Глядя на свой город, Келси чувствовала странную раздвоенность. Она смотрела на Новый Лондон, место, хорошо ей знакомое. Скопление домов на холмах, серая громада Цитадели, белая стрела Арвата, все знакомое и родное. Но в то же время она видела город глазами Кэти, как чудовищный парад упущенных возможностей. Зная, каким он должен был стать, было особенно больно видеть, во что он превратился. Западная часть города пылала. Даже отсюда, с подножия юго-западного склона, были слышны крики бегущих от пламени людей, но Келси не пыталась закрыть глаза на то, что это не единственная проблема. Мортийцы хозяйничали в ее городе. На западе городской стены не было, и можно было легко оказаться на задворках города, в Дальнем тупике. Но Келси не знала с чего начать. Ее окружали вооруженные мужчины: Холл с остатками тирийской армии, и ее собственная Стража. Однако, их было слишком мало. Она не могла вырвать город из лап врага силой.

– Ваше Величество, – торопливо пробормотал Булава.

Она посмотрела на юг, на огромное облако пыли, следующее за ними по пятам весь последний день. Сначала оно было крошечным, не больше пятнышка на горизонте, но за последние несколько часов превратилась в широкую полосу пыльной мглы, протянувшуюся через весть Нижний Алмонт. Ее Стража то и дело напряженно оглядывалась, но времени на остановки у них не было. Келси повернулась к Ловкачу и увидела, что он наблюдает за ней безнадежным взглядом.

– Он идет за тобой? – спросила она.

– Нет, Тирийская королева. За тобой.

– Чего ты там бормочешь? – спросил Элстон. – Говори точнее. Что это?

– Сирота.

– Сирота – это детские страшилки, – возразил Дайер.

– Тише, Дайер. – Она замерла, ошарашенная внезапной мыслью, а затем наклонилась к Ловкачу.

– А что на самом деле случилось с Роу? После смерти Джонатана?

– Он был проклят. Мы не знали, что Кэти будет владеть магией Джонатана до тех пор, пока он не умрет, а когда узнали, даже Роу не посмел ее тронуть. Она сбежала, но прежде прокляла всех нас. – Ловкач обвел рукой четырех стоящих вокруг него мужчин, закивавших с несчастным видом, а затем перевел обреченный взгляд на облако пыли за его спиной. – Она прокляла нас за предательство, и с тех пор мы за него расплачиваемся.

– А как же Роу?

– Я не знаю, что Кэти с ним сделала. Роу начал таять и однажды просто исчез. Город распался на враждующие группировки, развалился изнутри. Половина жителей отправилась на восток, через равнины. И лишь годы спустя мы узнали, что Роу не мертв, а заточен в Фэрвитче.

– А я его освободила, – пробормотала Келси. Теперь ей уже не нужна была подзорная труба, чтобы разглядеть их: толпу маленьких темных фигурок, бегущих на четырех ногах прямо на север через равнину. Она ли привела их к своему городу, или их сюда направили? Она не знала, но это едва ли имело значение теперь. Ей нечего было выставить навстречу несущейся на них волне… по крайней мере, в настоящем времени. Она не понимала, чем стал Роу Финн, но была уверена, что здесь его не победить. Корни этой проблемы, как и многих других, уходили в прошлое, и в настоящем ее было не исправить.

– Госпожа, – повторил Булава. – Надо двигаться. Сейчас же.

Келси кивнула и подняла взгляд на вершину холма. Перед ней была еще одна проблема, требующая безотлагательного решения. Ей необходимо было попасть в Цитадель, но вокруг царило настоящее столпотворение. Ее город захлестнула волна насилия… что опять возвращало Келси к тому, с чего она начала.

Порывшись в кармане, она достала сапфир Роу. Грани камня вспыхнули голубым огнем в лучах гаснущего светила, и у Келси снова возникло неприятное ощущение, что камень подмигивает ей, словно соблазняя надеть его.

«А был ли у меня когда-нибудь другой выбор? – задумалась она. – Карлин учила меня избегать применения силы, но этим миром правит сила. Слишком поздно что-то менять».

Она обернулась к своим Стражам, которые собрались вокруг нее на склоне холма. Генерал Холл и его брат-близнец тоже были здесь, а жалкая кучка его солдат расположилась в нескольких сотнях футов ниже по склону. Даже Ивен был тут, упрямо последовав за ними в захваченный город. Келси казалось, что он ехал на одной лошади с Брэдшоу, но она не помнила точно. Слишком большое расстояние проехала она, погрузившись в сознание Кэти. Но теперь она жалела о том, что Ивен здесь, с ними. Она бы предпочла, чтобы он остался в безопасном месте. Как бы ей хотелось, чтобы они все были в безопасности – ее Стража, ее страна – хотелось собрать их и спрятать в прошлом, а может, и в будущем. Где угодно, кроме настоящего. Она качнула ожерелье, свисающее с пальцев, глядя, как играет свет на цепочке.

«Сила, – мелькнула в голове мысль. – Сила – это то, что остается, когда все другие варианты исчерпаны. Даже Карлин должна была знать это».

– Мы поднимемся наверх, – заявила она. – К Цитадели. Первым вашим порывом будет защищать меня, я знаю…

– Ну вот, началось, – проворчал Дайер.

– Но сделайте мне одолжение – защищайте друг друга. Понял, Дайер?

– Да, госпожа, да! Потому что именно это и есть моя работа: защищать других стражей, пока Королева предоставлена сама себе.

