Глава 17
Чертополох – мизантропия
В середине дня в магазине затишье. После обеда мы замечаем нескольких туристов, но в основном народ проходит к гавани мимо нас: тащат пирожки, мороженое и прочие вкусняшки для импровизированных пикников на солнышке.
– Не переживай, – говорит Эмбер, подсчитывая выручку под конец нашего первого дня. – Мы здесь новички, народ еще не привык, что на главной улице есть цветочный магазин. К тому же в церкви сегодня праздник, помнишь, Харриет говорила? Наверное, все туда стянулись. Наладится.
– Может быть, – отзываюсь я с порога. Я торчу там почти весь день, глотая свежий воздух каждый раз, когда от приторного запаха роз накатывает тошнота.
– Точно! – с обычным своим оптимизмом заявляет Эмбер. – Я наверняка знаю, и я никогда не ошибаюсь.
Я улыбаюсь ей. Эмбер – моя полная противоположность. Вечно бодрая, жизнерадостная. Если я вечно жду от людей гадости, она во всех неизменно видит только хорошее. Мне с ней хорошо, в ее компании как-то легче становится.
– Что там такого интересного на улице? – любопытствует Эмбер. – Ты весь день туда выглядываешь.
– Смотрю на Трекарлан, – отвечаю я. И не лгу: действительно то и дело на него поглядываю.
– Это старый замок на холме? – спрашивает Эмбер. – Я его видела. Кто там живет, ты не знаешь?
– Как сейчас, не знаю, а когда я была маленькой, замок принадлежал Стэну, старому чудику, которого все считали немного чокнутым.
– Правда? Круто. Люблю старых чудиков. А кто он, этот Стэн? Герцог или еще какая-нибудь важная шишка?
– Нет. – Я улыбаюсь, вспоминая. – Меньше всего на свете Стэн смахивал на важную шишку. Он жил в Трекарлане один, семьи у него не было. Ходили слухи, будто он съел за один присест дюжину мясных пирогов, и его прозвали Стэн-дурачок, Мясной пирожок.
– Классно! – Эмбер восторженно хлопает в ладоши. – Расскажи еще что-нибудь. Я уже люблю этого Стэна.
– Все считали его немного странным, – вспоминаю я, мысленно переносясь в то время, когда ничто не мешало быть счастливой. Но мы с ним часто подолгу болтали и все лето напролет играли в замке. Стэн обожал рассказывать про свой замок и, если его угощали пирожками, делился многими историями. Хотя на самом деле Трекарлан – это, скорее, особняк и только со стороны выглядит как крепость.
– Фантастика. Я бы с радостью играла в замке, когда была маленькой. Ты притворялась принцессой? – Глаза Эмбер сияют от восхищения.
– Бывало, – ухмыляюсь я.
А Уилл был принцем, а еще чаще – рыцарем и махал мечом, сделанным из палки.
Мы с Уиллом обожали Стэна и проводили с ним долгие часы. Чокнутый или нет, он был добряк с широким сердцем.
– В любом случае, – говорю я, отгоняя воспоминания, – это все в прошлом. Надо бы закрыть магазин на ночь. Какая помощь от меня требуется?
Я закрываю дверь, задвигаю засов и подхожу к конторке.
– Я выручку перепроверю, – говорит Эмбер, выдвигая ящик с купюрами. – А ты можешь переставить корзины с цветами на холод.
Я бы лучше с деньгами возилась. Но мне все еще неловко из-за того, что я оставила Эмбер одну, и я делаю, как она просит. Только держу корзину с цветами подальше от лица, но так, чтобы это было не слишком заметно.
– Теперь, когда мы немного пожили в Сент-Феликсе, что скажешь о местных? – спрашивает Эмбер, когда я возвращаюсь в зал, перенеся четвертую корзину. Розы я оставляю напоследок, в надежде на то, что Эмбер разберется с выручкой и поможет мне.
