Глава 43
Ландыш – возвращение к счастью
Я оглядываю гавань Сент-Феликса, и что-то холодное и влажное тычется мне в лодыжку. Кого-то надо погладить.
– Ну что, Билл? – спрашиваю я у щенка на тонком красном поводке. – Готов к прогулкам?
Через неделю после смерти Бэзила Джейк, Эмбер, Вуди, Лу, Бронте, Чарли и я поднялись на самый верх Пенгартенского холма, где мы так часто гуляли, чтобы развеять его прах над заливом.
Мы с печалью смотрим, как сильный порыв ветра уносит Бэзила с утеса в море. Даже маленькая Майли, притихшая и грустная, следит с рук Джейка, как ее друг исчезает в лучах заката.
Это значимый день для многих из нас. Прощание с Бэзилом пробуждает всю боль и воспоминания о тех, кого мы любили и потеряли.
Но после нашей импровизированной церемонии Лу преподносит мне сюрприз. Мы все идем к ней домой: она обещала легкий ужин.
Бэзил был последним связующим звеном между Лу и моей бабушкой, и она очень тяжело перенесла его смерть. Чтобы отвлечься, мы с ней вечерами водили на прогулку по утесам оставшихся двух щенков – остальных уже разобрали. Прививки им сделали, и теперь они с восторгом рвались из дома. Долгие путешествия, в какие мы пускались с Бэзилом, им были пока не под силу, и все же они служили немалым утешением в моем горе.
Да, я горевала по собаке. Никогда раньше не призналась бы себе в этом, но Бэзил стал членом моей семьи в Сент-Феликсе, и мне очень не хватало его.
– У меня объявление! – провозглашает Лу, когда мы угощаемся у нее на кухне супом и домашним хлебом. – Я нашла наконец дом для последнего щенка.
Все поворачиваются к ней.
– Как вы знаете, я решила, что одного из щенков Сюзи и Бэзила оставлю себе, а для другого подыщу хозяев. На самом деле я солгала. – В голубых глазах Лу мелькают искорки. – Я никогда не искала дом для этого малыша.
Лу наклоняется и гладит одного из щенков. Он миниатюрная копия Бэзила: такие же разноцветные пятна, и сидит он точно так же, свесив длинные уши и выпрашивая угощение.
– Потому что я всегда знала, к кому он отправится. Поппи! – Лу смотрит на меня. – Он ваш.
Я отказывалась, конечно, твердила, что Бэзила никто не заменит, но в глубине души была на потолке от радости. Этот малыш всегда был моим любимцем, еще с тех пор, как мы с Бэзилом навещали щенков. Спокойный, задумчивый, как он напоминал своего отца с его царственным достоинством.
А назвала я щенка Биллом в честь моего брата Уильяма.
– Ну, раз хочешь погулять, – говорю я теперь Биллу, – тогда пошли.
Мы пересекаем город и протискиваемся через толпу, запрудившую Харбор-стрит.
Слухи об особенных букетах Эмбер разошлись за пределами корнуолльского побережья. Отчасти благодаря рассказам тех, с кем происходили удивительные вещи после покупки цветов с белой лентой, отчасти из-за того, что один такой букет достался журналистке.
Циничная репортерша явилась в «Гирлянду маргариток» и потребовала букет с белой лентой, уверенная, что сейчас разоблачит шарлатанов, изображающих чудотворцев. Надо сказать, что они с мужем много лет безуспешно пытались завести ребенка. К изумлению журналистки, через несколько дней после возвращения из Сент-Феликса она обнаружила, что беременна. Весной ждет двойню.
Ее история была опубликована в местной газете, а потом попала в крупное издание. А потом нас пригласили на интервью в «Этим утром», и мама чуть не спятила от радости, узнав, что мы видели Филлипа Шофилда. Теперь люди съезжаются целыми автобусами, чтобы купить букеты Эмбер и сфотографировать «волшебный цветочный магазин», как нас окрестили таблоиды.
Прогремевшая слава «Гирлянды маргариток» превратила Сент-Феликс из сонного городка в бурлящий туристический центр, и я никогда не видела его таким оживленным и счастливым.
Съехались торговцы и заняли пустующие магазины на Харбор-стрит, чтобы открыть их к следующему сезону; владельцы действующих лавочек сбивались с ног, едва справляясь с потоком туристов. А главное – я повсюду видела улыбающиеся лица, и неважно, старожилы Сент-Феликса то были или те, кто только постигал все радости этого городка.
И вот сегодня, когда все залито солнцем, я смотрю на город, полный отдыхающих, и вспоминаю, как мы с Уиллом, будучи детьми, неслись по улице с пакетом печенья для Стэна…
Печенье! Чуть не забыла, надо же захватить для Стэна.
