Глава 33
Розовая гвоздика – я тебя никогда не забуду
На другой день я сижу в саду Кэмберли-Хауса вместе со Стэном. Ярко светит послеполуденное солнце, и мы сидим в шезлонгах под тенистыми ветвями дуба.
– Ты в порядке, Поппи? – спрашивает Стэн, с тревогой глядя на меня. – Ты какая-то подавленная. С подготовкой праздника все нормально?
Я спросила у Стэна позволения провести день рождения Джейка в Трекарлане, и он, конечно, согласился.
– Хорошо, что моя старушка снова при деле, – довольно сказал он тогда. – Ни к чему ей пустовать.
– Все прекрасно, – говорю я. – По крайней мере, с праздником.
– А со всем остальным? – спрашивает Стэн.
Я кошусь на него.
– Не очень.
– Магазин?
Я мотаю головой.
– Нет. Сейчас дела лучше, чем прежде.
– Друзья?
– Типа того.
– Типа того… Что-то с сердечными делами, да?
Я молчу.
– Это юный Эш тебя расстроил?
– Нет, Эш такой славный. У нас с ним все в порядке.
– Точно? – прищуривается Стэн.
– Да. С ним хорошо, спокойно. Как раз то, что мне сейчас нужно.
Стэн внимательно всматривается в мое лицо и наконец произносит:
– Ключевое слово «сейчас». Если Эш подходит тебе теперь, то кто будет в дальнейшем?
– Не понимаю, о чем ты, – вру я.
Очень даже хорошо понимаю, на самом деле. Потому что, когда я вчера вернулась от Джейка, Эмбер сказала то же самое.
– Ну как, получилось? – спрашивает Эмбер, отрываясь от побегов душистого горошка, которые она расставляет в вазе.
– Что? – спрашиваю я, спуская Бэзила с поводка.
– С Бронте?
Бронте. После того что случилось между мной и Джейком, я совсем забыла, для чего приходила туда.
– Да, она согласилась делать для нас украшения. Это очень хорошо.
Черт. Я так поспешно уносила ноги, что даже не забежала в дом за коробкой. Надо будет написать Бронте, чтобы она захватила украшения с собой, когда зайдет в магазин насчет работы. Я туда больше ни ногой, с меня хватит.
– И еще я попросила ее помочь нам в магазине. Например, в выходные, пока ты занимаешься букетами.
– Отличная идея! Бронте мне нравится. – Эмбер нюхает цветы и переносит их на один из столов. – Ты там Джейка не встретила? Он сюда заходил недавно. Я сказала, где ты, и он отсюда пулей вылетел.
И она бросает на меня многозначительный взгляд из-под длинных ресниц.
– Да, виделись на бегу. Он пришел, как раз когда мы заканчивали с Бронте. Он мне еще свой питомник показал. А что?
Я не могу рассказать ей про теплицу. Это только все осложнит, а я и так запуталась.
– Ничего. Просто я так и подумала, что он побежит домой, когда узнает, что ты там.
Я смотрю, как Бэзил, хлюпая, лакает воду, пока миска почти не пустеет.
– Давай-ка я тебе еще добавлю, – говорю я, забираю миску и иду к раковине.
– И что с того? – отвечаю я Эмбер. – Это же его дом.
– Конечно. И он особенно притягателен, когда там ты.
Я несу миску Бэзила через весь магазин, туда, где он разлегся после экскурсии.
– Объясни, пожалуйста, Эмбер, – резко говорю я и разворачиваюсь к ней, скрестив руки на груди.
– Что вижу, то и говорю, – невозмутимо отвечает Эмбер. – А я вижу не одного, а двух приличных мужчин, заинтересованных в нашей Поппи.
– Глупости! – вскидываюсь я, пожалуй, чересчур поспешно. – Мы ведь все это уже обсуждали. Джейку нет до меня никакого дела, я тебе это точно говорю. И ты прекрасно знаешь, что я сейчас с Эшем.
Эмбер кротко кивает.
– Да, конечно. Только надолго ли?
– Что?
– Надолго ли это? Эш – это только временное решение твоей проблемы. Пластырь. А тебе нужен хирург, который зашьет рану навсегда.
Я смекнула, к чему клонит Эмбер, и решила притвориться дурочкой, но, по счастью, нас отвлекли посетители.
И теперь, сидя в саду со Стэном, я обдумываю ее слова.
– Есть кто-то еще, Поппи? – спрашивает Стэн. – Конечно, ты не обязана мне ничего говорить. Но ведь и я в свое время был не промах, и женское внимание на мою долю перепало. И в сердечных делах я кое-что понимаю.
Я улыбаюсь ему.
– Верю! – И тут же вздыхаю. – Да, есть кое-кто. Но это совсем другое. Он нравился мне с самого начала, с того дня, когда я только приехала в Сент-Феликс. Только ему до меня нет никакого дела.
Не было – до вчерашнего дня. А может, это просто минутный порыв? Или он вообще не собирался меня целовать, а я все придумала?