– Э-э… – Ее вопрос застает меня врасплох. – По-моему, они замечательные. Правда, кроме Кэролайн. Она меня достала. Гадит при любой возможности. По счастью, мы редко пересекаемся. Не знаю почему. Я ей ничего не сделала. Если, конечно, не считать нашей первой встречи в пабе – но это когда было!
– Да она со всеми так, – бросает Эмбер, деловито выводя что-то в книге. – Видела бы ты ее на собраниях Женской гильдии! В ежовых рукавицах всех держит.
Берил и Уиллоу уговорили Эмбер вступить в гильдию, и первые собрания ей очень понравились.
– Могу себе представить.
Унося в прохладное помещение склада корзину с гвоздиками, я думаю о Кэролайн.
– Что она вообще делает в Сент-Феликсе? – спрашиваю я, вернувшись. – Ну, помимо того, что она тут в каждой бочке затычка. Работает где-нибудь?
Эмбер пожимает плечами и начинает раскладывать стопки монет по пластиковым мешочкам.
– Не думаю. Не знаю, чем она занимается. Она живет в том красивом доме на въезде в город. Большой такой, красный.
– Кэролайн живет в том доме? Да он же огромный! Должно быть, у них с мужем денег куры не клюют.
– Я Джонни только один раз видела. Кто-то, кажется, говорил, что он банкир. Вроде нормальный парень. Кстати, – Эмбер бросает взгляд в мою сторону, – Джейк тоже славный. Не находишь?
– Ну да, – бубню я, забирая последнюю корзину без роз. – Вроде бы.
– И горячий.
– Может быть.
– Да ладно, Поппи, это даже ты могла заметить.
– Что значит даже я? – спрашиваю я, ставя корзину на пол.
– Ну, ты не слишком общительная, тем более с мужчинами.
– Я пытаюсь! – возражаю я. – Просто я плохо схожусь с людьми.
– А с кем хорошо сходишься, с животными? – Эмбер ухмыляется. – Ты нечасто играешь с Майли, когда она тут.
– Мне лучше быть одной, вот и всё. Если подпускать людей к себе слишком близко, они в конце концов причиняют тебе боль.
Я жду от Эмбер возражений, но неожиданно она кивает.
– Увы, такое часто случается. Но это не значит, что нельзя искать тех, кто тебя не подведет.
У меня глаза лезут на лоб.
– Думаешь, Джейк и есть такой человек?
– Может, да, а может, и нет. Почему ты не подпускаешь его к себе? Ты же явно ему нравишься.
– Что? Когда это он такое говорил? – Я пытаюсь изобразить потрясение и не выдать, как интересуют меня эти слова.
– Я же говорила: я такое всегда замечаю. – Она смотрит на окно у меня за спиной. – Слушай, а может, ты за молоком прошвырнешься? А я пока здесь закончу.
– Ты же его уже купила, – говорю я, наморщив лоб. – Мы уже сколько чая выпили!
– Но дома в холодильнике его нет, а ты же знаешь, как мне понравился английский чай. Ради меня, Поппи, купи, пожалуйста!
– Конечно, – вздыхаю я, думая о грозящей мне корзине роз. – Твое желание для меня закон.
И подмигиваю Эмбер.
– Заберу сумку и тогда уже пересечемся в коттедже. Сама закроешь здесь все?
– Конечно. Иди уже давай! – Эмбер машет на меня рукой.
Я качаю головой.
– Ты меня прямо выгоняешь отсюда.
Эмбер ухмыляется.
– Нет, просто отправляю тебя в магазин. А если тебе там еще что-нибудь приглянется, почему бы тебе не захватить и это тоже?
Как договаривались, я топаю в ближайший супермаркет и направляюсь в молочный отдел. Беру литр обезжиренного молока, а потом забегаю в кондитерские товары за шоколадками и булочками Таннокс к чаю – Эмбер на них крепко подсела.
– На языке – минуту, на бедрах – навсегда, – слышу я голос у себя за спиной. Оборачиваюсь и вижу Джейка с полной корзиной снеди.
– Это для Эмбер, – поспешно говорю я.
