика Дика – и приказала себе спать.

В Межреальности нет понятий «утро» и «вечер» – как нет привычных суток, там всегда царит один и тот же рассеянный, перламутрово-серый полусвет, темнеют заросли хищных растений да мерцают далёкие блики живых миров. Здесь нет смены дня и ночи, хотя время, бывает, течёт по-разному в разных частях сущего, и путешествующий маг всегда имеет с собой хронометр, чтобы не попасть случайно в петлю «стоячего болота» или в «стремнину», где Великая Река вскачь несётся от будущего к прошлому.

Здесь, в этой области Упорядоченного, время текло чуть быстрей обычного. Не настолько, чтобы Клара и её товарищи забеспокоились, но всё же быстрее среднего времени Долины. И это заставляло торопиться.

Первым делом маги укрепили пробитую в пространстве тропу – чтобы спокойно вернуться к лагерю, и выступили на поиски гнезда шшхора – ловушки, куда угодил наёмный отряд Клары Хюммель.

– Согласно старым картам и описаниям, якорные точки сдвинулись незначительно, – Вильгельмина читала лекцию безмятежно, будто и не шагала неведомой тропой в компании боевых магов. – Незначительно – но несколько выше, чем дал бы естественный дрейф Межреальности.

– При этом искривления самих троп куда существеннее, – пискнул Гвидо. – Я же говорил же…

– Сдвинуть якорные точки, как мы все понимаем, далеко не так просто, как искривить наиболее выгодные конфигурации троп, – не давала перебить себя Вильгельмина. – Тропы первыми отвечают на выбросы силы; в Академии у нас, на кафедре путевождения, где я имею честь состоять, давно уже дискутируется вопрос, можно ли отличить естественный дрейф межмировых троп от искусственного, и предлагался даже математический аппарат.

– Система уравнений Бальтрезини-Мерве, – тотчас влез Гвидо. – Решается путём ввода специальных функций, описывающих поведение градиента…

– Гвидо, ты заклятием немоты давно не получал? – самым разлюбезным голосом поинтересовался Ричард. – У нас тут шшхор наскочить может, а он про градиенты болтает!

– Спокойно, милый Дик, спокойно, – проворковала Вильгельмина, беря его под руку. – Не надо так нападать на бедного мальчика. Я понимаю, дорогой, для тебя что градиент, что коэффициент – одно и то же, а единственная функция, которая тебя по-настоящему интересует…

– Гм, гм, Вилли, дорогуша…

– Хорошо, любезный Динтра, хорошо. Я умолкаю. Замечу лишь, что даже искусственная природа искривления троп не означает, что сделано это было сознательно и со злой волей…

– Погодите-погодите, – Ричард резко обернулся к старой волшебнице, вырвав у неё руку. – Здешние искривления, значит, могут быть по любым причинам?

– Конечно! – Вильгельмина подняла брови. – Вот, например, спрут-сиделец, октопус – он ведь этим и занимается, искривляет тропы так, чтобы добыча сама запрыгивала к нему в логово. Но разве это злонамеренно?.. Нет, просто такова его природа, его инстинкт.

– Так чего ж вы раньше-то молчали?! – взвился д’Ассини. – Тьфу! Каких демонов было вообще тогда сюда тащиться?! Может, это шшхор сам и устроил! Или вообще «естественный дрейф», константа – представьте себе, я такие слова тоже помню! – константа Руддера?

– Ричард, – Клара остановилась, упёрла руки в бока. – Что-то ты совсем не то говоришь, совсем не то. Уж не намекаешь ли ты, что мне, мягко говоря, опасность почудилась? Привиделась? Что я… что я струсила?!

– Ну-ну, Клара… – примирительно заворчал было Динтра, но Клару уже несло.

– Или, может, мы оба струсили с Архимагом? Его тоже паникёром назовёшь? Скажешь, мы с ним ввели в заблуждение Совет? Давай, продолжай!..

– Клара, дорогая, зачем так нервничать?.. – взволновалась Вильгельмина, но Ричард, судя по всему, тоже закусил удила.

– Да, Клара, дорогая моя Кларисса, – отчеканил он, глядя взбешённой боевой волшебнице в глаза. – Иногда – иногда! – я именно так и думаю. Потому и потащился с вами, хотя никто не звал, как ты помнишь. Вчера чуть было не поверил – когда мы «карман» с бестиями вскрыли, – что нечисто оно тут, но сейчас…

– Что, «карман» перестал казаться подозрительным? – гневно бросила Клара.

– Нет, просто всё остальное в порядке! А в Междумирье такого «подозрительного» – вагон, да вагонетка, да ещё на острие кирки, как гномы говорят!

Они стояли лицом к лицу, тяжело дыша.

– Никто не смеет подвергать сомнению мудрость мессира Архимага, – исподлобья глядя на красавчика кавалера, выдавила Клара.

Ричард только издевательски скривился.

– Когда-то давно девизом нашей Академии – и всей Долины – было «Sapere Aude». Сейчас об этом все, похоже, забыли – за нас думает мессир Архимаг, истинный Pater Familiae.

– Пустые слова, д’Ассини! – Клара сжала кулаки. – И неумные! И вот всё у тебя так – усмешечки, намеки, подмигивания – а как ответ держать, так только пустые словеса! Красивые, да пустые!

Юный Гвидо перепуганно моргал, прижимая к груди свои инструменты. Вильгельмина явно растерялась; и лишь целитель Динтра спокойно наблюдал за перепалкой, положив ладонь на плечо старой волшебницы.

– Пустые?! – возмутился Ричард. – Долина закисла, покрылась плесенью, что называется, под мудрым руководством любимого вождя!.. Мы перестали расти, мы не развиваемся, в Академии повторяют столетние зады, гильдии набивают золотом кофры, чародеи, словно сороки, тащат в гнёзда дорогие побрякушки да соревнуются в богатстве особняков! Только наша Гильдия ещё идёт вперёд, только мы, боевые маги, ещё чего-то пытаемся добиться – безо всякой поддержки со стороны мессира, если кто не заметил!..

Клара чуть не задохнулась от злости. «Под мудрым руководством любимого вождя», надо ж такое придумать!..

– Ну-ну, Ричард, дорогой, – Динтра проговорил эти совершенно обычные слова совершенно обычным же голосом, однако крылось в нём нечто такое, что кавалер д’Ассини разом запнулся и только сердито сверкал глазами.

– Ричард, дорогой. Во-первых, одно твоё предложение Совет уже принял. Как там выйдет с петициями у мадам Дотти, это ещё бабушка надвое сказала, а решение уже есть. Во-вторых, и Гильдию тебе тоже расширят. Покажешь, что болеешь за общее дело, за Долину, и утвердят тебе всё, что захочешь – испытания облегчат, интернов прибавят… а если с правильной стороны зайти, так и «особо способных» магов из обычных миров вербовать разрешат, не только в наёмники…

Динтра мурчал, словно сытый кот, мирно, неспешно, убаюкивающе. Мол, всё у тебя хорошо, достославный маг и чародей Ричард, а будет ещё лучше.

– Поэтому сейчас давайте не пыхать друг на друга, огнешары не метать, а спокойно делать дело. Мнения у нас могут быть разные, да цель у всех одна – было бы Долине лучше, покойнее, богаче. Верно, Ричард? Верно, Клара?

