ГЛАВА 12. Уроки и сладости
Урок и наставления Бладвина оставили учеников в раздумьях. В коридор я вышла вместе с Меланией, послушница заметно погрустнела.
— Выше нос, — сказала я ей. — Все не так плохо!
— Для тебя, — вздохнула девушка. — Ты смелая и быстрая, а я…
Она чихнула и потерла нос. Глянула виновато.
— Я не смогу драться за Дары, если придется это делать. Я не умею и не буду.
— И останешься ни с чем.
— Ну и пусть, — упрямо поджала губы Мелания. — Это недостойно и ужасно. Драться я не буду.
Я покачала головой, понимая, что спорить с послушницей бесполезно. Да и кто я такая, чтобы убеждать ее в чем-то? У каждого своя вера и своя жизнь.
Так что я лишь пожала плечами.
— Может, и не придется драться. Пойдешь с наставником и найдешь свой мертвый подарок. Ты что хочешь получить?
— Точно не оружие, — улыбнулась девушка, повеселев. — Так что железо мне ни к чему. А вот знания или умения пригодятся. Самое желанное — это способность лечить и исцелять, надеюсь, святая Ингрид поможет мне найти такой Дар! Я могу принести пользу людям, если научусь врачеванию. Матушка-настоятельница очень на меня рассчитывает.
Я покосилась на напряженную до хруста послушницу.
— Дела твоего монастыря плачевны, так? Поэтому тебя послали в Двериндариум? Если ты получишь Дар врачевания, к вам потекут люди, а монастырь обретет силу. Ведь так?
Мелания горестно кивнула.
— Матушке-настоятельнице пришлось продать серебряный лик нашей святой, чтобы оплатить Двериндариум. Единственную реликвию монастыря! Святая Ингрид! Если об этом станет известно, то даже редкие паломники станут обходить нашу обитель стороной! Мы продали Святой Лик какому-то торговцу, он ощупывал его толстыми пальцами и чуть ли не кусал, чтобы подтвердить подлинность. Вопиющее святотатство! Матушка-настоятельница семь дней лежала с сердечной болезнью, так переживала! Я должна получить Дар и все исправить! Я каждый день молю святую Ингрид помочь мне. И верю, что она меня слышит!
Я промолчала, не желая разрушать трогательную веру Мелании. Потому что сама уже давно не верила ни в каких святых и их заступничество. Единственный, кто помогал мне в жизни — это Ржавчина. Это он спасал меня, учил драться, защищал от ночных кошмаров и крал для меня еду, когда живот сводило от голода. Он бил приютских мальчишек, когда они меня толкали или приставали. Он согревал, когда я мерзла. Он отучил меня плакать, чтобы сделать сильнее. Только он был рядом всю мою жизнь. А боги и святые оказались слишком глухи к просьбам приютского выкормыша.
— А какой Дар хочешь получить ты? — нарушила Мелания мои размышления.
И тут я растерялась. А правда, какой? Самое странное, что я ни разу об этом не задумывалась! Любой Дар означал для меня пропуск в лучшую жизнь, так какая разница? Или я просто до сих пор не верила, что все реально? Боялась мечтать, чтобы не спугнуть удачу?
К счастью, Мелания не требовала ответа.
— Думаешь, там очень страшно? — округлила она глаза. — За Дверью? У меня от одного названия Мертвомира мурашки бегут по коже. Жуть, правда?
— Думаю, что и в нашем прекрасном мире полно гадких мест, — фыркнула я. — А там, верно, всего лишь кучи старой рухляди и развалины, ничего страшного!
— Я боюсь развалин, в них водятся призраки… — пробормотала Мелания, и я покачала головой. В ее монастыре не нашлось более смелой послушницы?
Дальше мы шли молча. Но мои мысли не отпускали слова наставника. Даже в нашей лекторной была занята лишь треть столов. В коридорах Вестхольда я видела и другие помещения для уроков, но они стояли пустыми. Когда-то в этих черных стенах обучались легионы, а сейчас… Сейчас лишь ничтожное количество учеников. С каждым годом посещение Двериндариума становится все дороже.
Выходит, все дело в Дарах.
Их мало.