– Может, ей больше Оркос подойдет? – улыбается Джейк, снимая пакет с полки.
– Нет, наши, английские – лучшие. Эмбер последнее время на них помешалась.
– Тогда другое дело, – говорит Джейк, ставя пакет на место. – С нашим чаепитием ничто не сравнится.
Я смотрю на него в упор. Так вот почему Эмбер меня сюда загнала! Увидела в окно Джейка с хозяйственной сумкой и смекнула, что он идет в супермаркет.
Пока я злюсь про себя по этому поводу, магазин, только что полупустой, наполняется оравой детворы, покупающей сладости и шипучку.
– Скаутский праздник, – объясняет Джейк, глядя, как мелюзга носится по магазину. – Кларенс говорил, все они сегодня собираются в церкви. Наверное, там все как раз закончилось.
Я киваю и с отчаянием смотрю на дверь. Надо отсюда сматываться, и срочно. Вокруг кишат дети, и у меня поднимается температура.
Но деваться некуда: проходы забиты зелеными юбками и шапками, и пока на полках остается хоть один леденец, через них не пробиться.
Я хватаю с полки пачку «Кит-Кэта» и обмахиваюсь ею, как веером.
– Поппи, ты в порядке? – тревожится Джейк. – Это из-за детей?
– Все хорошо, – сдавленно бормочу я. – Просто прекрасно.
Но голова уже идет кругом, и к горлу снова подкатывает проклятая тошнота.
– Так, на выход! – говорит Джейк как раз в тот момент, когда у меня подгибаются колени.
– Дети, с дороги! – командует Джейк. Он перебрасывает мою руку через свое крепкое плечо и наполовину ведет, наполовину несет меня к выходу. – Дайте пройти!
Как ныряльщик, выплывающий из темной морской глубины, я вижу приближающееся пятно света, пока мы пробираемся через толпу к дверям, а оттуда – на свежий воздух.
– Присядь! – Джейк усаживает меня на скамью возле магазина. Мы с Эмбер называем ее «сплетенной»: обычно здесь торчит стайка старушек, судачащих обо всем, что происходит в Сент-Феликсе. – Дыши глубже.
Я так и делаю. И как всегда, когда устранен «раздражающий фактор», мне быстро становится легче.
– Извини, – говорю я, заметив, как Джейк озабоченно смотрит на меня. – Правда, все в порядке.
– Я думал, ты там отрубишься. – Он кивает на магазин.
– И отрубилась бы, если бы ты меня не вытащил. Извини.
– Извиняться не за что. У всех свои демоны.
О чем это он?
– Я уже в норме.
Я пытаюсь встать, но тут же покачиваюсь.
Джейк ловит меня за руку.
– Стоп! Я провожу тебя в магазин.
– Нет! – Я почти срываюсь на крик, сообразив, что от сладкого запаха цветов станет хуже. – В смысле, давай лучше просто пройдемся, подышим морским воздухом.
– Конечно.
Джейк твердо берет меня под руку, и мы идем в сторону гавани.
– Когда ты плохо себя почувствовала днем, – говорит Джейк, когда мы минуем порт и добираемся до маленького маяка, гордо освещающего лодкам дорогу. – Это тоже произошло из-за толпы?
Я киваю.
Теперь, когда я оклемалась, мне становится стыдно из-за того, что Джейку пришлось спасать меня от кучки школьников.
За один день я приложилась об обе свои фобии – ненавижу их так называть, – и каждый раз это произошло на глазах у Джейка. Проблемы с толпой ведут к тому, что я из-за приступов оказываюсь в центре внимания, а это ужасно неловко. Пунктик с цветами обычно удается скрыть. Как правило, люди с сочувствием относятся к таким распространенным явлениям, как агорафобия или клаустрофобия. Страх перед пауками, птицами или еще какими-нибудь животными – тут тоже понятно. Но неконтролируемая боязнь цветов – это уже странно.