Клара только кивнула, не в силах промолвить ни слова. Её вспышка была слишком внезапной, слишком резкой – недостойной истинного боевого мага. Утешало только, что и Ричард вспылил. Словно и у него выплеснулось давно накопившееся.

А может, так и было?..

– Прошу прощения, – наконец проворчала она. – Ричард, извини. Сам знаешь, когда заказ исполняешь и бой, что ни день – оно куда легче, чем все эти советы с заседаниями.

Ричард нехотя кивнул:

– И ты прости, Клара. В идеях мы не сходимся, я мессира Архимага за гения всех времён и народов не держу, но так он и сам того хотел – чтобы единомыслия не было. Гильдия наша меня почтила местом главы, я отвечаю за всё – и сейчас, право же, не время надолго исчезать. Есть у нас ещё дома дела.

– Знаю. Поэтому и должны выяснить мы, что здесь происходит. Слишком уж легко отсюда к Долине подобраться; и не нам одним.

– Вот и славно, – Динтра подхватил обоих спорщиков под руки и потащил вперёд. – Выяснили отношения, и молодцы. Вот Гвидо наш что-то нашёл, давайте-ка глянем!

Пока длился спор, Гвидо справился-таки с растерянностью – и успел настроить уже знакомый амулет из кристаллов и проволочек. Амулет, как понимала Клара, выдавал короткие, отрывистые толчки силы, а потом считывал вернувшийся отклик. Или его отсутствие.

Судя по сосредоточенному виду юного «предельщика», отклик он получал весьма интересный.

– Что там?..

– Там?.. – Гвидо словно вынырнул из транса. – Там, э-э… наверное, то, о чём вы говорили, госпожа Клара. Логово шшхора. Та самая ловушка. Только она…

– Ну, что она?

– Она… как бы сказать… не работает. Просто смещение вещества, э-э… Междумирья относительно самого себя, вот смотрите, положение синего кристалла это ясно показывает…

Кларе положение синего кристалла – равно, как и алого, и изумрудного, и золотого – ни о чём не говорило, работать с измерителями такого типа она не умела. Но признание истины само по себе было приятно.

Гвидо меж тем продолжал, всё более увлекаясь:

– Складка довольно значительная, сдвиг синего свидетельствует о существенной глубине по продольной оси; при этом магической активности не наблюдается, у жёлтого и алого…

– Не наблюдается? – поднял бровь Ричард, и на сей раз Клара была с ним согласна.

– Шшхора ни амулетами, ни поисковыми чарами не взять, – нахмурилась она. – Поэтому он так и охотится – даже опытному магу его так просто не засечь, что со мной и случилось. Ты уверен, Гвидо, что ловушка действительно пуста?

Юноша кивнул:

– Совершенно, госпожа Клара. Это самый чувствительный прибор, которым мы располагаем, какой вообще имеется в Долине, наша новейшая разработка. Он обнаруживает возмущения, даже когда вы не используете силу – по остаточным колебаниям в среде.

Клара хотела было сказать, что на амулеты следует надеяться поменьше, а на опыт и знания – побольше, но сдержалась. Негоже подвергать сомнению слова того, кто только что подтвердил твою собственную правду.

– Что, там совсем тихо?

– Там именно остаточные колебания, – твёрдо ответил «предельщик». – Но они, как бы сказать… именно что остаточные. Что-то там было, но ушло. А точнее я скажу, когда подберёмся ближе.

– Так давайте подберёмся! Клархен, мы с тобой первой парой, за нами уважаемый Динтра, прикроет остальных…

– Благодарю, я в состоянии немного сама себя защитить, – Вильгельмина продемонстрировала изящную шпагу – конечно, не чета рубиновому творению мастера Темедара, но вполне грозную на вид.

Динтра же молча обнажил меч. По тёмно-зеркальному клинку скользили радужные сполохи, складываясь в сложные, явно магические орнаменты. Клара мимоходом удивилась – надо же, какое у старого одышливого целителя оружие, явно очень и очень непростое! А по виду Динтры и не скажешь, что он когда-либо держал в руке что-то тяжелее скальпеля!

Двинулись вперёд – по тонкому ответвлению тропы, словно бы сбегавшему вниз с уклона, хотя в Междумирье, разумеется, никаких гор быть не могло.

Сейчас Кларе казалось – она узнаёт место, развилку путей, тёмные заросли в отдалении. Но Межреальность здесь была довольно пустынна, и сходство могло почудиться.

Однако уже через минуту Клара не сомневалась – место было то самое. Крутая ложбина, нахлынувший со всех сторон серый туман и тишина. В пяти шагах от них тропа тонула в мареве, и неясно было, есть она там или обрывается в пропасть.

– Это здесь, – прошептала волшебница.

Ричард кивнул. Остановился, медленно поворачиваясь, нацеливаясь в густой серый туман остриём Лунного меча.

Ни движения, ни звука. Может, Гвидо прав, и здесь действительно пусто?..

Но как тогда доказать, что шшхор не пригрезился и что Кларин отряд заплатил за то, чтобы вырваться, пятью жизнями?

Пока она думала, Ричард осторожно двинулся дальше. Остальные – цепочкой за ним. Туман ещё сгустился, спину идущего впереди словно окутывало лёгкое прозрачное покрывало, однако тропа никуда не делась.

– Пусто тут, – прошептала позади Вильгельмина, и Клара снова разозлилась. Они что, сговорились? Не верят?

Но тут хмарь внезапно посветлела и рассеялась, словно раздутая невидимым ветром.

– М-да… – протянул Ричард, обозревая открывшуюся перед ним картину и опуская Лунный клинок.

Несомненно, именно здесь когда-то было логово шшхора. Сюда он притаскивал своих жертв, тут пил из них жизненную силу, душил медленно и мучительно, ибо призрак неспособен питаться плотью.

Стены плотного тумана со всех сторон сжали небольшую полость; выход отсюда имелся только один. Дно устилал плотный слой останков, настолько высохших, что они даже и не пахли. Клара с некоторой оторопью глядела на человеческие кости, обтянутые жёлтой, ломкой кожей, одетые в доспехи и в пыльные плащи; те, на ком доспехи не успели потускнеть – явно пропавшие пятеро из её отряда… Людские кости мешались с костями стайных ящеров, панцирями ракопауков, сморщенными хрящами летучих скатов, с окостеневшими скелетами хищных полипов – шшхор, кажется, не брезговал ничем. Судя по всему, ему даже железо не очень-то было нужно, чтобы почуять жертву.

– Ужас какой, – пробормотала Вильгельмина и совершенно естественным движением прижалась к Динтре. – И душно тут – словно в могиле…

– Очень душно, – согласилась Клара, вытирая вспотевшее лицо.

Гвидо боком-боком пролез вперёд и пустил прямо в груду сухих останков радужно поблёскивающий шарик; за шариком тянулась прозрачная толстая нить, соединявшая его с очередным причудливым прибором. Блестящая сфера немедленно зарылась в останки, мумии мерзко зашелестели, разлетаясь едкой пылью. Клара не успела отпрянуть и закашлялась.

– Кх, кхм!.. Гвидо, предупреждать надо!

