Глава 21
Кровь и розы

На следующий день после праздника у Байяров королева пустила слух о том, что ее дочь больна и вынуждена не выходить из своих покоев и отдыхать. У Раисы было несколько предположений на данный счет. Вероятно, Марианна и впрямь заботилась о благополучии дочери и хотела, чтобы та поправилась к своему дню Именования. С другой стороны, это могло быть своего рода наказанием за глупость Раисы, поскольку принцесса позволила Мике Байяру так легко заманить себя в ловушку. А может, все являлось обычным стратегическим ходом для создания ажиотажа вокруг торжества в честь совершеннолетия наследной принцессы.

Раиса несколько раз отправляла послания матери, в которых просила у нее аудиенции, но та ничего не отвечала. Неужели лорд Аверил не рассказал королеве о том, что проделали Байяры? Конечно, он не мог не рассказать. Но зачем тогда наказывали Раису? Она гневалась и изводила себя догадками, но в этом не было никакого толку.

Корзинка на столике в гостиной была переполнена письмами от поклонников и приглашениями, но Магрет получила строгое распоряжение отправлять всем отказы от имени принцессы. По мере того, как распространялась новость о так называемом недуге наследной особы, подарки и цветы текли рекой.

В конце концов, от смеси ароматов Раисе действительно стало дурно.

Мика Байяр присылал по дюжине роз каждое утро. И всегда разного оттенка. Нянька соблюдала наказ, и букеты валялись на полу, будто тут были не покои принцессы, а усыпальница древней богини.

Вскоре Раиса начала рассылать розы придворным дамам и храмовым целителям.

Мика присылал и записки, в которых молил о встрече, но принцесса ничего не отвечала. Магрет ночевала в покоях, а гвардейцы королевской стражи постоянно несли дозор в коридоре. Очевидно, Марианна делала все, чтобы исключить тайные свидания и чародейские интриги.

А это мешало встречам и с капралом Амоном Бирном. Раисе хотелось выскользнуть в потайной тоннель и подняться в оранжерею. Увидеть бы, как он расхаживает по гравиевым дорожкам или сидит на скамье! Она чувствовала, что все больше и больше начинает думать о юноше.

Правда, ее мысли возвращались и к Хану Алистеру. Главарь банды преследовал девушку во снах. Он чванливо прогуливался по улицам Тряпичного рынка, его глаза светились остроумием, а на губах играла саркастичная улыбка. Она вспоминала, как Хан прикрыл ее собой, вложил в ладонь ее собственный кинжал и выступил против «тряпичников» ради спасения девушки.

«В следующий раз, когда соберешься кого-то зарезать, не медли. Долго не раздумывай», – посоветовал ей Алистер. А теперь он мертв. Может, засомневался в какой-то момент, а это его и сгубило? Могла ли принцесса сделать что-то и спасти парня? И должна ли она была так поступать?

«Мне нужно посещать балы, – заключила Раиса, – тогда я меньше размышляю».

К ней заходили исключительно портные и болтающие без умолку придворные дамы. Последние просыпались после полудня и наведывались в ее покои. Они не уставали обсуждать балы и наряды, которые они надевали или только собирались надеть. Это продолжалось до вечера, до тех пор пока они не уединялись в своих комнатах, дабы подготовиться к очередному выходу в свет.

К слову сказать, королевские отпрыски с юга загостились в замке. Их пригласили сюда, поскольку это считалось выгодным стратегическим ходом, несмотря на то, что сейчас южане переживали тяжелые времена. Пока Раиса находилась в изоляции, брат и сестра Томлины и леди Хершфорд были в гуще светских событий.

Раиса пропустила день именования Мелиссы Хаккам, но та навестила принцессу на следующий день. После праздника, затянувшегося до рассвета, у Мисси появились огромные темные круги под глазами и она постоянно зевала.

– Жаль, что тебя там не было. Мама очень расстроилась, – сказала она. – Она пыталась навязать мне отвратительного Арно Манхольда. Ты можешь себе представить? Госпожа Мелисса Манхольд! Какой кошмар!

– Кто он такой? – без интереса спросила Раиса, чтобы остановить поток возмущений.

– Владелец кораблей в Меловой гавани. Вообще, он с Северных островов. И ему уже пятьдесят! У него десять кораблей и куча денег, а еще три особняка – один в Феллсмарче, второй в Меловой Гавани и вдобавок имение у реки Дирн. Однако он – обычный торговец. Он преследовал меня весь вечер, хотя знает всего-то пару медленных танцев.

– А если бы у него было четыре особняка? – спросила Раиса. – И охотничий домик в Хартфанге? Сколько старых плясок ему необходимо было бы знать в таком случае?

Мисси смутилась.

– Вот этого я сказать не могу. И я надеюсь на брак с южанином. Мне безумно нравится принц Лиам! – девица вздохнула и быстро заморгала. – Он говорит о таких шалостях… и прекрасно танцует. Не то что братья Клемат. Ну, что скажешь теперь? – она элегантно откинула назад прядь густых волос. – Принцесса Мелисса Тамронская!