Один из психологов сказал, что это называется антофобия – страх перед цветами. Но от того что у этой хрени есть официальное название, мне ничуть не легче делиться ею с окружающими. Я знаю, почему не выношу цветы, и никакие психологи и консультанты этого не изменят.
Мы прислоняемся к ограждению возле порта и смотрим на море. Время прилива. Волны разбиваются о причальную стенку, и их брызги долетают до перил. Я чувствую живительную свежесть морской воды на коже. Порывы ветра отогнали прочь серые облака, и на смену им явилось сияние солнца.
– У тебя еще и клаустрофобия? – спрашивает Джейк. – Тебе тяжело в тесном магазине?
– Нет, не в этом дело. Слушай, если ты не против, давай сменим тему. Мне намного лучше.
– Конечно, как хочешь.
И мы оба поворачиваемся к морю и облокачиваемся о зеленые перила, подставляя лица соленым брызгам.
– Просто ты как-то упоминала о психологе, и я подумал…
– Сказала же, не хочу об этом! – огрызаюсь я и тут же жалею об этом. Джейк такого не заслуживает. – Извини, не следовало мне рявкать. Просто я не люблю говорить о своих проблемах.
– Конечно, я понимаю, – кивает Джейк, но на меня не смотрит.
Между нами повисает тишина, нарушаемая только плеском волн о стену внизу.
– В том, чтобы обращаться к психологам, нет ничего плохого, – начинает Джейк, явно пропуская мимо ушей мою просьбу. – Я сам ходил к специалисту, когда Фелисити… ушла.
Я отмечаю, что он говорит «ушла», а не «умерла».
Психологов я знаю не понаслышке. Интересно, такой выбор слов – результат занятий?
– Знаю, Чарли мне рассказывал.
И я тут же жалею, что это брякнула. А вдруг Чарли вовсе не хочется, чтобы отец знал о его откровенности?
– Что, правда? – удивляется Джейк.
– Да. Сказал, что вы все ходили на консультации. И что Майли одна помогла больше, чем все психологи, вместе взятые. Где она, кстати?
– С Бронте. Майли и супермаркеты плохо совместимы. – Джейк на мгновение задумывается. – А ведь Чарли, пожалуй, прав насчет Майли. Конечно, дети тоже очень помогли, мы поддерживали друг друга. Но возня с Майли отвлекала от мыслей о Фелисити.
Он невесело усмехается.
– С маленькой обезьянкой было много хлопот. Она очень отвлекала нас в те первые дни.
– Представляю.
– Я сосредоточился на ней, а тогда это было нужно позарез. Если бы не она, я бы, наверное, сорвался.
– Да уж, с ней возни не оберешься.
– Точно. – Джейк задумывается о чем-то, глядя на волны, и я не прерываю его. И тут он поворачивается ко мне. – Послушай, Поппи. Я понимаю, мы не настолько близко знакомы…
Лицо у Джейка серьезное, и я задумываюсь, что же сейчас услышу.
– Я не жду, что ты расскажешь мне о своем прошлом – это твое дело. Но если тебе когда-нибудь будет нужно…
– Что ты знаешь о моем прошлом? – резко спрашиваю я. Мы стояли, облокачиваясь о перила, но теперь я выпрямляюсь. И начинаю лихорадочно вычислять. – Кто тебе разболтал? Твоя тетушка, Лу, или как ее там? Она?
Джейк совершенно ошарашен.
– Не знаю, о чем ты…
– Держу пари: она! – перебиваю я, не давая ему договорить. – Так вот, ни тебя, ни ее, ни кого бы то ни было еще это не касается. Что бы ни произошло, это было много лет назад, и это только мое дело. Понимаешь?
Растерянный, Джейк кивает.
– Где живет твоя тетя? – требовательно спрашиваю я.
– В коттедже «Колокольчик», на Джейкоб-стрит, но я правда не понимаю…
Но его слова уходят в пустоту: я уже мчусь вдоль гавани к Джейкоб-стрит и коттеджу «Колокольчик».
Никто не будет распускать сплетни о моей семье.
Никто.
