Глава 39
Переговоры

Сначала я уловил тихий свист и щелчок. Будто стрела пролетела и ударилась о камни. Впрочем, так оно и оказалось. Через минуту ко мне, отчаянно работая локтями, подполз один из бойцов, бывший до этого на правом фланге нашей редкой цепочки. Том, что был ближе к лесу.

– Тут это, командир, кажется, записку нам прислали, – крайне удивленным шепотом сообщил охотник. – Только я не разберу, что написано. По-эльфийски же.

Большинство охотников неплохо изъяснялись на языке первородных – тогда, до революции и до плена, я специально следил за тем, чтобы парни не филонили и учили язык врага. Очень это полезно в некоторых случаях – пленного там допросить или просто послушать, о чем они на отдыхе в лагере треплются. Но вот читать и писать уже не заставлял – я и сам-то с трудом разбирал затейливую эльфийскую вязь. Тем не менее моей квалификации хватило, чтобы прочесть послание.

– Что там, лан Варден? Что пишут-то? – нетерпеливо спросил кто-то из солдат.

– Переговоры предлагают, – немного удивленно ответил я.

– Ловушка! – не задумавшись, отреагировал боец. – Поняли, что упускают куш, и решили в засаду заманить.

– Вряд ли, – качнул я головой. – Это мой знакомый писал. Когда мы устраивали рейд в их лес и сожгли огненное зелье, которым они стены городов ломали, я был ранен. И тот, кто писал эту записку, меня спрятал, не дал обнаружить другим первородным. Он тогда сказал, что не все первородные хотят войны с людьми, и тоже переговоры предлагал, но не сложилось. В Кеймур он так и не пришел.

– Командир, мы будем договариваться с первородными? – вопрос задал кто-то один, но смотрели на меня все, кто оказался рядом.

– Будем, – уверенно кивнул я. – Нам еще вести армию к Кеймуру. Через лес. Если в процессе мы будем воевать с первородными, половину потеряем еще по дороге.

– Думаешь, они нас пропустят воевать со своими же?

– Вот и посмотрим.

Дальнейшее обсуждение пришлось прервать, хотя у парней явно было достаточно возражений. Далеко позади на дороге показались огоньки. Подмога наконец подошла.

Встреча вышла скомканная. Я даже не успел выйти к дороге, как на меня налетела Инга. Обняла крепко и долго не отпускала, не слушая ни увещеваний, ни просьб. Рядом стояла Говорна, ухмылялась насмешливо, но я видел, что она тоже переживала, пока меня не увидела. В таком положении нас и застал подошедший Контел. Доспехи у тысячника были помяты, шлем он, похоже, потерял в драке. Но усталости на лице заметить было нельзя.

– В кои-то веки после большой драки на тебе ни одной серьезной дырки и ты в сознании! – демонстративно удивилась шаманка. – Даже как-то странно!

– Это потому, что я не занимался ранеными, – печально улыбнулся я. – Времени и возможности не было, а ведь я мог бы многим помочь.

– У нас с Анхелем на два отряда целых восемь лекарей, – прокашлявшись, успокоил меня Контел. Старый вояка явно смущался бурного проявления чувств Инги. – И среди рекрутов еще четыре умелых врача нашлось, в помощниках тоже недостатка нет. Заняться ранеными и покалеченными есть кому, а вот обсудить наше будущее нам бы не помешало, лан Варден. И желательно побыстрее. Сразу, как только разместим людей на ночевку. К тому же хотелось бы узнать результаты вашей разведки.

– Часть обоза мы сохранили, – успокоил я собеседника. – Как вы знаете, остатки армии Совета что-то не поделили с первородными. Была стычка, после которой эльфы попытались вывезти провизию. Мы с ребятами изобразили авангард большого отряда. Блеф удался, первородные ушли в лес, захватив только скотину. Думаю, в конце концов они распознали наш обман, но вы вовремя подоспели. Теперь надо бы перетащить оставшуюся часть провизии подальше от поселка, чтобы даже соблазна не было забрать оставшееся. И вообще расположиться лучше в поле, подальше от леса. Поселок слишком близко к опушке, да и все мы в домах все равно не поместимся. Лучше потерпеть и расположиться по-походному, тем более, дождя пока нет.

– Думаете, нам дадут вывезти обоз? – удивился Контел. – Я думал, придется устраивать войсковую операцию с отвлечением внимания и прочими маневрами.

