– Мой дворец в огне.

Эти слова выдернули Келси из дремы, переходящей в глубокий сон. Они скакали почти целый день, и ее голова снова начала болеть, словно от огромного пульсирующего клубка внутри черепа расходились волны острой боли. Она натянула поводья и заметила, что Красная Королева обернулась назад.

– Погляди.

Келси увидела силуэт Дворца, темнеющий в небе над Демином. Из окон верхних этажей вырывалось пламя, и вся верхушка Дворца, и тот балкон, на котором они с Красной Королевой стояли когда-то, была окутана облаком черного дыма.

– Бессмертные не бегут, – прошептала Красная Королева. Как показалось Келси, почти без выражения, механически, словно она не раз повторяла эти слова про себя.

Они выбрались из Демина через подземную конюшню, которую, по словам Красной Королевы, когда-то давно подготовил для нее Дукарте. В этой конюшне обнаружился неплохой запас одежды, консервированных продуктов и даже денег. Но, судя по потерянному выражению лица, Красная Королева представить не могла, что все это может ей понадобиться, и была потрясена этим фактом. Келси была потрясена не меньше: тайник на случай побега, у Красной Королевы? Она задумалась, что бы случилось, стань это известно всем?

Красная Королева разорвала их одежду в лохмотья и превратила волосы Келси в воронье гнездо. Они спрятали монеты поближе к телу, а затем Красная Королева измазала лицо Келси кровью из раны на своем запястье. Келси не до конца понимала причину всех этих приготовлений до тех самых пор, пока они не выбрались из сумеречного подвала в заброшенном здании, довольно далеко от Дворца. Даже под землей они слышали отдаленный гул сражений, но Келси оказалась совсем не готова к тому, что ждало их на улицах.

Демин погрузился в хаос. Неконтролируемые пожары свирепствовали повсюду. Толпы людей бродили по городу, скандируя имя Левье. Кварталы вокруг дворца – определенно, самая богатая часть города – превратились в поле сражений, где забаррикадированные дома штурмовали горожане вместе с солдатами. На этих улицах лучше было не показывать, что они не из бедняков, но Келси не могла достоверно изобразить страх – слишком уж волнительно было снова оказаться на свободе. Она почти забыла, что в мире есть что-то кроме зловонного воздуха подземелий и дымного света факелов. Даже этот разрушенный город казался ей гостеприимным.

Пару раз за время их путешествия по городу Келси намеревалась прекратить скрываться и сдать Красную Королеву мятежникам, представившись рабыней из Тирлинга. На улицах то и дело слышалась тирийская речь, освобожденные рабы тут же становились мятежниками, и мортийцев точно бы не заинтересовала одинокая тирийка – сейчас, когда они наконец-то могли добраться до знати и покончить с ней. И, конечно, Келси имела право бросить Красную Королеву. Она спасла жизнь Красной Королеве, та спасла жизнь ей. Долги уплачены.

И Тирлинг манил, такой далекий, и неожиданно близкий. Выбравшись из города, она может поскакать прямо на запад и пересечь границу чуть больше, чем за день.

Конечно, это была глупая идея. Демин был огромным городом, и Келси понятия не имела, где она сейчас находится. Она была вынуждена доверять Красной Королеве, и в итоге они все-таки выбрались из города, подкупив пятерых солдат, дежуривших у южных ворот. Потом они поехали не по Мортийскому тракту, а неспешно двинулись на юго-запад. Келси понятия не имела, куда собирается ехать Красная Королева, но, пока они двигались в сторону Тирлинга, не видела причин менять маршрут. Она с удивлением поняла, что чувствует себя странным образом ответственной за Красную Королеву. Эта женщина была теперь совсем одна, брошена на произвол судьбы в стране, жаждущей ее крови. Если бы ее поймали мортийцы, то наверняка сотворили бы с ней что-то плохое, очень плохое, а вот попади она в руки тирийцам, все было бы намного хуже. Она не может бесконечно убегать от наказания, настаивал мозг Келси. Но Келси все равно не хотела видеть, как ее растерзает толпа.

– Девчонка рядом со мной, – отстраненно продолжила Красная Королева, глядя на пылающие руины, оставшиеся далеко позади. – Девчонка рядом со мной, и мужчина в сером за спиной.

– Ты читаешь заклинание? – спросила Келси. – Или бормочешь какую-то чепуху?

Красная Королева повернулась к ней, и Келси невольно ощутила, как по позвоночнику прошла дрожь. Что бы ни связывало ее с сапфиром Тира – а Келси понятия не имела, что это – он по-прежнему позволял ей видеть, оценивать и изучать маленькие странности, которые люди стараются скрыть. В течение этого дня она все больше и больше убеждалась в том, что Красная Королева держит себя в руках из последних сил. Un maniaque, назвал ее когда-то Торн… и как эта помешанная на контроле женщина может отнестись к побегу вслепую? За деловым видом Красной Королевы, за острой необходимостью выбраться из Демина, Келси ощущала первые признаки надвигающегося безумия.

– Я не бессмертна, – сказала Красная Королева. Во взгляде, направленном на Келси, смешались ненависть и подобострастие, и Келси не могла с уверенностью сказать, что напрягает ее больше. – Ты счастлива, Глинн? Ты меня свергла.

– Ты сама себя свергла! – отрезала Келси. – Вся эта мощь! Ты могла сделать с ней все, что угодно, и посмотри, что ты выбрала.

– Я делала все, чтобы удержать мой трон.

– Ты лжешь. Я знаю, каким был твой двор, Алая леди. Я знаю, как ты себя вела. Рабов пытали и насиловали – и мужчин, и женщин; не думай, что я не слышала о твоих пристрастиях. Люди навсегда пропадали в твоих лабораториях. Это не необходимость. Это вседозволенность.

Лицо Красной Королевы помрачнело, и Келси ощутила, как зашевелились ее волосы, хотя ветра не было.

– Будь осторожна, – мягко сказала она. – Не думаю, что ты хочешь открыть эту коробку.

Красная Королева посмотрела на нее долгим взглядом, затем выругалась и повернулась спиной к городу.

– Мы отъехали уже довольно далеко, Алая леди. Почему бы теперь не двинуться каждая своей дорогой?

– Ну, можно и своей, если тебе так хочется, Глинн, – ответила Красная Королева. – Но я бы не стала с этим торопиться, пока нам по пути. Двум женщинам ехать вместе безопаснее, чем одной.

Это, конечно, было так, но в словах спутницы Келси почудилась фальшь. Они не были обычными женщинами, и мужчина, решившийся их ограбить или изнасиловать, сильно бы об этом пожалел. Красная Королева боялась чего-то другого. Возможно, детей Финна? С тех пор, как они выбрались из Демина, эти ужасные твари им не встречались, но Келси не могла даже предположить, что еще может так пугать эту женщину, за исключением, разве что, самого Финна. Пару часов назад они сделали привал, чтобы отдохнуть и перекусить, но спутница запретила Келси разводить огонь.

Красная Королева опять потерла запястье. Келси обработала ее рану еще в конюшне, обмыв водой и наложив повязку. Две раны были очень глубоки и уже воспалены. Следы укуса.

– Что? – спросила Красная Королева, перехватив ее взгляд.

Келси отвернулась, сделав вид, что любуется пейзажем. Наконец-то полоса аккуратно подстриженной травы в Кольце Демина осталась позади. Под копытами лошадей теперь стелилась высокая трава пастбищ, перемежающаяся полосками заиленной почвы. Прятаться здесь было удобнее, но вот останавливаться на ночь совсем не хотелось.

– Нужно ехать дальше, – сказала Келси. – Куда ты собираешься отправиться теперь?

– В Пустынные земли. Больше мне негде спрятаться.

– А как же Кадар?

– Мне нельзя в Кадар, – бесстрастно ответила Красная Королева.

– Я могу составить тебе компанию до границы. А потом мне нужно будет возвращаться в мой город.

– Хорошо, – ответила Красная Королева равнодушно, и Келси снова посетило странное чувство, что той все равно куда ехать, если они поедут вместе.