– Некоторые считают, что в Тамроне сейчас шаткая обстановка, – возразила Раиса, не в силах удержаться от того, чтобы не расстроить Мисси. – Вроде бы имеется вероятность, что война дойдет и до запада.

– Некоторые люди настолько угрюмы и пессимистичны! – ответила девушка, совершенно не огорчившись. – Вообрази, что я тоже смогу быть принцессой! Разве не замечательно? Я даже могу стать королевой раньше тебя.

– А разве Лиам провозгласил себя королем? Он уже обсудил данный вопрос со своим отцом? Если да, то это прекрасная новость! – теперь Раиса и вовсе говорила жестокие вещи.

Наконец Мисси слегка заволновалась.

– Разумеется, нет. Лиам здесь, а его батюшка в Тамроне. Но я не сомневаюсь, что, когда принц вернется домой, он…

Магрет постучала в дверь спальни. Няня вошла и присела в реверансе.

– Ваше высочество, к вам пожаловал лорд Аверил Демонаи, супруг королевы и ваш отец. Он просит встречи с вами, – в присутствии посторонних она всегда соблюдала формальности.

«Отлично, – подумала Раиса, – может, мне удастся выяснить, что происходит».

– Мне следует удалиться, ваше высочество, – Мисси встала и тоже присела в реверансе. – Сегодня днем леди Хершфорд приглашает придворных на чаепитие. Мне жаль, что вы не сможете ее навестить.

Раиса проводила Мисси хмурым взором, а в комнату уже вошел Аверил.

Принцесса крепко его обняла.

– Слава Создательнице! Я просто места себе не нахожу, пребывая в неведении! Что случилось? У Байяров какие-то проблемы?

Аверил покачал головой.

– Не совсем так.

– А как? – Раиса отстранилась. – Что значит «не совсем»?

Она заметила, что Аверил был одет для странствий, а на плече горца висела сума для товаров.

– Ты уезжаешь? – ее сердце замерло.

– Ненадолго, – отец криво улыбнулся. – Марианна решила, что мне нужно отправиться в Меловую гавань и обсудить с командиром гарнизона меры по обороне порта. Похоже, у них возникли трудности с пиратами.

– А почему именно ты? – ошеломленно выпалила Раиса. – И почему сейчас? Скоро лето, и до моего праздника осталось четыре дня.

– В самом деле, почему? – мягко вымолвил Аверил. – Боюсь, твоя мать не слишком довольна мною в последнее время. Но не переживай. Я вернусь к твоему празднику. Его я точно не пропущу.

– Почему бы ей не отправить капитана Бирна? – проворчала девушка. – Или генерала Клемата?

– Вообще-то, Бирн отправится вместе со мной, – ответил мужчина и замолчал.

Наверное, выжидал, пока дочь усвоит то, что он сказал.

– Мама отправляет тебя в Меловую гавань в тот момент, когда я чувствую себя пленницей! – жаловалась она, расхаживая по спальне. – У меня даже нет возможности пообщаться, как положено по этикету, с принцем Лиамом и принцессой Мариной! Я не могу понять… Разве я не должна сейчас только и делать, что танцевать на балах и веселиться на светских ужинах? И подыскивать себе будущего мужа?

– Цветок Шиповника, как ты думаешь, почему она так поступает? – Аверил глянул в окно – на залитый ярким полуденным солнцем город без единой тени.

Раиса прижала ладонь ко лбу и начала его массировать, стараясь прогнать головную боль, которая всегда настигала принцессу после общения с Мисси.

– Королева обвиняет меня в том, что произошло на празднике у Байяров?

– Я рассказал ей про амулет. Она должна знать, что в том не было твоей вины. Но, по-моему, она гневается на меня, что я поднял эту тему.

– Почему? И за что? – недоумевала Раиса.

Она терпеть не могла, когда ей было что-то неясно.

Аверил вздохнул.

– Когда королева беседовала с верховным чародеем, он сказал ей, что те колдовские штуки являются безобидными копиями древних амулетов. И их подарили тебе и Мике в знак длительной дружбы между династией королев Фелла и родом Байяров.

Горец отвернулся от окна и посмотрел на дочь в упор.

– А затем чародей предъявил королеве ожерелье и перстень со змеей, которые действительно оказались искусно выполненными копиями.

Девушка поднесла руку к шее. На месте, где висел кулон, до сих пор оставался рубец. Как такое возможно? Неужели причиной всего было вино и пьянящие поцелуи Мики?

– То есть, ты ошибся? – спросила она. – И ожерелье не…

– Нет, – произнес Аверил. – Я не ошибся, – его голос и лицо выражали абсолютную уверенность.

– Почему мама не хочет откровенно поговорить со мной и советуется с лордом Байяром?

Отец Раисы погрузился в раздумья. Он явно не торопился с ответом.

– Верховный чародей выдвинул предположение, что вы с Микой увлеклись друг другом, – в конце концов сказал он. – Ты нарушила правила Соглашения и пытаешься себя оправдать.

Раиса схватила букет с каминной полки и швырнула цветы в огонь. Фарфоровая ваза упала и разбилась. Осколки разлетелись по комнате, а лилии и орхидеи почернели в пламени.