– Вы правы, господин Контел, но у меня есть еще одна новость, – признался я. – Только прошу вас пока не распространять эту информацию. Господин Анхель безусловно должен ее знать, и, возможно, сотники, но остальных я предпочел бы пока держать в неведении. Своих ребят я уже предупредил, чтобы языками не болтали, и о том же прошу вас.

После этих слов Инга наконец отпустила меня. В этот момент они с Говорной были очень похожи – глаза горели одинаковым любопытством. Контел тоже не ожидал таких новостей. Тысячник настороженно уставился мне в глаза. До сих пор я не был замечен в любви к тайнам и секретам, потому тысячник был удивлен и встревожен. Я не стал тянуть с объяснениями:

– Дело в том, что первородные предлагают переговоры. У меня есть все основания считать, что это не ловушка, да и вообще есть надежда, что удастся заключить нечто вроде союза с частью первородных.

В отличие от простых солдат, Контел не стал с негодованием отметать саму возможность диалога с врагом.

– Не ждал от тебя такой гибкости, парень. Мы с тобой еще мало знакомы, но слухи о тебе ходят такие, что ты первородных зубами готов рвать.

– Я уже напился их крови, – пожал я плечами. – Любви к этому народу у меня нет, как и доверия, однако договариваться в любом случае придется, если мы не хотим войны на полное уничтожение. Так почему бы не начать сейчас?

– Вот что, надо бы нам расположиться поудобнее, – вдруг сказал Контел. – Не дело о таких вещах говорить в поле. Сейчас отдам распоряжение устраиваться на ночлег да отправлю народ припасы перетаскивать, раз, говоришь, перемирие у нас.

На том и порешили. Через час мы сидели возле костра, на некотором отдалении от основной массы бойцов. Компания подобралась немногочисленная – только Контел, Анхель, Альберт, который оказался серьезно ранен, ну и мои подруги. Люди не спеша устраивались на ночлег. День был тяжелый, да и бардака хватало – пришлось как-то устраивать и обеспечивать не только солдат и пленных гончих, но и без малого две тысячи гражданских, которым идти было особо некуда. С этой проблемой тоже предстояло еще как-то разбираться, но пока бывших рекрутов просто расположили отдельным лагерем, благо припасов захватили достаточно – было чем накормить измученных долгим переходом и неизвестностью людей. Люди и сами пока не спешили уходить, особенно после того как поняли, что их никто особо и не держит. Часть, конечно, разбежалась во время битвы, многие погибли, но остальные предпочли остаться с армией и теперь расспрашивали солдат о последних новостях в стране.

Я коротко рассказал о своей первой встрече с Донараном, высказал свои предположения о том, что захотят от нас первородные.

– Думаю, они уже поняли, что все договоренности с Советом аннулированы, и захотят заключить новые. Насколько я знаю, у них в лесу некоторое перенаселение, и тоже проблемы с едой. Так что торговля. А еще у них, кажется, тоже назревает государственный переворот. По крайней мере, этот Донаран намекал мне, что не все первородные рады этой войне и вообще считают, что смогут управлять лесным народом лучше. По мне – так пусть хоть под корень друг друга вырежут, нам только лучше будет. Участвовать в их склоках я не хочу и ребятам нашим не дам, но сейчас наши цели, возможно, совпадают. Если ничего не изменилось, конечно – все же времени прошло много с тех пор, как мы с ним говорили, да и не обсуждали мы ничего серьезного. Не до того было. Так, несколько намеков.

– В общем, ясно, что ничего не ясно, – подытожил Анхель. – Но я согласен, нам сейчас отказываться от переговоров нельзя. Когда хоть встреча-то назначена?

– Примерно через два часа, – прикинул я. – В полночь, на опушке леса.

Собеседники, все как один, уставились на меня в немом изумлении.

– Подожди, молодой, ты серьезно? Не шутишь?

– Не шучу. А что не так? – я все не мог сообразить, что так удивляет слушателей.

– Ты хочешь, чтобы мы ночью пошли в лес, который кишит первородными, без подготовки?! – Контел не кричал только потому, что не хотел сообщать о причинах возмущения всему лагерю. – Парень, ты вообще нормальный?! Решил устроить коллективное самоубийство!?

– А, вот вы о чем, – успокоился я. – Так я один пойду. Я уже отправил несколько своих ребят, чтобы нашли точное место. Ну и присмотрят за мной, если что. – Я не стал говорить, что точного места они так и не нашли. Деревьев с раздвоенным стволом в ближайших окрестностях нашлось целых четыре. Которое из них называется стрелолистом, никто, в том числе и я, понятия не имел, потому что названия флоры у первородных и людей различаются. Не говоря уже о беличьем гнезде – где там разглядишь его в темноте?