Следующие несколько часов они скакали на юго-запад. Когда диск солнца коснулся горизонта, они остановились на отдых неподалеку от приграничных холмов. Здесь, на юге, не росли сосны, лишь трава и кусты, да изредка невысокое лиственное деревце. Пейзаж не радовал разнообразием, но Келси все-равно рассматривала его с огромным интересом. Менее чем в пятидесяти милях к северу отсюда была ставка Холла, откуда Дукарте вытеснил тирийскую армию, подпалив лес. Даже Келси, считающая что Дукарте должен до конца жизни томиться в тирийской тюрьме, не могла не признать эффективности и простоты его стратегии: если противник не отступает с занятых позиций, надо их сжечь.

Они снова перекусили консервированным мясом и фруктами. Вокруг было много дичи – и оленей, и кроликов – но Красная Королева опять не позволила Келси разжечь костер.

– Ты когда-нибудь пыталась его убить? – спросила Келси. – Роу Финна?

– Да. Не удалось. Он не обычный смертный. Нет формы; не за что зацепиться.

Келси не совсем поняла слова Красной Королевы, но вроде бы получила некоторое представление. Убивая Арлена Торна, она смогла разглядеть его суть: нечто расплывчатое и в то же время плотное, отливающее противным светом. И та неопытная, но разозленная Келси, отчаявшаяся получить контроль над ситуацией, без проблем смогла это нечто зацепить.

– Ты знаешь, как он стал таким?

– Темное существо? В некотором роде, да. Он когда-то говорил об этом, после… – тут Красная Королева смолкла, украдкой взглянув в сторону Келси. – Он часто говорил, что заставил себя выжить. Отчасти похвалялся этим. Он тогда учил меня разному.

– Как долго ты прожила в Фэрвитче?

– Два года. Достаточно для того, чтобы все решили, что я умерла. – Келси уловила короткую вспышку ненависти во взгляде собеседницы. – Но ты это знаешь, Глинн. Ты знаешь обо мне все.

– Не все. Я вижу все смутно. Это как пролистывать книгу. Почему твоя мать отправила тебя в ссылку?

– Она не отправляла. Я сбежала.

– Почему?

– Не твое собачье дело.

Келси моргнула от удивления, но упрямо продолжила.

– Ты научилась магии у Финна?

– Кое-какой. Этого оказалось достаточно, чтобы со временем я могла создавать что-то свое. Но недостаточно, чтобы избежать катастрофы.

Красная Королева нахмурилась, и Келси заметила, что она снова трет повязку на запястье, царапая ее пальцами.

– Болит? – спросила Келси.

Красная Королева не ответила.

Они по-прежнему ехали на запад. Становилось все холоднее, и земля вокруг была значительно суше. Ручьи и речки пропали, и даже колодцы с родниками встречались все реже. Они остановились в маленькой деревушке в низине, и Келси попыталась купить воды, торгуясь на мортийском, в то время как Красная Королева молча стояла рядом. Келси частенько представляла, как бросает ее и просто скрывается вдали, отправившись, наконец, прямо в Новый Лондон. Она намного лучше держалась на лошади; на самом деле Келси казалось, что Красная Королева побаивается лошадей. Сколько времени прошло с тех пор, как эта женщина покидала Демин или отправлялась куда-то без кучера? Вне стен Дворца Красная Королева перестала казаться такой значительной и стала не страшной колдуньей из Мортмина, а обычной женщиной, одинокой и потерянной. Признаки, едва видные в начале пути – рассеянный взгляд, дрожь в голосе – по мере отдаления от Демина становились все заметнее. Красная Королева постоянно оглядывалась, и Келси не могла понять, действительно ли та что-то видит, или просто достигла пика своей паранойи.

– Что там? – наконец спросила она, когда Красная Королева остановила лошадь в третий раз за полдня.

– За нами следят, – ответила Красная Королева, и Келси забеспокоилась, услышав непробиваемую уверенность в ее голосе. Красная Королева снова потерла запястье.

– Давай я взгляну, – предложила Келси.

– Отстань! – зашипела Красная Королева, отпихнув ее руку, и Келси отшатнулась, потрясенная. Она могла поклясться, что на секунду в глазах ее спутницы мелькнул ярко-красный отблеск.

– Мне придется тебя связывать? – прямо спросила Келси.

– Нет. Я справлюсь с этим. Я все еще контролирую свое тело, даже если не контролирую больше ничего.

У Келси были сомнения на этот счет, но она не могла придумать, что ей с ними делать. Пусть даже ей удастся побороть Красную Королеву, как она поедет дальше со связанной женщиной? Она снова ощутила острое желание попросту сбежать, поскакать на север, в ее город, в ее Цитадель, в ее жизнь. Но снова что-то ее останавливало.

«Что держит меня рядом с ней? – гадала Келси. Как мы связаны?» Она бездумно вторглась в разум этой женщины, как вторгаются в дом с обыском, забыв о приличиях и праве на тайны, и лишь теперь поняла, что их связь стала той ценой, которую она платит за это вторжение, ценой, о которой она даже не подозревала.

– Не беспокойся обо мне, – грубовато сказала Красная Королева. – Едем дальше.

На третий день их путешествия, когда они уже преодолели пологие склоны Приграничных Холмов, Келси смогла наконец увидеть свое королевство: необъятные просторы Алмонта, раскинувшиеся вокруг, насколько хватало глаз. Однако вместо радости Келси ощутила внезапный прилив тошноты. Она стольким пожертвовала ради этой земли, ради ее несовершенного королевства, но откуда-то пришла уверенность, что это еще не конец. Опустив глаза, она заметила, что сжимает сапфир Тира в мокрой от пота ладони.

В этот день они достигли границы Пустынных земель – огромной, в сотню миль, пустыни, растянувшейся вдоль кадарской границы. Теперь нужно было остановиться и купить меха и палатки, чтобы защититься от холода; Карлин когда-то рассказывала Келси, что зимой в Пустынных землях почти так же холодно, как и в Фэрвитче. Вдалеке Келси заметила несколько темных пятен разбросанных тут и там деревушек, но лежащая между ними земля была иссохшей, тусклой и суровой. Казалось, ей нет конца, даже за горизонтом.

Далеко на западе небо потемнело, сверкнула молния. Грозы в Пустынных землях были широко известным природным явлением, грозным и необъяснимым, потому что вода в них появлялась словно бы ниоткуда. Потоки дождя лились вниз, ничуть не меняя унылый пейзаж; все по-прежнему оставалось тусклым и иссохшим. Технически Пустынные земли были частью Тирлинга, но Келси казалось, что пустыня – это отдельное королевство, голое и холодное.

– Что ты собираешься делать? – спросила она у Красной Королевы. – Мы погибнем, пытаясь пересечь пустыню.

Красная Королева повернулась к Келси, и та увидела в ее глазах безумное отчаяние. Женщина снова стиснула своё запястье.

– Он знает, где я, – тихо произнесла она. – Я это чувствую. Он пошлет других. Мне нужно спрятаться.

– Ну, в пустыне ты не спрячешься.

– А что ты предлагаешь?

– Почему бы тебе не поехать со мной в Новый Лондон? – спросила Келси. – Я…

Она замолкла, понимая, что сама не верит в слова, почти сорвавшиеся с ее губ. «Я защищу тебя…» Но она не могла этого сделать. Тирийцы будут относиться к Красной Королеве, как к военной преступнице, и будут правы.

– В одном из этих аванпостов должен быть постоялый двор, – неубедительно закончила она. – У нас хватит денег на нормальную постель и горячую ванну.

Красная Королева тяжело сглотнула и кивнула, частично вернув себе прежнее самообладание. Но по мнению Келси, это было лишь его жалкое подобие.

«Разваливается на глазах», – снова подумала она. Красная Королева моргнула, и на этот раз Келси не удалось обмануть саму себя: зрачки женщины светились красным.

– Да, – произнесла Красная Королева. – Ванна и постель. Было бы неплохо.