Она свирепо глянула на него, но тут поняла, что этот взгляд ей долго не удержать; мгновение спустя она покачала головой и продолжила.

– Шутки в сторону, я именно об этом и говорю. Я не знаю, что случится, когда я надену это, – она подняла сапфир, – но это явно будет небезопасно. Возможно, я перестану быть собой; возможно, я буду… «Королевой Пик».

Она тяжело сглотнула.

– Я хочу, чтобы все вы держались от меня подальше. Согласны?

Никто из Стражей не захотел встречаться с ней взглядом, кроме Булавы, который выразительно поднял бровь.

– Я серьезно.

– Мы собираемся двигаться? – спросил Элстон. – Или будем ждать, пока те твари доберутся до нас и расцелуют?

Келси глянула вниз и увидела, что волна детей уже почти достигла подножия холма. Глубоко вздохнув, она надела второе ожерелье, и как только его камень устроился у нее на груди, ощутила ужасающее удовлетворение, как то, что испытываешь, вернувшись в свой дом, давным-давно разрушенный, но, тем не менее, не переставший быть домом.

– Вперед, – скомандовала она своему отряду и начала взбираться на холм, не посмотрев, последовали ли они за ней.

– Сейчас, – выдохнула Айса, и отец Тайлер кивнул.

Они вместе уперлись в решетку над головами. Решетка была сделана из толстых, прочных железных прутьев, но Айса почувствовала, что она начинает поддаваться. Будь они сильными мужчинами, проблем бы не было. Но отец Тайлер совсем ослаб, а тело Айсы ломала лихорадка. По ощущениям в венах раненой руки теперь текла не кровь, а расплавленное железо. Они толкали решетку, пока у Айсы не заболела спина, и все равно смогли сдвинуть ее лишь на четверть, приоткрыв вечернее темно-синее небо.

– Уже кое-что, – проворчала Айса. – Еще пару минут и мы попытаемся…

Она внезапно замолчала, прислушавшись.

– Это они? – шепотом спросил отец Тайлер, но Айса положила ему руку на запястье, чтобы заставить замолчать. Ей показалось, что она слышала шорох в одном из тоннелей за спиной, шуршание подметки по камню.

– Еще раз, – выдохнула она. – Быстро.

Они схватили край решетки и толкнули. Перед глазами Айсы заплясали яркие вспышки, но решетка сдвинулась уже наполовину. Свет звезд упал на края лестницы, на которой они устроились, и на мгновение Айса почувствовала, что теряет равновесие и вот-вот упадет, и не в тоннель, из которого только что выбралась, а в темноту, из которой выхода нет.

– Я могу протиснуться, – пробормотал отец Тайлер. Он взобрался еще на несколько ступенек, ввинтил свое худое тело в полукруглую дыру, затем подтянулся и вылез. Потрепанный кожаный мешок, который он таскал с собой, ударился об лестницу, заставив Айсу поморщиться. Этот звук наверняка услышал каждый в тоннелях под ними.

Айса улизнула от кейденов несколько дней назад, спрятавшись в глубокой расщелине в главном тоннеле, когда они ушли вперед. Принять это решение было нелегко, потому что она была по-своему преданна этим четырем мужчинам. Но ее преданность Королеве была сильнее, и она знала, что Королева хотела бы, чтобы отец Тайлер вернулся в Цитадель. Она надеялась, что это будет сравнительно быстро и просто: вытащить отца Тайлера из его убежища, провести его тайком в Цитадель и вернуться, как ни в чем не бывало. Она могла бы притвориться, что проблуждала в тоннелях день или чуть больше. Очень ловко, очень просто.

Она забыла, что кейдены вовсе не дураки.

Мысленно оглядываясь назад, она поняла, что они, скорее всего, что-то заподозрили еще в тот день, когда она нашла отца Тайлера. Ей было нелегко бросить его там, и ее тревога, похоже, ясно отражалась на лице. Когда она сбежала от них, они не пошли к выходу, как она надеялась, а спрятались и подождали, чтобы увидеть, куда она пойдет и что станет делать. Лишь этим утром она начала подозревать, что их с отцом Тайлером преследуют по тоннелям, но к тому времени было слишком поздно менять план. Они были в южном конце Кишки; эту часть лабиринта Айса знала не очень хорошо, поэтому ориентировалась с трудом. Казалось, им всего-то надо выбраться из этих тоннелей наружу, но, на самом деле, и там тоже их подстерегали опасности, поэтому пришлось ждать темноты.

Как только отец Тайлер выбрался наверх, он тут же взялся толкать решетку колодца. Теперь он мог налегать на нее всем весом, поэтому даже в одиночку ему удалось заметно ее сдвинуть. Он заглянул в шахту колодца.

– Давай, дитя. Поднимайся.

Айса полезла вверх. Обычно она не выносила, когда ее называли ребенком, но в устах священника это слово не казалось раздражающим. Она схватилась за его руки и присела, готовясь подпрыгнуть, но тут же взвизгнула, когда чья-то рука ухватила ее за лодыжку.

– И куда это ты собралась, девочка?

Отчаянно пинаясь, Айса глянула вниз и увидела белеющее в темноте лицо Дэниела. Ее пинки не помогали; лодыжка словно попала в железные тиски. У нее снова мелькнула мысль сдаться. Смерть стояла у нее за спиной вот уже несколько дней. И лишь беспокойство о священнике заставило ее выкинуть из головы эту мрачную перспективу.

– Мы подарили тебе новую жизнь, девочка, – прошипел Дэниел. – И вот так ты нам отплатила? Решила заграбастать награду в десять тысяч монет себе?

