Глава 25
Конец света

Когда Хан возвратился домой, у Мари опять поднялась температура. Девочка просто горела. Ее лицо заметно осунулось и похудело даже за то время, пока юноша находился дома, а кожа приобрела болезненно-желтый оттенок.

Алистер уже видел подобное раньше. И это никогда не было хорошим признаком.

Поэтому парень отправился в Струнный переулок, чтобы попросить лекаря прийти к ним. Он пообещал заплатить цену в двукратном размере в течение одного-двух дней.

Мужчина согласился. Он был весь в поту, а его глаза недоверчиво бегали. Несомненно, он слыхал о кровожадном главаре банды «тряпичников» и понимал, в какую цену ему обойдется неудача.

Лекарь напоил Мари горькими снадобьями и зажег странные благовония, которые просто-напросто чадили. Спустя несколько часов Хан понял, что перед ним мошенник, но мать верила, что Мари начала поправляться.

На следующее утро юноша в отчаянии покинул город и направился к Марисским Соснам, намереваясь привести домой Иву, чтобы та вылечила сестру. Когда он добрался до поселения, ему сказали, что Старейшина отправилась на гору Тею, чтобы принять роды.

Птаха пропадала где-то с воинами Демонаи, а Танцующий с Огнем присоединился к матери. Таким образом, поход оказался бесполезным. Хан немного поспал в доме Старейшины, а затем отправился в Феллсмарч, оставив для Ивы записку, в которой просил навестить Мари, как можно скорее.

В городе Алистер сразу же направился на ярмарку Южного моста – в лавку Таца.

Несмотря на то, что было около полудня, Хан знал: торговец дремлет в подсобке. Тац никогда не оставлял свои ценные товары без присмотра.

Парень нуждался в деньгах. И не мог рассчитывать на то, что стража еще долго не узнает о его присутствии. В общем, он понимал, что вскоре будет вынужден снова покинуть город.

Когда Хан заглянул в окно лавки, то обнаружил Таца, склонившегося над столом. Торговец яростно набивал кожаную суму какими-то бумагами. Как будто собирался срочно уходить.

Когда колокольчик над дверью зазвонил, Тац опрокинул кружку с чаем. Алистер вошел в лавку. При виде юноши Макни расплылся в тревожной улыбке.

– Кандальник! Вот и ты! – Мужчина, как обезумевший, начал промакивать тряпицей мокрые бумаги. – Куда ты исчез? Я нашел покупателя на вещицу, которую ты мне показывал. Он сгорает от нетерпения.

Тац всегда называл чародейские или иные – запрещенные – товары «вещицами» или «безделушками».

– Правда? – спросил Хан.

Ему показалось или торговец и впрямь на взводе?

– А он хотя бы согласился на минимальную стоимость, которую я назвал?

– Да-да! Она его устраивает, но сперва он, конечно, хочет глянуть на безделушку. Ты ее прихватил? – Тац прищурился, будто надеялся разглядеть сияние амулета под курткой Хана.

Юноша покачал головой:

– Нет. Но я могу принести, – он развернулся к двери.

– Нет-нет, – запричитал Тац. – Ведь покупатель уже на пути сюда. Вот так счастливое совпадение, правда? Что и ты здесь, и он едет сюда, – мужчина облизал губы.

Алистер растерялся.

– Но в этом нет никакого толку, когда у меня нет амулета, – произнес он.

– Моему покупателю не терпится встретиться с тобой, – продолжал Макни. – Он хочет задать несколько вопросов касательно вещицы. Я заберу вознаграждение, а ты пойдешь вместе с ним – за безделушкой.

– Я бы предпочел совершить сделку здесь, – Хан понимал риски продаж в злачных переулках. – Я дойду до дома и вернусь очень быстро.

– Значит, вещичка хранилась у тебя дома? – Какие-то нотки в голосе Таца заставили предупреждающие колокольчики в голове парня зазвенеть.

Алистер не дожил бы до этого дня, если бы не слушал интуицию.

– А почему ты спрашиваешь, Тац?

– Нет, ничего такого… – пробормотал торговец, вытирая пот со лба той самой влажной тряпицей. – Я просто хотел уточнить, где ты прятал безделушку. Вот и все.

Прежде чем Тац успел моргнуть или произнести хоть слово, Хан прижал его к стене и приставил нож к его горлу.

– Что ты сказал покупателю? – тихо спросил он.

– Ни… ничего. Я лишь назвал цену, и он вроде как… согласился приобрести вещицу. Клянусь кровью и костями нашей святой королевы.