Первым поселением, до которого они добрались, оказалась крохотная деревушка, такая же мрачная, как и окружающий пейзаж. Когда они выехали на узкую песчаную тропу, которая здесь, похоже, выполняла роль главной дороги, Келси заметила маленькую, побитую непогодой табличку, торчащую из песка:

Джин Рич

Дома здесь были похожи на деревянные коробки, и никто не думал, что их было бы неплохо как-нибудь украсить. Лишь у одного здания были стекла и яркая, красивая крыша; Келси совсем не удивило, что это оказался местный трактир. Она думала, что на них будут пялиться все постояльцы, но подняв голову, увидела, что все окна второго этажа были закрыты ставнями. Поднялся ветер, и в лицо Келси полетели тучи пыли. Гроза приближалась, и весь город, казалось, попрятался, куда только можно.

Трактир оказался довольно большим и мог похвастаться сразу тремя гостевыми комнатами. Владелец заверил их, что у него сейчас всего один постоялец, поэтому они могут чувствовать себя свободно; и сообщив это, довольно двусмысленно им подмигнул. Красная королева, похоже не обратила на это внимания, сунув ему монету и велев принести воду для двух горячих ванн им в комнату. После роскоши и высокомерия, царивших во Дворце, Келси боялась, что Красная Королева не справится и выйдет из себя в плохонькой гостинице. Но она справлялась хорошо, даже ответила что-то на попытку хозяина пофлиртовать, и Келси в очередной раз задумалась, что же такого она не заметила в мыслях Красной Королевы, что раскрыло бы тайну ее непростой жизни.

Когда они готовились к приему ванны, Красная Королева сняла повязку с запястья, и Келси увидела, что следы укуса пропали. Беспокойство Келси усилилось; рана, которую она обрабатывала, была глубокой и воспаленной, и если тут не было заслуги природы, тогда что? Пока они плескались каждая в своей железной ванне, Келси то и дело искоса поглядывала на Красную Королеву. Она не показывала признаков усталости: наоборот, несмотря на то что ехали они по холоду, Красная Королева казалась физически здоровой, здоровее, чем была, когда они покидали Демин.

«Чего я опасаюсь?» — гадала Келси, пока они укладывались по кроватям. Она не могла сказать, но кожей чувствовала взгляд невидимого зверя, который притаился за спиной и готовился к прыжку. Ощущение враждебного взгляда не пропадало, но, когда она посмотрела на Красную Королеву, та спокойно спала на своей кровати, отвернувшись к стене. Келси пыталась бодрствовать, но усталость взяла свое, и оставив мысли об осторожности, она все-таки задула свечу. Ужасная гроза бушевала над деревушкой, гром сотрясал здание до самого фундамента, и Келси легко скользнула в сон об Аргосском перевале и о караване из клеток, остановленном у самой границы. Если бы Келси и ее Стража прибыли хоть на день позже, караван бы уже ушел, растворился за границей Мортмина.

«Это был момент, – сквозь сон подумала Келси, – момент во времени, такой же, как и смерть Джонатана Тира. Если бы я упустила этот момент, что бы тогда произошло? Где бы мы оказались сейчас?»

Но вот сон о перевале изменился, плавно переходя в другой. Келси стояла на высоком помосте, у ее ног преклонил колени Арлен Торн. Вокруг них свирепствовала толпа, яростные крики сливались в чудовищную какофонию. Торн поднял лицо, и Келси увидела, что он на последнем издыхании, а его лицо превратилось в кровавую маску.

Келси пыталась закричать, но прежде чем смогла выдавить хоть звук, ее схватили за ногу. Она посмотрела вниз и увидела у своих ног Мерна, который закинул голову назад, обнажая широкую рану, нанесенную ее рукой и располосовавшую его горло, как издевательская ухмылка. Рука Мерна поползла вверх по ее ноге, и Келси сделала единственное, что ей оставалось: прыгнула с помоста прямо в море поднятых кричащих лиц, обращенных к ней. В последний момент перед погружением она поняла, что все эти лица были лицами Мерна и Торна, и они ждали ее, и тут же, задыхаясь, проснулась.

Над ней в темноте стояла женщина.

И прежде, чем Келси успела вскрикнуть, она закрыла ей рот ладонью. Женщина была невероятно сильна; она с легкостью удерживала Келси, прижав ее к кровати.

«Я ошиблась», – с горечью подумала Келси. Во что бы ни превращалась Красная Королева, Келси не должна была спускать с нее глаз, как Булава никогда не спускал глаз с врага. Она позволила усыпить свои подозрения внезапно возникшим чувством товарищества и взаимного интереса, позволила себе забыть, что вражда между Мортмином и Тирлингом, вражда между красным и черным, длится уже более столетия.

Красная Королева склонилась над ней, лицом к лицу, и Келси, услышав шелест ее дыхания рядом с ухом, живо представила, как зубы впиваются в ее горло.

– Ты будешь страдать, сука, – прошипела Красная Королева во тьме. – Ты будешь страдать, как страдал мой господин.

Келси застыла, внезапно узнав этот шепот. Угроза была настоящей, но вот с ее источником она ошиблась. Это была вовсе не Красная Королева, а…

– Бренна, – прошептала она.

Ивен с трудом привыкал к новым местам. Он прожил в Новом Лондоне всю жизнь, но несколько раз умудрился заблудиться в незнакомых частях города. Па говорил, что у него нет компаса внутри. Но проведя две недели в Джин Рич, Ивен ориентировался в нем так, что даже папа был бы доволен. Он изучил каждый дюйм всех четырех улиц деревеньки и даже запомнил, кто живет в некоторых домах.

Они с Брэдшоу своим прибытием наделали шума; Брэдшоу сказал, что это потому, что у них были деньги, которые можно потратить. Это изрядно смутило Ивена, потому что в Джин Рич деньги тратить было особо не на что. Раз в неделю в крытой повозке приезжал унылый мужчина и останавливался перед трактиром. Пока трактирщик с помощником вытаскивали из повозки бочки и бутылки, местные жители подходили к унылому мужчине, чтобы выменять одежду, еду или какую-нибудь новинку, например, бумагу, ткани или лекарства. Рядом с деревенькой, с южной стороны, находился клочок обработанной земли, защищенный от пустыни забором и брезентом, и местные предлагали в обмен то, что выращивали сами: корнеплоды, лук, картофель – все, что росло при скудном свете. А вот деньги потратить здесь можно было только в кабаке и трактире.

Когда Ивен увидел ведьму, он не сразу ее узнал. Та женщина, которую он помнил, была белой, как кость, с глазами, как кинжалы. И у нее не было возраста. Ей можно было дать как двадцать, так и пятьдесят.

Но женщина, которую он увидел, была румяной и молодой. Ее волосы, когда-то походившие на вылинявшую солому, теперь текли живым золотом. Она сильно изменилась, но он все же узнал в ней ту ведьму, когда она показалась на пороге трактира. Она его не заметила, потому что Ивен тут же нырнул в проулок между двух домов.

Этой ночью они с Брэдшоу долго обсуждали, что же теперь делать. Брэдшоу сказал, что сила Бренны широко известна, и что она может управлять даже крепкими мужчинами одним лишь взглядом. Ни одному из них не хотелось пытаться схватить ее, пусть даже при раскладе двое против одной. Но Брэдшоу настаивал, что нужно известить Булаву, и что один из них должен остаться в Джин Рич, а другой – доставить сообщение.

Ивену не хотелось оставаться здесь. Каждую секунду того дня, когда он шел за ней следом от самого трактира, ему казалось, что Бренна вот-вот обернется и пронзит его взглядом. Он не посмел отправиться следом за ней в пустыню, потому что там негде было спрятаться, к тому же, даже Ивен был наслышан о Пустынных землях. Па когда-то рассказывал, что пустыня любит рисовать перед путником волшебные картины, показывать то, чего нет, заманивать, пока он не собьется с пути. Люди умирали от жажды, гоняясь за воображаемыми картинами. Ивен подождал у трактира, пока Бренна не вернется, а когда она явилась на закате и скрылась внутри, он кинулся бежать в их с Брэдшоу подвальчик, чувствуя себя мышью, избежавшей когтей кота. Нет, он не хотел оставаться здесь и следить за Бренной.

Но второй вариант был еще хуже. Они провели в Джин Рич уже две недели, и генералу Холлу, скорее всего, уже пришлось сменить место лагеря. А если лагеря больше не было на прежнем месте в южном Алмонте, значит, как утверждал Брэдшоу, посыльному придется отправиться в Мортмин и там искать Булаву.