Контел закрыл лицо ладонью.

– Полное отсутствие чувства самосохранения. Полное пренебрежение здравым смыслом, – глухо пробормотал он, не убирая руку. – Хорошо быть молодым, да?

– Да что такого-то? – Я прекрасно сознавал, что предприятие рискованное и может обернуться чем угодно, но другого выхода все равно не видел. – Всем идти – это армию без командиров оставить, если что-то сорвется. Не звать же их сюда? Все равно не пойдут. Да и нет у нас связи. Что нам, лес из арбалетов расстреливать, надеясь, что наши записки тоже увидят?

– Да даже не только в безопасности дело, – буркнул Анхель. – Уж прости, лан Варден, но дипломатия – не твой конек. Судя по тому, как ты вел переговоры с ланой Гертой…

– Не в одиночку, – вставила вдруг Инга, до сих пор молчавшая. – Я пойду с Эриком.

Теперь от удивления замер я. Как-то не ожидал, что актриса скажет такую нелепость. Еще более странной оказалась реакция остальных присутствующих на совете – взрослые, умудренные опытом мужи всерьез задумались.

– А то, что переговоры будут на эльфийском, никого не смущает? – нашел я, наконец, аргумент, казавшийся мне неоспоримым.

– Ерунда. Охотники вон все на нем говорят. Переводчиков возьмем. Как ни странно, в таком виде предстоящая авантюра вызывает чуть меньше опасений, – признал Контел. – Мы уже имели возможность оценить, как госпожа Краус умеет убеждать. Женская мудрость может смягчить излишнюю импульсивность лана Вардена. Конечно, оставлять их одних было бы безумием. Я считаю, что любой из моих сотников достаточно хорош, чтобы заменить меня, в случае если что-то произойдет, так что я иду с вами. И это не обсуждается, лан Варден. Я отвечаю за своих людей так же, как вы за своих. И хочу лично присутствовать при столь важных переговорах. Но мне будет спокойнее, если столь мудрая женщина будет с нами.

– Вы серьезно? – я обвел глазами лица собеседников. Судя по лицам, никто даже не усомнился в справедливости слов тысячника. Они до сих пор не знали о том, что приказ идти на помощь им отдавала вовсе не лана Герта. Для них все выглядело просто: лан Варден чуть не провалил переговоры, Инга уединилась с «сестрицей» буквально на несколько минут – и за это время переубедила взбалмошную начальницу. Выдающийся дар убеждения налицо. Я с трудом удержал рвущиеся с языка объяснения. Признаваться в обмане сейчас – почти гарантированно остаться только в компании охотников. Пехота и конница будут вынуждены вернуться назад, если узнают о подлоге.

На встречу с первородными отправились я, Инга и Контел. Тысячника Анхеля после недолгого обсуждения решили оставить в лагере – кто-то должен был руководить вывозом продовольствия, да и организовывать гражданских было необходимо.

К опушке вышли за полчаса до полуночи. Расселись возле приметного дерева, приготовились встречать гостей. Однако в назначенное время никто так и не появился. И спустя полчаса – тоже. Сначала сидели молча, в напряженном ожидании, но постепенно народ начал оживать:

– Эрик, а ты точно все правильно понял? – подала наконец голос шаманка, самая нетерпеливая. Я даже не сомневался, что Говорна пойдет с нами, и не планировал ее отговаривать. Правда, надеялся, что она останется с теми охотниками, что нас страховали, но своенравная девчонка отказалась – очень ей было любопытно пообщаться с первородными. – Может, они имели в виду какой-то другой день?

Я и сам уже немного сомневался, но попытался скрыть неуверенность:

– Ну, тут написано – в полночь. Стрелолист с двойным стволом и беличье гнездо. Двойной ствол – есть. Листья похожи на наконечники стрел, и гнездо присутствует. – Еще когда мы только подошли, я нашел небольшое дупло на высоте полутора своих ростов.

– Ну, подождем тогда еще, – пожал плечами Контел.

Мы подождали еще полчаса. Лес оставался все таким же темным и безмолвным. Ситуация начала становиться смешной.

– Чувствую себя как пацан, которого девчонка на свидание пригласила, а сама не пришла, – нарушил молчание кто-то из сотников. – И сидит сейчас с подружками где-то в кустах, хихикает.