Теперь, наверное, этого уже не узнаешь. Джейк воспринял мое бегство как месть за ту отвергнутую попытку поцелуя в коттедже.
– В такое я не верю, – говорит Стэн, расширив глаза. – Нет дела до такой хорошенькой девчонки?
– Стэн, это очень любезно с твоей стороны, только я так не думаю.
– А теперь, девочка, послушай меня. Хоть я и разменял девятый десяток, но красивую женщину вижу издалека, а ты как раз из таких. На мой вкус чересчур черным цветом балуешься, да и улыбаться могла бы почаще, но за этим всем – сияющая красота, которая только и ждет повода, чтобы раскрыться.
– Стэн! – Я встаю и обнимаю его. – Тебя так приятно слушать!
– Я всего лишь говорю правду, дорогая. И если Эш и такой старый хрыч, как я, это видят, то почему бы и тому, другому парню, не разглядеть?
– С Джейком все сложно, – не подумав, бухаю я и сажусь обратно в шезлонг.
– Так это Джейк? Племянник Лу?
Я вспыхиваю. Черт! Надо же было имя брякнуть.
Стэн морщит лоб.
– Это не для него ты готовишь вечеринку?
– Для него.
– Ага. Интрига запутывается.
– Я делаю это только по просьбе его детей, Бронте и Чарли. Они хотели устроить для отца особенный день рождения.
– Как и ты сама этого хочешь, – кивает Стэн. – Верно?
Моя очередь кивнуть.
– Человеческое сердце – сложная штука, Поппи. Все редко получается так, как мы хотим, и обходится без ран и без боли.
– Мне можешь не рассказывать.
– Но я убедился: иной раз жизнь толкает нас на пути, по которым мы не хотим идти, а потом радуемся тому, что на них свернули.
– Может быть.
– Рассказать тебе историю? – спрашивает Стэн. – Она долгая, но стоящая.
– Конечно, давай. – Пусть предастся любимому занятию.
Я поудобнее устраиваюсь в шезлонге, а Стэн делает глубокий вдох и начинает:
– Давным-давно, еще в тысяча восемьсот сорок шестом году, королева Виктория посетила Корнуолл – ты слышала об этом? Это был ее единственный официальный визит сюда.
Я качаю головой.
– В честь этого визита одна из местных рукодельниц вышила четыре картины в дар королеве. Она сумела передать их одной из фрейлин, а та показала их королеве. Можешь представить, как была взволнована мастерица!
– Конечно, представляю, – говорю я, гадая, к чему он клонит.
– Хорошо. Ну а фрейлина положила глаз на лорда Харрингтона, который тогда владел Трекарланом. Он был членом парламента и частенько уезжал в Лондон. Они с той фрейлиной принадлежали к одному кругу и уже были знакомы. И когда ей выпала возможность побывать у него дома… Подробности излишни. Скажем так: они воспользовались выдавшимся случаем от души.
– Ничего себе! А я-то думала, в Викторианскую эпоху все были такие чопорные и любезные!
Стэн ухмыляется.
– Чистое притворство, все просто хорошо скрывали. Как бы там ни было, однажды фрейлине пришлось убегать из замка, когда ее вызвали к королеве раньше, чем она рассчитывала. Впопыхах она забыла сумку с вышитыми картинками и записку, собственноручно написанную ее величеством – благодарность искусной мастерице.
– И картинки остались в Трекарлане? – спрашиваю я.
Стэн кивает.
– Вскоре замок перешел в другие руки. Ходили слухи, что там произошла какая-то грязная история. Вроде бы лорд Харрингтон опять принялся за свои проделки, на этот раз с дочерью местного землевладельца. – Стэн прищелкивает языком и качает головой. – Дело всплыло наружу, землевладелец пригрозил Харрингтону, что тот жизни рад не будет, если не оставит его дочь в покое. Но было слишком поздно: девушка забеременела. И Харрингтон, опасаясь за свою шкуру, прихватил столько добра, сколько мог унести, и удрал. Но те вышитые картины он бросил, посчитав, что они ничего не стоят. Поппи, ты не поверишь, сколько хозяев сменил этот замок за свою жизнь. Я бы такое мог рассказать…
– Сначала это до конца расскажи, – прошу я, стараясь не дать ему отвлечься.
– Тогда-то Трекарлан и достался Марракам – моей семье, – объявляет Стэн, и глаза его сияют от гордости. – Та девушка была моей прапрабабушкой, и с тех пор Марраки жили в замке.
– Вот это история! – восклицаю я. Но одна деталь не дает мне покоя. – Стэн, ты сказал, что прежнего владельца Трекарлана звали Харрингтон, так?
Стэн кивает.
– Он мог иметь какое-нибудь отношение к Кэролайн Харрингтон-Смайт?
– Думаю, да, – спохватывается Стэн, только сейчас подумав о такой возможности. – Когда она обещала мне, что приходской совет позаботится о Трекарлане, она упомянула про что-то наследственное, но я тогда не уловил связи.