Катастрофически мало.
И с каждым разом становится все меньше!
Двуликий Змей! Так вот, что скрывает Двериндариум? Неудивительно, что все ученики дают обет молчания, а сам остров находится в изоляции! Власть Императора держится на феврах, а их сила — это сила Даров. Что будет, если Дары закончатся?
Я помотала головой, отбрасывая тревожные мысли.
В конце концов, меня мало волнует судьба империи. Все, что мне нужно — это продержаться на острове год, получить свои Дары и найти Ржавчину. А после купить домик возле озера да зажить мирной и радостной жизнью!
Перед практическим уроком все переоделись и в зал вошли в одинаковой тренировочной форме. Парни улыбались, рассматривая девушек в непривычной одежде, мы же в ответ на их внимание фыркали и хмурились.
— Построиться! — скомандовал незнакомый февр, обрывая обмен любезностями. — Живо!
— А где февр Стит? — расстроенно воскликнула Ливентия.
Я кивнула. И правда — где это носит моего «братца»?
— Занятие проведу я, — недовольно буркнул новый наставник, сверля нас крохотными темными глазками. — Построиться! В ряд! Бегом! Живо! Левой! Левой!
Расхлябанной цепочкой мы посеменили друг за другом. Меня такая разминка лишь веселила, но вот Ливентия уже на втором круге начала шипеть, а на пятом — задыхаться. Краем глаза я уловила взгляд Рейны, беловолосая северянка бежала легко, успевая наблюдать за «соперниками». И я решила ее порадовать. Схватилась за бок, начала петлять, словно ноги меня не несут. Даже изобразила отдышку. И отвернулась, скрыв усмешку, когда Рейна довольно улыбнулась и что-то шепнула брату. Киар ошпарил меня взглядом алых глаз, нахмурился. Но я сделала вид, что не замечаю. Лорд Колючего Архипелага вызывал во мне странные чувства. Если с Рейной все было ясно — она враг, и точка, то Киар пока виделся темной лошадкой, несмотря на всю его белоснежность.
Продолжая изображать усталость, я быстро осмотрела зал. И заметила взгляды остальных учеников. Теперь каждый оценивал другого, прикидывал свои и чужие силы. Одна Мелания бежала, опустив глаза в пол и, кажется, шепча молитвы. Надо бы объяснить девчонке, что во время бега лучше держать рот закрытым, а то ведь так и будет бормотать свои псалмы!
Закончив пробежку, наставник не позволил нам отдохнуть. И следующий час мы отжимались, прыгали, перекатывались, снова бежали и снова прыгали. Я забавлялась, изображая умирающую от усталости аристократку и надеясь, что это поможет исправить вчерашнюю промашку. А еще размышляла, куда делся Кристиан.
Хотя… пусть и вовсе исчезнет, мне же проще будет!
Из тренировочного зала нас выпустили освежиться в купальни и в столовую — на короткий обед, а после занятия продолжились. К счастью для некоторых, вечерние часы мы посвятили более простому делу. Учились определять время.
В Мертвомире у нас будет ограниченное количество минут, задерживаться там слишком опасно.
Наставник вывел нас во внутренний двор Вестхольда. Перед нами расстилалась брусчатка, кое-где поросшая травой. Определять часы и минуты по расположению солнца, звезд или тени я научилась лет в пять, так что слушала вполуха, рассматривая каменные изваяния на стенах замка. Огромные статуи скалились с черных камней и, несмотря на покрывающий их мох, выглядели устрашающими. С парапета, распахнув крылья, был готов сорваться каменный эфрим, и я содрогнулась, глядя на жуткую вытянутую морду, лысый череп с прижатыми к нему ушами, оскаленную пасть и гротескное, отвратительное тело.
Мне казалось, что чудовище наблюдает за нами, застыв на балюстраде Вестхольда. Что его гранитное неподвижное тело — обман, и стоит отвести взор, эфрим бросится вниз и растерзает глупых людей, зашедших на его территорию.
«Страху надо смотреть в лицо, малявка», — прозвучал в голове голос Ржавчины. Так что я тайком показала чудовищам кулак и отвернулась, чтобы сосредоточиться на объяснениях наставника.
