Глава 20
Фрезия – долговечная дружба
Джейк прав.
Тем же вечером я забираю Бэзила домой – к неописуемому восторгу Эмбер. Они тотчас подружились, иногда даже по полу вместе катаются, когда у Бэзила случаются приливы бодрости – увы, очень редкие, он же старенький. Он каждый день ходит с нами в магазин и блаженствует там под конторкой в новой корзинке, которую мы для него купили.
Наши с Бэзилом отношения более серьезные, чем с Эмбер. Мы прекрасно ладим, прощая друг другу всякие мелочи: он пропускает мимо ушей мои причитания из-за его шерсти, а я забиваю на его храп.
И кое-что общее у нас есть: любовь к сыру. Я обнаружила это, когда упоенно готовила бутерброд: смотрю – а Бэзил пристроился рядышком и слюни пускает.
Только я предпочитаю добрый старый чеддер, а Бэзилу подавай голубые сорта, желательно стилтон. Знаю, что его нельзя перекармливать, но от одного-двух кусочков вреда не будет.
Словом, хоть я никогда в этом никому не признаюсь, я по-настоящему привязываюсь к нему. Бэзил – хороший товарищ, а наши с ним прогулки вдоль пляжа к утесам существенно скрашивают мое пребывание в Сент-Феликсе.
Прошло полтора месяца после открытия магазина; в Сент-Феликсе разгар сезона. Никого в городке это особо не волнует, что кажется мне странным и тревожным, когда я запираюсь на кухне с бухгалтерскими книгами.
Мы с Эмбер выработали план работы в магазине, который устраивает нас обеих. Эмбер самозабвенно возится с цветами. Композиции, букеты, даже обсуждение заказов – это все к ней. А я занимаюсь практическими вещами: бухгалтерия, подсчет выручки, банковские счета, акции. Правда, в последних особой необходимости нет: дела идут хоть и не блестяще, но вполне сносно.
Горожане по-прежнему поддерживают нас. К нам приходят за цветами, чтобы украсить дом или сделать кому-нибудь подарок, Эмбер сделала на заказ несколько букетов к дням рождения и юбилеям, и они произвели фурор. Доставка, к слову, тоже входит в мои обязанности. Внедорожник, который мы окрестили «зверюгой», все еще у меня, и, хотя для узких улочек Сент-Феликса подошло бы что-нибудь покомпактней, я развожу прекрасные творения Эмбер.
При всей своей ненависти к цветам я не могу не признать таланта Эмбер. Даже не представляю, как мама справляется без нее в Нью-Йорке.
Мама звонила несколько раз за эти недели: узнавала, как у нас дела. У меня нашлись только самые теплые слова об Эмбер и – надо же! – о возвращении в Сент-Феликс. Маму это очень обрадовало и, в отличие от меня, не слишком удивило.
– Ты там ни с кем не встречаешься? – спрашивает она в этот раз, пока я сижу с телефонной трубкой, одновременно просматривая книги.
Обычно в разговорах матери и дочери под этим подразумевается мужчина, но в моем случае речь идет о психологе.
– Нет, мама, ни с кем.
Маме всегда неловко говорить о моей потребности в лечении. Она даже слово «психолог» старается не произносить.
– Ты уверена, что так лучше? Если что, можно найти местного специалиста. Я бы заплатила.
– Не нужно. Никогда еще так хорошо себя не чувствовала, – заверяю я, причем искренне. Самой трудно признать это, но приморский городок оказывает на меня целительное воздействие. Я давно не ощущала такого подъема. Если бы дела в магазине шли чуть получше, все вообще было бы прекрасно.
– Ты не против, чтобы Эмбер еще здесь осталась? – спрашиваю я. – Тебе наверняка ее не хватает.
– Не то слово. Но ей нужны перемены. Я отправила ее не просто к тебе для поддержки, Сент-Феликс и ей должен помочь.
– С чего бы Эмбер нуждаться в помощи? – спрашиваю я, гадая, что она имеет в виду.
– Думаю, Эмбер сама тебе все расскажет, когда будет готова. Ладно, мне пора: твой папа ведет меня в какой-то новый ресторан с иллюзией вращения. По крайней мере, он так сказал.
– Хорошо, мам. С годовщиной свадьбы вас. Привет папе.
– Разумеется. Береги себя, дорогая. Я так рада, что у тебя все складывается благополучно.