Смешно, но у меня возникло ровно такое же ощущение. Плюнув, я поднялся на ноги и развернулся к лесу:

– Эй! Если кто слышит – передайте Донарану, что мы его ждали час! Больше ждать не будем!

Постояв еще минуту и так и не дождавшись ответа, я пожал плечами и уже хотел предложить остальным возвращаться в лагерь, когда из-за деревьев появился чей-то силуэт:

– На встречу обычно приходят туда, где она назначена. По крайней мере, так принято среди первородных. – Говоривший делал какие-то нехарактерные паузы в предложении. Я заметил, даже несмотря на то, что эльфийский знал все-таки не как родной.

– Мы и пришли в назначенное место. Или скажешь, это не стрелолист с двойным стволом и беличьим гнездом?

– Так и скажу, – ответил собеседник, выходя на опушку. Только теперь я сообразил, что первородный, оказывается, запыхался. – Это не стрелолист, а солнечник, и гнездо принадлежит горянке.

Да уж. Конфуз вышел. Я прямо кожей чувствовал, как Говорну распирает – вслух девчонка смеяться не стала, сдержалась, но распирало ее так, что даже в темноте было заметно, как она покраснела. Да и остальные, судя по сдержанному покашливанию, оценили юмор момента.

– Мы не лесные жители и не знаем ваших названий деревьев, – я решил объясниться. – Нам казалось, что все условия совпадают.

Донаран – а это был именно он – недоверчиво покачал головой. Кажется, он не мог поверить, что кто-то может перепутать такие очевидные признаки.

– Так значит, ты и есть тот самый Эрик Варден. Не ожидал.

– Что ж тут неожиданного?

– Странно, что, будучи вождем, ты ходил в набег. Довольно глупо, на мой взгляд. Люди не слишком берегут своих предводителей?

– Все по-разному, – пожал я плечами. – Я считаю, что не имею права отправлять подчиненных на смерть, сам при этом оставаясь в безопасности. Ты назначил встречу, чтобы обсудить различия в методах управления, распространенных среди наших народов?

– Это тоже было бы полезно, но сейчас есть более важные темы. Я не знал, что говорить придется именно с тобой, но так даже лучше. Ты жил среди народа лесов, пусть и в качестве пленника, возможно, тебе будет проще нас понять. Народ лесов слишком замкнут на себе, на своих традициях и привычках.

– Может, и так, – глубокомысленно протянул я, просто чтобы сказать что-нибудь. Я немного растерялся. Почему-то казалось, что первородный сразу начнет торговаться по поводу обоза. Возможно, станет предлагать помощь в обмен на поставки продовольствия. Но парламентер как будто никуда не торопился.

– Мы привыкли считать себя вершиной эволюции. Совершенством. И в этой своей уверенности упустили момент, когда началась деградация. Сейчас на это больше нельзя не обращать внимания, однако не все хотят что-то менять. Наши властители считают, что нам не хватает ресурсов. Нужны новые территории, нужна пища для нас и для наших деревьев, нужно увеличить нашу численность. – Донаран говорил, не глядя на меня, не особенно обращая внимания на мою реакцию. Будто сам себя убеждал. Альберт шепотом торопливо переводил его речь для тех, кто не знал языка первородных – эльф этого будто не видел. – Те, кто решает за народ, решили взять все это у вас, людей, но даже эта война показала – у нас недостаточно сил. Вы, люди, были слабые и не умели воевать, вы не ждали нападения – и все равно сумели дать отпор. Сейчас лесному народу говорят: мы победили. Мы взяли большую добычу, мы заняли новые леса, мы взращиваем новые жилища для будущих поколений народа на костях покоренных людей. Вот только они забывают, что война унесла уже четверть мужчин. А вас, людей, по-прежнему много. Даже в этом краю, но я знаю, что где-то далеко вас еще больше. Нам говорят – люди разобщены. Мы уничтожим людей в одном краю, взрастим новое поколение и пойдем дальше. – Донаран замолчал. Кажется, сам в который раз оценивал вероятность, что все будет так, как им говорят старейшины. Я решил поторопить собеседника:

– Вы еще не победили даже нас. Даже людей в одном краю. И мы уже научились с вами воевать. Ваши властители поторопились.