Уроки закончились, когда на небе загорелись тусклые осенние звезды. Ученики расползались уставшие и задумчивые, лишь Итан протянул напоследок:
— В Мертвомир нельзя взять оружие, в Мертвомир нельзя взять часы или хронометр… Что-то Мертвомир нравится мне все меньше!
— А когда он тебя сожрет, еще не так запоешь, — хохотнул Альф и подмигнул мне. — Мертвомир не для слабаков, птенчик. Я вот намерен вынести оттуда знатный кусок железа, так что лучше не вставать на моей дороге. А кому слишком тяжело — убирайтесь из Двериндариума.
Итан смерил Альфа злым взглядом, но отвечать не стал, развернулся и пошел к выходу. Остальные потянулись следом.
* * *
От усталости ломило затылок. А самое обидное, что все оказалось бесполезно. Тварь мы упустили. И прочесывание леса возле маяка не дало результатов. Где тварь могла спрятаться? Даже февр Квин больше не чувствовал чужака, карта на его теле показывала лишь наш отряд, бесполезно топчущий сапогами пожухлую траву и мох! Пришлось командовать отбой и возвращаться.
Я потер переносицу, ощущая зудящую боль в черепе. Чужой взгляд. Обернулся резко. Но увидел лишь темные стволы вековых елей, что безмолвными стражами застыли на подступах к маяку.
— Оно там, — выдохнул я, уловив вопросительный взгляд Лаверна. — Я чувствую.
— Слушай, Стит, я не сомневаюсь в твоих способностях, — хмыкнул напарник. — В конце концов, именно они не раз спасали наши шкуры. Но мы осмотрели все. Я раскинул сеть от берега до холмов. Там нет тварей. Нет.
Я промолчал, продолжая всматриваться во тьму. Лаверн с его поисковой сетью — один из лучших ищеек Двериндариума. Но тварь есть. И сейчас она смотрит на меня. Это я знал точно. Ощущал злой взгляд. Чувствовал. Вот только найти не мог. Как тварь уходит от наших сетей и ищеек — неизвестно.
И еще я знал, что эту тварь поймаю. Рано или поздно.
— Идем, — окликнул Лаверн. — У меня живот прилип к хребту, так жрать хочется.
Я молча открыл дверь мехомобиля, напарник устроился рядом.
— Ты сегодня такой злой из-за сестренки? — вдруг хмыкнул он. — Уже успела достать своими выходками? Я слышал, она у тебя настоящая красавица. Может, познакомишь?
Я заставил себя разжать руки, вцепившиеся в руль мехомобиля до белых костяшек.
— Слышал? От кого, интересно.
— Да болтают, — Лаверн зевнул, не потрудившись прикрыть рот. — На Острове слухи распространяются быстро, ты же знаешь. В новом наборе всего несколько девушек, хотя есть интересные… экземпляры. Но твоя сестричка уже успела отличиться.
Лаверн хохотнул.
— Не понял? — равнодушно произнес я. И снова заставил себя не крошить руль.
— Твоя красавица целовалась с парнем в коридоре Вестхольда. Шустрая она у тебя, — Лаверн снова рассмеялся, а потом устало прикрыл глаза — поисковая сеть отнимала у февра кучу сил.
— Целовалась?
— Да, их видел кто-то из наших. Кажется, парень из ее набора, смазливый юнец. Пожалуй, я вздремну, пока едем, разбуди меня возле замка, ладно?
Я не ответил. Завел мехомобиль и выехал на дорогу. Правда, вряд ли Лаверну удалось выспаться, я слишком небрежно вел, не обращая внимания на ямы и ухабы.
* * *
Моей надежде, что Ливентия устанет на занятиях и не придет, не суждено было сбыться. Распахнув дверь после звонка, я с недовольством уставилась на сияющую девушку. Удивительно, но задыхающаяся и бледная на тренировке Ливентия сейчас цвела и благоухала, словно вишневый сад! На красавице было светло-сиреневое платье и серебристый меховой палантин, темные волосы уложены затейливыми локонами, а невероятные глаза и чувственные губы подчеркнуты легкими мазками краски. Выглядела девушка потрясающе.