Парень прижал руки к груди:

– Простите, госпожа Хюммель! Я не думал, э-э… что они такие сухие!.. Щуп обычно внедряется незаметно… Так, сейчас посмотрим, как давно существует эта нора…

– Остаточные эманации призрака весьма сильны, – Динтра быстро чертил кончиком меча какие-то знаки, мгновенно вспыхивавшие и исчезавшие, так что Клара не успевала их отследить. Другой рукой старый целитель успокаивающе обнимал Вильгельмину. – Шшхор исчез совсем недавно; и был весьма силён, я удивляюсь, Клара, что вырваться удалось со столь умеренными потерями.

– А это ещё что такое? – Ричард указал назад и вверх.

Там, где прошли маги, до сих пор незамеченный, в воздухе висел знак – косой крест, перечёркивающий стрелу. Знак верующих в Спасителя. Светился неярким белым светом и, похоже, запечатывал вход в логово.

– Вы совершенно правы, друг мой Ричард, это форменное безобразие, – согласился Динтра, хотя «друг Ричард» всего лишь задал очень общий вопрос. – Вот отчего здесь такая, гм, затхлая атмосфера, нора просто заперта, чтобы в ней не вздумал поселиться кто-нибудь ещё. Мы-то с вами для этого замка, очевидно, не представляем угрозы. Но-но, Дик, не трогайте!

Ричард, вознамерившийся было исследовать крест самым простым способом – метнув маленький огнешар, опустил руку.

– Осторожнее, друг мой, – мягко заметил целитель. – Мы ведь с вами не специалисты по магии веры, увы.

– К сожалению, – Ричард досадливо поморщился. – Вера в Спасителя сильна много где, но с его магией в чистом виде мы почти не сталкивались. Демоны и бездны, хотел бы я знать, кто здесь побывал и прикончил тварь!

– Я тоже, – протянул Динтра, внимательно разглядывая знак. – Впрочем, прикончил ли? Может, просто изгнал…

«А уж как я хотела бы», – подумала Клара, у которой до сих пор страшно першило в горле. Здесь полегли её бойцы – она отвечала за них. За всех, даже случайно навербованных в последний момент дружинников. Они были своими. Своими, и всё тут. Но ещё больше ей хотелось бы знать, по какой причине тут завёлся полумифический шшхор.

– Очень, очень давнее образование, – тоном знатока заявил Гвидо, стирая полой походной куртки прах с радужного шарика. Вильгельмину явственно передёрнуло.

– Образование, то есть нора давняя; однако слой старых останков относительно тонок, то есть долгое время, э-э… обитатель логова существовал, если можно так выразиться, на голодном пайке. Но потом, э-э… произошло нечто, что в корне поменяло, ну… диету. Добыча шла к нему беспрерывно, словно, э-э… словно её специально гнали на убой.

Маги выразительно переглянулись.

– Или, – заметила Вильгельмина, – сам шшхор, вместе со своей норой, попал в места, куда более богатые добычей.

– Ну-у, эта версия более экзотическая, – начал было Гвидо, но старую волшебницу словно подменили. Руки её сложились в один сложный жест, другой, третий – символ следовал за символом, стремительно, неразличимо; Клара ощутила лёгкие, отточенные колебания силы: Вильгельмина была, несомненно, мастером.

– Смещение пластов реальности, – бросила она. – Локальное. Случается редко, но тем не менее вещь вполне себе существующая. Вон, на границе «стен» и тропы характерное свечение, типичная «склейка», хоть и слабая: последствия разрыва Межреальности. И знак Спасителя, кстати, на разрыве именно и поставлен.

– Всё страньше и, кхм, чудесатее, – пробормотала Клара. – Мина, выходит, если взломать знак Спасителя, всё это, кх-кх… отправится туда, откуда прибыло?

– Весьма вероятно, – кивнула Вильгельмина.

Ричард среагировал мгновенно.

– Все назад! Гвидо, собирай приборы, уходим!

Но Гвидо и сам всё понял. Сгрёб в охапку разложенные было кристаллы и походную астролябию, затёр ногой наполовину начертанную на призрачной «почве» сложную магограмму…

То есть попытался затереть. Потому что сразу же покачнулся, кристаллы посыпались из рук прямо на линии пересечения; недорисованная фигура полыхнула сапфировым светом. Сила скрутилась в тугой вихрь, подняла в воздух улёгшийся было прах и заметалась между «стенами» норы.

И почти сразу ударила в знак Спасителя.

Полыхнула ослепительно-белая молния, и пространство вокруг заходило ходуном.

– Бежим! – проревел Динтра, толкая перед собой Вильгельмину. Ричард следовал за ними, Клара силком тащила Гвидо, рвавшегося обратно, собрать бесценные кристаллы.

– Они… они… это же гномы делали же!

– Держать надо было крепче! – рявкнула Клара, едва сдерживаясь, чтобы не наградить несчастного «предельщика» пинком.

Туманные «стены» логовища заливал белый, нестерпимо яркий свет, разливающийся от Знака. Тропа под ногами тряслась, будто из неё выколачивали пыль. Над слоем высохших останков взвивались густые облака праха.

– Быстрей, демоны и бездны!..

Они едва успели проскочить под Спасителевым Знаком, обратившимся в ярчайшую звезду, как позади возник тонкий, оглушительный свист, и через мгновение нора шшхора с грохотом схлопнулась, точно так же, как вчера – пространственный «карман», освободившийся от всех заточённых в нём тварей.

Ударной волной магов швырнуло вперёд, обдало облаком взметённого праха; потащило, покатило, и последнее, что слышала Клара в рёве взрыва, был вопль Ричарда: «Держи-итесь!..»

Межреальность – не место для увеселительных прогулок. Но, кроме хищных тварей, Дикого Леса, завихрений Реки Времени или, допустим, бродячих богов, путешественник всегда должен помнить ещё об одной опасности – риске сорваться с тропы.

Есть, конечно, амулеты и заклятия, позволяющие прокладывать путь в Межреальности прямо у себя под ногами, и идти по нему куда угодно, но для этого маг должен обладать поистине незаурядными знаниями и способностями. Большинство же путешествующих умеют прокладывать тропы от одной точки до другой и удерживаются только на призрачной их «почве». Горе тому, кто по неосторожности оступится! Его ждёт падение в бездны, долгое, очень долгое, ибо в Ничто, составляющем пространство Междумирья, невозможно удержаться, зацепиться, опереться. Упавший с тропы и не имеющий при себе сильного амулета, обречён на мучительную смерть в бесконечном падении – либо, если очень повезёт, на блуждания в незнакомых областях Упорядоченного, без надежды вернуться домой.

Когда ударная волна покатила Клару по тропе, сработало настойчиво вбиваемое с самого начала обучения: «Упала? – Подставляй чары или вбивай то, за что уцепишься!». Чародейка не растерялась – успела выхватить кинжал Аветуса, вонзить в «почву»; напрягая все силы, удержалась сама и удержала Гвидо. Мальчишка оказался совсем безголовый – нет бы вцепиться в рукоять кинжала или хотя бы в неё, Клару! – а вместо этого пытался спасти свои приборы с кристаллами. Куда там! Почти все они раскатились и вихрь смёл их с тропы; покуда Гвидо ловил один, другие уносило разразившейся бурей.

– Тихо ты! – рыкнула Клара мальчишке прямо в ухо, когда тот задёргался с особенным отчаянием. – Тихо! – и навалилась, придавливая к тропе.

Гвидо что-то пискнул полузадушенно и затих.

Межреальность вокруг содрогалась, её била крупная дрожь; однако, сколь бы ни оказался силён исходный толчок, без подпитки это пустотрясение довольно быстро сходит на нет; достаточно продержаться лишь первые, самые опасные мгновения.