– Да, – кивнул первородный. – Они торопятся. Им нужно, чтобы народ лесов был воодушевлен, чтобы народ лесов верил, что их план выполняется. И народ верит. Но не все. Ты, Эрик Варден, пришел в наши жилища и показал, что в безопасности себя не могут чувствовать даже те, кто далек от войны. А потом ты вернул из небытия наших старых врагов, орков, и с их помощью разбил нашу армию. Тебя ненавидят. Ты знаешь, что матери пугают твоим именем маленьких детей?

– Догадываюсь, – я пожал плечами. – Но не могу сказать, что сожалею об этом. Не я первый пришел в чужой дом.

– Я это понимаю, – кивнул Донаран. – И не только я. Более того, после вашего нападения, многие другие тоже стали задумываться – а так ли нужна нам эта бойня? Даже среди старейшин появились сомневающиеся. Но мысль о том, что все наши беды именно из-за тебя, перевесила. И тогда старейшины решили начать переговоры с людьми. Народ лесов уже некоторое время торговал с людьми. Знаешь, это довольно забавно – вы, люди, продаете других людей за золото и красивые безделушки. Я был очень удивлен, когда узнал, с какой готовностью ваши властители пообещали отдать твою голову за небольшую плату. Только потом я понял – ты такой же, как я. Ты тоже не желаешь терпеть глупость и мерзость среди своего народа. И я подумал, что с тобой будет проще договориться.

– Ну так скажи уже, что ты от меня хочешь, – у меня начали сдавать нервы. Столь долгая прелюдия откровенно раздражала. Я даже не обратил внимания на тычок локтем под ребра, от Инги.

– Я хочу, чтобы наши властители, наконец, увидели то, что вижу я. – Первородный поморщился, недовольный моей бесцеремонностью. – Нужно признать, народу лесов не победить людей. Мы едва смогли пережить войну с орками, в которой народ был почти уничтожен. А вы, люди, хоть и слабые, но вас намного, намного больше. Вот только старейшины этого не признают. Не теперь, когда они так сильны. Не теперь, когда они осаждают ненавистный город, в котором засели наши старые враги. Тех, кто не хочет войны – много. Но нас не хотят слушать. Все знают, что победа близка.

Мне с трудом удавалось удерживаться от смеха. Боги, а я-то гадал! Да ведь это банальная борьба за власть! Он просто хочет макнуть в дерьмо своих старейшин, чтобы явиться перед честным народом на белом коне и пафосно заявить: «Ну, что я говорил? А вы меня не слушали!» И ради этого он готов устроить своим проигрыш в войне. Да ведь это обыкновенный предатель! И все, что я делал – было ему на руку, а вот Совет очень сильно пошатнул позиции этого революционера. Действительно, смешная ситуация. Смешная и противная. Вот только нам она очень полезна. Плевать, что приходится договариваться с предателем – нам это выгодно. Очень выгодно, и не дай боги его спугнуть. А Донаран между тем продолжал вещать:

– Я вижу, тебе уже удалось то, что пока не удалось мне. Вижу по тому, что ваши слабые и жадные правители бегут, а ты идешь за ними во главе армии, и тебя поддерживают простые люди. И я думаю, когда ты узнаешь, что твой город осаждают мои сородичи, ты не захочешь остановиться. Но ты должен пройти через наш лес, чтобы успеть на помощь. Мои властители прислали меня сюда для того, чтобы ты или такие, как ты, не смогли этого сделать. Я говорю с тобой, Эрик Варден, не от лица народа эльфов. Только от лица тех, кто со мной. Здесь, в этом лесу только те, кто думает, как я. Те, кто понимает – войну с людьми нужно прекратить. Что ты можешь дать нам?

Первородный, казалось, делал все возможное, чтобы вывести меня из себя. Я просто слышать не мог, как он называет этот лес своим. Я должен торговаться за то, чтобы пройти. И ведь по глазам было видно – Донаран верит, что все так и есть. Он действительно считает этот лес своим. Кажется, Инга что-то почувствовала. Актриса сжала мою руку до боли, предостерегая от вспышки. Да и Говорна молчать не стала:

«Эрик, не знаю, что он тебе говорит, но не убей его. Я чувствую, что первородных тут много. Перебьют они нас!»

Тут шаманка, конечно, преувеличивала. Как бы там ни было, драться я не собирался, а вот ответить что-нибудь, что на корню зарубило бы наше «сотрудничество», вполне мог. Все-таки есть у меня предубеждение к первородным. И тот факт, что Донаран мне когда-то помог, никак не отменяет того, что сейчас он хочет моими руками захватить власть, да еще с меня же за это что-то получить. И даже не скрывает своих намерений!