— А вот и я! — пропела гостья, входя в дом. Следом за ней всунулась служанка, нагруженная коробками и корзинками со сладостями. Последнее несколько усмирило мое недовольство. — А где же февр Стит?
— Он предпочитает имя Кристиан, — мстительно буркнула я и махнула в сторону гостиной. — Брат скоро будет.
Служанка гостьи шустро расставила на столе вазочки и разложила угощение. Потом заварила чай и, разлив ароматный напиток, застыла у стены. Я с вожделением оглядела сладости и схватила кремовое пирожное.
— А разве мы не должны дождаться твоего брата? — несколько опешила гостья.
— Не-а, — я сунула угощение в рот, облизнулась. — Думаю, надо попробовать эти пирожные. Вдруг Крису не понравится? Тогда все усилия будут напрасны! Подай мне пирожок… а ладно, я сама возьму!
— А где ваша служанка? — опомнилась Ливентия.
— Она лишь готовит еду, когда мы с Крисом на занятиях, а после уходит.
— Тогда кто помогает тебе одеваться? — изумилась гостья. — И укладывает твои волосы?
Я сунула в рот слоеный пирожок и промычала что-то невнятное. Но в этот момент хлопнула входная дверь, и в гостиную вошел Крис. В черной форме февров, с ножнами идаров на спине и кобурой на боку. Его темные волосы намокли от начавшегося дождя и завились кольцами, а бирюзовые глаза стали еще ярче. Верно, от злости, с которой он глянул на меня.
Ливентия восторженно вздохнула, а я застыла с набитым ртом.
— Что это такое? — процедил Кристиан.
Гостья бросила на меня умоляющий взгляд, но я в это время пыталась пережевать пирожок. Поднявшись с томной грацией сытой кошки, Ливентия снизу вверх взглянула на февра. Но он, кажется, не заметил, продолжая расчленять взглядом меня.
— Я задал вопрос… Иви, — слишком спокойно произнес он.
У меня от этого его угрожающего спокойствия пирожок снова застрял в горле.
С трудом проглотив, я сделала быстрый глоток чая, поперхнулась, откашлялась. И махнула рукой.
— Ливентия Осхар — моя подруга. Ты ведь ее помнишь? Она решила зайти к нам в гости…
— Вам не хватило занятий? — Кристиан прищурился. — Может, стоит пересмотреть ваше обучение и добавить уроков?
— Это просто дружеский визит! — вспылила я. Покосилась на ожидающие меня вкусности и выдавила улыбку. — Перестань рычать, Кристиан. А то наша гостья решит, что ты ей не рад. Это будет очень невежливо, ведь так?
«Брат» наконец перевел взгляд на Ливентию, и я рухнула обратно в кресло. К счастью, девушке мои подсказки были не нужны. Стоило ей завладеть вниманием февра, ее лицо засияло, словно начищенная монета! Очаровательно улыбнувшись, Ливентия шагнула еще ближе.
— О, февр Стит! На этом острове так скучно, я подумала, что всем нам не помешает немного дружеских разговоров, ведь так? И когда Иви меня пригласила в гости, не стала отказываться. Вы ведь любите сладости? Я принесла немного…
— Я не ем сладкое, — отрезал Кристиан и снова посмотрел на меня.
Я в это время дожевывала кусок торта и сделала вид, что настойчивого взгляда не замечаю.
— Нет? — растерялась Ливентия. — Но Иви сказала… Ох! Верно, она ошиблась.
— Не думаю.
Я облизала губы, испачканные ванильным кремом, и потянулась к шоколадному печенью. Тяжелый взгляд Кристиана нарезал меня на лоскуты, но это не могло испортить мой аппетит.
— В детстве ты любил конфеты, — возразила я. Служанка Ливентии метнулась шустрой тенью и налила мне новую кружку чая.
— Мои вкусы с тех пор сильно изменились, — с ледяной угрозой произнес брат. И сел в кресло напротив.
Ливентия, помявшись, упала на свое место. Выглядела она слегка растерянной, явно не ожидая такого приема.
Я откусила миндальный эклер, прожевала и пожала плечами. Крис молчал, откинувшись на спинку кресла.