– Мне не нужна награда, – выдохнула она.

Лицо Дэниела приблизилось, и она с тревогой поняла, что тот взбирается по лестнице следом за ней. Другой рукой он ухватился за ее икру, стиснув так, что она взвизгнула.

– Мы – гильдия, маленькая плутовка. Никто не прячет куш от гильдии.

– Ложь! – прошипела она. – Вы прятали! Мне рассказали! Леди Кросс! Вы ее отпустили, забрали деньги себе и вас вышибли из гильдии!

Дэниел изумленно уставился на нее, и в этот момент отец Тайлер высунулся из-за края люка и коротко замахнулся своим мешком. Мешок врезался в лицо Дэниела, и тот с воем рухнул с лестницы.

– Давай, дитя! – крикнул отец Тайлер. – Скорей!

Айса протянула ему руки, позволив помочь ей выбраться из колодца. Она сразу же заметила, что ошиблась с расчетами; они были не в Кишке, а на краю Дальнего тупика. Здесь она легко могла найти дорогу, но до лужайки перед Цитаделью было не меньше мили. Слишком далеко. Она едва передвигала ноги, что уж говорить о беге. Рука превратилась в пылающий сгусток боли.

Из колодца у ее ног послышались ругательства, а затем грохот ботинок по лестнице.

– Дитя, нужно идти!

Отец Тайлер схватил ее за здоровую руку и потянул за собой. Айса моргнула, почти ослепнув от боли и жара, и услышала раздавшийся прямо в голове глубокий голос. Голос отца, но не Па.

– Боль, – шепнула она священнику, прикрыв глаза, чтобы не видеть яркой полосы окон, которые проплывали мимо. – Боль только…

Ее ноги подкосились, и она начала падать. Мгновение спустя Айсу, почти без чувств, подхватил священник и побежал, волоча ее на себе. Каждый шаг отдавался непереносимой болью в ее голове, но она поняла, что отец Тайлер, похоже, знает, куда идти; он нырнул в один переулок, затем в другой, тщательно обходя Кишку по дороге к центру города.

Жавель был голоден. Голод, словно камень в кишках, вызывал грызущую, неотвязную боль, так похожую на тошноту, что иногда трудно было их отличить. Со временем эта боль утихала, и он совсем забывал о ней, но стоило лишь почувствовать запах еды, как она накатывала снова. Им пришлось начать экономить провизию, и теперь, как бы тяжело не трудилась Стража Ворот, их кормили лишь дважды в день и не досыта. В Цитадели осталось немало запасов после предыдущего мортийского вторжения, и, если было нужно, они могли продержаться довольно долго. Но осада есть осада.

Выдержав нелегкий бой, они все же смогли закрыть Ворота Цитадели и укрепить их деревянными балками. Совершив отчаянную вылазку, Вил с небольшим отрядом выбрались на подъемный мост и, пока мортийцы спали, перекрыли его стеной из кирпича, так что к утру перед тараном возникло новое препятствие. Но вчера мортийцам удалось проломить эту стену, и теперь они взялись за Ворота. Брусья, призванные укрепить ворота, постепенно слабели, но Вила это, казалось, ничуть не беспокоит. Он не изменил себе, и действовал как герой, чьей главной заботой был не он сам, а женщины и дети, запертые на верхних этажах Цитадели. Вил может и был героем, а вот Жавель был напуган.

Время от времени Вил с двумя-тремя стражами поднимался на балконы верхних этажей, откуда был виден город. Впрочем, ничего утешительного им увидеть не удавалось. Как бы много мортийцев ни толпилось на лужайке перед подъемным мостом, в городе их, судя по всему, было в два раза больше, и все они жгли, грабили и творили всякие зверства. Жавель не хотел на это смотреть, но удержаться не смог. Слишком хорошим был обзор, да и крики легко преодолевали лужайку. Но сегодня ужасное зрелище было милосердно скрыто дымом от пожаров, пылавших вдоль всей линии горизонта на западе.

– Если бы только огонь двигался в нашу сторону, – заметил Мартин. – У них там масло, которое некуда вылить.

– Огонь может навредить и нам тоже, – возразил Вил. – Тут слишком много дерева. Мост деревянный.

Жавель промолчал. Думать о том, что они могут оказаться в огненном кольце, было слишком ужасно. Он в который раз задумался, почему ему не повезло родиться таким же храбрым, как его товарищи. Что хорошего принесла его трусость окружающим? Лицо Элли, полное презрения, появилось перед глазами, и он прикрыл их, словно пытался спрятаться от ее взгляда.

– Святой отец сегодня показывался? – спросил Вил.

– Пока нет, – ответил Мартин. – Но он появится. Это его войска. Королева должна судить его за измену.

– Какая Королева? Где ты видишь Королеву?

– Я только хотел сказать…

– Я знаю, что ты хотел сказать, – устало произнес Вил. – Хватит. Спускаемся. Нужно поспать.

Но спустившись на первый этаж, они увидели, что у Ворот разгорелся яростный спор между Стражей Ворот и Королевской Стражей во главе с женщиной, которую Жавель сразу узнал: это была Андали, ведьма Королевы. Рядом с ней, держа мать за руку, стояла та самая крошка, которая беседовала с Жавелем.

При взгляде на них его пронзила дрожь.

– Что здесь творится? – резко спросил Вил. – Почему вы не на постах?

– Женщина, сэр, – ответил Итан. – Она требует открыть Ворота.

