Глава 9
Венерин башмачок – капризная красота
– Ты уверена? – в десятый раз спрашиваю я у Эмбер, сидя в ворохе лент, проволоки и цветочных головок.
– Да, все в восторге будут.
Чтобы не пропали цветы, приехавшие в фургоне, Эмбер придумала сделать из них венки и раздать всем женщинам в городе. Она рассудила, что это будет отличным приветственным жестом.
Эмбер, видимо, представила себе, что мы будем стоять на улице и под музыку Боба Дилана вручать венки прохожим, как хиппи семидесятых.
Я со своим более практическим подходом решила просто устроить акцию в магазине и брать минимальные суммы, чтобы покрыть расходы, а остальное пожертвовать на благотворительность.
– Это называется «убыточный лидер», – тактично сказал Джейк. Но тут из подсобки нагрянула Женская гильдия с лентами, проволокой и инструментами, и он ретировался вместе с Майли, заявив, что его дело – выращивать цветы, а не аранжировать их.
– Но, – добавил он перед уходом, – я поговорю с Бронте, моей дочуркой. По идее ей с подругами такое должно нравиться. Может, они зайдут во время перерыва в школе, заберут часть венков.
– Славный он, этот Джейк, – говорит Эмбер, забирая у меня очередную гвоздику и проворно прикручивая ее к проволоке. – И горячий.
Я ничего не отвечаю, только кошусь на остальных: какая будет реакция?
– У Джейка трагическое прошлое, – говорит Харриет, скручивая проволоку так, как ее научила Эмбер.
– А что случилось? – спрашивает Эмбер. – Я уловила исходящую от него печаль, но не смогла определить ее суть.
Харриет вопросительно смотрит на Уиллоу и Берил.
Те молча кивают с серьезным видом.
– Его жена, Фелисити, внезапно покинула нас несколько лет назад. Она все озаряла светом, от родительского комитета до нашей гильдии. Милая Фелисити всегда помогала, собирала средства, у нее для каждого находилось доброе слово.
– Чудесная, наверное, была, – произносит Эмбер.
– Именно. Ее все любили.
– Ее смерть нас всех подкосила, – говорит Уиллоу, скручивая ленты. – С Фелисити было так хорошо. Она всегда всем помогала, что бы ни случалось. Такая мягкая, изящная, такая…
– Уиллоу, тебя послушать, так она святая, – замечает Харриет. – Конечно, она была прекрасным человеком, и я никому не позволю дурное слово о ней сказать. Но у нее были свои изъяны, как у любого из нас. Никто не идеален.
– С этим не поспоришь, – бормочет обычно молчаливая Берил.
– Но у Джейка, кажется, остались дети?
Эмбер, умница, спрашивает обо всем, что я хотела бы узнать, да боялась показаться чересчур любопытной.
– Да. Сколько сил он вложил, чтобы воспитать их после смерти матери! – с одобрением вспоминает Харриет. – Бронте сейчас пятнадцать, она в одном классе с моим сыном. А Чарли семнадцать.
– Ого! А по нему и не скажешь, что у него такие большие дети! – восклицает Эмбер, пока я обдумываю услышанное. – Он, наверное, был совсем молодым, когда они родились.
– Фелисити и Джейк с ранней юности были неразлучны, – мечтательно вздыхает Уиллоу. – В шестнадцать познакомились, в восемнадцать помолвка, в девятнадцать свадьба, и первый малыш появился, когда им только-только минуло двадцать.
– И смерть разлучила их десять лет спустя, – заканчивает за нее Берил. – Как Ромео и Джульетту, если тебе хочется романтизировать боль от вечной разлуки, Уиллоу.
Берил с каждой минутой нравится мне все больше. Говорит мало, но уж если открывает рот, то никаких тебе хождений вокруг да около – большой плюс в моих глазах.
Уиллоу, насупившись, склоняется над венком и связывает друг с другом концы ленточек.
– Ты в порядке, Поппи? – спрашивает Эмбер. – Ты как будто побледнела.
– Все отлично, – говорю я. – Просто хочу побыстрей разобраться с венками.
А сама, срезая головки цветов, не могу оторвать взгляд от старой бабушкиной конторки и вспоминаю…
Как и предвидела Эмбер, ее идея произвела фурор.
Когда мы их доплели, дамы из Женской гильдии ушли по своим делам, а мы с Эмбер остались возле магазина. Уиллоу и Берил, обе в венках, уходили под ручку.
Мы сплавили несколько венков прохожим за символические пожертвования, а потом явились Энт и Дек и пришли в восторг. Они ушли к себе в веночках и так весь день их и таскали – я это точно знаю, потому что сама к ним забежала за пирожными с кремом (Эмбер они понравились не меньше, чем мне).
Дело пошло куда живее, когда во время обеда появились Бронте и ее школьные подруги. За сорок пять минут мы сбагрили все венки.
– Круто! – восклицает Бронте, кружась с цветами в волосах. Нет никаких сомнений в том, чья она дочь. У нее такие же темные волосы и карие глаза, как у Джейка. – У нас ничего похожего раньше не бывало: как будто настоящий фестиваль! Вы еще будете так делать, когда откроетесь?
– Да, – обещаю я. – «Гирлянда маргариток» будет крутым магазином.
Бронте улыбается.
– Без вариантов, если вы обе будете им заниматься!
Я уже хочу поблагодарить ее, как она продолжает:
– Пожилая готка и американская хиппи в одном магазине – это же мегафишка! Вы отпадно будете вместе смотреться, я дождаться не могу открытия!
На этом Бронте с подружками сбиваются в щебечущую стайку коротких юбочек и бутылочно-зеленых джемперов и упархивают вверх по холму.
Я смотрю на Эмбер, все еще держа в руках коробку из-под венков.
Та неловко улыбается.
– Я бы скорее сказала, что я хиппи Новой волны.
– Ты легко отделалась! Я никакая не готка. И уж тем более не пожилая!
Эмбер окидывает меня взглядом.
– А тебе сколько лет?
– Тридцать!
– Правда? – У Эмбер изумленный вид. – Я думала, ты гораздо моложе. На свои не выглядишь. Но, может, Бронте имела в виду одежду. Ты выглядишь немного… как бы повежливее сказать…
– Говори как есть.
– Мрачно.
– Что значит мрачно? Если я, в отличие от тебя, все цвета радуги на себя не нацепила, это еще не значит, что я готка!
– Да нет, но ты сама посмотри. – Эмбер указывает на мою одежду. – Это же все черное.
– Сегодня черное, а вчера на мне были башмаки бургундского цвета.
– С чем?..
Я вздыхаю.
– Ну, легинсы тоже черные были. Но это же не значит…
– Я просто говорю, что вижу, и Бронте так же сделала. К тому же ты держишься немного…
Я закатываю глаза.
– Ладно, давай уже, выкладывай.
– Резко.
– Это я держусь резко? – вскидываюсь я.
– Ну вот видишь.
– Но не всегда же, верно?
– Нет, не всегда, – улыбается Эмбер и поднимает цветок, завалявшийся на дне коробки. – Я думаю, новая моя подруга, где-то в глубине прячется что-то гораздо более мягкое. Но я пока не могу понять…
– Ну и чего же?
Она вплетает цветок мне в волосы над ухом, и меня передергивает.
– Почему ты это от нас прячешь?