— А я беспокоилась о вас, февр Стит, — попыталась наладить беседу Ливентия. — Когда вы не пришли на наше занятие. На острове что-то случилось? Что-то… опасное?
Последнее слово она произнесла на выдохе, словно говорила о чем-то невероятно увлекательном. Крис наконец оторвал тяжелый взгляд от моего лица и посмотрел на незваную гостью.
— Вам не стоит беспокоиться, госпожа Осхар. С вами ничего не случится.
— Зовите меня Ливентия, — сладко пропела девушка, наклоняясь ближе в февру. Ее меховой палантин скользнул по плечу, приоткрывая роскошное декольте. Взгляд Криса скользнул по шее и груди девушки, и мне внезапно захотелось выгнать красавицу взашей.
Но вместо этого я взяла еще одно пирожное и сунула его в рот. Прожевала.
— Кстати, Ливентия делает успехи, — решила я помочь беседе. — Сегодня она быстрее всех научилась определять время по теневым часам. Представляешь, Кристиан?
— Да неужели.
— Да. Ливентия — очень способная девушка. К тому же, принадлежит к старшему роду. И такая красавица! Ты согласен, Кристиан? Я помню, что в детстве ты обожал темноволосых девочек.
«Брат» медленно перевел взгляд на меня. Я нервно сунула в рот кусок медового теста, ощущая, как сгущаются над головой тучи. Кажется, в комнате стало темнее. Свет ламп потускнел и съежился, словно от страха.
— Ах, Иви, ты мне льстишь, — очаровательно рассмеялась Ливентия. Кристиан очаровываться категорически не желал, и горечь поражения я решила заесть сладким малиновым муссом, пока Ливентия продолжала щебетать: — Меня учили танцевать, петь, обставлять дом или выбирать розы для гостиной, а не сражаться и бегать. Но, увы, блеснуть своими талантами в Двериндариуме мне не удастся. Мама говорит, что благородной госпоже нужны иные способности, а обучение девушек сражению лишь унижает благородные семьи! Сражаться должны мужчины! Вы согласны, февр Стит?
— Разве ваша мама не открывала Дверь, как представитель старшего рода? — произнес Кристиан.
— Мама родилась в Эйре, это свободное королевство. Нет, она не открывала Дверь. Наше поместье находится на юге, в Грандане. Но отец много времени проводит в столице, он императорский советник, вы знаете? — Ливентия многозначительно стрельнула глазами. — Но мама не желает покидать побережье, она не любит воздух столицы. Слишком холодный и сырой, так она говорит. А где живете вы, Кристиан?
— Здесь, — глухо произнес февр.
— Здесь? — не поняла Ливентия.
Я тоже перестала жевать, заинтересовавшись. К тому же, от сладкого меня начало подташнивать. Но я упрямо потянулась к очередному пирожному, усыпанному орешками. Когда еще доведется попробовать такие вкусности? Судя по поведению вредного «брата», пригласить Ливентию с корзиной пирожных снова — не удастся!
— Я живу на острове, — глядя на меня, сказал февр. Тяжелый взгляд снова скользнул по моему лицу — от глаз до губ. Задержался.
— И давно? — Ливентия попыталась снова завладеть его вниманием.
— Тринадцать лет, — усмехнулся Кристиан.
Я поперхнулась. Кажется, проклятый орешек застрял в моем горле и не желал проваливаться в набитый до отказа желудок! Я кашлянула. Раз, другой. Крис прищурился, не делая попыток спасти любимую сестру. Кажется, он скорее просто меня придушит.
— Тринадцать? — отмахнувшись от моего посиневшего лица, воскликнула Ливентия. — Это во сколько же вы… Но сюда можно попасть только после семнадцати лет! Это закон!
— Я исключение, — недобро улыбнулся Крис.
«Брат» встал и стукнул меня по спине. Кажется, сильнее, чем надо было, чтобы спасти от удушья!
— Благодарю, — прохрипела я, хватаясь за чашку с чаем.
— Но разве…
— Я думаю, вам пора идти, госпожа Осхар, — грубо оборвал Ливентию Кристиан. — У вас наверняка много важных дел.
— Нет, я…
— Я вас провожу.