Так оно и есть, думаю я, созерцая телефонную трубку. Для меня это в новинку – чтобы все шло благополучно. Кто бы мог представить, что здесь так получится?
Бабушка явно была мудрее, чем я думала.
– Ладно, Бэзил, – говорю я псу, свернувшемуся под столом у моих ног. – Хватит цифр на сегодня. Прошвырнемся немного по пути в магазин?
Бэзил поднимает голову, потягивается и виляет длинным хвостом.
Этим утром народу в Сент-Феликсе немного. Утро пасмурное, ветреное, и туристов не тянет на улицу. Погода здесь меняется быстро: с приливом ненастный день вроде нынешнего может превратиться в солнечный и погожий. Или, увы, наоборот.
Пускай погода паршивая, мы все равно отправляемся по одному из любимых маршрутов: через город, по песку, мокрому во время отлива, и по извилистой дороге вверх на Пенгартенский холм. Я как раз прикидываю, не пора ли наконец заглянуть в Трекарлан, когда позади раздается гудок. Оборачиваюсь: за нами тащится фургон Джейка.
Хотя работы в магазине и возни с Бэзилом у меня предостаточно, мы с Джейком часто видимся за эти недели. То пропускаем по стаканчику в «Веселой русалке», то он заскакивает к нам по пути на почту, где работает Лу. Иногда мы завтракаем возле гавани, прислонившись к теплой от солнца стене, как это было в день ремонта.
Кажется, Джейку не нужно от меня ничего, кроме дружбы. И пускай я с каждым днем привязываюсь к нему все сильнее: раз его это устраивает, так тому и быть. Джейк – прекрасный товарищ, с ним весело и легко. С ним я то и дело хохочу, а рассмешить меня мало кому удается. Рядом с ним и с Эмбер мои губы сами собой складываются в улыбку гораздо чаще, чем это бывало за долгие годы.
Притормаживая, Джейк опускает пассажирское окно, и оттуда на меня смотрят две физиономии.
– Привет, Джейк, привет, Майли, – говорю я им обоим.
– Ветрено сегодня для прогулки, – замечает Джейк, пересаживаясь на пассажирское сиденье. – Как бы бедного Бэзила не сдуло.
Майли выскакивает из окна и скачет по мостовой к своему обожаемому псу. Бэзил со своей обычной отрешенностью позволяет ей себя тискать, но сам остается безучастным.
– Ладно тебе, Бэзил, мы-то знаем, как ты ее любишь! – Я наклоняюсь и глажу его.
Бэзил меряет меня взглядом и встряхивается. Теперь Майли вся в песке с его шерсти. Мы с Джейком хохочем, следя, как она, в свою очередь, тоже пытается отряхиваться по-собачьи.
– Ты сегодня занята? – спрашивает Джейк. – Я хотел попозже пригласить тебя в питомник. Ты ведь хотела на него взглянуть?
Не припомню, чтобы я такое говорила. Скорее, Джейк меня туда позвал, а я из вежливости пробубнила что-то неопределенное. Он уже несколько недель про свой питомник талдычит: хочет, чтобы я увидела, откуда берутся цветы для магазина. Вот я и придумываю отговорки. С меня хватит полного торгового зала: по счастью, у нас все время двери нараспашку. Но теплиц и оранжерей, полных этой гадости, мне не вынести.
– Ну да, – начинаю я, придумывая очередную отговорку, но тут меня выручает телефон, затрезвонивший в кармане. – Минутку… Это Эмбер. Привет, Эмбер, что случилось? Нет, не дома, мы с Бэзилом гуляем… Ох. А ты не… уже пробовала? Ладно, приду посмотрю. Нет, не надо водопроводчиков, слишком дорого. Сначала я сама гляну. Через несколько минут буду.
Я отсоединяюсь.
– Что случилось? – спрашивает Джейк.
– Раковина, похоже, засорилась, Эмбер не поймет, из-за чего. Надо посмотреть. Так что извини, сегодня с питомником не получится.
Я пытаюсь придать голосу расстроенные нотки.
– Досадно, – соглашается Джейк. – Слушай, я в сторону города, вас с Бэзилом не подбросить?
– Спасибо, было бы здорово.
Джейк снова перебирается на водительское сиденье, а я влезаю на пассажирское. Бэзил устраивается у моих ног, а Майли запрыгивает мне на колени.