– Ваше высочество! – воскликнула Магрет, заглядывая из смежной комнаты. – Пресвятая мученица! – добавила няня, увидев беспорядок.

– Раиса! – Аверил прижал ладонь к губам и покачал головой.

Принцесса поняла по глазам отца все, что он хотел сказать. Это было «лицо торговца», как он сам говорил.

Девушка насупилась. Ей хотелось крушить все вокруг, однако она усмирила пыл и произнесла:

– Я в порядке, Магрет. Ваза соскользнула. Я сама здесь приберусь.

Аверил подождал до тех пор, пока няня не закрыла дверь, после чего продолжил:

– Марианна запретила Мике видеться с тобой. Он находится под домашним арестом. А ты должна быть в своих покоях. Ей кажется, что наказание вполне справедливо.

– А что говорит Мика? – печально спросила Раиса.

Ее отец пожал плечами:

– Ничего. Насколько известно мне.

Принцесса махнула рукой в сторону «цветочной ярмарки».

– Мика шлет мне цветы. И молит о свидании.

– Твоя мать не любит неприятностей, – вымолвил Аверил. – Иногда она предпочитает не знать о некоторых вещах, дабы не думать о них. Возможно, сейчас – именно тот случай.

Девушка кивнула.

– Пожалуй, она не пускает меня в свет, чтобы привлечь больше внимания к моему празднику, – сказала она. – И она прикладывает все усилия, чтобы он стал самым громким событием года, – проговорила она, понимая, каким наивным было это предположение.

– Возможно, ты права, – помявшись, ответил отец. – Полагаю, Марианна не хочет, чтобы тебя видели до дня Именования, – Аверил колебался несколько мгновений, а затем произнес: – Твоя мать беспокоится, что я хочу предложить тебе в мужья кандидата из племени. Мы говорили о тебе и Рейде Демонаи.

– О Рейде?

Она пару раз целовалась с парнем, гуляла с ним по лесу и даже немного танцевала.

– Мне симпатичен Рейд, но он крутился чуть ли не возле каждой девушки из Демонаи.

– А то, что я якобы забрал тебя в Демонаи, не поставив в известность королеву, только усугубило ситуацию, – добавил Аверил.

– Мне очень жаль. Это моя вина, – призналась принцесса. – Отправляться в храм Южного моста без сопровождения было плохой идеей. Мое приключение могло закончиться трагедией.

Но тогда она бы никогда не встретила Хана Алистера и не переживала бы о его смерти.

Аверил улыбнулся.

– Ты обязана рисковать, Раиса. То, что кажется правильным на первый взгляд, может оказаться обманом. И наоборот. Твой орден изменил ситуацию на Тряпичном рынке и на Южном мосту. Служитель Джемсон творит чудеса благодаря твоим пожертвованиям.

– Я бы хотела его проведать, – она снова начала расхаживать по комнате. – Но как же все сложно! Я превратилась в узницу.

Девушка остановилась возле отца. Аверил дотронулся до кулона Демонаи, висевшего на шее дочери.

– Может, мать уже подыскала для тебя супруга?

Раиса остолбенела.

– Я твердила ей, что не собираюсь выходить замуж в скором времени!

Аверил невесело усмехнулся.

– Иногда правителям приходится вступать в брак вне зависимости от желания. Ты слышала о детских брачных союзах? Особенно на юге. А ведь ты – не ребенок, Раиса.

Девушка вгляделась в горца в надежде, что он просто пошутил. Однако Аверил выглядел совершенно серьезным.

– Я еще столько всего хочу успеть сделать до замужества! – воскликнула она. – Из-за войн у меня даже нет возможности путешествовать! Я бы хотела съездить в Тамрон, Ви’инхевен и Арден. И посмотреть, как живут другие. Мне интересно побывать в Оденском броде. Я мечтаю переплыть на корабле Индиосский океан и взглянуть на Северные острова.

– И попасть в плен к пиратам? – Аверил рассмеялся. – Ты похожа на меня, доченька. Тебе сложно спокойно усидеть на месте. Как я понял, мама не называла конкретного кандидата?

Раиса отрицательно помотала головой.

– Но она против союза с южанином. Она заявила, что на юге неопределенная ситуация и я могу оказаться супругой того, кто через неделю потеряет трон. Я ответила ей, что меня это не волнует, поскольку у меня будет свой. Мы сможем дождаться завершения войны и действовать в наших интересах.

– И что ответила королева? – осведомился Аверил.

– Ну… – Раиса старалась вспомнить разговор с Марианной. – Вроде бы она торопится. Ты ведь знаешь ее. Она намерена поскорее решить вопрос с моим браком и не беспокоиться.

Ледяной ужас пронзил сердце принцессы. Неужели королева выдаст дочь замуж и у нее не появится шанса сделать нечто стоящее? А кем будет ее суженый? Кто-то из братьев Клемат? Или Джон Хаккам? Единственное преимущество от брака с кем-то из них Раиса видела в том, что ими было бы легко управлять.