— Но…
— А мне надо немедленно поговорить с моей сестрой. Похоже, она, в отличие от вас, совершенно необучаема.
И, практически вытолкав изумленную Ливентию и ее служанку в коридор, Кристиан захлопнул за гостями дверь.
Вернулся в гостиную.
В гнетущей тишине потянулся к ремням, крест-накрест стягивающим его грудь. Расстегнул. Снял идары и положил на узкий стол у стены. Так же неторопливо отстегнул кобуру и тоже убрал. Вытащил из голенища сапога нож. Второй. Сложил к остальному оружию.
И все это — не сводя с меня тяжелого, злого взгляда.
Я нервно вздохнула.
И некстати подумала, что Кристиан снимает оружие, чтобы ненароком меня не прирезать! Хотя что ему помешает придушить меня голыми руками?
Кристиан расстегнул пуговицы черного мундира. Стянул его, бросил на кресло. Закатал рукава рубашки, обнажая крепкие запястья и широкий кожаный браслет. Щелкнул на нем застежкой.
И, несмотря на неторопливые, мучительно медленные движения февра, я совершенно ясно осознала, что он в ярости.
Дышать стало трудно.
— Хватит! — не выдержала я. — Я не знала, что ты так… м-м… расстроишься при виде гостьи! Знаешь, ты мог бы вести себя с Ливентией повежливее! Разве она не красавица? Я, между прочим, для тебя старалась!
— Да что ты, — вкрадчиво протянул Кристиан. — Неужели для меня?
— Да! Пирожные вон тоже… Тебе не помешает немного сладкого! И женской ласки. Может, перестанешь на меня рычать!
— Так ты решила наладить и мою личную жизнь? Надо же, какая заботливая у меня сестра.
Кристиан медленно двинулся в мою сторону. Я шустро спряталась за кресло. И покосилась на сложенное оружие. Интересно, если дело дойдет до рукоприкладства, я успею добежать до ножа? И тут же одернула себя. Ну не станет ведь Кристиан меня бить? Ведь не станет же?
Еще один мягкий шаг февра — и мое отступление.
— Что в моих словах ты не поняла, Иви? — вкрадчиво произнес Кристиан. — Никаких гостей в этом доме. Никаких любовных связей на этом острове. Что именно тебе не ясно?
— Связи? — удивилась я. — Так дело не только в Ливентии? Но у меня не было никаких связей!
Его шаг влево, мой — торопливый — вправо. И нервная дрожь, пробегающая по хребту. Мне не нравился этот танец. Мне не нравились сгущающиеся по углам тени. Мне не нравился февр, следящий за каждым моим вдохом.
Все мое существо кричало: западня!
Бежать!
Только некуда.
Мой шаг вправо и… я оказалась прижата к стене! Склирз вонючий, я ведь держала дистанцию!
Только проклятый «братец» оказался быстрее.
— Так что ты не поняла в правилах, Иви? — протянул он.
— Катись ты со своими правилами! — выдохнула я. — Мне не за что оправдываться!
— Даже так? — с предвкушением протянул он. Волны его злости я ощущала почти физически.
— Да! Потому что я не сделала ничего дурного! Мог бы сказать спасибо за знакомство с красивой девушкой!
— Твои пылкие заигрывания в коридорах Вестхольда меня тоже должны порадовать?
— Не было никаких заигрываний! — рявкнула я. И смутилась. Вот же склирз! Кто-то увидел нашу с Альфом горячую «беседу» и донес. Интересно, кто?
— Врунья, — как-то ласково произнес Кристиан. — Врунья и лицемерка.
— Слушай, это просто нелепость…
—Раз ты не понимаешь слова, придется найти иной метод…
Он опустил руку, расстегнул пряжку на своих брюках и потянул ремень. Что… что этот гад задумал?! Змеево отродье! Я не позволю себя бить!
Зашипев, толкнула февра, поднырнула под его руку и почти удрала, но Кристиан ловко схватил меня за волосы. Вот всегда знала, что длинные пряди — лишняя помеха! Намотав их на кулак, чудовище в лице человека дернуло меня к себе.
— Куда это ты собралась?
— Пусти! Ты не имеешь права!