– Скажи, Донаран. Если ты хочешь, чтобы война прекратилась, чтобы ваши властители поняли бесперспективность войны, почему ты требуешь платы за проход? – спросила вдруг Инга.

– Что говорит твоя женщина? – повернулся ко мне первородный.

Я перевел. Донаран вздохнул тяжело, посмотрел на меня, как учитель на безнадежно тупого ученика.

– Я вовсе не предлагаю пропустить вас за плату. Я хочу знать, как будут развиваться наши отношения, если ты победишь? Будут ли люди врагами народа лесов, или мы начнем дружить? Торговать?

Это уже чуть лучше. Так или иначе, как прежде уже не будет. Первородные уже вышли из своего леса, и вряд ли они теперь захотят вернуться назад и сидеть тихо за Пеларой, как это было раньше. И если совсем честно, я в этот момент мог бы пообещать что угодно, лишь бы нам дали возможность пройти. Новость о том, что Кеймур уже в осаде, мне очень не понравилась. Тем не менее отвечал я осторожно:

– Я не знаю, могут ли наши народы дружить. Слишком много крови между нами. Однако торговля – почему бы и нет. Если она будет долгой и выгодной, возможно, кровь забудется. Не сразу, это займет время. Может быть, очень много времени. Но только если вы, первородные, оставите земли, которые захватили.

– Но это невозможно, – покачал головой первородный. Эти леса уже принадлежат нам. Здесь уже растут наши мэллорны. Да, они взращены на костях ваших мертвых, но они – наши. Первородные оставят их, только если умрут. Ты хочешь продолжать войну?

На этот вопрос мне не пришлось отвечать – к разговору, наконец, присоединились остальные. В основном, конечно, Инга. Актриса действительно оказалась более искушенной в вопросах ведения переговоров, что и не удивительно – хороший актер должен разбираться в риторике. Донаран ошибся, придя на встречу в одиночестве. Должно быть, рассчитывал, что языковой барьер исключит из беседы всех, кроме меня. Напрасно. Моих спутников это не остановило, благо переводчиков было достаточно. Впрочем, первородный отлично держался против превосходящих сил врага. В результате мы пришли к некоему соглашению, которое заключалось в следующем. Да, первородные остаются в тех местах, на которых растут мэллорны, однако юридически эти территории остаются человеческими. Людские поселения, находящиеся в лесах, даже разрушенные, будут восстановлены и жить в них будут люди. Более того, первородные, обосновавшиеся на территории Артании, будут подчиняться законам страны. Через них же будет вестись торговля. Конечно, такое положение в будущем обязательно принесет множество проблем – уверен, людям будет непросто ужиться с первородными. Слишком много крови, как я уже говорил. Однако если с этим справиться, пользы будет много. У народа лесов есть много такого, что можно позаимствовать. Однако все это в будущем, главное на данный момент – нас все-таки пропустят к Кеймуру. Помочь чем-то еще Донаран отказался наотрез. Воевать против сородичей ни он, ни его подчиненные не станут. Как по мне, после того, как он согласился пропустить армию, которая идет убивать первородных, такая принципиальность выглядит странно, но судя по поведению Донарана, никаких противоречий он не видел. Он пытался объяснить, насколько это разные вещи и почему воевать против своих – это предательство, а пропустить вражескую армию – нет, но ни я, ни мои спутники так и не смогли понять это различие. Все-таки у нас очень разная психология.

В переговорах всплыл еще один интересный момент. Оказывается, господа из Совета остались живы и теперь находятся в плену. Донаран пытался обменять их на тот самый обоз, но никто из людей с такой сделкой не согласился. Я поинтересовался, что с ними будет в случае, если сделка не состоится, первородный ответил, что «они дадут жизнь новым мэллорнам». Меня такое будущее для тварей более чем устроило, как и всех остальных, чему Донаран, кажется, был очень удивлен. Похоже, он ждал, что мы будем жаждать получить их себе и обязательно казнить так, как принято у людей, иначе это уронит нашу честь. Я честно попытался урон этой самой чести прочувствовать, но так и не смог. Даже одна телега с мукой для меня была дороже, чем возможность лично повесить тварей, и вся человеческая часть сборища меня горячо поддержала. К тому же мне было приятно сознавать, что господа из Совета получат то, на что обрекли тысячи граждан Артании.

На этом переговоры и закончились, как, собственно, и ночь. Солнце появилось над верхушками деревьев, как раз когда мы прощались.