Мортмин! Ужаснейшая из всех земель, царство тьмы, жестокости и адского огня. Он не хотел оставаться один в Джин Рич, но еще меньше он хотел ехать в королевство зла. Брэдшоу утверждал, что Мортмин вовсе не так плох, как думает Ивен, но тот не желал проверять это лично. Даже упоминания об этой поездке было достаточно, чтобы его начало тошнить.

– Ну, одному из нас придется ехать, – сказал Брэдшоу твердо. – И если поеду я, значит тебе здесь нужно быть очень осторожным, Ивен. Ведьма не должна тебя засечь, или ты погибнешь. Понял?

Ивен нерешительно кивнул. Брэдшоу уехал, и с тех пор Ивен превратился в шпиона. Это была нелегкая работа, ведь каждый день ему приходилось выдумывать что-нибудь новенькое, чтобы наблюдать за трактиром, не только чтобы Бренна его не заметила, но и чтобы среди местных не пошли разговоры. Он часто ходил в кабак, который находился неподалеку от трактира и из которого был прекрасно виден его вход. Но это тоже было непросто, потому что Ивен не пил. Когда-то давно Па рассказал ему о пиве, предупредив, что от него одни только неприятности, и строго-настрого запретил пить любые крепкие напитки. Последнее было совсем не трудно; как-то раз на Рождество Ивен попробовал виски и решил, что напиток похож на прокисший уксус. Но теперь, когда Ивену приходилось целыми днями просиживать в кабаке, запрет Па стал серьезной проблемой. Даже он знал, что никто не станет торчать в кабаке постоянно, если, конечно, он не пьяница. Он подумывал о том, чтобы брать кружку пива и растягивать ее на целый день, но, в конце концов, не смог. Па был мертв, это правда, но его слова из-за этого приобрели лишь большую силу. Ивен не мог пойти против них.

Он сказал хозяину, что ждет друга, который вот-вот приедет, и они сошлись на том, что Ивен будет пить воду по цене пива. Ивен переживал, что тот начнет болтать о их странном договоре, но его переживания были напрасными; хозяин вообще редко открывал рот, если дело не касалось выпивки и оплаты. Ему нравилось, что Ивен целый день сидит у дальнего конца стойки и пьет воду стакан за стаканом, отлучаясь лишь в загаженный нужник на задворках кабака. Шпионить оказалось очень скучно, поэтому на второй день Ивен принес с собой бумагу с карандашами и начал делать наброски людей в зале и на улице. Он знал, что его наброски не особо хороши, но кабатчику они, по крайней мере, понравились; некоторое время он старательно делал вид, что ему неинтересно, но затем все-таки подошел посмотреть, как Ивен рисует. Еще пару часов спустя он спросил у Ивена, можно ли ему тоже попробовать. Ивен дал ему лист бумаги и огрызок карандаша. Ему вдруг стало интересно, рисовал ли до этого кто-нибудь в Джин Рич. Вдохновения здесь было немного: окружающий пейзаж казался самым унылым из всего, что только можно представить. Он рисовал людей, здания, небо, но взгляд его то и дело возвращался к двери трактира.

Бренна покидала гостиницу еще дважды и направлялась по главной дороге куда-то в пустыню. Она как будто бродила бесцельно, но все же не совсем, и на третий день Ивену стало любопытно, что она здесь делает. Почему не едет дальше, как остальные путешественники, которые останавливались в Джин Рич только чтобы подготовиться к переходу через Пустынные земли. Бренна не заходила в те немногие магазины, что продавали снаряжение для путешественников и не пыталась купить ничего другого, даже еду. Более того, не считая ее странных вылазок в пустыню, она вообще не выходила из трактира. Ивен считал, что понимает почему: лишившись своей прежней нездоровой бесцветности, Бренна оказалась на удивление привлекательной, и когда она шла по улице, мужчины оборачивались ей вслед. Она все еще вызывала у людей безотчетный страх: никто не осмеливался заговорить с ней или пойти за ней в пустыню. Но она определенно привлекала внимание, а Ивен чувствовал, что ей это не нужно. Она ждала чего-то, стараясь оставаться незаметной. Ивен мог следить за ней только дне и понятия не имел, что она делает ночью.

На четвертый день после отъезда Брэдшоу в трактире появились два новых постояльца. Они были закутаны в плащи с ног до головы, но Ивен не увидел в этом ничего странного, потому что большинство приезжих в Джин Рич старались не распространяться о своих делах. Бренна не вышла встречать новых постояльцев, поэтому он выкинул их из головы и вернулся к рисованию.

В эту ночь никто не спал. Над пустыней бушевала гроза, какой Ивену еще не доводилось видеть. Вспышки молнии рассекали небо сверху до низу, а от раскатов грома сотрясались все здания на улице. Ивен, боявшийся грома, знал, что не сможет уснуть в такую грозу, и не хотел сидеть один в их с Брэдшоу подвальчике. Он засиделся в кабаке до поздней ночи, впрочем, как и еще добрая половина города. Кабатчик был так занят, что, когда у Ивена закончилась вода, плюхнул на стойку полный кувшин, не потребовав оплаты.

В комнате было слишком шумно для того, чтобы Ивен мог сосредоточиться на рисовании, поэтому он просто опустил голову на стойку и уставился в окно. Каждые несколько секунд сверкала молния, и в этот момент улицу заливал слепящий бело-голубой свет. Несмотря на грохочущий гром, веки Ивена стали тяжелеть. Время шло к полуночи, а он оставался на ногах так поздно лишь трижды за всю жизнь: в последние три Рождества перед тем, как стал работать в тюрьме Цитадели. Он задумался, не попросить ли у кабатчика разрешения вздремнуть прямо за стойкой. Гром грохотал так, словно пытался расколоть мир надвое, но хотя Ивен и боялся гроз, он был не так напуган, как предполагал. Кто бы мог подумать, что он уедет из Нового Лондона, проедет через половину Нового мира, и сможет жить один в странной деревушке? Ему хотелось рассказать об этом Па, но Па был…

Ивен резко сел. Снова сверкнула молния, и, хотя отсвет лампы на стекле ухудшал видимость, ему показалось, что он заметил фигуру в плаще, выносящую что-то объемное из дверей трактира.

Ивен соскользнул со стула и подошел к окну. Но в кромешной темноте было невозможно разглядеть ничего, кроме очертаний трактира. Очередная молния рассекла небо, и он увидел повозку перед трактиром и большой сверток в ней.

Забыв про бумагу и карандаши, оставшиеся на стойке, Ивен выскочил на улицу и тут же вымок до нитки. Гроза так грохотала, что он не услышал ни единого звука из кабака. Едва только он выбрался из-под навеса на крыльце, решившись взглянуть на сверток в повозке поближе, как новая вспышка молнии осветила темную фигуру перед трактиром. Ивен сразу же отступил, прячась в тени здания. На мгновение воцарилась темнота, а затем снова полыхнула молния, осветив профиль ведьмы в тени капюшона. Она водила головой из стороны в сторону, словно собака, принюхивающаяся к следу. Он вжался в стену изо всех сил, молясь, чтобы темнота скрыла его от выцветших глаз ведьмы…

Вечность спустя Бренна вышла из-под навеса у трактира и спустилась к повозке. В свете очередной молнии стал заметен еще один сверток, висящий у нее на плече, и Ивен с ужасом понял, что у свертка была форма человеческого тела. Он сам не видел, что сделала Бренна с Уиллом, но слышал множество историй об этом в казарме. Элстон говорил, что после того, как Бренна разделалась с ним, тело его походило на фарш.

Бренна вскарабкалась на козлы повозки и взяла поводья. Она уезжает, понял Ивен, и первым делом почувствовал огромное облегчение. Ведьма затеяла недоброе; может, даже кого-то убила. Но она уезжала прочь, подальше от Джин Рич, а потому перестала быть его проблемой. Когда Брэдшоу вернется, они смогут убраться из этой ужасной дыры на краю мира и вернуться в Новый Лондон, к братьям Ивена, к знакомой жизни.