— Еще как имею! Отец всегда был слишком мягок с тобой, и ты окончательно обнаглела! Я не позволю тебе позорить имя Левингстонов еще и в Двериндариуме! Не позволю!
— Только посмей меня тронуть! — я двинула ему кулаком в нос, но промазала. Мои волосы все еще были намотаны на его руку, не позволяя вырваться. Моя подсечка — и мы рухнули на пол. Извиваясь, я попыталась выползти из-под февра, но он прижал меня к полу. И, кажется, вообще не замечал моих тычков и ударов. Сволочь! Железный он, что ли? Я брыкнулась, желая сбросить тяжелое тело. Крис с силой втянул воздух.
— Пусти! Я не в чем не виновата! Отпусти меня!
— Не раньше, чем ты уяснишь правила.
— Чудовище! Не было никаких поцелуев, понял? Не было!
— Врешь.
— Это была случайность! Я вообще не хотела! Да мне противно было!
— Да что ты.
— Не трогай меня! Не смей! Я тебя ненавижу!
— И снова врешь, — хрипло протянул февр. — Ты… ты…
Он снова тяжело вздохнул, ослабил захват. И я смогла перевернуться на спину. Я на миг замерла, всматриваясь в его глаза с расширенными зрачками, ощущая его горячие руки, сжимающие мои запястья. Февр тоже замер, словно вдруг растеряв свою разрушительную ярость.
И тут накатило.
— Мне плохо… — прошептала я.
— Надеешься избежать наказания?
Я икнула. Еще раз. И зажала рот ладонью:
— Кажется, меня сейчас стошнит…
— Какого… — начал Кристиан и выругался сквозь зубы, вскочил, поднял меня. — Идиотка! Сколько пирожных ты съела?
— Не знаю, — простонала я. — Много…
Тошнота подкатила к горлу, внутри что-то забулькало. В глазах потемнело или это свет в гостиной погас? Я не понимала… Живот резало, словно съеденные пирожные отрастили ножи-идары и пытались вырваться на свободу!
— Проклятие, я умираю…
— От тебя дождешься!
Кристиан втащил меня в купальню и склонил над раковиной.
— Надо очистить желудок. Живо! Ты сама это сделаешь или мне помочь?
Что?
— Я не буду…
Новый приступ тошноты едва не свалил меня с ног.
Кристиан вытащил из навесного шкафчика склянку и, не церемонясь, дернул меня за волосы, заставляя откинуть голову. А потом нажал на щеки и влил горькое содержимое в мой рот. Нутро просто взорвалось, похоже, этот змей решил все-таки избавиться от сестренки и напоил отравой. Я едва успела добежать до раковины, как меня вывернуло. За спиной хлопнула дверь. Кристиан все же пощадил мое самолюбие и не стал смотреть на эти мучения.
В купальне я проторчала долго.
Когда же наконец вернулась в гостиную, там горела лишь одна лампа, а стол оказался пустым. Крис стоял у окна, оружие исчезло. А жаль, я бы хотела рассмотреть ближе его ножи и кинжалы.
— Только не говори, что ты все выкинул сладости, — слабым голосом пробормотала я.
Парень покачал головой.
— Тебе мало? Оказывается, ты еще и редкая обжора. Глядя на тебя, никогда бы не подумал.
Я слегка смутилась. Не говорить же, что подобных сладостей я в жизни не видела. И не знала, что от их обилия может стать настолько плохо.
Покосилась на Криса. Он смотрел в окно, словно не желал глядеть на любимую сестру. Его злость улеглась, словно буря, оставив после себя пустоту и разрушения. И странно, в запале ссоры я кричала на него и ругалась, а сейчас почему-то не могла даже смотреть на его напряженную спину.
— Если мы все выяснили, то я пойду спать, — сконфуженно пробормотала я.
Он посмотрел через плечо. Внимательно так.
— Еще раз ослушаешься — и разговор будет иным, Иви. Можешь благодарить эти проклятые пирожные за то, что избежала наказания.
Крис отвернулся, а я состроила гримасу и показала язык его спине.
И лишь в комнате наверху до меня дошло, что «брат» прекрасно меня видел в отражении стекла!