– Я дождусь своей коронации, – пробурчала она. – И лишь тогда выйду, за кого захочу.

Девушка исподлобья посмотрела на отца, а он улыбнулся ей в ответ. Они оба понимали, что такое практически невозможно. Правительницы Фелла принимали решения о браке, опираясь на интересы королевства.

– Просто… будь бдительна, Цветок Шиповника, – вымолвил Аверил. – У тебя хорошая интуиция. Слушай ее.

– Обязательно, – сказала Раиса и робко взяла отца за руки. – Значит, настало время проститься с тобой на… несколько дней?

– В следующий раз, когда я увижу тебя, ты будешь совершеннолетней, – произнес Аверил. – Наследницей трона Серых Волков. И, без сомнений, разобьешь кучу сердец.

– И все прыщеватые честолюбивые лорды и младшие сыновья аристократов от двенадцати до восьмидесяти лет будут преследовать меня, – вздрогнув, ответила принцесса.

Она так ждала этой поры – танцев, ухаживаний, тайных поцелуев, любовных стихов, записок, передаваемых через руки верных друзей, и тайных встреч в оранжерее. Но теперь, когда желанное время пришло, кого бы могла выбрать Раиса, если бы ей, конечно, предоставили такую возможность?

Мика был интересным, но она не доверяла ему по-настоящему и вряд ли вышла бы за него, даже если бы Марианна одобрила выбор дочери.

Никто больше не приходил Раисе в голову. Кроме Амона Бирна. Но и этому не суждено случиться.

Она подняла голову и встретила сочувствующий взгляд отца, будто он умел читать мысли дочери.

– Не забудь оставить хотя бы один танец для меня. – Аверил чмокнул ее в лоб и удалился.

После того случая на Южном мосту и безуспешной попытки отправить МакГиллена в отставку Эдон Бирн решил перевести Амона в менее злачный район, где у сержанта было меньше возможности ему отомстить.

Но его сын отказался.

Капрал не мог перейти на службу в личную стражу Раисы, что, помимо всего прочего, сулило свои риски и соблазны. Подумав, юноша принял решение охранять самые неблагополучные улицы Феллсмарча. А поскольку Эдону не удалось перевести сына в район потише, он отправил в знаменитую караулку Южного моста и его однокурсников, чтобы те могли прикрывать спину Амона.

Однако нельзя было отрицать, что здесь можно было многому научиться. За месяц Амон приобрел больший опыт, чем за год в Оденском броде. Правда, сама программа в военной школе сильно отличалась от жизни Феллсмарча и преследовала совершенно иные цели. Тем не мене юноша понимал, что ему, будущему офицеру, пригодится теория, стратегия и история, которые он изучал во Вьене. На улочках Тряпичного рынка и Южного моста капрал научился разрешать конфликты мирным путем.

Теперь он мог по глазам противника определять, хотел ли тот сбежать либо помышлял о нападении, правду он говорил либо лгал.

Кроме того, юноша мог успокоить жертву и получить необходимую информацию, чтобы выследить вора. Назревающую проблему он чуял за версту.

Амон добился доверия некоторых горожан, которые не боялись рассказать ему то, что знали о ворах-одиночках и даже членах банды. Среди солдат Южного моста нашлись и неплохие ребята. Они не сомневались, что Бирн не предаст их, и считали капрала своим предводителем.

В целом юноша чувствовал, что делал нечто хорошее – в отличие от МакГиллена. А самым приятным стало то, что успехи капрала выводили сержанта из себя.

Однажды ночью Амон вернулся в сторожку Южного моста вместе со своим патрулем. Парень столкнулся с собственным отцом в комнатке, где новобранцам давались последние советы. На длинном столе лежала развернутая карта. Уже пробило два часа ночи, за стеной кто-то громко храпел. Дежурный офицер, Жак Барнхаус, пребывал в смятении и чуть ли не рвал на себе волосы.

– Сержант МакГиллен с радостью поговорил бы с вами, ежели бы он был здесь, – выпалил Барнхаус. – Но мне неведомо, куда он запропастился.

– Вы все, отрапортуйте капралу Барнхаусу и поспите немного, – распорядился капитан Бирн, махнув в сторону подчиненных Амона. – Мне нужно побеседовать с капралом Бирном наедине.

Солдаты тотчас покинули помещение, оглядываясь в надежде, что капитан передумает и попросит их остаться.

– Присядь, – отец указал Амону на стул. – Вольно! – Он устало вздохнул, и внезапно юноша ощутил приступ беспокойства.

Капрал сел и положил руки на стол.

– Что случилось, отец?

– Могу я попросить тебя об одолжении?

– Разумеется, о чем угодно!

– Тебе нравится служить на Южном мосту, – уголки губ Эдона поползли вверх, но быстро вернулись в исходное положение. – Но мне нужен ты и твой взвод в замке для охраны наследной принцессы.

От смущения парень нахмурился и принялся озираться по сторонам, будто боялся, что кто-то мог подслушать.

– Но я думал… ты ведь говорил, мне лучше держаться подальше от Раисы, после того, как пожаловались Байяры. Дескать, люди станут болтать…

Отец внимательно посмотрел на сына.