Вил повернулся к Андали, окинув ее тяжелым взглядом.

– Вот еще.

– Королева приближается, – заявила женщина. – Откройте ворота.

Вперед вышел один из Королевских Стражей, тот самый, на которого Жавель обратил внимание в прошлый раз. Он выглядел совсем еще мальчишкой, но у него был такой воинственный вид, что Вил невольно отступил на шаг.

– Булава назначил Андали главной! – отрезал лучник. – Откройте ворота!

Он оттолкнул Вила, и тот упал. Марко и Джереми схватились было за мечи, но тут заметили, что их окружает более двадцати Стражей Королевы, вооруженных до зубов. Жавель некоторое время смотрел на мужчин, стоящих перед ним, но видел вовсе не их; ему виделась высокая женщина верхом на коне, женщина с печалью в глазах и короной на голове. Ее сопровождали крики женщин и детей.

«Нужно быть храбрецом, чтобы открыть Ворота», – прошептал голос Дайера в его голове.

«Ты – храбрец, Жавель?» – Элли, и в ее голосе нет ни злости, ни жалости, лишь сомнение.

И наконец, голос Королевы, когда-то спросившей его:

Жавель хотел.

Секунду спустя он повернулся к воротам и яростно набросился на укрепляющие их брусья, отрывая по одному за раз. Его хватали за плечи, тянули назад, но в какой-то момент перестали, и он с благодарностью увидел, что ему помогают другие руки, множество рук, что огромные брусья отрываются один за другим, медленно открывая толстые дубовые доски Ворот Цитадели.

Арват пал первым.

И пал быстро, настолько, что Келси почувствовала легкое разочарование. Она хотела, чтобы вотчина Святого отца разваливалась кусок за куском, шла трещинами, осыпалась каменным крошевом, как снег с ветвей во время первой весенней оттепели. Она хотела стереть ее с лица земли. Но все произошло очень быстро; она всего лишь мысленно потянулась к белой башне, возвышающейся над городом, и тут же по ней зазмеились трещины, такие широкие, что Келси видела их издалека. Сначала с вершины башни сорвалось сверкающее распятие, а затем, в течение десяти секунд вся башня исчезла в громадном облаке пыли.

Несмотря на разочарование, ощущения ей понравились. Только сейчас Келси поняла, как много потеряла за последние месяцы, отказавшись от части себя, какая огромная часть ее личности погрузилась в мертвый сон, подавленная жесточайшим контролем, под который Келси взяла себя, чтобы выжить в подземельях. Там все было окрашено в серые тона, и незачем было выпускать свой гнев, давать ему волю. Она задумалась, не подошла ли она тогда к безумию, а может, сама не заметив, даже шагнула за черту и погрузилась в него. Может, ей только показалось, что это следующий этап.

Это было неважно. Она освободилась.

Она смутно различала Стражу вокруг себя, следующую за ней через весь город. Они все торопились, потому что твари Роу Финна следовали за ними по пятам, а теперь Келси чувствовала, что он и сам неподалеку, и все его внимание сосредоточено на ней. Иногда ей казалось, что она ощущает на себе его взгляд. Несколько раз ее стражи выпускали стрелы по невидимым целям, но Келси знала, что это бесполезно. Дети Роу были слишком быстрыми.

Они пересекли главную площадь: Келси скорее почувствовала, нежели увидела, как люди разбегаются от ее отряда. Все эти люди не имели особого значения. Их проблемы были такими мелкими; Келси видела их, проезжая мимо: проблемы с супругами, с деньгами, с выпивкой.

«Они и должны разбегаться», – подумала она мрачно, словно оправдываясь перед кем-то. – «Они должны разбегаться. Я – Королева Пик».

Они кружили по улицам Кишки, чьи дома и постройки сползали в долину между двух холмов. Давным-давно в этой долине был амфитеатр, в котором утописты Уильяма Тира собирались и решали насущные вопросы всеобщим голосованием. Демократия в действии, пусть и не совсем настоящая. За каждым решением стоял Тир, всегда Тир, и когда эта движущая сила исчезла, у Города не осталось ничего, кроме кучки недалеких обывателей. Демократическое общество отличалось от обычной толпы лишь наличием лидера. Проезжая Кишку, Келси чуяла, что под ногами у нее Ясли, огромный лабиринт залов и тоннелей, построенных Бог знает когда. Вспомнив об этом громадном подземелье, Келси задумалась, уж не построил ли его Роу собственноручно. Кто знал, чем он занимался под покровом темноты?

«Если бы только я могла прекратить все это», – подумала она, и мысли ее закрутились по той же колее. «Если бы хоть кто-нибудь мог это прекратить!» Когда они выезжали из Кишки, Келси пустила по земле огромную трещину, подобную той, с помощью которой она разрушила Новолондонский мост много месяцев назад. Улица за ее спиной затряслась, но она даже не остановилась, чтобы взглянуть на дело рук своих. Она знала, что произойдет, могла просчитать все с точностью, с которой Саймон просчитывал работу своего нового механизма. Трещина пойдет глубже, пронзая насквозь этот чудовищный лабиринт, прямо к темному сердцу Нового Лондона. Рухнут подпорки, рассыплются фундаменты, и даже целые улицы рухнут в расщелину, созданную ею. Может, на это потребуются часы, а может и дни, но скоро и Кишка, и Колыбель станут просто развалинами, грудами обломков камней и досок, интересными лишь археологам далекого будущего.

– Госпожа, нет! – закричал Булава. – Девочка! Айса!