– Ты сказал ему, где я живу? – рявкнул парень.

– Нет! Клянусь! – пролепетал Макни. – Он как-то сам разведал.

– Кто он? – прошептал охваченный ужасом юноша. – Кто?

– Богач. И чародей, – пискнул Тац. – Ты его не знаешь.

– Кто именно? – Хан вонзил кончик острия ножа в шею мужчины.

Внезапно раздался звон колокольчика. Хан испуганно оглянулся. Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина. Роскошные одеяния и гордая осанка свидетельствовали о том, что это – кто-то из знати. А длинная накидка и амулет, висевший на витой цепи, указывали, что в лавку заявился чародей.

В копне золотисто-рыжих волос мужчины виднелись седые пряди. Столь яркая шевелюра тоже была признаком проклинателей.

Тац встрепенулся и бросился в сторону, ускользнув от ножа Алистера. Опустившись на четвереньки, торговец пополз к выходу.

Чародей тем временем коснулся своего амулета и принялся читать заклинание.

Из кончиков его пальцев вырвалось пламя и поразило Таца Макни. Несколько мгновений тело торговца извивалось и дрожало, а затем и вовсе задымилось. В нос Хана ударила вонь горящей плоти, и парню с трудом удалось подавить рвотный позыв.

– А ты наверняка Кандальник, – произнес чародей, выплевывая имя юноши, будто оно было горьким на вкус. – Я разыскивал тебя. Ты на редкость неуловим.

Алистер сглотнул, стараясь не глазеть на бездыханного Таца.

– Я вас даже не знаю, – «и знать не хочу», – добавил он про себя.

Однако в чародее было что-то знакомое – его изящные черты лица и соколы, вышитые на накидке.

– Верно, – ответил мужчина. – Мы не встречались. Но у тебя есть то, что мне нужно. Кое-что, что у меня украли.

– Вы путаете меня с кем-то другим, – залепетал Хан. – У меня нет ничего вашего.

– Вначале произошла путаница. Мне сказали, что парень по имени Шив украл амулет. Представь мое разочарование, когда после немалых усилий с моей стороны и страданий – с его, я выяснил, что Шив здесь совершенно ни при чем. Получается, меня ввели в заблуждение.

Сердце Алистера вырывалось из груди.

– Вы послали демонов? – прошептал он. – Тех, которые убили «южан»?

Мужчина посмотрел на свои руки, с которых исходили потоками волны магии.

– Те убийцы в действительности являлись зачарованными людьми. Паника может быть полезна, поскольку способна заставить людей сдаться самостоятельно.

И почему он охотился за Шивом? Что тот бедолага мог натворить, чтобы привлечь внимание проклинателя? Тут всплыли воспоминания, словно пузырьки в грязевом источнике. Когда на Ханалее произошла стычка с Микой Байяром, после чего Хан и забрал амулет, юный чародей спросил его имя. Алистер ответил, что его зовут Шив и он – главарь банды Южного моста. У него это просто сорвалось с языка… хотя позже кто-то мог бы и увидеть в этом поступке месть за годы ожесточенной вражды между двумя злачными районами города.

Но Хан не мог о таком даже подумать. Так ведь? В ужасе он вспомнил последнюю встречу с Шивом, когда тот рухнул на колени, давая клятву верности и умоляя спасти его от демонов.

Алистер тогда ушел. А мертвого Шива, окровавленного, избитого и искалеченного, нашли спустя пару дней.

Теперь парень понял, что это его вина. «Южане» погибли из-за его лжи.

Он оценил расстояние до задней двери. Шанса добраться туда и не оказаться зажаренным, как Тац, у него явно не намечалось

– Кто вы? – спросил он, отгоняя усиливавшиеся подозрения.

– Я – Гаван Байяр, – изрек мужчина. – Для тебя – лорд Байяр.

«Кости…» – подумал Хан, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Значит, сюда пожаловал верховный чародей – самый могущественный в Фелле. И отец Мики.

– Ладно, – Алистер невольно сглотнул, несмотря на то, что во рту пересохло. – Судите сами. Я должен быть глупцом, чтобы красть что-то у вас.

Гаван кивнул.

– Именно. Поэтому мне стало любопытно, и я решил взглянуть на тебя. Я предполагал, ты представляешь из себя нечто большее, – он окинул Хана презрительным взглядом. – Покойный господин Макни сказал, что ты, как он выразился, главарь банды «тряпичников». Ты – не чародей, но оказался способен обращаться с необычайно мощным амулетом, не причинив себе вреда, – Гаван вздохнул. – К сожалению, мой сын решил поэкспериментировать именно с этой реликвией.