– Ты прав. Говорить станут. Это опасно. Но есть и кое-что похуже, поэтому со сплетнями я как-нибудь справлюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Королева Марианна отправляет меня и Аверила Демонаи в Меловую гавань прояснить вопрос с пиратами, – ответил Эдон. – Мы уезжаем завтра.

Амон вытаращил глаза.

– А при чем тут наследная принцесса?

– Просто у меня дурное предчувствие, – проворчал капитан, проводя рукой по сильно поседевшим волосам. После длительной паузы Эдон продолжил говорить. Казалось, это далось ему нелегко. – Моя связь с королевой потеряна. Раньше я мог предвидеть ее действия, догадаться, о чем она думала, но теперь… не знаю. Что-то изменилось. Мое чутье подсказывает мне, что она хочет избавиться от нас, чтобы мы ей не мешали.

– Но зачем? – Амон чувствовал себя глупцом, задающим много вопросов. Но решил, что лучше разобраться, чем мучить себя догадками. – Если она поступает подобным образом… Она же королева и все такое, – забормотал он.

– Я не уверен, что ее величество поступает верно. Вероятно, у нее есть веские причины. Но я не могу их понять. А я лишь выполняю свой долг и защищаю династию. Но я могу и ошибаться, – капитан пожал плечами.

– Итак, ты отправил мой взвод на боковую, – парень поднялся со стула. – Мне разбудить их, чтобы они начали собираться?

Отец покачал головой.

– Есть еще кое-что важное. – Эдон снова указал сыну на стул.

Амон подчинился и подавил зевок. Капрал был готов выполнить любой приказ капитана. От этого никуда не деться. Но почему бы им тоже не вздремнуть?

Эдон прочистил горло.

– В племенах проводят церемонию в честь дня Именования, во время которой молодежь выбирает свое призвание. Для аристократии Феллсмарча день Именования – это переход во взрослую жизнь.

– Да.

Амону хотелось добавить: «Естественно, я в курсе», но он сдержался.

– У нас, у Бирнов, есть свой обычай, – продолжал отец.

– У нас? – юноша встрепенулся, рассчитывая увидеть на лице отца шутливую улыбку, однако Эдон сохранял серьезность.

– Что за обычай?

– У нашей семьи есть особая связь с королевами Фелла. Существует она со времен Ханалеи. Она передается старшему в поколении… если он или она от данной связи не отрекаются. В таком случае она передается следующему по старшинству.

– Капитаном стражи всегда был кто-то из Бирнов, – встрял Амон. – Ты это имеешь в виду?

– Выслушай меня, – продолжил отец. – Давным-давно некий солдат Бирн погиб, защищая Ханалею от Короля Демонов. Он помог ей освободиться, после чего Ханалея объявила, что капитаны стражи данного семейства будут связаны с королевами кровью, и это поможет им лучше выполнять свой долг. Ну а первым стал тот самый солдат – твой дюжину раз прадедушка.

– Получается, ты связан с Марианной? – пытался разобраться Амон. – Верно?

– Да. А моя матушка была связана с Лиссой. А ее отец – с Люсией.

– Но каким образом так получается? Нужно дать клятву или…

– Это гораздо больше, чем клятва. Ритуал объединения происходит в храме, после чего судьбы связываются. Мы служим династии Серых Волков. И эту связь уже нельзя разорвать. Мы не можем сознательно совершать действия не во благо династии.

– Выходит, тут задействовано чародейство? – спросил Амон, и мужчина кивнул. – А что случится, если ты выступишь против династии?

Эдон наморщил лоб.

– Дело в том, что мы на такое в принципе не способны.

Амона ошеломило признание отца. Он всегда считал, что его семья связана с магией меньше, чем кто-либо другой. И думал, что смотрелся довольно блекло на фоне чародеев, старейшин из горцев или даже королев.

Бирны были надежными, постоянными, честными, трудолюбивыми, преданными и невероятно мужественными. Они являлись теми людьми, с кем бы хотелось оказаться вместе на поле боя, теми, кто никогда не всадит нож в спину и которым можно доверить охрану сокровищницы. Но чтобы Бирны были причастны к чародейству?

Амону на ум приходили фразы только: «Ты уверен?» или: «Точно?»

– То есть ты обладаешь силой? – выдавил парень.

Отец опять рассмеялся и смущенно потер подбородок.

– Понимаешь, вещь эта очень тонкая.

– Ну а Марианна… Она-то знает?

– Нет, – ответил Эдон. – Так захотела Ханалея. Для нее огромное значение имела защита династии Серых Волков, а не каждая королева в отдельности.

– А ты связан с династией или конкретно с какой-то правительницей Фелла?

– С династией. Но в действительности каждый капитан служит одной королеве, если она каким-либо образом не создает угрозу престолу, – капитан замолчал и тихо добавил: – Но мы ни с одной из правящих особ не обсуждаем подобные вопросы.

– То есть иногда мы можем не подчиниться королеве, чтобы сохранить династию? – Амон обернулся, испугавшись, что разговор могут ненароком подслушать.