Но затем с упавшим сердцем он понял, что это не так. Булава велел ему следить за всем необычным, а перед ним была ведьма, которая увозила в ночь похожие на тела свертки. Более того, Бренна была сбежавшей заключенной, а Ивен был, в первую очередь, тюремщиком, причем еще до разговора с Булавой. Па научил его быть тюремщиком, выбрал Ивена, хоть его братья были умнее и храбрее, и он не допустил ни одного побега заключенного.

Ивен заглянул в окно кабака за спиной, но там все пили и разговаривали. Он мог бы попросить кабатчика о помощи… хотя нет, тот ни за что не оставит свой кабак. Если бы только Брэдшоу был здесь и сказал ему, что делать! Но ждать его он не мог. Очередная вспышка молнии осветила тронувшуюся с места повозку. Он опустил руку на пояс и нащупал нож. Не меч; Булава не разрешил ему носить меч. Ивен все равно не смог бы им воспользоваться, ведь он даже с ножом обращался не очень уверенно. Веннер так сказал.

«Не настоящий Страж Королевы», – снова подумал он. Даже настоящие Королевские Стражи боялись Бренну, но здесь больше никого не было. Помощь не поспеет вовремя.

– Я пойду, Па, – шепнул он дождю. – Я пойду, ладно?

Он оторвался от стены и двинулся по улице следом за повозкой.

Когда Келси очнулась, она сначала заметила, что ее руки связаны за спиной, а затем поняла, что вымокла до нитки. Она лежала на дне движущейся повозки, и на мгновение ей в голову пришла ужасная мысль, что она все еще на пути в Мортмин, а последние месяцы оказались ничем иным, как кошмарным сном. Открыв глаза, она ничего не увидела, но затем сверкнула молния и она с облегчением поняла, что это другая повозка, поменьше. Рядом с ней лежал большой сверток, и следующая вспышка молнии позволила ей поймать взгляд темных глаз из-под капюшона: это была Красная Королева.

Келси изогнулась и увидела фигуру в плаще, правящую повозкой. Келси не могла ничего вспомнить после того, как услышала голос Бренны. Лоб Красной Королевы был испачкан в крови; их обеих били? Последнее время Келси слишком часто ударялась головой, но сейчас ее пугало не сотрясение. Она не знала, как Бренне удалось сбежать из Цитадели, но эта женщина оказалась в Джин Рич не случайно. Она пришла за Келси, как приходила за всеми, кто пытался причинить вред Арлену Торну. Келси беспомощно заерзала, пытаясь понять, на ней ли еще сапфир Тира. Она не знала наверняка. Да и поможет ли здесь сапфир? По слухам, Бренна была ведьмой, но ее истинная сила была неизвестна.

Повозка остановилась и Келси закрыла глаза и толкнула Красную Королеву, подавая ей знак сделать то же самое. Среди всевозможных способностей Бренны одна была совершенно очевидной – феноменальная физическая сила; она вытащила Келси из повозки так легко, словно та ничего не весила, сняла с нее плащ и швырнула на землю. Келси приоткрыла глаза, пытаясь понять, где они, но даже несмотря на ослепительные вспышки молний она ничего не смогла разглядеть за стеной дождя. Кажется, под ее щекой был песок. Значит они были в пустыне.

Бренна схватила ее и оттащила от повозки. Келси постаралась обмякнуть, но Бренна пощекотала ее под ребрами, и ей не удалось скрыть рефлекторную судорогу.

– Не старайся, Истинная Королева, – пробормотала Бренна. – Я знаю, что ты очнулась несколько минут назад. Не изображай беспамятство – не поможет.

– Что ты собираешься делать? – спросила Келси.

Бренна не ответила, но очередная вспышка молнии осветила ее дикий, звериный оскал. Она изменилась, помолодела, но Келси не успела разглядеть эти изменения до того, как снова стало темно. Еще несколько шагов и дождь перестал хлестать по лицу и телу; они оказались в каком-то укрытии. Бренна бесцеремонно кинула ее на твердый каменный пол, и Келси вскрикнула, приземлившись на локоть.

– Подожди здесь, маленькая королева. Я ненадолго.

Келси стиснула зубы и попыталась сесть. Но со связанными за спиной руками она могла лишь извиваться на полу. В отчаянии она взглянула на грудь и увидела, что сапфир выглядывает из-под рубашки. Но нет, это был не тот сапфир, который нужен. Сапфир Тира не мог наносить раны. Сапфир Финна мог бы помочь ей с этим, но она отдала его Красной Королеве. Зачем она это сделала? Она едва ли могла вспомнить, а ее мозг в ответ лишь мельком выдал лицо Арлена Торна.

Через минуту Бренна вернулась, шаркая по каменному полу. Красная Королева приземлилась рядом с Келси, стукнувшись об пол и вскрикнув, а затем Бренна снова вышла.

– Кто это? – шепотом спросила Красная Королева.

– Бренна. Ведьма Арлена Торна.

– Точно ведьма. Я ее совсем не чувствую.

Келси согласно кивнула. В ее сознании Бренна, как и Роу Финн, тоже существовала словно бы не до конца. У стольких детей, рожденных после Перехода, проявились различные странности, которые в нынешнем Тирлинге приняли весьма причудливые формы. Магия наполняла землю Тира, стоило лишь осмотреться, и большая ее часть уходила корнями в тот самый момент, когда корабли скользнули в голубой разрыв на горизонте. Но действительно ли причиной стал Переход, или дело было в сапфире Тира, который скрывался в недрах Тирлинга?

«Что он сотворил с нами? – задумалась Келси, на мгновение отвлекшись. – Что он сотворил со всеми нами?»

Вспыхнула спичка, и в противоположной части комнаты она увидела силуэт Бренны, склонившейся над кучкой хвороста. Они были в каком-то каменном здании без окон. Келси слышала, как стучит дождь по деревянной крыше. Это место казалось давным-давно заброшенным; от мебели осталась лишь жалкая кучка обломков в углу.

Бренна выпрямилась, отряхивая руки от золы, и Келси увидела, что была права: Бренна действительно изменилась. Ее когда-то белые волосы стали цвета меда, а на щеках заиграл румянец.

– Ты больше не альбиноска? – спросила Келси.

– И не была. Люди обычно с готовностью верят лишь тому, что видят их глупые глаза.

– Тогда что ты такое? – вмешалась Красная Королева. Келси поняла, что она пытается выиграть время, но как это могло им помочь выбраться отсюда? Даже если Булаве и Пэну удалось отследить их путь из Демина, это место им ни за что не найти. Бренна явно не случайно наткнулась на старый, заброшенный дом в пустыне. Она его искала.

– Мортийская Королева! Мой господин часто говорил о тебе. – Бренна взглянула на разгорающееся пламя, отбрасывающее пляшущие тени на стены. – Мы подождем, пока костер не разгорится как следует, чтобы всем было хорошо видно. А то будет не так интересно.

– Что ты? – спросила Келси, следуя плану Красной Королевы.

Отсрочка – это лучше, чем ничего.

– Я – орудие. Орудие, полезное моему господину.

– Что за орудие?

– Тебе не отвлечь меня, сука. Но я отвечу, ведь это часть представления.

Последнее слово Бренна произнесла с особым наслаждением, заставив Келси содрогнуться. Она чувствовала, что их ждут пытки, в той или иной форме. Слишком уж явным было возбуждение Бренны.

– Еще до того, как я начала ходить, наши владельцы из Яслей поняли, что у меня есть любопытная способность, – продолжила Бренна. – Я впитываю боль. Не физическую боль, а боль разума, сердца. Я могла забирать худшие воспоминания человека, мысли о самом ужасном, что сделал он или то, что сделали с ним, и впитывать это в себя. На тот час, что они оплатили, мои клиенты снова становились беззаботными.

– Думаю, люди готовы были платить за это огромные деньги.

– Ну еще бы, – Бренна присела на корточки и проверила путы Келси. – Но облегчение было временным. По истечении часа они получали свою боль назад.

– А, – выдала Келси, осознав наконец, в чем была непонятная ей ценность Бренны. Для некоторых людей она была все равно, что пожизненный запас морфия. – А что насчет Торна?