«Он собирается меня убить, – подумал Хан, – иначе бы со мной не откровенничал».

– Послушайте, я – обычная уличная крыса, – сказал парень вслух. – И ничего не смыслю в чародействе. Я выбросил эту штуковину в переулке сразу после того, как показал Тацу. Она светилась, и я испугался, что она разорвет меня на части, – парень подошел на два шага ближе к двери. – Я могу показать вам, где я ее оставил, если пожелаете.

На улице у Хана хотя бы представится возможность броситься наутек.

Байяр поднял руку, чтобы остановить поток лжи.

– Я уже отправил кое-кого за амулетом. А тебя я отвезу в темницу дома Сокола. Я хочу узнать подробности о твоих связях с горцами и о том, что им известно об амулете. Совсем скоро это будет не столь важно, но я, конечно, предпочел бы оставаться хозяином положения. Племенам не стоит быть в курсе чародейских дел. Когда я получу, что принадлежит мне по праву, я предам тебя пыткам… и убью, – добавил Гаван обыденным тоном. – Ты доставил мне кучу неприятностей. Но я не намерен торопиться.

Хан насторожился.

– Вы отправили кое-кого за амулетом? А куда?

– Почему бы не к тебе домой? Ты ведь живешь над конюшней, – фыркнул Байяр. – К сожалению, мне потребовалось некоторое время, чтобы это выяснить.

У Алистера скрутило живот.

– Он не там, – испуганно выпалил парень. – Отзовите их. Я спрятал его в другом месте. Могу показать.

– Что ж, ты сам мне еще об этом расскажешь, – ответил лорд. – Мой экипаж ждет. Тебе стоит подчиниться и выйти отсюда по своей воле, в ином случае меня не затруднит применить силу, – и Байяр оскалился.

Глаза чародея были холодными, а лицо – ожесточенным.

Хан будто прочитал его мысли. «Ты – никто. Глупец, ты связался со мной и украл амулет у моего сына. Теперь ты поплатишься за содеянное, а еще пострадает твоя жалкая семейка. На Южном мосту и на Тряпичном рынке тебя будут приводить в пример тем, кто помыслит когда-либо выступить против Байяров».

«Он такой же, как все богачи, – пронеслось у парня в голове, – делает то, что хочет, диктует свои правила, нарушает законы всякий раз, когда ему необходимо, и ни дня не провел в заключении. Шив погиб из-за него, как и восемь «южан»… и, без сомнений, бесчисленное множество других несчастных».

Шив был врагом Хана, но он не заслужил подобной участи.

А теперь опасность угрожала матери и Мари. Алистер обязан найти выход.

Юноша по-прежнему сжимал в кулаке нож. Он поплелся к двери с опущенной головой, дескать, я сдаюсь. Проходя мимо лорда Байяра, Хан повернулся и вонзил лезвие между ребер чародея. Он загнал лезвие поглубже, царапая металлом кость.

Теплая кровь потекла по костяшкам юноши. Чародей взревел и вырвал нож из рук Хана.

Алистер кинулся к выходу. Байяр начал читать заклинание ему вслед. Плечи Хана воспламенились, и огонь стал опускаться вниз по рукам. Пламя раскалило браслеты на запястьях… и потухло. Похоже, серебро в очередной раз вобрало в себя магию.

Хан выскочил на улицу и едва не врезался в черную карету, украшенную изображением атакующего сокола. Кони тоже были черными – под стать экипажу. От испуга они выпучили глаза, заржали и затрясли головами.

Юноша бросился бежать через ярмарку. Он петлял между лавок и палаток, перепрыгивал через ящики и проталкивался сквозь толпы горожан, направляясь к своему дому.

Расстояние между Южным мостом и Тряпичным рынком никогда еще не казалось Хану настолько длинным. Все это напоминало страшный сон, в котором ты спасаешься от чудовища, но ноги, как назло, застревают в тине. Только сейчас чудовища как позади, так и впереди.

Мост охраняла кучка солдат. Алистер пронесся мимо них. Гвардейцы вроде бы искали кого-то, но не Хана – он мчался слишком быстро, и никто не стал его останавливать.

До Булыжной улицы оставалась еще миля, когда Алистер заметил впереди какое-то странное свечение. Спустя минуту повсюду стали видны оранжевые отблески. Юноша принюхался. Что-то горело. Что-то большое, пламя поднималось высоко над крышами домов.

Когда Хан достиг Булыжной улицы, то с ужасом обнаружил, что горела конюшня. Строение оказалось целиком охвачено адским огнем. Испуганные зеваки столпились неподалеку и беспомощно наблюдали за пожаром.