В комнате, кроме них, никого не было.

– Верно! – ответил Эдон. – Даже если бы Марианна знала обо всем, я сомневаюсь, что она восприняла бы связь всерьез. Она не придает значения таким вещам. На ее взгляд, это то же самое, что верить в цветочных эльфов.

– А когда придет время, ты назначишь своего преемника? – Амон старался вникнуть в суть рассказа отца.

– Следующий капитан будет служить Раисе. Я выбрал тебя.

Капрал потерял дар речи, в сознании всплывали картинки и воспоминания.

Юноша никак не ожидал, что именно сейчас предстояло узнать то, что было предначертано ему судьбой.

Эдон обучал сына фехтованию и верховой езде, но так же поступали и другие отцы. Амон много часов проводил в казармах и конюшнях замка, поскольку отец служил там – и потому, что парень сам обожал лошадей. Кроме того, ему было интересно послушать разговоры о тактике и оружии.

Никто никогда не говорил юноше, чтобы он отправился учиться в Оденский брод и стал солдатом. Он сделал это сам. Служба в страже являлась семейной традицией Бирнов, хотя у Амона была куча дядьев, которые выбрали себе иную – мирную – стезю.

Но кто-то из поколения обязательно становился военным.

Поскольку парень был уже зачислен на службу в стражу, он надеялся, что сможет в будущем дорасти до звания капитана, если справится и хорошо себя покажет. По крайней мере, он сразу стал капралом благодаря отличной успеваемости и рекомендациям, поступившим от друзей его отца. Он оказался умелым фехтовальщиком – самым лучшим в группе, прекрасно сдавал все экзамены и получил высокую оценку по тактике боевых действий. Все говорили, что Амон пошел в отца. И он этим гордился. Но всегда считал, что свободен в своем выборе. Если бы он, к примеру, захотел стать торговцем, кузнецом или художником, как его сестра, то смог бы осуществить свои желания.

А тут выяснилось, что его выбор ограничен и определен с самого рождения, подкреплен чародейством и договором тысячелетней давности.

– У тебя есть выбор, – произнес Эдон, прочитав мысли сына.

Амон поднял глаза на отца.

– Какой? Капитаном станет Лидия?

– Она тоже Бирн, – последовал ответ.

Парень вспомнил свою сестру-мечтательницу, которая, расправив пышные юбки, сидела на берегу реки и, склонив голову, рисовала углем картины.

Юноша понурился.

– Если она не согласится, есть Ирэ, – Эдон назвал имя десятилетнего братишки Амона. – Хотя он еще слишком мал, а нам нужно выбрать капитана сейчас, – отец замолчал. – Но у тебя еще имеются двоюродные братья и сестры.

– А почему именно сейчас? – спросил юноша. – У стражи может быть только один-единственный капитан. И это – ты…

Амону хотелось хотя бы успеть привыкнуть к шокирующей новости.

– Я беспокоюсь за наследную принцессу. Пока мы не имеем прямой связи с ней, а моя связь с королевой, как я уже упомянул, потеряна. Если ты свяжешь себя с династией Ханалеи через Раису, у тебя появится нечто вроде шестого чувства. Ты сможешь предвидеть неприятности и почувствуешь, если девушке будет грозить беда. Ты будешь предугадывать ее поступки. И тогда нам будет проще влиять на членов династии, если дело коснется их безопасности, – капитан попытался улыбнуться.

«Вряд ли тут даже связь поможет, – мысленно парировал Амон, – они всегда делают то, что им взбредет в голову».

– А связь, она длится до самого конца? – спросил он вслух. – А вдруг я передумаю?

– Да, – ответил отец, крутанув печатку на пальце левой руки. Он никогда не расставался с тяжелым золотым перстнем с изображением волка. – Ты не сможешь передумать, если дело будет сделано, – он сделал паузу. – Не переживай, тебе не придется вечно исполнять указы. Ты можешь жениться, завести детей и вести обычную жизнь.

«Конечно, надо ведь продолжать и династию Бирнов», – сказал себе Амон.

– А если придется выбирать между семьей и королевой?

Эдон посмотрел на сына в упор. Карие глаза капитана глядели прямо и уверенно.

– Ты выберешь королеву.

«Ясно», – когда Амон задавал вопрос, он уже знал на него ответ. И в глубине души он всегда понимал, какие приоритеты были у отца.

– А что насчет Оденского брода? Я туда вернусь или?..

– Посмотрим. Возможно, ты туда поедешь, – Эдон вздохнул. – Я бы хотел, чтобы ты закончил учебу до дня Именования. Но, боюсь, мы не можем так рисковать.

Было и еще кое-что, настораживающее парня, – его чувства к Раисе. Даже сейчас, когда капрал подумал о ней, его сердце забилось чаще. Картины всплывали перед мысленным взором юноши. Вот принцесса, одетая как мальчишка, в нелепом головном уборе, отправляется в сторожку Южного моста – спасать подвергавшихся пыткам членов банды. А вот она передает свои драгоценности служителю Джемсону, чтобы помочь беднякам. Она просит Амона, чтобы он помог ей стать хорошей королевой – в оранжерее, сидя на скамье и подпирая подбородок кулаком. Ее зеленые глаза такие глубокие, что в них можно утонуть. И, наконец, принцесса в объятиях капрала плывет по бальному залу, ее голова достает до плеча Амона, а ее тело находится совсем близко, пока юноша старается успокоить колотящееся сердце.