Бренна ткнула Келси лицом в пол, и та ощутила вкус крови во рту.

– Не смей произносить его имя. Я видела, что ты сделала. Я видела… – Бренна внезапно замолкла. На мгновение она, казалось, отвлеклась, но Келси не знала, как это использовать. Красная Королева пыталась сесть, но нее это получилось не лучше, чем у Келси. Все, что им оставалось – это тянуть время.

– Что ты делала для твоего господина? – спросила Келси.

– Я забирала его боль и держала в себе. – Черты лица Бренны были чистыми, почти красивыми. Глаза были глубокого, холодного оттенка голубого. – Я не отдавала его боль назад. Она вымывала из меня жизнь, тянула молодость и краски, но я хранила его боль, чтобы он мог делать то, что должен был. Обеспечивать нашу безопасность.

Келси закрыла глаза. Она ошиблась насчет Торна, решив, что он настоящий социопат, но это было не так. Умирая, он почувствовал боль, огромную боль, намного больше той, что причиняли раны, нанесенные Келси. Бренна больше не могла ему помочь.

– Так ты, значит, что-то вроде желоба? – спросила Красная Королева по-тирийски. – Чтобы сливать боль?

– Иногда, – Бренна усмехнулась, и эта ухмылка была столь жестокой, что Келси снова пронзила дрожь. – Но у меня есть и другие таланты. Моему господину они требовались нечасто, но я думаю, что сейчас мы найдем им применение.

Она схватила Красную Королеву за волосы, рывком заставив ее сесть. Та захрипела от боли, но не вскрикнула, чего, по мнению Келси, добивалась Бренна.

– Ты, мортийская сука, о которой мой господин столько говорил. Ты пыталась обмануть его, когда думала, что тебе это сойдет с рук. Ты послужишь отличным примером.

– Примером чего?

Бренна опустилась на корточки и уставилась в глаза Красной Королеве. Та попыталась отвернуться, но не смогла, а затем перестала сопротивляться. Ее взгляд замер, сосредоточившись на чем-то невидимом для Келси, а рот округлился от ужаса.

– Я владею болью, – пояснила Бренна, почти небрежно, все еще не отрывая взгляда от Красной Королевы. – Я управляю ей. Я могу вытянуть боль, если захочу. Но могу и усилить ее.

Красная Королева начала визжать, и этот высокий животный звук напоминал визг свиньи на бойне. Келси закрыла глаза, но отгородиться от него не получалось.

– Вспомни о самом плохом, что ты делала, о самом плохом, что с тобой случалось, – шептала Бренна. – Я могу заставить тебя переживать это снова и снова.

Визг утих. Глаза Красной Королевы закатились. Ее лицо блестело от пота, из уголка губ тянулась тонкая ниточка слюны, а тело сотрясала дрожь.

– Прекрати! – крикнула Келси. – У тебя нет причин так с ней поступать!

– Она обманула господина, – ровно ответила Бренна. – Этой причины довольно, но она не единственная. Я хочу, чтоб ты видела, что тебя ждет, тирийская сука. Это представление для тебя.

– Мамааа! – взвыла Красная Королева.

– Я думаю, теперь мы можем ее освободить, – заметила Бренна, поднимаясь. Она достала нож, нагнулась и стала разрезать путы Красной Королевы. – Она никуда не денется. А представление станет интереснее.

– Мама, мне жаль! – кричала Красная Королева, и Келси увидела, как с этими словами слезы хлынули из ее глаз. – Пожалуйста, не надо! Не надо, мама! Я буду хорошей, обещаю! Не продавай меня.

Она вцепилась освобожденными руками в свое лицо, оставив на одной из щек глубокие борозды от ногтей. Из них на шею начала капать кровь. Келси перекатилась на бок и ее вырвало.

– У тебя есть плохие воспоминания, Келси Глинн? – мягко спросила Бренна. – То, о чем ты сожалеешь? То, от чего стараешься сбежать?

Келси пыталась закрыться от этих слов, но Бренна нависла над ней, схватили за волосы и повернула лицом к себе.

– Я найду это. Что бы это ни было, я найду это, и ты будешь переживать это снова и снова, пока не забудешь про все остальное.

Келси зажмурилась, пытаясь не встречаться взглядом с Бренной. Бренна швырнула ее на спину, а секунду спустя Келси почувствовала, как ее веки слегка царапают ногтями.

– Открой их, – шепнула Бренна. – Открой их, или я их вырву.

В нескольких футах от них Красная Королева все еще рыдала и умоляла о чем-то свою невидимую мать. Это звучало ужасно, но не менее ужасной была перспектива ослепнуть. Келси открыла глаза и увидела лицо Бренны прямо напротив своего.

– Где же оно? – шептала Бренна, и Келси с ужасом поняла, что она может ощутить, как эта женщина лезет в ее голову, ищет, роется в мыслях. – Где же оно, самое худшее?

«Неужели и я так делала?» – потрясенно подумала Келси. Бренна копалась в ее мозгу с тщательностью грабителя, переворачивающего шкафы в поисках денег; Келси словно огрели по голове дубинкой. Она попыталась отвести взгляд, но не смогла ни отвернуться, ни закрыть глаза.

– Глубоко спрятано, – пробормотала Бренна. И Келси поняла, что Бренна подбирается все ближе к темным закоулкам ее сознания: к воспоминаниям Лили, к ее жизни до Перехода, к постоянному страху, разбавленному нотами жестокости и насилия. К ужасной жизни Лили, часть из которой пришлось пережить и Келси.

– А, – в восторге шепнула Бренна. – Теперь вижу.

Келси с силой оттолкнулась от пола, изогнувшись дугой, но это не помогло ей отвести взгляд. Она слышала, как где-то рядом начинает задыхаться Красная Королева.

– Что это у нас тут? – издевательски проговорила Бренна. Она пощекотала Келси, заставив ту скорчиться, а вот отвернуться у той по-прежнему не получалось. Келси чувствовала, как воспоминания Лили поднимаются из темной дыры в ее сознании, захватывая его, поглощая. Грэг Мэйхью, майор Лангер, животное по имени Паркер, скоро они все вырвутся на свободу, и затем…

– Оставь ее в покое.

Бренна подскочила. Их связь разрушилась, и Келси застонала от облегчения, чувствуя, как воспоминания Лили уплывают в дальний угол сознания, где им самое место. Ее глаза были сухими и болели; ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она смогла разглядеть фигуру в дверном проеме. И это оказался последний человек, которого она ожидала здесь увидеть: Ивен, тюремщик Цитадели.

– Ивен, беги! – закричала Келси. У Ивена был нож, но его широко распахнутые глаза были глазами ребенка, который боится темноты. Келси не могла допустить, чтобы он умер здесь, только не Ивен, она и так уже убила слишком многих…

– Да, убирайся отсюда, мальчишка, – рыкнула Бренна. – Это не твое дело.

– Там Королева Тирлинга, – возразил Ивен дрожащим голосом, – а я – Королевский Страж. Так что, это мое дело. Оставь ее в покое.

– Королевский Страж, – повторила Бренна голосом, сочащимся ядом. – Ты для них игрушка, что-то вроде талисмана. У тебя даже меча нет.

Эти слова заметно выбили Ивена из колеи; он побледнел и судорожно вздохнул. Но все равно поднял нож и шагнул в комнату.

– Ивен, не смотри на нее! – крикнула Келси.

Давящиеся хрипы послышались слева от нее, и, повернувшись, она увидела, что Красная Королева душит себя. Резким рывком перевернувшись на живот, Келси поползла к ней.

– Эвелин!

Уставившись в пространство, Красная Королева убрала руки с горла и опустила вниз, скрючив пальцы. Затем, одним взмахом ногтей, распорола себе правое бедро. Келси удалось отпихнуть ее руки прочь, но она не смогла придумать, как до нее достучаться.

– Эвелин, проснись!

– Мама! – прошептала Красная Королева, и Келси с нарастающим ужасом поняла, что та тянется прямо к ней. Она отодвинулась назад, но Красная Королева поползла за ней, продолжая тянуть руки и хватая пустоту.

– Мама, – прохрипела она, всхлипывая. – Прости, что я сбежала.