По пути к магазину я просовываю голову в дверь «Голубой канарейки»: не хочу оставлять Билла снаружи. Завидев меня, Энт сразу набирает в один пакет большое корнуолльское печенье, а в другой – пирожные с заварным кремом.
– Стэну от меня привет! – И он спешит обратно за стойку, где уже выстроилась очередь голодных клиентов. – Потрясающий парень, настоящая легенда Сент-Феликса. Век бы его слушал!
– Передам ему! – улыбаюсь я. Истории Стэна по-прежнему любят, и это прекрасно!
В «Гирлянде маргариток», к моей радости, несколько покупателей, но, по счастью, не толпа. Я завожу Билла за конторку и ставлю для него миску воды.
– Где Стэн? – спрашиваю я Бронте, когда она отпускает очередного покупателя.
– Я продала три пары сережек! – ликует Бронте, убирая купюры в кассу. – Дедушка? Чарли забрал его на прогулку.
Убедившись, что Бронте и Чарли действительно приходятся внуками Стэну, мы с Джейком много раз возили их в Кэмберли-Хаус. День, когда они встретились впервые, я запомню навсегда.
После завтрака Стэн развлекал Бронте и Чарли историями о Трекарлане, а они, в свою очередь, рассказывали ему о себе. Они поладили так, будто знали друг друга всю жизнь. Глядя на них, я вспоминала, как нам с Уиллом было хорошо со Стэном. Только теперь это были его родные, семья, которой он уже не мечтал обзавестись.
Для разнообразия, да и чтобы передохнуть от Кэмберли, на этой неделе Стэн гостит у Джейка. Я хотела пригласить его в свой коттедж, но там оказалось маловато места для кресла на колесиках. И он, совершенно счастливый, отправился к своей «новой семье», как он сам выражался. Ну а я старалась навещать его почаще.
Вчера впервые за пятнадцать лет мы вместе отправились в Трекарлан. Это было важное событие для нас обоих. А сегодня мы взяли его в «Гирлянду маргариток», чтобы он сам посмотрел, как теперь идут дела в магазине.
Я проверяю, как там Билл: тот развалился в своей корзинке в подсобке.
– Я оставлю Билла здесь, – говорю я Бронте и беру печенье. – Пусть поспит. А я к твоему дедушке.
– Конечно, босс, – отзывается Бронте, записывая очередного посетителя на прием к Эмбер. – Приходите к четырем, миссис Харли.
– Подожди, Поппи! – зовет Эмбер, провожая к дверям клиента. – У меня для тебя кое-что есть!
– Что? – спрашиваю я. Эмбер скрывается в подсобке.
– Вот! – Она выносит букетик из белых, голубых и розовых цветов, обвитых белой лентой. – Это утром лежало на крыльце.
Я подозрительно смотрю на нее.
– Ты сделала? – спрашиваю я. – Похоже на твои букеты.
Она мотает головой.
– Нет, я здесь ни при чем. – Она указывает на цветы. – Смотри, карточка!
Я поворачиваю букет и вижу маленький белый конверт, вроде тех, какие продаются у нас.
Когда к добру иль к худу, не можешь ты решить,
К тому, кто слыл безумцем, за помощью спеши.
Я поднимаю глаза на Эмбер.
– Это что такое? Точно не ты?
Эмбер опять качает головой.
– Точно. Но выбор цветов милый: ирис означает послание, белая маттиола – «ты всегда будешь прекрасна в моих глазах», а нежный розовый флокс – «наши души соединены».
– Гм… – Я все еще поглядываю на нее с подозрением. – А открытка? Кто слыл безумцем?
– Да это дедушка! – вопит взволнованная Бронте. – Его же все чокнутым считали!
Я вздыхаю.
– Я и так к Стэну собиралась, так какая разница? Для чего понадобилась карточка?
– Поппи, это же игра! – с укором говорит Эмбер. – Развлекись хоть разок!
– Хорошо, убедили!
Я кладу цветы на стол.
– Нет, возьми с собой! – настаивает Бронте.
Я прищуриваюсь.
– Только не надейтесь, что я хоть на минуту поверю, будто вы здесь ни при чем, – сообщаю я им. – Так и быть, возьму цветы. Увидимся!
Выхожу из магазина с печеньем и букетиком, оборачиваюсь на пороге – точно, хлопают друг друга по рукам!
– Ни при чем они тут, – бормочу я, проталкиваясь через толпу. – Да-да, конечно.
Я нахожу Стэна возле гавани: он сидит в своем кресле, окруженный детворой. Никак рассказывает очередную байку. Я подхожу и присаживаюсь рядом с Чарли: тот слушает так же увлеченно, как и ребятня.