Келси отмахнулась от его слов, раздраженная вмешательством. Какую ценность представляет одна жизнь по сравнению с уничтожением громадного рассадника боли и жестокости под этими улицами? Возможно, спустя какое-то время весь город рухнет в эту пропасть, превратившись в горы мусора. Такой исход показался ей абсолютно правильным. Как можно что-то построить на треснувшем фундаменте? Нужно расчистить место и начать строительство сначала.

Голос принадлежал Кэти, но Келси отмахнулась и от этих слов. Строительство может и подождать. Сейчас ей хотелось только карать. Они ехали по Главному проспекту, и люди при виде них разбегались. Келси встретилась глазами с женщиной, стоящей перед лавкой модистки, и та закричала.

«Что они видят?» – гадала Келси. Она обернулась, решив спросить Булаву, но его нигде не было видно. В двадцати футах от нее Элстон сражался с несколькими людьми в форме мортийской армии.

«Мортийцы? – подумала она озадаченно. – Здесь?»

Она посмотрела на мортийских солдат и те попадали замертво, а их мундиры потемнели от крови. Остальные стражи были по-прежнему рядом с ней, но Келси заметила, что они не смотрят на нее, стараясь отвести взгляд в сторону. Никто никогда не любил Королеву Пик… ни Булава, ни ее стража, никто. Сапфир запульсировал у нее на груди, и теперь она чувствовала Роу Финна у себя в голове, всю его долгую жизнь, практически бесконечное скопление знаний. У нее не было времени, чтобы задержаться хоть на чем-то, но она видела:

Ее собственные пухлые пальчики перебирают игрушки на деревянном полу.

Ее бестолковая мать сидит за столом, рыдая при свете одинокой свечи, и Келси смотрит на эту женщину с чувством, очень похожим на ненависть; презрение переполняет ее.

Уильям Тир стоит на другой стороне улицы, глядя на нее одновременно с подозрением и печалью.

Она преследует Джонатана Тира, они совсем маленькие, не старше десяти – одиннадцати лет, но в сердце Келси уже пылает пожар зависти, желание занять чужое место, стать особенным, золотым ребенком по мнению всего Города.

Лицо Джен Девлин, с выпученными глазами и багровеющими щеками; она душит ее, не обращая внимания на мучительное недоумение в глазах Джен и думая лишь о том, что Джен сама виновата – слишком доверяла, думала, что Келси желает добра.

Она смотрит на горсть необработанных сапфиров в ладони, не зная, что с ними делать, не зная, что получится в итоге, зная лишь, что наконец-то появилось что-то ее.

Они преодолели подъем, и впереди раскинулась лужайка Цитадели, но совсем не такая, какой она ее запомнила. Повсюду сновали мортийцы; они рассеялись по всей лужайке и окружили Цитадель. Подъемный мост был опущен, и ворота, похоже, уже пали, но кучка мортийцев все еще деловито суетилась у тарана. Некоторые даже пытались взобраться по внешней стене Цитадели, нацелившись на балконы третьего этажа.

– Где капитан? – закричал Корин позади нее.

– Пропал! – крикнул в ответ Элстон. – Он был с нами на проспекте, а потом не знаю!

Келси покачала головой. Она не могла сейчас думать о Булаве или о ком-то еще. Ей нужно было закончить начатое, ведь она увидела на лужайке внизу белую палатку, увенчанную распятием. Если Его Святейшество выбрался из Арвата, тем лучше. Ее разум потянулся к Роу Финну, в поисках огня, того которым он так мастерски управлял, и добравшись до него, она радостно ахнула, когда белая палатка вспыхнула, и через ткань до нее долетели первые крики. Следующими стали солдаты на стенах; они попадали в ров и пропали, оставив лишь ширящиеся алые пятна на поверхности воды. У тех, что осаждали ворота, она заметила масло, и они собирались зажечь костры вдоль всего фасада ее Цитадели. Она сжала их внутренности и дернула, улыбнувшись, когда кровь брызнула на лужайку, а тела поджигателей рухнули на месте.

– Госпожа! Капитан!

Голос Элстона. Келси раздраженно повернулась и увидела, что он указывает на вершину холма, туда, где брал начало проспект. Этот вид пробудил в ней целый рой воспоминаний, таких ярких, словно дежа вю, и она вздрогнула, немного придя в себя; когда

это было?

Перед входом на лужайку Булава сражался с четырьмя мужчинами в красных плащах. Похоже, сегодня был день воспоминаний; на мгновение Келси почудилось, что они снова на берегу Кадделла, сражаются за свою жизнь. Рядом с Булавой мелькала маленькая фигурка, а в сравнении с ним – просто крошечная, но тоже сражающаяся. Капюшон упал с головы крошечного война, и Келси увидела дочь Андали, Айсу. Та пыталась с помощью ножа удержать на расстоянии двух кейденов. Ее лицо лихорадочно пылало, а левая рука безвольно повисла вдоль тела. Силы были неравны; на глазах у Келси один из кейденов схватил девочку и сломал ей шею.

За спиной Келси, из Цитадели, раздался длинный вопль: Кричала Андали, но сейчас и она не беспокоила Келси. Третья фигура неслась по склону холма прямо к Келси и ее Страже, и волна жестокости, захлестнувшая ее разум, пошла на спад, стоило ей узнать в этой фигуре отца Тайлера. Чувство нереальности снова накрыло ее с головой, то самое чувство полусна, которое она испытывала время от времени, с тех самых пор, как проснулась в доме своей матери.