И она продержалась. Гвидо, похоже, смирился со случившимся, замер, застыл – и оставался неподвижен, пока Междумирье не отхаркалось влитой в глотку силой и не угомонилось окончательно.

– Первая! – выкрикнула Клара. Как всегда, после таких пертурбаций первое дело – перекличка.

– Второй, – отозвался откуда-то сбоку Ричард. – Тьфу, пропасть…

– Третий, – донёсся бас Динтры. – И четвёртая тоже тут, со мной…

– П-пятый… – простонал Гвидо из-под Клары. – Ох… госпожа…

Чародейка поднялась. Гвидо был красен до ушей и не поднимал глаз. Вернее, поднимал, но только до некоторой высоты – а именно до Клариного бюста, каковой и прижимал к тверди Междумирья бившегося в отчаянии «предельщика».

Ох ты ж бедолага, против воли ухмыльнулась Клара. Небось впервые узнал, что это такое – женский бюст…

Когда всё окончательно стихло и отряд выбрался на изрядно ужавшуюся тропу (Динтра галантно поддерживал Вильгельмину, обнимая её за талию, хотя та, по мнению Клары, ни в какой поддержке не нуждалась), оказалось, что большая часть Гвидова арсенала безвозвратно утрачена. Исчезло и логово железного призрака, и Знак Спасителя, и немалая часть окрестностей, где отряд Клары попал в засаду.

– Что ж, могло быть и хуже, – философски констатировал Динтра, с переменным успехом пытаясь очистить мантию от следов праха. – Во всяком случае, все целы и невредимы. Я всегда говорил: главное – это люди…

– Совершенно согласен, – Ричард упёр руки в боки. – Хватит с нас этой… самодеятельности. Нам тут делать больше нечего. – Он поправил перевязь с ножнами Лунного меча. – Приборы утрачены, сами мы не нашли ничего, достойного внимания Совета – никаких непосредственных угроз. Я считаю, пора возвращаться. Непосредственной опасности, как мы видим, нет.

Динтра задумчиво покачал головой, но и возражать не стал; Клара, однако, прищурилась:

– Как это нет опасности? А магия Спасителя? А сдвиг троп в Межреальности? Кто-то же позагонял монстров в карман, и кто-то же притащил сюда шшхора! Мы так и не ответили ни на один вопрос!

– Возможно. Но это не угрожает Долине, – Ричард с преувеличенным тщанием стряхивал пыль с малинового берета. – Далеко. Пустынно. Миров мало. Кто может нам отсюда угрожать?.. Слуги Спасителя? На Долину нападали набравшие силу спятившие колдуны, предводители демонов.

– Кое-кого из Древних они тоже притащили, – вставил Динтра. Ричард нетерпеливо кивнул:

– Да, да, именно это я и хотел сказать!.. Но монахи со святыми отцами?.. Кто слышал, что они где-то на кого-то нападали?..

– Случалось, – суховато заметил Динтра. – Слышал я. Всякое…

– Ну а я – нет! – пылко возразил достойный кавалер. – Этак можно сказать, что, поскольку на Долину в прошлом нападали, надо теперь непременно считать страшной угрозой любого мало-мальски сильного чародея!.. Да и потом – тем колдунам, что штурмовали наш дом, Совет – а если по правде, то мессир Архимаг – до этого здорово наступил на хвосты. А со святошами-то нам что делить, а, досточтимый целитель? Да и то, как уже говорила Клара – разве допустил бы мэтр Игнациус храм Спасителя у себя под носом, будь от него хоть какая-то угроза?

Логично, не могла не признать Клара.

– Святоша святоше рознь, – Динтра нахмурился. – Вы, друг мой Ричард, с ними, видать, не сталкивались совсем…

– Сталкивался, – упёрся д’Ассини. – Мир Джерто, например. Или Венето – там слуги Спасителя обычных чародеев в ежовых рукавицах держат. Знаем, видали, сударь мой врачеватель!..

– Я считаю, Дик прав, – заявила Вильгельмина Хорст. – Нам здесь нечего делать. Мы потеряли приборы, ни измерить, ни зафиксировать что-либо больше не можем. И… при всём уважении к мессиру Архимагу и к тебе, дорогая Клара, – эта экспедиция пока что доказала лишь то, что в Межреальности хватает странных и опасных мест. Но далеко не все они несут непосредственную угрозу для Долины! Я думаю…

– Я думаю, – пробасил Динтра, перебивая, – что утро вечера мудренее. Давайте вернёмся в лагерь, а о Долине подумаем завтра.

На том и сошлись. Все, кроме Клары.

Этой «ночью», ничем не отличавшейся от «дня» Межреальности, Кларе не спалось. Справа тонко посапывала Вильгельмина, напротив – дремал Гвидо, обняв выжившую астролябию; редко всхрапывал Динтра, а Ричард спал как убитый – что, впрочем, не помешало б ему, почуяв опасность, мгновенно проснуться и вскочить на ноги.

Клара лежала, повернувшись ко всем спиной, подтянув колени к животу, и неподвижно глядела в перламутровый свет Межреальности. Пальцы поглаживали простое серебряное кольцо, надетое дома, перед походом. Она не могла объяснить, зачем взяла с собой кольцо и кинжал – вещи Аветуса. До самого похода Клара не могла заставить себя переложить их, прикоснуться к ним, даже подойти. Как будто это означало признание того, что Аветус Стайн мёртв. Что он никогда уже не вернётся.

А уже стоя на пороге, она вдруг повесила на пояс кинжал вместо обычного своего ножа и надела на указательный палец это серебряное кольцо.

Ей казалось, Дик д’Ассини переступил порог её дома со свёртком под мышкой очень, очень давно. Всё это время её отвлекали какие-то дела, поручения мэтра Игнациуса, Гильдия, денежные, хозяйственные и прочие мелочи, и она с готовностью отвлекалась – лишь бы не думать, лишь бы не оставаться с собой наедине.

Но долго это, конечно же, продолжаться не могло. И сейчас её настигло то, от чего она так упорно отворачивалась.

Аветус…

В голову лезли совершенно неуместные здесь воспоминания. Близкое знакомство на одном из приёмов в Гильдии – у Аветуса была репутация сорвиголовы, бунтаря и романтика, и Клара поначалу смотрела на него свысока, а он её и вовсе не замечал; но, случайно разговорившись, они вдруг обнаружили, что никак не могут остановиться. «А он не такой уж безголовый», – подумала тогда Клара.

Что подумал Аветус, неизвестно, однако на следующий день он будто бы случайно столкнулся с ней в гильдейском клубе и предложил отобедать. Клара ради любопытства согласилась, а потом – потом уже как-то само собой получалось, что они встречались каждый день, то накоротко, а то проводили вместе весь вечер. Правда, у Аветуса уже тогда была привычка исчезать на некоторое время без предупреждения – оправдывался он тем, что ищет вдохновение. В первый раз Клара сперва удивилась тому, что его нет, потом разозлилась, потом испугалась, потом…

Потом, решив, что больше ему не интересна, отправилась исполнять очередной заказ.

В конце концов, война всегда была ей куда ближе, чем любовь – в отличие от большинства женщин. Трудно винить мужчину за то, что он не нашёл в ней того, чего искал.