Джейк ухмыляется, глядя на нас.
– Настоящий зверинец у вас, мисс Кармайкл.
– Давай поедем побыстрее? – прошу я. – У Бэзила прогулку лучше не прерывать, он должен настроиться на неспешные… – я подбираю определение повежливее, – подношения.
– Понял! – Джейк торопливо выруливает на дорогу, а фургон потихоньку наполняет не самый приятный запашок.
– Давай окно откроем, – извиняющимся тоном бормочу я. – Он ведь старенький…
Джейк быстро опускает окно.
– Не переживай, – великодушно говорит он. – С Майли такое тоже случается. Я привык.
Майли, сидящая у меня на коленях, закрывает мордочку лапами.
Джейк высаживает нас троих возле магазина, а сам ищет место для парковки.
– Быстро вы добрались! – приветствует нас Эмбер. Она с интересом смотрит на Майли, кинувшуюся к катушкам с лентами – ее любимая игрушка в магазине. – Вы были с Джейком? Я думала, ты Бэзила выгуливаешь.
– Мы встретили Джейка по дороге, и он нас любезно подбросил.
Я отстегиваю поводок, и Бэзил утыкается в миску со свежей водой.
– Так что там с раковиной?
– Засор.
Мы оставляем Майли забавляться с лентами, а сами идем к раковине в подсобке.
– Я хотела вылить воду из вазы, а там стока нет. Смотри.
Я заглядываю в большую белфастскую раковину и обнаруживаю грязную воду, заполнившую фарфоровую емкость. Меня перекашивает.
– Ну и вонища!
– Знаю, потому я воду и меняла.
– У нас есть вантуз? – спрашиваю я.
– Что?
– Вантуз. Ну, как его называют в Америке? Такая резиновая фигня с деревянной ручкой – ее используют, когда сток засоряется.
– А, да, у нас тоже вантуз.
– Так есть он у нас?
Эмбер пожимает плечами:
– Никогда тут не видела.
Звенит дверной колокольчик.
– Леди, у вас проблемы? – окликает нас Джейк, обходя конторку и заглядывая в подсобку. – Нужны мужские руки?
– Особенно если в этих руках есть вантуз.
Тащусь я от этой его старомодной манеры выражаться.
– Ну… – Джейк ухмыляется, и Эмбер заливается хохотом.
– Может, позаимствуем его у кого-нибудь? – предлагает она.
– Давайте я съезжу домой и возьму, – говорит Джейк. – Это всего несколько минут. У нас он точно есть, я недавно засор в ванной пробивал.
– Не надо, спасибо. Я посмотрю внизу. Наверное, труба забилась. Я много раз видела, как отец это делает.
– Давай лучше я, – вызывается Джейк, когда я становлюсь на четвереньки. – Не надо тебе пачкаться.
– Джейк, спасибо, но я сегодня не в кринолине. Справлюсь.
– Хорошо… – говорит он, и, ныряя под раковину, я замечаю, как они с Эмбер переглядываются. – Как скажете, миссис Панкхёрст.
– Ладно, извини. – Я искоса смотрю на него снизу вверх. – Но, знаешь, женщины вполне способны выполнять сантехнические работы.
– Когда я ее выпивкой хотел угостить, было то же самое, – сообщает Джейк Эмбер, пока я откручиваю трубу. Я действую уверенно, даром что эта труба немного отличается от тех, допотопных, которые отвинчивал папа. – Такая нервная.
Я смекаю, что он меня подначивает, и знай себе помалкиваю, откручивая трубу.
– Поппи у нас такая, – подхватывает Эмбер. – Мягкая и нежная внутри, жесткая снаружи. Прямо как конфетка M&M.
– Или как мерзкий такой прыщик, – добавляет Джейк. – Нажмешь – и бабах!
– Эй! – Я пытаюсь сесть, но забываю, что надо мной раковина. – Ой!
Стукаюсь головой сначала о фарфоровое дно, а потом рикошетом о расшатанную трубу.
– Мать твою!
Труба выскакивает из гнезда, и поток тухлой грязной воды обрушивается мне на голову.
Физиономия Джейка свешивается под раковину, пока я убираю с лица провонявшие мокрые волосы.
– А ты права! – возвещает он, едва сдерживая смех. – Из женщин получаются крутые водопроводчики. Лихо ты засор уделала – вся раковина пустая!