– И когда пираты возвратились в Трекарлан, то обнаружили, что их сокровище исчезло! – вещает Стэн.
Дети сидят притихшие и таращат глаза.
Родители стоят рядом и тоже ловят каждое слово.
– Ты знал, что в Трекарлане такое происходило? – спрашивает кто-то из них другого.
– Да выдумал он это все. Старик, говорят, с придурью.
– Мне это тоже говорили, но рассказывает он вполне связно. И потом, должна же у замка быть история! Пусть даже не такая захватывающая.
– А что будет с замком? Жаль, если он так и останется пустым.
– Да уж. Мама рассказывала, что когда-то там было очень красиво. Местная достопримечательность.
– Вот так, – говорит Стэн детям, – Трекарлан спас драгоценности индийской принцессы.
Дети аплодируют и требуют еще. Но Стэн поднимает руку.
– Потом как-нибудь. Стэну надо отдохнуть, ребята.
Он машет нам с Чарли, и мы подходим.
– И снова публика довольна! – восклицает Стэн.
Давно я не видела его таким счастливым и оживленным.
– Они тебя любят, Стэн, – говорю я. – И родители рады, что есть кому занять их детишек.
– Я сам заслушался, – улыбается Чарли. – Люблю дедушкины рассказы.
Стэн сияет, услышав, как Чарли называет его.
– Ну, Чарли, – говорит он, – а как насчет того, чтобы угостить дедушку маленьким… нет, большим печеньем прямо из пекарни?
Чарли оглядывается на меня.
– Все в порядке, Чарли, – говорю я. – Ступай.
Чарли подмигивает Стэну и направляется к «Голубой канарейке».
– Никак ты, Стэн, не насытишься!
И я вытаскиваю из-за цветов пакет с печеньем.
– Узнаю свою девочку! – замечает Стэн, принимая пакет. Он смотрит на цветы. – Красивые. Это от кого?
– Понятия не имею. – Я пожимаю плечами. – Меня втянули во что-то таинственное.
– Что ж, неплохо, – говорит Стэн, который совсем не кажется удивленным. – Ну а в остальном как дела?
– Сам посмотри! – Я взмахом руки указываю на толпу с чипсами, печеньем и мороженым, заполонившую пляж.
– Совсем как в старые времена, – говорит Стэн, озираясь. – Магия снова работает, не иначе.
– Что?
Стэн ухмыляется.
– Магия цветов. Вы с Эмбер же пользуетесь старыми книгами твоей бабушки? Я же видел белые ленточки на букетах, совсем как у Розы.
– Пользуемся, но…
– И ты не видишь связи?
Я тупо смотрю на него.
– Пока одно поколение за другим пользовалось этими книгами, в Сент-Феликсе бурлила жизнь. Проблемы начались, когда твоя бабушка заболела и некому стало применять волшебство. А как только вы с Эмбер подхватили эстафету, город будто проснулся.
А ведь и правда: оживление началось, когда Эмбер стала обвязывать белой ленточкой свои особенные букеты, и чем чаще она их делала, тем больше народу сюда приезжало. Но это же просто совпадение, верно?
– Вообще-то я спрашивал не про город, – продолжает Стэн… – И не про магазин, если ты опять надумала заговаривать мне зубы. Я спрашиваю про тебя. Как дела у Поппи?
– Хорошо, – неуверенным тоном отвечаю я, а сама думаю о волшебных книгах.
– Хорошо, – повторяет Стэн. – И все? Ну же, Поппи! Я уже старый совсем, подтверди, что мне есть ради чего жить!
Я улыбаюсь и про себя решаю: пускай! Какая разница, по волшебству наладились дела в Сент-Феликсе или нет. Главное, что это вообще произошло.
– Тебе еще целую вечность жить! – смеюсь я. – Все прекрасно!
– Да ну? И в какой сфере?
Я краснею.
– Да все ты знаешь, только дразнишься. У нас с Джейком.
– А, у вас с Джейком! Рад это слышать. Вы чудесная пара.
С той ночи после смерти Бэзила у нас с Джейком все отлично. Мы много времени проводим вместе, как тогда, когда я только приехала в Сент-Феликс, и это прекрасно. Но дальше этого дело не заходило и, учитывая давние откровения Джейка, вряд ли зайдет.
– Джейк хороший человек, – говорю я Стэну. – И прекрасный друг.
– Так ты счастлива? – с надеждой спрашивает Стэн.
– Конечно.
– Тогда, дорогая, я рад за тебя. Пора – нельзя бесконечно цепляться за прошлое. Потому я и принял решение. – Стэн берет меня за руку. – Поппи, тебе, наверное, и невдомек, сколько счастья приносили мне вы с Уиллом, играя в Трекарлане, когда были детьми. Это скрашивало мое одиночество и придавало жизни смысл.