Вернувшись из похода, Клара, к своему изумлению, застала Аветуса Стайна нетерпеливо её ожидающим – и более того, несколько обиженным.

Отношения выясняли бурно, и чтобы не давать повода для пересудов – в доме у Клары. То ли это была ошибка, то ли перст судьбы – но Аветус остался до утра, а после…

После он уже всегда возвращался из своих отлучек не в фамильный особняк многочисленного семейства Стайн, где родственники держали его за сумасброда, а в скромный дом Клары.

Конечно, до того, как он надолго пропал, а потом вернулся – странно угрюмый, задумчивый, избегающий Долины и общества других магов, кроме лишь неё, Клары.

Но те дни, в Долине, в её доме – они были самыми счастливыми. Пусть он, бывало, отсутствовал по неделе и больше, пусть, возвращаясь в Долину, запирался в кабинете и целыми днями скрипел пером по бумаге, раздражаясь на всякий шум, пусть средства он зарабатывал скромные и больше своими записками, нежели заказами, как боевой маг, – но ведь было и другое. Тихие вечера вдвоём, его «Записки боевого мага», которые Клара читала прежде всех; остроумие, нажившее Аветусу достаточно недоброжелателей, но без которого он был бы уже не он. Его – только его! – манера звать её Клариче. Долгие прогулки в окрестностях Долины, совмещавшие променад, тренировку и охоту на тварей Межреальности. Косые взгляды в Гильдии и даже вопросы «что ты в нём нашла, Клархен?».

Просто я его любила, подумала она, сжимая в кулаке кольцо. Тогда – не задумывалась об этом, а теперь – теперь понимаю…

Клара не плакала с детства. И сейчас глаза тоже оставались сухими, но внутри словно оборвалась нить, на которой держалось всё самое важное, оборвалась – и Клара разбилась на множество осколков, как какая-нибудь чашка.

Так, что уже ни одним заклятием не собрать.

Ричард не стал ждать, когда все члены маленького отряда окончательно проснутся, и завёл разговор, едва открыв глаза.

– Сворачиваем лагерь, друзья, и трогаемся. Всё, что можно было сделать, мы сделали. Шарить дальше, наобум, разыскивая неведомо что, нет смысла.

– Да-да, – подхватила Вильгельмина, – пора домой. Ричард, дорогой, ты же составишь отчёт для Совета?.. А мы все подпишем. Разумеется, мессир Архимаг был совершенно прав, настояв на проверке этой, гм… области Межреальности, мы действительно обнаружили гм… сдвиг троп, незначительно превышающий расчётный… следы опасных хищников в количестве, имеющем значение для безопасности Долины, однако… однако…

– Однако эта опасность была устранена… э-э-э… самоустранилась естественным образом до нашего прибытия, – с невинным видом подсказал достойный кавалер.

– Да-да, именно! Естественным образом. Вот как-нибудь так и напиши. Но мы не зря сходили – я, по крайней мере, обновила путеводитель, набрала материал на две-три статьи…

– Досточтимые, – прогудел Динтра, любовно расчёсывая бороду, – понимаю, всем хочется домой, но я бы не стал торопиться. Мы наткнулись на загадку, куда более важную, чем – прости, дорогая Клара! – гнездо железного призрака. Магия Спасителя, Его слуги, шастающие по Междумирью, занимающиеся ловлей чудовищ и запечатыванием логовища шшхора. Что-то я ничего подобного – да ещё и такой силы! – не припоминаю.

– Мы с магией Спасителя вообще нечасто сталкиваемся, – возразил Ричард. – Против моей Гильдии она не применялась – во всяком случае, ничего значимого журналы боевых действий не содержат, никто не доносил о серьёзных столкновениях. У нас нет оснований относиться к ней как к серьёзной угрозе. Ну, заберут где-то там в отсталых мирах святые отцы чересчур уж много власти – так магия тут ни при чём.

– Клара, дорогая, что ты скажешь? – Динтра вгляделся в лицо волшебницы, озабоченно покачал головой. – Что за бледность такая, подойди-ка сюда, я проверю…

– Не нужно. – Вот ещё, проверит он – начнёт копаться в мыслях, увидит то, что вовсе не предназначено для чужих глаз, даже целительских. – Всё в порядке, почтенный Динтра, всё хорошо. И я с вами совершенно согласна. Следует потратить ещё какое-то время, дабы точно выяснить, во-первых, почему так смещаются тропы, во-вторых, откуда явился сильный маг, пользующийся силой Спасителя. Ну не просто так это всё, нутром чую!..

Ричард выразительно кивнул – мол, ну да, конечно, нутром. Так и думал, что ты станешь спорить. Повернулся к молчащему Гвидо:

– Что скажете вы, молодой человек?

Молодой человек выглядел весьма кисло. Заплечный мешок, раньше туго набитый, теперь распластался рядом с Гвидо, как дохлое животное, а сам юный «предельщик» пытался реанимировать один из своих кристаллов, покрытый густой сетью трещинок. Судя по всему, кристалл был безнадёжно мёртв, но Гвидо раз за разом запускал на нём всё то же циклическое заклинание – лишь бы чем-то себя занять.

– Гвидо! – прикрикнула Вильгельмина. – Что ты думаешь – пора нам домой или ещё здесь поработаем?

Гвидо вздрогнул и устремил на неё несчастный взгляд. Без слов было ясно, что мальчишка хочет домой, но ему страшно показаться в Академии и в родной Гильдии без выданных под его ответственность приборов.

– Я… думаю… думаю… Что мне здесь делать с одной астролябией? – выдавил он. – Нет смысла… Лучше уж другую экспедицию, оснащённую… готовую…

– Трое против двоих – большинство за возвращение в Долину, – мягко подытожил Ричард. – Сворачиваем лагерь, друзья.

«Как ему удаётся всегда добиваться своего? – подумала Клара, пристёгивая к поясу ножны с кинжалом Аветуса. – Почему у него всё получается? Ясно же, что ему охота в Долину, к недоделанным делам. Дик получил, что хотел, каждый получил, что хотел, кроме разве что Динтры – непонятно, что ему вообще нужно, а я-то? Что я скажу мессиру? Что Ричард решил – пора возвращаться, и все вернулись?»

Она живо представила, как Архимаг качает седой головой: «Клархен, Клархен, ну как можно было отдать инициативу такому сорвиголове, как Ричард? Неужто мне тебя учить, ты же боевой маг, ты водишь в бой отряды, ты даже полком командовала! Провалить такое важное для Долины дело – Клархен, ну как же так?..»

Мессир, конечно, не станет ни ругаться, ни карами грозить, но от этого только хуже. Чем-то для него это всё чрезвычайно важно – и для Долины тоже, поскольку никто и никогда не разделял интересы Долины и мессира Архимага Игнациуса Коппера. Не должен этот поход завершиться вот так – быстро и провально.

– Ричард. Прости, но я настаиваю, – Клара выпрямилась. – Бросить всё это нельзя. Бросить, отвернуться, убедить себя, что «нас это не касается». Формальных доказательств маловато, но ты же знаешь: «Чутьё боевого мага…»

– «…есть вещь в себе, только боевому магу понятная», – закончил д’Ассини, хмыкнув. – Его никто не примет во внимание, Совет не сочтёт аргументом. Даже если мы и найдём, что сдвигает тропы с мест или кто ловит страшилищ – что из этого? Какой для Долины прок? Какая опасность? Нам пора возвращаться. Дома ждут дела поважнее.