Конюшню окружили «синие мундиры», чтобы сдерживать нежеланных смельчаков. Хотя никто не смог бы вплотную подойти к дому.

Лицо Хана тоже пылало от жара – даже там, где он стоял.

Несколько людей уже носили воду из колодца Булыжной улицы, что стало удивительным примером организованности для местных жителей. Но все, чего они смогли добиться, – это разлить воду вокруг конюшни, чтобы пламя не распространилось дальше.

Хан схватил какого-то мужчину за запястье.

– Что стряслось?

– Так они делов наделали… «синие мундиры», кто ж еще, – горожанин кивнул на солдат. – Они вроде бы искали Кандальника, а того давненько и след простыл. Я-то слыхал, что он мертв. Ну кто-то им и сболтнул, что Кандальник жил здеся и хранил тут гору монет и всякие сокровища. «Синие мундиры» обыскали каждый угол… и еще другие хибары, те, что поблизости. Они даже землю рыли, ну а потом подожгли конюшню. Все пыхнуло… прямо как труха!

Хан усилил хватку.

– Стражники вывели кого-нибудь? Кто-то еще выходил наружу?

Мужчина выдернул руку и покачал головой:

– Я сам никого не видал, парень. Но я здеся стою не с самого начала. Уж не знаю, были ли там какие-то люди. Слыхал я только, как лошади ржали… Как они копытами-то били. Вот ужас был, ох, Ханалея! Но и тогда уж было слишком поздно…

Хан обежал строение, но и с другой стороны «синие мундиры» стояли плотно. Жар полыхнул юноше в лицо. Алистер скинул куртку, намочил рубаху в колодце и покрыл ею голову. Он решил вбежать в конюшню во что бы то ни стало – чтобы спасти родных или погибнуть вместе с ними.

Хан пробегал мимо Мясницкого переулка, когда кто-то перекрыл ему дорогу.

Это была Кэт. Лицо девушки перепачкала сажа, а опаленный платок «тряпичников» висел у нее на шее.

– Им не помочь, Кандальник. Мертвы они. Это точно. Все кончено. Тебя либо схватят «мундиры»… либо ты сам сгоришь.

– Мне плевать! – Алистер постарался прорваться вперед, но кто-то схватил его за руки и вытащил оттуда нож.

– Брось это, приятель, – произнес Флинн.

На Хана набросились его собственные «тряпичники»!

– Отвали, Флинн! – прокричал парень, сопротивляясь. – Если бы там были твоя мать и сестра, ты бы сделал то же самое!

– Я уже пыталась, – проговорила Кэт дрожащим голосом. Девушку переполняли эмоции – что было совершенно не похоже на нее. – Правда-правда… Мы все… Мы даже забрались на крышу, еще до того, как огонь вверх полез… Мне очень жаль, друг… – прошептала она. – Очень…

– Я знаю, где они! – не унимался юноша. – Я смогу вытащить их! Я смогу!

Наверняка Мари лежала на своем соломенном тюфяке у очага. А Сали находилась рядом с дочерью. Мать была умной. Она бы обернула себя и девочку одеялами. Конечно, они перепугались, но…

– Я не позволю тебе убиться, Кандальник, – жестко сказала Кэт. – Довольно уже смертей.

Она кивнула, и «тряпичники» потянули дерущегося, сопротивлявшегося и неистово ругавшегося Хана подальше от пожара.

Лишь когда они добрались до склада, который являлся их убежищем, Алистер прекратил вырываться.

Когда они вошли внутрь, Флинн и Джонас остались присматривать за Ханом, а Кэт и Сари принялись шептаться в противоположном углу.

«А где Велвит?» – смутно соображал Хан.

Его всего трясло. Он то мерз, то обливался потом. Юноша решил, что это шок либо ярость. А возможно, и Гаван Байяр наложил на него чары.

В конце концов он осознал, что подхватил лихорадку от Мари.

«Ну и убей меня», – с благодарностью подумал он и не стал ничего предпринимать. Какое-то время парень находился без сознания – несколько часов или дней – точно он не мог сказать.

Когда парень проснулся, то увидел лицо Ивы. Женщина печально смотрела на него, и Алистеру захотелось хоть как-то ей помочь. Старейшина обнимала Хана, качала его на руках и давала ему отвары, которые должны были исцелить недуг. И лихорадка действительно вскоре отступила.

Потом юношу перенесли в храм Южного моста и уложили в одной из опочивален, выходящей во двор.