Отец Тайлер был похож на пугало; его грязная одежда висела на нем мешком. Булава прикрывал его бегство, удерживая четверых кейденов. Дайер и Кибб поспешили ему на помощь, и совершенно зря; Келси легко могла разобраться с этими четырьмя. Она больше не боялась ни кейденов, ни кого-то другого.

– Ведите ее внутрь! – закричал Булава. Он оставил кейденов на Дайера и Кибба и ринулся вниз с холма, подгоняя всех остальных перед собой.

«Куда внутрь?» – удивилась Келси, но повернувшись к Цитадели, увидела, что ворота каким-то чудесным образом открылись. Тела мортийцев усыпали весь помост и ближнюю лужайку, и Келси смотрела на все это с изумлением; неужели это ее рук дело? Нет, конечно, нет. Это все Королева Пик.

– Госпожа, бегите! – закричал Элстон, указывая на вершину холма. Проследив за его взглядом, Келси ощутила, что ее впервые за этот день охватывает ужас. Главный проспект был забит детьми; их было столько, что они постоянно напирали и наскакивали друг на друга, пытаясь вырваться вперед. Как и та девочка в подземельях, они передвигались на четырех конечностях, поэтому среди них легко было заметить высокую фигуру на двух ногах: Роу Финна, мертвенно бледного, с пылающими алым огнем глазами. Он все-таки распрощался, со своей красивой маской, и Келси не могла остановить его. Она чувствовала щит, укрывший его и детей, такой же, как тот, которым Красная Королева укрыла свою армию под стенами Нового Лондона.

– Давайте, госпожа! – снова закричал Элстон, и Келси покорно последовала за ним вниз по лужайке. Теперь ее со всех сторон окружали Стражи, и не было ни малейшей возможности разглядеть, что стало с Дайером, Киббом и кейденами.

– Ваше Величество, – пропыхтел отец Тайлер за ее спиной. Никогда за всю свою жизнь она не видела настолько измотанного, близкого к полному истощению человека. Он протянул ей широкую лямку, и Келси увидела, что он по-прежнему таскает с собой свой старый мешок. Неужели он рассчитывал, что теперь его понесет она? Сейчас?

«Прежняя Келси охотно помогла бы ему с мешком», – прозвучал у нее в голове насмешливый голос Карлин, и Келси, нахмурившись, взяла злосчастный мешок.

– Спасибо, Господи, – выдохнул отец Тайлер, и слезы потекли по его впалым щекам. – Господи, спасибо.

Она в недоумении уставилась на него, но в этот момент они взбежали на мост и ринулись в ворота. Булава догнал их на мосту, и как только они оказались внутри, начал сыпать распоряжениями, одновременно помогая Келси миновать кучи битого кирпича. Ее окружало множество знакомых лиц: Андали, бледная от ужаса, крепко прижимающая к себе Гли; Дэвин; даже Жавель, в форме Стража Ворот. Но она ни с кем не успела и словом перемолвиться, как ее Стражи потащили ее по коридору. За спиной Келси слышала высокие, резкие голоса детей Роу, которые все прибывали и прибывали; их вопли, казалось, звучат как снаружи, так и внутри ее головы. Оглянувшись, она увидела, что коридор заполнен ими; они облепили Стражей Ворот, заползли на стены и потолок, словно насекомые, и это зрелище вызывало тошноту. Мешок отца Тайлера бил Келси по ноге, то и дело задевая колено, но отдать его назад она не могла; отец Тайлер остался где-то позади.

– Сюда, – велел Булава, распахнув одну из множества дверей главного коридора. – Заприте нас.

Он впихнул Келси в комнату, и она с облегчением увидела, как следом заходят Пэн, Элстон, Ивен, Корин и Гален. Булава захлопнул за ними дверь.

– Держать дверь! – рявкнул он.

Элстон и Корин уперлись плечами в дверь, как только та начала содрогаться. Пэн встал перед Келси с мечом в руках. Сама Келси осела на пол, часто моргая, и мешок отца Тайлера стукнулся о землю рядом с ней.

– О, Боже, Лазарь, – прошептала она. – Как я всех подвела.

– Не о том говорите, госпожа, – пробурчал Булава, присоединяясь к держащим дверь Стражам. – Не вздумайте мне сейчас расплакаться.

«А что еще я могу сделать?» – хотелось ей спросить. Булава выбрал отличную комнату; дверь здесь была из толстых дубовых досок, но и она не будет держаться вечно. Королева Пик исчезла, и осталась лишь Келси, которая не была столь сильной. Мощный удар сотряс дверь, и комнату наполнил треск ломающегося дерева. Не зная, что еще делать, Келси развязала мешок отца Тайлера и увидела два предмета: старую, потрепанную Библию и большую красную шкатулку.

– Толкайте, парни! – закричал Булава. – Ради Королевы!

Очередной удар эхом отразился от двери, но Келси его едва услышала. Она смотрела на шкатулку из полированной вишни. Ей уже доводилось видеть эту шкатулку, в руках у Кэти. Эта шкатулка практически одного возраста с Тирлингом, и вот она лежит перед ней. Отодвинув защелку, Келси открыла крышку и уставилась на корону, лежащую внутри, идеальную в каждой мелочи, именно ту, которую когда-то разглядывала Кэти.

«Он хотел стать королем, – подумала она. – Это все, о чем он мечтал, и с каким удовольствием я бы представила ему Королеву Пик! О, с огромным удовольствием…»

Еще один чудовищный удар сотряс дверь, и несколько ее стражей вскрикнули от отдачи. Корин отлетел назад.