– В таком случае, – Клара пожала плечами, – я продолжу разыскания в одиночестве. Пятеро моих бойцов заплатили жизнями, чтобы Долина узнала об этом месте, о скрытой угрозе. Ты знаешь – я не имею привычки останавливаться на полпути и не доводить дело до конца.

Ричард д’Ассини вздохнул:

– Клархен, ты уже взрослая, сама решаешь, в какую сторону пойти. Конечно, я, хоть и глава Гильдии, не твой начальник, не могу тебе указывать, что делать, не те обстоятельства. Воля твоя – делай что хочешь, оставайся, насильно тебя никто домой не поведёт. Но ждать тебя мы будем и, если через две недели не вернёшься, отправим поиск. Несмотря на то, что мне сейчас до зарезу нужны руки в Долине – размещать наши отряды.

– Согласна, – сдержанно кивнула Клара.

Кивнула сдержанно – а внутри у неё всё кипело. К демонам эти сделки и соглашения! Она обещала Архимагу провести экспедицию – она закончит её, с Ричардом или без, и уж точно не напишет: «в Межреальности всё спокойно».

Хотя бы потому, что здесь вовсе не спокойно.

– Клархен, милая, ты слишком рискуешь… – растерянно заметила Вильгельмина. – Оставаться здесь в одиночестве…

– Работа такая, – пожала плечами Клара. – Боевой маг и риск близнецы-братья – или сёстры, кому как удобнее. Благодарю, что не стали меня отговаривать. Удачной дороги домой!

Она, уже ни на кого не глядя, собрала дорожный мешок, повесила на перевязь рубиновую шпагу. Стало вдруг легко и спокойно, словно она делала то, что должно. Только там, внутри, где всегда жило ощущение дома, сейчас разверзлась ледяная дыра – Аветуса больше нет и возвращаться стало некуда. Она закончит поход, несмотря ни на что, соберёт сведения и предоставит их Архимагу и Совету, а потом…

Мэтр Игнациус подскажет.

Динтра тяжело вздохнул, кряхтя, поднялся, закинул на плечо мешок с припасами, поправил у пояса свой странный серо-радужный меч – и встал рядом с опешившей Кларой.

– С вашего позволения, дорогие, я последую за нашей фройляйн Хюммель. Клара, только не возражать! – я целитель, я по радужке глаз вижу, когда пациент в опасности, а когда ему можно позволить некоторые, кхм, излишества. Ричард, моё почтение. Вильгельмина, я надеюсь, по возвращении мы ещё потолкуем – в приватности. Гвидо, держите выше нос, записанного на ваших двух уцелевших кристаллах хватит всей гильдии Запретного знания на ближайший год. До встречи, друзья мои! Кланяйтесь мессиру Архимагу.

Тут опешила не только Клара.

– Но, уважаемый Динтра…

– Нет, нет и нет! Наше дело здесь не закончено – я, если угодно, это тоже нутром чую, хоть и не боевой маг. Да и вам, Клара, нельзя оставаться в одиночестве – повторю это снова. Ну, не будем медлить, до встречи в Долине, дорогие мои!

Динтра весьма ловко развернул Клару к тропе, и вот они уже шагают вдвоём туда, где Знак Спасителя уничтожил логово железного призрака.

«Теряешь сноровку, Клариче, – растерянно подумала волшебница. – Это чтоб какой-то целитель, пусть и сам Динтра, начал мной командовать?! Что вообще со мной происходит?»

– С вами, досточтимая Кларисса, происходит состояние душевного потрясения, – прогудел из-за плеча Динтра. – И даже, я бы сказал, истощения.

– Истощения?! – возмутилась Клара. – Я вам что, какая-нибудь парфюмерка?! Цветочек нежный?! Дохни – завянет?

– Это-то и опасно, – возразил целитель. – Парфюмерка – цветочек нежный, как справедливо отмечено, – переживает все потрясения к собственной выгоде, и не столько переживает, сколько играет в оные. А вы, Клара – решительны, искренни, не умеете ни играть, ни изображать. И, буду откровенен, с вашей порывистостью способны серьёзно себе навредить.

– Это уже моё дело!

Клара злилась и одновременно радовалась, что он её не жалеет, а спорит. Если бы начал жалеть – в два счёта б от него отделалась!

Ну, или, во всяком случае, ей хочется верить, что отделалась бы. А пока пусть идёт. Долг её он исполнить не помешает – а даже и поможет.

А вот что Ричард вернётся раньше, Архимагу, конечно, не понравится; но тут уже ничего не поделаешь.

– У вас есть план, Клара?

Тоже мне, вопрос!..

– Разумеется есть; для начала отыщем устойчивое скрещение потоков, по нему определим, откуда жмёт сила, сдвигающая тропы. Логово шшхора как раз над таким скрещением было – вы не уловили?.. Вчера-то все потоки взбаламутились из-за взрыва, делать там было нечего; а сегодня – уже можно. Гвидо свои кристаллы про… э-э-э… профукал, но мои-то старые расчёты при мне – ничего, справимся, работы не так и много. Может, за пару дней бы управились – удивительно, что наш кавалер отказался хоть насколько задержаться – нам осталось-то всего ничего…

– Нет, совсем неудивительно, – возразил Динтра серьёзно. – Во-первых, обнаружите вы источник магических возмущений, и что? Двинетесь на поиски, само собой, а это куда больше времени. Во-вторых, вы же понимаете, Клара, почему Ричард спешит. Вам ведь тоже не нравится то, что происходит в Долине. Может быть, по другой причине, чем нашему юному другу д’Ассини, но не нравится.

Клара долго молчала, прежде чем ответить.

– Это не моё дело.

Динтра только вздохнул.

Они пришли – на месте бывшего логова тропа обрывалась в туманный круговорот, в широкий провал, оставшийся после катастрофы. Призрачная «почва» всё ещё была припорошена частицами праха, мелкими обрывками, обломками, вынесенными взрывом. Ещё одна потенциальная ловушка в Межреальности, подумала Клара, глядя в закручивающиеся спиралью туманные стенки. Впрочем, пока воронка оставалась просто дырой в пространстве и в ней не поселились никакие хищные твари, она вполне преодолима. И годится для её, Клары, целей.

– Уважаемый Динтра, – Клара обернулась к целителю, – простите, если я была резка с вами. Но, коль уж мы с вами остались вдвоём, не поможете ли мне с поиском?

– Охотно, дорогая Кларисса, весьма охотно!..

Рыжему Рико шёл девятый год – совсем большой парень, почти взрослый. Помощник и на дворе, и в поле – семье принадлежали два больших надела под пшеницу, фруктовый сад и часть общинной оливковой рощи. Это ещё не считая коз и мелкой дворовой живности! Работы – с утра до ночи, но и праздники иногда случались; а праздники Рико очень любил.

Особенно летний – Схождения святого Огня, – когда Спаситель велел отдыхать три дня и три ночи, не оскверняя тело мирскими трудами, а лишь обращаясь к своей душе, но в радости, отнюдь не в печали. Оттого на Летний огонь всегда было весело: тут тебе и качели, и прыжки через огонь, и первый виноград, и танцы до упаду – кто кого перепляшет. Но главное, на время прекращались окрики «Рико, лентяй, сбегай туда» да «Рико, дармоед, принеси то», и можно было улизнуть на речку или в рощу хоть на целый день. Никто не выдерет потом за безделье.