Бренна зажала Ивена в угол и теперь с улыбкой на лице медленно приближалась к нему, спрятав нож за спину.

– Давай-ка поговорим, малыш. Иди сюда, взгляни на меня.

– Нет! – крикнула Келси, но с отчаянием увидела, что Ивен уже попался, уставившись на Бренну широко распахнутыми глазами и приоткрыв рот. Келси почувствовала, как что-то коснулось ее лодыжки, опустила глаза и закричала; Красная Королева гладила ее ногу, искривив рот в кровавой улыбке.

– Мама?

Рыдая, Келси отползла прочь, рванувшись к Ивену, в отчаянной надежде оторвать его от Бренны. Она отталкивалась неповрежденным локтем, подтягивая то одну, то другую ногу, выкрикивая имя Ивена, но с горечью понимала, что передвигается слишком медленно, что ей не добраться до них вовремя… а затем в изумлении подняла голову, когда по комнате разнесся голос Ивена.

– Я вижу, что у тебя нож за спиной.

Улыбка сползла с лица Бренны. Она уставилась на Ивена долгим взглядом, широко открыв глаза и сжав зубы от напряжения.

– Выкинь нож.

Лицо Бренны исказилось от ярости, такой сильной, что Келси ощущала ее через всю комнату, словно жар от огня. Ивен шагнул вперед, подняв нож, Бренна выпучила глаза от изумления.

– Ты не можешь, – прошептала она. – Ты не можешь быть…

– Брось нож, – снова потребовал Ивен, и Келси уставилась на него, гадая, уж не снится ли ей это. Он был раза в два крупнее Бренны – хотя несколько секунд назад Келси была уверена, что Бренна выше – и она пятилась от него, отступая прямо к огню. Она сделала резкий выпад ножом, но Ивен был вне ее досягаемости.

– Положи его.

– Нет!

– Положи его, – повторил Ивен. На его лице застыла смесь упорства и терпения, и Келси внезапно начала понимать, что происходит: Бренна выбрала не ту цель. В голове у Ивена не было ничего из того, за что Бренна могла зацепиться, потому что он был другим.

Хорошим.

– Где оно? – выкрикнула Бренна, впившись взглядом в лицо Ивена. Она снова замахнулась на него, но на этот раз не рассчитала и потеряла равновесие, завалившись вперед. Ивену удалось схватить ее, и она располосовала ему руку, а затем отпрыгнула назад, прямо в огонь.

– Хватай ее! – закричала Келси, бешено извиваясь. Ивен попытался вытащить Бренну из огня и вскрикнул, когда пламя обожгло ему руку. Визг Бренны эхом отражался от каменных стен комнаты. Наконец, Ивену удалось вытащить ее из огня, но ее плотное платье уже успело загореться, а сбить огонь было нечем. Бренна кричала от боли, а Ивен беспомощно кружил вокруг нее. Тошнотворный запах пополз по комнате, тот самый запах, что Келси помнила по Аргосскому перевалу.

– Покатай ее! – крикнула она Ивену. – Покатай ее по земле!

Ивен, судорожно сглотнув, стал ногой катать Бренну по земле, пытаясь сбить пламя. Но Келси видела, что было уже слишком поздно. Бренна перестала кричать.

– Глинн.

Она опустила голову и увидела, что рядом с ней лежит Красная Королева. Ее глаза были приоткрыты, и Келси заметила красный отблеск между век. Что-то проснулось внутри Келси, какой-то забытый инстинкт, кричавший об опасности, но она все равно спросила:

– Ты в порядке?

– Нет. – Красная Королева указала на свое тело, превратившееся в кровавое месиво. – Но это, по крайней мере, снова я.

– Ваше Величество? – окликнул ее потрясенный Ивен. – Ваше Величество, я старался, как мог, она… Думаю, она…

– Ивен, подойди.

– Ваше Величество…

– Мне нужно, чтобы ты перерезал на мне веревки.

Ивен поднялся на ноги и поспешил к ней, с ножом наготове. Келси перекатилась на бок, когда он добрался до веревок, затем внезапно ощутила, что запястья свободны. Тогда она сжала руки в замок и от души потянулась, почувствовав, как плечи поют от облегчения.

– Послушай меня, Ивен, – велела она. – Она бы меня убила. Она бы пытала меня ради удовольствия, а потом убила. И тебя она бы убила, если бы смогла зацепить. А вот ты ее не убивал. Ты велел заключенной сдать оружие, но она отказалась.

Ивен кивнул, но на лицо его упала тень, и Келси подумала, что развеять эту тень будет не так-то просто.

– Как вышло, что ты оказался здесь, Ивен?

– Из-за капитана, Ваше Величество. Он послал меня сюда. Меня и Брэдшоу.

– Мага? Он здесь?

– Нет, госпожа. Он отправился за капитаном несколько дней назад. Здесь только я.

Келси рывком поднялась на ноги и подошла к телу Бренны. Оно обгорело до черноты, и Келси почувствовала укол грусти. Она презирала эту женщину, но у нее, по крайней мере, было право злиться. Вот уже несколько недель, как Келси признала горькую правду: казнь Торна была ужасной ошибкой, а то, что она сотворила с ним там, на эшафоте, было еще хуже.

– Ивен, – пробормотала она. – Там снаружи, в повозке, плащи. Принеси их.

Ивен поспешил прочь, и на лице его четко проступило облегчение от того, что ему дали такое легкое задание. Келси глубоко вздохнула и немедленно пожалела об этом: в воздухе воняло горелой плотью.

– Глинн, – снова прошептала Красная Королева, и Келси присела на корточки рядом с ней, подобрав по пути нож Бренны.

– Когда мы вернемся в деревню, – сказала она Красной Королеве, – мы обработаем твои раны.

– Не нужно. Гляди.

Келси опустила глаза и увидела, что порезы на бедрах ее спутницы зажили, разодранная плоть срослась без следа.

Ивен вернулся почти бегом, неся в руках плащи, и Келси велела ему прикрыть ими тело Бренны. Она собиралась сжечь останки, но Ивену совсем ни к чему было это видеть.

– Глинн, – снова прокаркала Красная Королева. – Отошли мальчика.

Келси кивнула Ивену, лишь на секунду замявшемуся в дверях прежде, чем выйти из комнаты. Келси повернулась к Красной Королеве и заметила очередную вспышку алого в ее глазах.

– Я меняюсь, – бесстрастно сказала Красная Королева. – Превращаюсь во что-то другое. Я больше не владею собой. Голос в моей крови велит мне убить тебя, и я хочу его послушаться. – Келси отшатнулась. – Я бы смогла пережить необходимость питаться человечиной. В некотором смысле я это и делала все то время, что сидела на троне. – Красная Королева улыбнулась, и ее глаза полыхнули алым. – Но вот то, что мной будут управлять, что я перестану быть хозяйкой своей судьбы… Я жила так когда-то давно. И не желаю жить так опять.

– Что с тобой случилось?

Красная Королева подняла руку, и на ее ладони Келси увидела сапфир Финна.

– Хочешь увидеть, Глинн? Если хочешь, придется оказать мне ответную любезность.

«Окажи мне любезность». Эти слова эхом отдались у Келси в голове, и перед ее мысленным взором возник Мерн, его запрокинутое, улыбающееся лицо, когда она перерезала ему горло. Внезапно ей стало страшно, так страшно, как не было даже когда она проснулась и увидела стоящую над ней Бренну.

– Я не убила тебя раньше. С чего ты взяла, что я сделаю это теперь?

– Есть разница, Глинн. Теперь я молю тебя об этом.

Келси закрыла глаза. Что-то коснулось ее ладони, и она опустила глаза, увидев, что Красная Королева разжала ее руку, впихнула в нее сапфир Финна и снова сжала.

– Я знаю, чего ты боишься, – прошептала Красная Королева. В ее глазах вспыхнул алый отблеск. – Ты боишься стать мной.

Это было не так. Келси не хотела становиться Красной Королевой, нет, но не это заставляло ее просыпаться среди ночи в холодном поту. Больше всего на свете она боялась стать такой же, как ее мать.