Парень помнил и те поцелуи, которые Раиса, похоже, дарила, не задумываясь.

Из-за тех двух поцелуев капрал до сих пор просыпался по ночам. Его привлекало в принцессе все: взгляд, речь, движения, личность. И ему стало любопытно, какой королевой она станет.

– Папа, – произнес он, уставившись на свои сапоги. Смотреть на отца оказалось сложно. – Я… испытываю к Раисе, точнее, к наследной принцессе, такие чувства, каких не должно быть. Я переживаю, что я… мы можем сделать нечто, что может навредить династии.

Амон тяжело сглотнул и поднял взор на отца, но обнаружил то, чего никак не ожидал, – понимающий печальный взгляд.

– Сынок, – вымолвил Эдон. – Мы любим королев из рода Серых Волков. Но если мы уже приняли решение, то не навредим правящим особам. Это наша великая сила и тяжкое бремя.

Амон недоумевал. Он принялся размышлять о матери, которая умерла во время родов Ирэ. А знала ли она о связи? В принципе, Эдон Бирн считался хорошим мужем и заботливым отцом, преданным своему долгу – служению королеве. Но сейчас он выглядел глубоко несчастным человеком с личными секретами.

А чего на самом деле хотел он, Амон? Раиса никогда не будет ему принадлежать. Это несомненно. Но, если бы Амон отправился в Оденский брод, а затем на службу в Меловую гавань, был бы шанс, что лет через десять боль отпустит его. Ему же только семнадцать лет.

А если он всю жизнь будет находиться рядом с Раисой в качестве защитника и советника? Он будет видеть ее постоянно, но замужем за другим. И его всегда будет снедать мысль о том, что им не суждено быть вместе.

Так и случилось с отцом и королевой Марианной. Но если он откажется и с Раисой что-то произойдет? Сможет ли Амон простить себе такое?

Отец заявил, что у него есть выбор. Наверное, есть… Но как же поступить правильно?

Юноша потянулся через стол и взялся за огрубевшие ладони отца.

– Я сделаю это, – произнес он.

Эдон взглянул на сына.

– Уверен?

Парень кивнул:

– Да.

– Тогда пойдем в храм, – вымолвил мужчина и встал.

Несмотря на то что было четыре часа утра, служитель Джемсон поджидал Бирнов в своем кабинете, в полном облачении.

Эдон предупредил служителя о приходе. Капитан заранее знал, какое решение примет его отпрыск.

Как будто теперь у Амона был выбор!

– Капитан Бирн, – торжественно произнес служитель. – И капрал Бирн. Как необычно создавать сразу две связи. Один лишь капитан связан с королевой до тех пор, пока его не сменяет преемник.

– Наступили трудные времена, – ответил Эдон. – Мы обязаны сделать все, что в наших силах, и защитить династию.

– Да, – подтвердил Джемсон и взглянул на юношу. – Амон Бирн, ты согласен объединить себя нерушимой связью с династией Ханалеи?

– Да, – кивнул тот.

Внезапно Амону захотелось вымыться. После ночного дежурства на Тряпичном рынке юноша чувствовал себя отвратительно в испачканном мундире.

Джемсон, словно угадав его мысли, вытащил из ящика стола сверток с чистой одеждой и протянул его парню.

– Переоденься. Мы будем ждать тебя в часовне Дамы.

Джемсон и отец Амона покинули кабинет, оставив юношу одного. Следовало ли ему раздеваться донага? Или это касалось лишь мундира? Амону не хотелось попасть впросак. Он задумался, а затем стянул с себя всю одежду и напялил одеяние послушника из грубого хлопка. Амон чувствовал себя довольно странно в свободной хламиде, будто он так и остался раздетым.

Капрал покинул кабинет. Выйдя во дворик, парень поплелся босиком по извилистым дорожкам, направляясь к зданию, возведенному по правую сторону от храма. Оно было построено в честь Альтеи – заступницы бедных.

В отличие от часовен в замке Феллсмарча с их золотыми статуями и мраморной отделкой красота этого сооружения заключалась в скромном убранстве. И все здесь было сделано с любовью. Деревянный алтарь оказался отполирован до блеска, а по обе стороны от изображения Альтеи возвышались вазы со свежими цветами. Холодный лунный свет лился сквозь прозрачные стекла, а рамы отбрасывали темные тени на выметенный пол.

Джемсон и Эдон Бирн стояли по бокам прямоугольного стола, на котором лежало несколько ритуальных предметов: каменная чаша, кинжал со сверкающим лезвием, каменный же сосуд, хрустальный флакон и серебряный кубок. Амон смотрел на все это, а в его голове роилась туча вопросов.

Священник улыбнулся.