Придя в себя, Келси вытащила корону, не обращая внимания на слабый угрожающий голос, который, проходя сквозь ее пальцы, достигал мозга – Не смей! – и надела ее на голову. Даже сквозь каменные стены она услышала, как кричит от ярости Роу Финн.

Ей казалось, что корона тяжелая – она была тяжелой в шкатулке – но на ее голове она была легче воздуха; Келси чувствовала, как мощь короны проходит сквозь ее тело, словно ток, стремясь прямо к сердцу, и это приносило огромное, почти мучительное наслаждение, которое заставило Келси закрыть глаза. Она открыла их и поняла, что оказалась в коттедже.

Но он был пуст. Она всегда могла сказать, даже только что проснувшись, дома ли Барти с Карлин. И теперь она чувствовала, что их нет. В комнатах по соседству не было ни малейшего движения. Даже пылинки, пляшущие в лучах солнца, казались сонными, неподвижными.

Она стояла в центре библиотеки Карлин. По ощущениям ей теперь было лет на семь-восемь меньше, и казалось, что наступило такое утро, когда хочется прийти в библиотеку, свернуться клубочком в Уголке Келси и чувствовать, что в мире все правильно. Но Уголка Келси здесь не было; на самом деле, в комнате вообще не было мебели, за исключением книжных полок. Книги Карлин окружали ее со всех сторон… но не старые и потрепанные, как те, что Келси помнила из детства. Эти книги выглядели абсолютно новыми. Не раздумывая, Келси взяла одну из них – как же давно она не держала в руках книгу! – и увидела, что это «Самые синие глаза». Но открыв ее, она поняла, что страницы пусты.

Встревожившись, она вытащила другую книгу – «Надвигается беда» – и быстро пролистала. Ничего, кроме пустых страниц.

– Карлин! – позвала она. Но ответа не было, лишь сонная тишина пустого коттеджа воскресным днем ее детства. Раньше она любила моменты, когда Карлин не было рядом, когда они с Барти оставались вдвоем и не надо было постоянно оглядываться в страхе заработать неодобрительный взгляд. Но при виде пустых книг она почувствовала, что знакомая с детства тишина приобретает оттенок страшного сна.

Она сняла с полки том Шекспира Карлин – наверняка, этот оплот словесности ничто не могло стереть – но и он оказался пуст. Чувствуя нарастающую панику, Келси вытаскивала книгу за книгой, но нигде не было ни словечка. Эта комната была не более, чем подобие библиотеки. Бумага без слов не представляла никакой ценности.

– Карлин! – закричала она.

– Ее здесь нет.

Келси обернулась и увидела, что позади нее стоит Уильям Тир. Его присутствие здесь казалось абсолютно логичным, как это бывает в снах. И лишь в то, что все слова исчезли из книг, невозможно было поверить.

– Почему они пусты? – спросила она.

– Думаю, потому что будущее не определено. – Тир поднял пару отброшенных Келси книг и аккуратно поставил их на полку. – Но я не уверен. Я никогда не пробовал погрузиться в прошлое.

– Почему? – потребовала ответа Келси. – Предпереходное время… вы могли бы вернуться назад и все изменить, так ведь? Фревелл, Закон о чрезвычайных полномочиях…

– Мне кажется, что контролировать будущее проще, если изменять настоящее. Прошлым слишком тяжело управлять.

Эти слова всколыхнули память Келси. Похоже, кто-то уже говорил ей почти то же самое. Что-то о бабочках… с тех пор, кажется, прошли десятки лет.

– Думаете, я не вправе вмешиваться в прошлое? – спросила она.

– Я этого не говорил. Но ты должна быть готова, что за все решения придется заплатить свою цену.

– Я готова, – заявила Келси, сама не до конца веря своим словам. – Другого выхода нет. Тирлинг разрушен.

– Тирлинг, – задумчиво пробормотал ее собеседник. – Я же просил их ничего не называть в мою честь.

– Они не послушались. – Келси окинула взглядом библиотеку. – Зачем мы здесь?

– Чтобы поговорить, дитя. Когда-то я тоже беседовал со своими предками, хоть и не здесь. Мы отправились в Саутпорт, на ту набережную, рядом с которой я вырос. Тогда меня здорово напугало, что она такая пустынная… но, с другой стороны, тот я был младше тебя теперешней.

– Вы знаете, кто я? – спросила Келси.

– Я знаю, что в тебе моя кровь, иначе ты бы не смогла здесь очутиться. Но Тир ты или Финн?

Некоторое время Келси честно думала над этим вопросом, а затем неохотно призналась:

– Я не знаю. Думаю, никто не знает. Почему вы отреклись от Роу?

– Мы не говорили ему. Его мать должна была держать это в тайне.

– А почему вы ему не сказали?

– Я не знал, что Сара беременна до самого Прибытия. Я не мог остаться с ней, только не тогда, когда узнал, что Лили – не сон. Сара потребовала, чтобы я выбирал. Я выбрал Лили и потерял сына.

– Но Роу знал.

– Да. Сара была слабохарактерной, а Роу вырос непревзойденным манипулятором. Она ничего не могла надолго утаить от него.

– Вы гордились им.

Тир задумчиво нахмурился.

– Я гордился его потенциалом. Но предвидел крах.

– Крах ждет нас впереди, – надавила Келси. – Разве вы не в силах помочь?

– Как тебя зовут, дитя?

– Келси Глинн.