Спустя неделю он сумел подняться с кровати. Флинн сообщил приятелю, что «синие мундиры» потеряли интерес к сгоревшей конюшне и занялись другими делами.

Кэт вместе с «тряпичниками» охраняла территорию, чтобы горожане не рылись в развалинах.

Хан боялся того, что мог увидеть на пепелище, но уже не волновался о том, что его могли заметить. Он разгребал обломки своего бывшего жилища до тех пор, пока не нашел их – два прижавшихся друг к другу тела – в остатках от дымохода. Одно большое, другое маленькое. Они оказались настолько обуглены, что опознать их было невозможно, как и понять, что происходило с ними до смерти.

Но Алистер сразу их узнал.

– Наверное, они впали в забытье от дыма, – вымолвила Ива, которая не покидала юношу ни на минуту. – Вероятно, они почти ничего не почувствовали, Одинокий Охотник.

Вероятно… Слова Старейшины не сильно успокаивали.

Хан обнаружил медальон Сали, который достался ей от матери. Он наполовину расплавился от пламени. А еще парень нашел обугленную книжицу Мари с легендами, которую она хотела почитать брату, когда он торопился и не смог послушать. Алистер сложил находки в заплечную суму. Утром Ива отправилась на рынок, чтобы купить провизию в дорогу. Он воспользовался случаем: вынул сверток с амулетом из тайника и спрятал его в суму. Юноша пожертвовал слишком многим, чтобы просто оставить его здесь.

Не оглядываясь на Булыжную улицу, Хан поплелся к логову «тряпичников» и направился к закутку Кэт. Девушка должна была находиться там днем. Сари и Флинн играли в «рубцы и кости», а Мак спал, слегка посапывая. Свитс и Джонас дразнили веревками двух котов. Кэт и Велвита нигде не было. При виде Алистера Сари вскочила и пытливо взглянула на юношу.

– Здоро€во, – сказала она.

Хан не стал терять времени на приветственные шутки.

– Где Кэт? – спросил он.

– А кто ж ее знает? – пожала плечами Сари. – Я не видала нашу Кэт несколько денечков. И Велвит пропал. Думала, может, она с тобой, – в ее голосе прозвучали нотки надежды.

Хан покачал головой.

– Я болел. Во всяком случае, когда Кэт вернется, передай ей, что она может забрать местечко в Воровском переулке.

Сари изумленно вытаращила глаза, после взяла его за руку и повела в угол – подальше от остальных.

– Ты че? Уходишь, Кандальник?

– Да, на некоторое время.

Сари внимательно посмотрела на парня в упор.

– Но местечко… оно ж понадобится тебе позже? Да?

Алистер покачал головой:

– Нет, Сари.

Девушка сжала его руку сильнее.

– Ты не собираешься натворить бед, а, Хан?

– Не-а.

Сари кашлянула и уставилась на кирпичную стену.

– Мы-то думали, что снова заделаешься нашим главарем. Раз твоя семья… Ну… погибла… – она глянула на парня и тотчас отвернулась. – Мы б поклялись тебе в верности, ага.

– У вас есть Кэт. И она вернется, – возразил он, хотя предчувствия у него были нехорошие.

Главари банды на Тряпичном мосту долго не жили. Могли ли «южане» найти Кэт, разгуливавшую в одиночку? Правда, если еще остался кто-то из «южан»…

Чувство вины вновь переполнило юношу, будто нож, вонзившийся в живот. Складывалось впечатление, что он оказался единственным выжившим после страшной чумы. Заслуживал ли он жизни, когда все вокруг умирали?

Он поднял взгляд на Сари, которая вроде бы ждала услышать другой ответ.

– Кэт не вернется. Может, ты станешь главарем? – произнес Алистер. – Вам лучше держаться подальше от меня. На меня охотятся чародеи. Не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

Сари закусила нижнюю губу. Хан понял, что девушка хотела что-то сказать, но она не отличалась красноречием.

– Слышь, Кандальник, мне и впрямь жаль, что так вышло с твоей мамой и сестричкой, – проговорила Сари. Она сняла свой шейный платок и завязала его вокруг шеи Хана. – Короче… Кто был «тряпичником»… ну, сам знаешь, да?

Добавить было нечего, и юноша покинул убежище.

Позже Ива увидела, как Хан стоял под дождем на Южном мосту, глядел на замок Феллсмарча и нависающую над городом и окутанную туманом Серую Даму.

Старейшина помогла Алистеру сесть на лошадь и поскакала вместе с ним в Марисские Сосны.

Там парень улегся на скамью в доме Старейшины и проспал трое суток.