– Твоя роль в данном ритуале будет поистине простой. Мы смешаем твою кровь с кровью Ханалеи, и ты выпьешь смесь. Остатками мы окропим почву Фелла, дабы у тебя появилась связь с землей и Создательницей. Таким образом мы совершим нечто вроде жертвоприношения.

«Я сплю? – спросил себя Амон. – Нет. Бирны не занимаются подобными вещами».

Капрал подумал о своем взводе, отдыхающем в сторожке, и о Раисе, которая почивала в замке Феллсмарча и не догадывалась, что между ней и Амоном сейчас установится связь. Было ли честным поступать так, не спросив ее согласия? А вдруг она не захочет с ним объединяться?

Юноша облизал губы.

– А она… узнает?

– Принцесса может что-то почувствовать, – ответил служитель. – Но она может и спать, и тогда ее ничто не потревожит. А если она проснется, то все равно ничего не поймет.

– А тут действительно находится кровь Ханалеи? Прошла целая тысяча лет.

– Она берется у ее потомков – королев Фелла, – священник опустил ладонь на закупоренный сосуд. – В нем – кровь наследной принцессы. Я прочту над ней особые слова.

Джемсон замолчал, чтобы убедиться, что у Амона больше не осталось вопросов.

– Обнажите руку, капрал Бирн, – вымолвил он.

Амон повиновался и ощутил слабый укол лезвия. Изумленный парень наблюдал, как его кровь капала в пустую чашу, образуя маленькую лужицу на дне. Джемсон поднял хрустальный фиал и произнес над ним несколько фраз на языке племени. Амону удалось разобрать лишь «Раиса ана’Марианна» и «Ханалея». Откупорив флакон, служитель вылил несколько капель в чашу, поднял сосуд и, совершая круговые движения, взболтал его содержимое, читая длинное заклинание.

Амон глазел на густую смесь, и новые мысли не давали ему покоя. Он прижал руку к боку, чтобы остановить кровотечение, и почувствовал, как горячие капли потекли по коже.

Джемсон водрузил каменную чашу на стол, опустил в нее кубок и зачерпнул смесь. Подняв кубок, с наружных стенок которого стекали алые капли, служитель заговорил на языке Долины:

– Амон Бирн, из династии Бирнов, блюстителей династии Ханалеи, отныне ты будешь связан с династией королев, а в особенности с Раисой ана’Марианной, наследной принцессой Фелла. Поклянись, что отныне ее кровь – твоя кровь и ты будешь защищать ее и ее род, пока смерть не заберет тебя!

– Клянусь, – голос юноши прогремел в тихой часовне.

– Выпей это в знак согласия.

Амон взял кубок и поднес его к губам, готовясь ощутить солоноватый привкус. К удивлению парня, жидкость оказалась сладкой, как летнее вино. Он был настолько поражен, что едва не подавился. К счастью, этого не произошло. Опустошив кубок, Бирн протянул его Джемсону.

Действие было моментальным и мощным. Амона будто ударили по голове мечом плашмя. Он рухнул на колени: чувства нахлынули и переполнили капрала. Юноша пропускал сквозь себя мысли всех людей, которые думали о наследной принцессе, и все ситуации, которые могли повлиять на будущее Раисы.

Пробило четыре часа утра, но Мика Байяр мучился от бессонницы и смотрел в окно на окрестные горы. Он грезил о Раисе. Пекари замка Феллсмарча затолкали в печь противень с пирогами, размышляя о дне Именования принцессы и о том, оценит ли она их старания. Аверил Демонаи собирался покинуть город, переживая о дочери. Разум королевы Марианны был затуманен целительным снадобьем, однако она беспокойно ворочалась, тревожась о том, что Раиса становится взрослой.

– Старайся не думать, – сказал Эдон Бирн. – Это нормально для начала. Позже ты привыкнешь.

Амон сжал череп ладонями, стараясь прогнать ненужные видения и сосредотачиваясь на покоях в башне, которые находились в нескольких милях отсюда, и где под светом звезд спала Раиса. Ее сон тоже не был крепок. Амон был изумлен, поскольку губы принцессы шептали имя капрала.

– Пора, – вымолвил служитель и вместе с Эдоном Бирном помог Амону подняться на ноги.

Джемсон шел впереди и нес чашу, а Бирны следовали позади.

Теперь они находились в храмовом саду. Белые бутоны ночных цветов привлекли внимание парня, он наслаждался их одурманивающим ароматом.

– Амон Бирн, мы связали тебя с костями правительниц, погребенных в земле Фелла. Отныне ты связан с ней так же, как и с династией Серых Волков. Ты будешь защищать ее, поскольку это – королевские края. Ты можешь покинуть Фелл, но он навсегда останется твоим домом.

Джемсон окропил кровью землю.

Амон словно пускал корни глубоко в почву, доходя до грунтовых вод. Он ощутил вкус реки Дирн и дыхание горы Ханалея.

Амон, словно пребывая во сне, почувствовал, как служитель взял его руку и надел перстень с изображением волка на безымянный палец правой руки юноши. Он идеально подошел по размеру.

Отец обнял Амона, а Джемсон улыбнулся и произнес:

– Дело сделано.