– Гм… – Я задумываюсь. – Если это правда, то понятно, почему Кэролайн так упирается, когда речь идет о Трекарлане. Получается, замок унаследовала твоя семья, а не ее. Но это никак не объясняет, почему она взъелась на меня.
– А тут все просто, – заявляет Стэн, растягиваясь в шезлонге. – Помню я эту историю.
– И?..
– Знаешь, почему Дейзи с Уильямом приехали именно в Сент-Феликс, чтобы открыть здесь «Гирлянду маргариток»?
– Нет. Я думала, им просто понравилось здесь, на побережье.
Стэн качает головой.
– В Сент-Феликсе жила бабушка Дейзи. В юности она прислуживала в замке.
– И что? – Я по-прежнему не улавливаю сути.
– История гласит, что именно она и разоблачила Харрингтона. Работая в замке, она знала обо всем, что там происходило.
– Теперь все понятно! Вот почему она меня не выносит: из-за моей родственницы ей не достался Трекарлан!
– Похоже на то, – соглашается Стэн. – История – странная штука.
– Что ж, могу только порадоваться, что наша семья помешала Харрингтонам. Какая из Кэролайн хозяйка замка!
Стэн кивает.
– Может, если бы не бабушка Дейзи, мы бы и не сидели здесь сегодня на солнышке.
– Именно! Так что с вышитыми картинами? Они все еще в замке?
Стэн качает головой.
– Нет. И это вторая часть истории. Наберись терпения, Поппи, я же сказал, что это надолго. Как я уже говорил, женщины в свое время баловали меня вниманием. И твоя бабушка не была исключением.
У меня глаза лезут на лоб. Такого я не ожидала. А ведь моя бабушка и правда питала к Стэну слабость!
– После смерти твоего дедушки мы много времени проводили вместе, и в знак особого расположения я подарил ей одну из картинок – с пурпурной розой.
– Точно! – вспоминаю я. – Мы нашли ее в одной из коробок, когда ремонтировали магазин. Вот почему на ней были инициалы R – Victoria Regina! Теперь, когда ты рассказал про королеву, все понятно.
– Роза сохранила картинку! – радуется Стэн. – Я на это надеялся! Поппи, а ты знаешь, что означают пурпурные розы?
– Как ни странно, да. Эмбер использовала их при оформлении свадьбы. Они означают волшебство.
– Верно. Твоя бабушка была настоящей волшебницей, потому я и подарил ей именно эту картинку.
– Это чудесно, но я не понимаю…
– Терпение, Поппи, не торопи меня. Запоминай, где все четыре картинки. Вторую я подарил другой своей давней подруге, которую ты тоже знаешь, – Лу.
– Как, старый чертяка, и Лу тоже?!
Стэн скромно улыбается.
– Что я могу сказать? В семидесятые Сент-Феликс был полон красивых женщин, а тогда все бредили свободной любовью. Лу досталась картинка с душистым горошком. Он означает нежное удовольствие, а Лу была такая…
– Все, Стэн, я уже знаю достаточно, спасибо! – Но я не могу сдержать улыбки. Кто бы мог подумать, что старина Стэн такой дамский угодник! – Лу свою картинку тоже сохранила. Она висит у нее в холле. Я ее заметила в тот день, когда родились щенки.
– Добрая старушка Лу, – говорит Стэн. – Я так радовался, что она снова вернулась в Сент-Феликс. Я очень скучал по ней.
– Роза, Лу… И кто еще у тебя был?
– О, только по очереди, не все сразу! Не думай обо мне слишком плохо, Поппи! – Он вскидывает седые брови. – Всего три леди значили для меня очень много, потому я и подарил им картины. Последней стала Изабель. Хотя она жила в Сент-Феликсе недолго, ее семья переехала вскоре после нашего знакомства. Ей досталась розовая гвоздика, означающая «я тебя никогда не забуду» – и я не забыл, Поппи, я помню ее так хорошо, как если бы это было вчера.
Он с тоской устремляет взгляд на сад Кэмберли-Хауса, и я молчу, чтобы не вырывать его из мира воспоминаний.
– Я не был ветреником, Поппи, – доказывает Стэн, возвращаясь к реальности. – Не надо так о мне думать. Я относился к этим леди с глубоким уважением и подарил картины в знак искренней привязанности. Это ценные дары.
– Это прекрасная история, Стэн, но к чему ты мне ее рассказал?
– Любовь приходит к нам в самом разном обличье, Поппи. Иногда она мимолетная, как интрижки лорда Харрингтона, иногда занимает важное место в жизни, как мои дамы из Сент-Феликса. А иногда… – Он сглатывает комок. – Иногда ты влюбляешься в кого-то, с кем не суждено быть вместе, но кого ты никогда не забудешь. Как Изабель.
– Стэн…
– Нет-нет, я это говорю не для того, чтобы вызвать жалость, Поппи. Просто пойми, что, какой бы ни была любовь, она для чего-то важна. Иначе и быть не может – слишком сильное это чувство. Запомни мои слова: твои чувства к Джейку для чего-то нужны. Подожди и увидишь.