Я уже готова заговорить, но Стэн останавливает меня, подняв руку.
– Нет, дай мне договорить. Я давно решил, что Трекарлан будет принадлежать вам с Уиллом. Да, – твердо произносит он, – решил, и так это записано в моем завещании. Увы, Уилла больше с нами нет, и все достается тебе, Поппи. Я хочу, чтобы ты распоряжалась Трекарланом по своему усмотрению.
– Что? Нет, Стэн, так нельзя. Трекарлан – твой дом.
– Больше нет, – говорит Стэн. – Был домом много лет назад, но теперь Трекарлану нужна новая кровь – кто-то, кто присмотрит за ним, приведет в порядок. И это ты, Поппи. Я хочу, чтобы ты продолжала то доброе дело, которым занимаешься последние месяцы.
– Но… Как же твоя настоящая семья? Бронте, Чарли? Разве не они должны его унаследовать?
– Ты точно такая же часть моей семьи, как и они, – возражает Стэн. – Если не больше. Мы с Джейком как-нибудь договоримся, чтобы у детей был доступ в замок, если они захотят. Но я всегда хотел, чтобы мой дом достался тебе, Поппи, я буду очень признателен, если ты примешь мое предложение.
Я перевожу взгляд на Трекарлан, возвышающийся над заливом. Часть счастливейших дней моей жизни прошла там, так почему бы этому не продолжаться?
– Да, – говорю я, опускаясь на песок возле Стэна. – Если ты хочешь, чтобы я приглядывала за твоим замком, так и будет.
– Я знал, Поппи, что ты скажешь «да». – Сухонькая рука обхватывает мой подбородок. – Порадовала старика.
– Ты твердо решил, Стэн? А приходской совет? Они шум не поднимут?
Стэн качает головой.
– С тех пор как эта Харрингтон ушла в отставку, они просто няшечки. У молодежи теперь так говорится?
Я киваю. Условия, на которых я не стану обращаться в полицию, Кэролайн и Джонни приняли мигом. Кэролайн убралась с поста главы приходского совета и президента Женской гильдии, ну а Джонни проследил за тем, чтобы и вторая часть сделки была выполнена безоговорочно.
– Поппи, более твердых решений я еще в жизни не принимал. Я хочу, чтобы ты наполнила Трекарлан радостью и весельем. Пусть он оживет, станет таким, каким был прежде, до того, как превратился в берлогу одинокого старика.
– Так тому и быть. – Я обнимаю его, перегнувшись через подлокотник кресла. – Даю слово.
– Ты приведешь Трекарлан в порядок, Поппи, я знаю, – уверенно произносит Стэн. – А если он даст прибыль, глядишь, и мое проживание в Кэмберли обеспечишь. Только я не хочу, чтобы ты продавала те картинки. Я же их подарил. Как я могу продавать не свое?
– Конечно, Стэн. Мне бы и в голову не пришло продавать их без твоего согласия. А может, будем выставлять их в замке? Пусть посетители любуются.
– Отличная идея! – оживляется Стэн. – Мне нравится!
Я прикидываю, не пора ли сказать Стэну о второй части условий, на которых пообещала Кэролайн и Джонни хранить молчание. Пожалуй, как-нибудь в другой раз скажу, что он может оставаться в Кэмберли сколько ему вздумается – ведь чета Харрингтон-Смайт исправно будет вносить за него плату…
Голос Стэна выводит меня из раздумий.
– У меня еще кое-что для тебя есть, Поппи. Посмотри на спинке моего кресла, там должен быть букет, предназначенный для тебя.
– Что? – Я заглядываю за спинку кресла. Там и вправду подвешен букет, обвязанный белой лентой, и я с подозрением смотрю на Стэна. – И ты туда же?
Стэн только подмигивает.
– Теперь у тебя два очаровательных букета. В этом – анютины глазки, означающие «думай обо мне», альстромерия – преданность, и они оплетены плющом, символизирующим верность. Давай, хорошая моя, прочитай открытку.
Я открываю конверт. Внутри карточка, исписанная тем же почерком. На этот раз там написано:
Нашла безумца – так найди меня.
Иди туда, где ничто на свете
больше ничего не значит,
И где только мы с тобой вдвоем
Стоим перед бескрайним морем.
– Это уступ, – говорю я Стэну. – Потайная площадка на Пемгартенских утесах.
– Так чего ты ждешь? – спрашивает он. – Ступай, ступай!
– Но я же не могу тебя оставить.
– А вон Чарли с моим печеньем идет, – говорит Стэн, и верно, точно по сигналу появляется Чарли. – Теперь его очередь. А ты иди на утесы. По-моему, там есть кое-что, что сделает тебя счастливой на очень долгое время.