Но на этот раз вышло по-иному.

Началось всё весной, сразу после дня Грядущего Возрождения, когда весь Игнис празднует будущее торжество Спасителя. Рико этот праздник не так любил – потому что надо было обязательно наряжаться и идти в церковь, и изнывать там три часа в ожидании, когда пожилой отец Северино закончит мессу, он ещё так бубнит под нос, что можно с тоски помереть. А за стенами маленького храма святого Меча вовсю светит весеннее солнышко, и ручей за рощей так и манит сбегать и проверить верши, не попалась ли какая добрая рыбина…

Так вот, началось всё именно весной, когда «стали сбываться пророчества».

Про это заговорили взрослые, а потом Рико и сам увидел.

Пророчества наполняли святые книги, их надо было учить наизусть, вкупе с житиями самих пророков.

Больше всех Рико с друзьями не любили историю святого провозвестника Серапиона; прожил он донельзя долго, а историю требовалось рассказать от начала и до конца единым духом; вдобавок перечислив все пророчества по списку, и не дай Спаситель, перепутать!..

Речения праведного пророка Серапиона, Серапиона-благовестника помнили и взрослые – сами учили, будучи детворой. Потому-то вести и стали распространяться, словно весенний пал по сухой траве.

Началось всё с того, что в село явился давным-давно померший отец Мессано, первый настоятель их храма. Был он, если верить житию, человек хороший, добрый, людям помогал, как только мог, а когда умирал, то завещал похоронить его рядом с соборным входом. И вот этот-то самый отец Мессано и явился, восстав из гроба, в истинной плоти, не как мертвяк какой богомерзкий, не как скелет сгнивший, иль ещё аки страх какой – нет, почти что в обычном виде, в простой сутане, старенький такой; только синевато-бледный, с ввалившимися глазами, вкруг которых залегла чернота, и совершенно безмолвный. Народ, конечно, спервоначалу перепугался, даже отец Северино чуть стрекача не задал, всей деревней вперёд выпихивали – но восставший настоятель, как оказалось, зла никому не желал, никого не сожрал, не разорвал, как иные неупокоенные в страшных сказках; и ни слова не сказал тоже.

Молча прошёлся по деревне, молча сухой перст вытягивал, указывая на непорядки и неблагочиния: где образа Спасителевы мухами засижены, а хозяйка недоглядела; где книги святые стоят не как должно; где штукатурка на храме облупилась. В общем, указал на всё это, а потом улёгся обратно в разрытую могилу свою, руки на груди сложил и кивнул этак сбежавшимся людям – мол, закапывайте меня обратно.

Тут-то отец Северино и вспомнил наконец то, что и должен был изначально: пророка Серапиона речения, что, мол, перед Днями Последними, когда предстоит миру измениться окончательно и бесповоротно, когда спасутся верные и вечной смертью лютой погибнут отпавшие – тогда-то восстанут мертвецы. Но не злые, не страшные, а благодетельные, много добра сотворившие и через то у самого Спасителя пребывающие. Бояться их не надо, рёк Серапион-благовестник, а внимать их указаниям, поневоле бессловесным, ибо дара речи возвращено им не будет, и сами они явятся лишь на краткое время – наставить чада свои в том, что поправить надо, дабы великое Спасение от них не ускользнуло.

По всему выходило, что никаких особо страшных грехов за Рикиным родным селом, Кьезой, не числится – не то что у соседей, в Илькамбаре, где точно так же явившийся старый их настоятель и воров нашёл, и прелюбодеев, и даже одного настоящего еретика, священные книги по-своему перетолковывавшего и учившего, что, дескать, отступники, в своё время бежавшие под другое небо, живут там да радуются, а не мучаются страшными муками, как святая Церковь учит.

После этого, конечно, поднялся ужасный переполох. Нет, чудеса Спасителя есть чудеса Спасителя, все знали, что они есть, Им творились, и удивляться тут нечему; однако из описаний всего, что напророчествовал этот самый Серапион, выходило, что случатся и иные знамения: явятся, например, невиданные досель чудища-многоглавцы, и будут они опасны, ибо так испытывает Спаситель твёрдость веры людской перед Последними Днями.

Вот этими-то чудовищами родители Рико совсем замучали. Туда не ходи, здесь не сиди, а лучше всего трудись усердно.

В общем, по всему выходило, что этот самый Серапион напророчил многое. Ходил он от города к городу, от села к селу и всюду возглашал в своё время признаки этих самых Дней, будь они неладны. Откуда пророк этот взялся и куда потом делся, книги умалчивали, на гравюрах представал сурового вида худощавый старик – ну да все пророки примерно такими и были.

Однако чудовища и впрямь объявлялись, только где-то далеко; отец Мессано улёгся обратно в могилу и больше уже не беспокоил. Жизнь шла, Дни Последние всё не наступали, пока… Короче, в этом году на Схождение отец Северино вместо мессы долго молчал, стоя перед паствой, – так долго, что люди запереглядывались, всё ли с ним хорошо. Рико успел понадеяться, что мессы не будет и всех отпустят по домам. Да как бы не так!

Отец Северино наконец отмер и поднял дрожащую руку. Стало ясно, что он очень, очень взволнован – аж трясётся весь и едва языком шевелит. Святой отец, надо признать, и раньше-то не блистал красноречием, иначе не проторчал бы всю жизнь деревенским пастырем здесь, в Кьеза, а служил бы Спасителю, к примеру, в огромном монастыре Всех Сил Святых, который, говорят, самый большой из всех монастырей и величайшее чудо света. Рико дорого бы дал, чтобы однажды его увидеть.

– Дети мои… в-возлюбленные! Не думал я, ох… не д-думал, что принесу вам благую весть! Н-не верил, покуда отец Бенедикт… сам отец Б-бенедикт, правая рука настоятеля монастыря нашего, да! Не донёс до меня, недостойного, весть эту, прямо в сердце поразившую!

В храме зашептались – никак бедный старик умом повредился? Какая такая благая весть?..

– Д-дети мои! Се грядёт спасение! Всеобщее спасение! Спаситель в м-милости своей увидел наши, ох… н-наши труды и услышал молитвы! И се… ох… Се грядут Силы его, и спасёмся мы все, здесь, при жизни!.. Последние Дни приходят, поистине Последние, но и радость с ними в-великая, д-дети мои! Радость!..

Рико стоял ни жив ни мёртв. Что это всё значит? Спасутся, как учила святая Церковь и как объяснял ему отец, когда вечером иногда Рико приставал к нему с вопросами – спасутся лишь те, кто всю жизнь прожил праведно, молился, не нарушал Заповеданного, каялся. И то спасутся после смерти, в новой, другой жизни во Спасителе.

Но чтоб при жизни, здесь и сейчас – это как?!

Похоже, что у взрослых возникли те же мысли, потому что потрясённая тишина очень быстро сменилась взволнованным гомоном.

– Я всё скажу, д-дети мои… Всё сейчас об-бъясню… Игнис, мир наш, – б-благословен, и самим, ох… самим Спасителем избран, д-дабы нести свет спасения д-дальше. В д-другие миры, другим людям… Всем, всем нести великое Спасение! Избраны мы!

– А как нести-то? – кто-то рискнул перебить святого отца.