– Глинн… Мне незнакомо это имя. Похоже, у тебя есть, что рассказать, и мне бы хотелось узнать, что сталось с нашим городом. Но я чувствую, что твое время на исходе. Идем.

Они вышли из библиотеки и миновали крохотную прихожую коттеджа. Повсюду Келси видела знакомые вещи: Серебряные подсвечники Карлин; вазу, от которой она отколола кусочек, когда ей было двенадцать; деревянную полку, которую Барти сделал для хранения их башмаков. Но в подсвечниках не было свечей, на полке – обуви, а ваза была абсолютно целой.

Тир открыл входную дверь и поманил ее за собой. Последовав за ним, Келси ожидала увидеть привычную полоску взрытой грязи, которая всегда окружала коттедж, но выйдя из дома, задохнулась от изумления и прижала руки к ушам.

Они очутились в тоннеле, заполненном стонами и воплями, и Келси кожей ощутила порывы ветра, дувшего, похоже, во всех направлениях сразу. Ей вспомнились тоннели из воспоминаний Лили, с их скоростными машинами и оглушающим шумом, но в этом тоннеле не было ничего – ни машин, ни людей. Вместо бетонных стен тех тоннелей, у этого была череда изображений событий, людей, мест, и все это в непрерывном движении. Казалось, ее взгляд теперь простирается на целые мили.

– Что это?

– Время, – произнес Тир рядом с ней. – Прошлое, настоящее, будущее.

– И где что? – спросила Келси, поворачивая голову то направо, то налево. Ей никак не удавалось различить, что мелькает на проносящихся мимо картинках.

– Все в одном, – ответил Тир. – Прошлое определяет будущее, разве не потому ты здесь?

Взгляд Келси зацепился за одну из сцен, она пошла по пустому тоннелю, пытаясь поближе разглядеть ее: там была маленькая комнатка с деревянными полами и каменными стенами. Группа людей изо всех сил старалась удержать дверь запертую дверь, а за ними, на полу, сидела, скрестив ноги, женщина с закрытыми глазами и короной на голове. Пока Келси смотрела, в двери появилась трещина, и доски начали ломаться.

– Очень мало времени, – повторил Тир. – Ты можешь вернуться туда. А можешь выбрать что-то еще.

Келси уже искала, просматривая сцену за сценой, быстрее, чем листала страницы книг.

Его действительно было много, но это было время Келси, ведь в кажущейся бесконечной веренице эпизодов не было ни одного, незнакомого ей. Она видела фургоны поставки, катящиеся через Алмонт, девять больших клеток на пути к Мортмину. Она видела Белый Корабль, гибнущий в волнах чудовищного шторма – Великий Боже, если бы она только могла это предотвратить! – видела президента Фревелла на трибуне; видела молодого Уильяма Тира, выпрыгивающего из самолета; видела Лили, со слезами на глазах наблюдающую за тем, как четыре человека в черной форме уводят прочь ее сестру… и так далее. Келси видела и более далекое прошлое, времена без машин, электричества и даже книг. Чудовищная пустота этого мира, где жалкие кучки людей изо всех сил боролись за выживание, ужаснула ее. Она не хотела возвращаться туда.

Обратив свой взгляд в будущее, она увидела еще более ужасающую картину. Она умрет в Цитадели, разорванная на части тварями Роу. Они станут настоящим бичом человечества, пока оно не изобретет прививку от них; заглянув дальше, она увидела Тирлинг сотни лет спустя, ставший деспотией, основанной на наследии самой Келси и постепенно превращающейся в империю, которая объединит весь мир под властью Тиров. И он будет ничем не лучше Мортмина, этот новый Тирлинг, раздувшийся от осознания собственного могущества и исключительности, оказавшийся в шаге от «предопределения судьбы». И это было весьма предсказуемо. В конце концов, империи опасны настолько, насколько опасны императоры.

– Выбирай скорее, – сказал Тир бесстрастно.

Келси оглянулась и увидела, что дети Роу все-таки добрались до ее Стражи. Они двигались так стремительно, что мечи за ними не успевали. Одному из них удалось повалить Булаву на пол и вцепиться в его плечо. Келси почувствовала, как внутри нее растет огромная, бездонная дыра, и зажала рот рукой, чтобы не зарыдать от горя. Следующим пал Пэн, меч которого оказался бесполезен против тварей, облепивших его ноги и поваливших его наземь. За пару секунд женщина со склоненной головой осталась без всякой защиты, и твари облепили ее фигуру.

– Даже здесь время не может тянуться вечно, – сказал ей Тир. – Выбирай.

Келси молча повернулась к панораме перед ней, просматривая сцены, чувствуя, что разум работает с нереальной скоростью, и наконец нашла то, что искала: Кэти и Джонатана, сидящих в сырой камере. В комнате царила тьма, но Келси их видела; они спали, и Джонатан пристроил голову на плечо Кэти.

– Это, – сказала Келси Тиру. – Я выбираю это.

Она сжала сапфир Финна. Королева Пик была там, но Келси больше не боялась ее. Те вещи, которые Келси сделать не могла, но сделать которые было необходимо, были вотчиной Королевы. Они обе были рождены в гневе.

– Ты уверена? – спросил Тир.

– Да.

– Тогда удачи тебе, дитя. – Он потрепал ее по плечу. – Однажды, наверное, когда твое время выйдет, мы снова встретимся. Я вижу, тебе есть что рассказать, и с удовольствием послушаю твои истории.

Глаза Келси наполнились слезами. Она обернулась, чтобы поблагодарить его, но Тир уже исчез.