– Ты и должна этого бояться. Но смерть бывает разной. И хладнокровное убийство сильно отличается от прекращения агонии. И Глинн, я молю тебя.

Келси взглянула на сапфир Финна. Он был ей не нужен, она не собиралась надевать его, но и просто выбросить не могла. Могущественные вещи требуют охраны. Если она была из Тиров, как утверждали Финн и Ловкач, тогда ее семья охраняла такие вещи с давних времен.

– Я не могу убить себя, Глинн. Во мне нет этого. А ты сможешь, и, думаю, без особого для себя вреда. Ты становишься той, кем ты хочешь быть.

Келси вздрогнула от этих слов. Она снова увидела Мерна, с улыбкой наблюдающего, как Корин вводит ему иглу в вену. Тогда Келси казалось, что это милосердие, но так ли это было на самом деле? Красная Королева лежала перед ней, но не искореженное тело, а женщина, очерченная красным светом. И эта женщина угасала, вытесняемая чем-то другим…

– Мне недолго осталось, Глинн. Смотри.

Келси взглянула и в страхе отшатнулась. Разум женщины, когда-то так яростно боровшийся с захватчицей, теперь распахнул двери, в огромный, ревущий город мыслей и идей, воспоминаний и сожалений. Звук, зрение, ощущения, все это нахлынуло на Келси, как приливная волна, столь мощная, что она боялась утонуть.

В основе всего этого была фигура матери, пойманная в ловушку противоречивых эмоций: любви, ненависти, ревности, тоски, сожалений и печали. Прекрасная Королева считала Эвелин пешкой, прямо как теперь Красная Королева считала пешками всех людей. Круг показался Келси неразрывным, и эта печальная мысль почти заставила ее покинуть мысли Красной Королевы. Но она осталась, ведь история всегда была для нее непреодолимым соблазном, и возможность узнать ее окончание стоила любых страданий.

Когда Эвелин было четырнадцать, король Кадара предложил Тирлингу союз и сложный торговый договор, включающий лошадей, древесину, драгоценные камни и золото. Переговоры были сложными и долгими, затянувшись на много месяцев. К их окончанию послы были измотаны, а тирийские придворные устали развлекать кадарскую делегацию, которая требовала особых почестей и состояла почти целиком из мужчин, не умеющих держать руки при себе. Вся Цитадель вздохнула с облегчением, когда две делегации пришли к шаткому соглашению, и для того, чтобы скрепить его, Прекрасная Королева подкинула Эвелин, незаконнорожденную принцессу, в подарок королю Кадара.

Эвелин привыкла, что к ней относятся по-особому. Она жила среди постоянных придирок, как ее прекрасная, законнорожденная сестра Элейн – среди похвал. Она даже привыкла к пренебрежению со стороны матери, колеблющемуся от равнодушия до раздражения. Но это последнее предательство… Эвелин не была к нему готова. В ее воспоминаниях была сцена – она виделась Келси довольно нечетко, возможно, потому что Эвелин сама была как в тумане – сцена с криками, взаимными упреками, слезами и, наконец, мольбами, бесполезными мольбами, которые Эвелин помнила смутно, сквозь дымку унижения. Ее мать ничуть не растрогалась, и, в конце концов, Эвелин отослали вместе с кадарцами. Ее последние воспоминания о Цитадели почти полностью совпадали с воспоминаниями самой Келси: дальний конец Новолондонского моста, душераздирающая печаль, окружение, которому нельзя доверять, и последний беспомощный взгляд на родной город. Но к тому моменту, как Новый Лондон скрылся из виду, ее печаль переросла в гнев.

Кадарская делегация так и не вернулась домой. На третью ночь послы упились тирийским элем, бочку которого им подарили на прощание, и погрузились в мечты о том, как их вознаградят дома за успешно завершенную миссию. Они отправились спать, забыв об охране для странной уродливой девчонки, которую тащили с собой. На протяжении всего пути она была такой тихой, что они полностью забыли о ней. Они выпили всю бочку, и большинство из них не оказало сопротивления, когда маленькая Эвелин пробиралась в палатки с ножом и резала глотки.

Эвелин сжала руку Келси.

– Мне недолго осталось, – прошептала она. – Пожалуйста. Так холодно. А мое сердце…

Келси вслушалась и поняла, что женщина права: ее сердце билось, но странно, нехотя, словно часы с кончающимся заводом – несколько ударов и пауза. Но впереди была еще немалая часть истории! Только один человек проснулся, и при виде залитого кровью ребенка, с оскаленными зубами и смертью в глазах, так испугался, что сбежал на юг, в Пустынные земли, и больше о нем никто ничего не слышал. Это происшествие разрушило союз с Кадаром, хотя его замалчивали и немногим была известна правда; самой распространенной была версия о провале переговоров. Даже в такой момент Келси не могла не удивиться, как замечательно, хоть и невольно, Эвелин помогла себе будущей, ведь если бы Тир и Кадар заключили длительный союз, Мортмин никогда бы не достиг нынешних высот. Вместо этого убийство послов – которое, по мнению короля Кадара, совершили тирийцы – испортило отношения между двумя странами на долгие годы. Когда из ниоткуда появилась молодая волшебница и начала сеять разрушения по всей Новой Европе, среди стран не было единства и поэтому ей не могли дать отпор. Но до этого были еще долгие годы. Убив кадарских послов, Эвелин сбежала на север и…

– Пожалуйста, – повторила Красная Королева.

– А сама ты не можешь? – в отчаянии спросила Келси.

– Я уже пыталась. Сдаваться – это против моей природы. Мое тело не приемлет мысли о том, что будущего нет.

Келси ей поверила; слишком заметным было страдание во взгляде Эвелин. Будь у нее выбор, эта женщина предпочла бы сама оборвать свою жизнь, держать под контролем даже свою смерть, так же, как и все вокруг. Хоть и смутно, но Келси представляла, как непросто ей было вверить свою смерть постороннему человеку.

– Я не хочу этого делать, – сказала она и с удивлением поняла, что это правда.

Эвелин мрачно усмехнулась.

– Как говорила моя мать: долг – это страшный сон желаний. Давай на этом закончим. Пожалуйста.

«Помоги мне», – взмолилась Келси, сама не зная, к кому обращается.

К Барти? К Карлин? К Булаве? К Тиру? Королева Пик, та, что была внутри нее, когда она убивала Арлена Торна – теперь она поняла, что это было убийство – пропала. И не было ничего, что могло бы ее заменить. Была лишь Келси. Она хотела снова стать самой собой, но только теперь поняла, во что ей обойдется это желание. Она чувствовала сердце Эвелин, такое уязвимое, словно оно уже лежало у Келси в ладонях.

– Скоро оно остановится само, – прошептала Эвелин. – И я боюсь, я так ужасно боюсь, что оно начнет биться для кого-то другого.

Келси помедлила, чувствуя, что какая-то часть ее все еще хочет увидеть конец истории Красной Королевы. Там был Роу Финн, а Келси еще столько нужно было узнать…

– Пожалуйста, – повторила Эвелин. – Мне приходит конец.

И это действительно было так. Келси ощутила, что сердцебиение женщины прерывается. Призраки Мерна и Торна, казалось, кружат над ней, то появляясь, то исчезая, но, как ни странно, Келси их не боялась. И Кэти тоже была здесь, требуя места в ее сознании. Келси знала, что время выходит, и подняла нож Эвелин, крепко сжав его обеими руками, чтобы не промахнуться. Как и с Мерном, она боялась, что на вторую попытку ей не хватит мужества.

– Он боится тебя, ты знаешь, – прошептала Эвелин. Она указала на сапфир Финна, который свисал с руки Келси, поблескивая отражающими огонь костра гранями. – Возьми его и закончи это.

Келси уставилась на нее, но Эвелин уже закрыла глаза.

– Я готова, дитя. Теперь только не струсь.

Келси сделала глубокий вдох. Снова перед ней возникли они – лица Мерна и Торна – но Эвелин была права: смерть бывает разной.

– Любезность, – прошептала она, смаргивая слезы.

– Да. – Губы Эвелин приподнялись в подобии улыбки. – Любезность.

Собрав всю свою решимость, Келси с силой опустила нож.