– Дни Последние наступают не только у-у нас, дети мои… там, за небом, грешники да отступники, кто Слово Святое забыли… но не можем мы, в-верные чада Его, только о себе лишь думать – не тот спасётся, кто лишь о себе п-попечение имеет, но тот, кто других спасти тщится, даже и против их воли. Ибо впавшие в грех, в заблуждение… во мраке блуждают, п-пути… ох, пути не ведая. Вот и понесём им светоч истинной веры, и все, все как один м-молиться станем… за тех, кто великим походом за небо пойдёт, великим путём…

– А дальше что?..

– Потом, ох, д-дети мои… Избраны мы и благословенны… Ибо все спасутся во Спасителе, а мы, Игнис, источник б-благодати… мы и так получим жизнь вечную, счастливую. П-прямо здесь… Когда потерянное сыщется, любимые воротятся из смертной тени, да не так, аки отец Мессано, а п-подлинно живыми, как были в цвете лет своих… все будем яко дети радоваться здесь, на наших п-полях… лучезарных…

Рико невольно почесал в затылке. Любимые воротятся – это что, и его пёс Черныш воскреснет? Хороший был пёс, но прошлой осенью умер от старости, и Рико потом весь вечер тайком плакал в сенном сарае. И назавтра тоже немного плакал.

Вот это было бы здорово, если б Черныш вернулся!

А остальные? Прабабушка с прадедушкой, что ж, молодыми воскреснут? Это, конечно, хорошо, да только как же они его, Рико, помнить-то будут?

– В Д-день Схождения святого Огня отворятся д-двери, и явится на свет воинство Спасителя… Д-должно нам радостно г-готовиться к этому дню, ибо… ибо после все мы с-спасёмся и спасём многих и многих! Радуйтесь, д-дети мои!

С того и началось. Жизнь как-то незаметно переменилась: вроде дела остались те же самые, а настрой совсем другой, как будто и впрямь спустилась с небес благодать – так мать говаривала, вечером убирая остатки еды в шкап. Рико понимал – если раньше все знали, что спасутся когда-нибудь потом, после смерти, то теперь это время придвинулось близко-близко. Он и сам на себе почувствовал – даже подзатыльники стали реже прилетать (хотя «Рико-бездельник» никуда не делось).

Он и сам уже не старался улизнуть от работы или сделать её тяп-ляп – старался. Хотя не очень-то представлял себе, что будет в Летний огонь, что за двери откроются и что за воинство сойдёт. Монахи-то да святые отцы Спасителевы отродясь не воевали – ну, кроме совсем стародавних времён, если верить отцу Северино.

Друг Нино считал, что двери эти, несомненно, небесные, а воинство – наверное, ангелы Спасителевы, кто ж ещё? Рико сомневался. Ангелы Спасителевы вроде как не воюют, а занимаются другими делами – приносят благие вести, карают грешников, сопровождают Спасителя. И хоть у некоторых есть мечи – вон, даже храм в Кьеза святого Меча! – но отрядами они не маршируют. Нет, говорил Рико, воинство будет точно монашеское, небось они там, в монастырях, всё умеют, даже биться.

С кем биться – тоже было понятно, с отступниками, с еретиками беглыми, что от света правды и истинной веры бежали кто куда. А вот что будет после с ними, с верными, тут, на Игнисе – оставалось непонятно. Ежели все мёртвые вернутся, то хватит ли на всех места?..

Нино говорил, что точно хватит, ибо праведным всем отойдут необозримые пространства под иными небесами, где сейчас как раз один мрак да жуть с неправдой. А вот чем они станут жить сами, в чём то «спасение» будет, которое при жизни?..

На этом месте друзья всегда переходили на другие темы, потому что ответа не знал и сам отец Северино – только мямлил, как обычно, что, дескать, жить будем, как живём, с грехами биться, с несправедливостью, с ересью. Да какие же грехи, если Спасение уже наступило?! И грехи, и ереси побеждены?..

Словом, разговор сам собой поворачивал к вещам более понятным – к примеру, скоро ли поспеют яблоки в саду у старого Пьетро (старик был глух как тетерев, и мальчишки без зазрения совести таскали у него яблоки); или – на что лучше ловится форель в дальнем ручье, или – как вырезать из дерева настоящую повозку с конями.

Однако День Схождения святого Огня приближался, и приближался совсем не так, как обычно.

Ни тебе качелей, ни карнавала, ни печёного гуся. Село притихло, отец Северино ходил от дома к дому, пошатываясь, но отнюдь не перебрав, как раньше случалось, красного винца, а и впрямь словно от усталости, точно тянул незримый, но неподъёмный груз. Все молились – молились постоянно, когда не надо было что-то делать. И речи все шли только о грядущем Спасении.

Рико слушал, слушал, да только всё равно понять ничего не мог. Взрослые то спорили, то кидались к святому отцу, а потом опять спорили, и снова молились. Нет, с одной стороны, было неплохо – про подзатыльники да розгу все окончательно позабыли (что, с точки зрения Рико, было самым истинным путём к Спасению), а с другой – становилось боязно.

Что ж это за Спасение, о котором даже священник толком ничего рассказать не может?!

И тут пришла ещё одна весть – что не кто-нибудь, но сам Великий магистр сзывает всех верных на праздник в пресветлый Лаонт, столичный город. Там, вещал отец Северино, округлив полубезумные глаза, там начнётся великое действо, там начнётся всеобщее Спасение…

И – кто бы мог подумать! – и родители Рико, и родители Нино, и, считай, всё село – все тронулись в путь. Правда, идти было недалеко, всего одну ночь в дороге. А там…

Межреальность светится тускло – так тускло, что в ней почти не заметен свет розоватого кристалла, стоящего посреди магической фигуры. Небольшой, несложной – только чтобы сконцентрировать и направить небольшой поток силы. Крупный пожилой маг в просторной мантии ловит каждое биение света внутри этого кристалла – как целитель ловит каждое биение сердца у впавшего в беспамятство больного.

Вокруг тихо. Небольшой лагерь в отдалении спит – наложенные чары легки и вскоре развеются; можно было б обойтись и без них, всё равно подглядывать за старым целителем почти некому, но он предпочитает сводить риск к минимуму. Особенно в том, что касается его инкогнито в Долине.

Наконец кристалл перестаёт мигать, теперь это просто мутноватый кусок горного хрусталя с розоватой плотной сердцевиной. Старый целитель откидывается назад и мгновение обдумывает то, что прочёл в кристалле.

Пришёл ответ от Учителя. Неведомыми путями магии, через бездны межмирового пространства слова его долетели до адресата, были приняты и осмыслены.

Раз Учитель пишет, подмастерья придут в случае нужды – значит, они все сейчас заняты, свободных сил нет, а если и появятся – то нескоро.

Старик поднялся, небрежным движением стёр магическую фигуру, кристалл спрятал в складках мантии. Что ж, ему не впервой справляться самому – он знает, что делать. Главное, удержать баланс, то самое равновесие, будь оно проклято.

Для того Учителю и нужен он, Хаген. Нужен под чужой личиной, в месте, где живёт много сильных чародеев и где засел, словно тот самый паук в паутине, осторожный, хитроумный мессир Игнациус Коппер. Некогда – простой смертный, но поднявшийся очень, очень высоко.

И многие подмастерья также нужны Учителю, и иные существа, служащие его делу вольно или невольно. Потому что своими силами Наставник, даже вместе с названым братом Ракотом, – равновесие не удержит.