Глава 2
В июльский полдень Уильям позвал Альву в гостиную особняка, который они снимали в Ньюпорте. На столе лежал земельный план.
– Я давно думаю, что нам было бы неплохо построить здесь дом. К тому же не за горами важная для вас дата, так что я решил приобрести вот этот участок земли. – Он ткнул пальцем в план. – В Бельвю. Он доходит до самого моря. С севера граничит с землей Асторов. Таким образом наш дом будет стоять на полпути между домами Корнеля – вот здесь, и Фреда – вот здесь. Между Брейкерсом и Раф Пойнтом около мили по прямой.
Важной датой, которую упомянул Уильям, было сорокалетие Альвы. Хотя до него оставалось еще два года, оно постоянно напоминало о себе, точно сигнал маяка на горизонте: «Со-рок, со-рок». Избежать сего знаменательного события не представлялось возможным – разве что умереть раньше, что отнюдь не казалось Альве самой разумной реакцией на вступление в пору среднего возраста.
– Что вы думаете? Участок прекрасный. И вы с Хантом сможете воплотить очередной шедевр.
– Я смогу построить здесь все, что захочу?
– У нас будет всего четыре акра, на такой размах, как у Джорджа, здесь рассчитывать не приходится. Но в целом – да, вы можете построить все, что вашей душе угодно.
– Но почему?
– Что значит «почему»? Я же вам сказал.
– Почему сейчас?
– Это я вам тоже сказал.
Выражение лица Уильяма оставалось невозмутимым, но Альва почувствовала, что с его предложением не все так просто. Она заметила, что муж становился все более скрытным. Когда Альва была настроена благодушно, она приписывала эту перемену новому этапу в жизни супруга и старалась не думать о словах Мэри – конечно, та хотела как лучше, но явно перегибала палку. Когда же Альвой завладевали мрачные мысли, что, к счастью, случалось редко, она разочаровывалась в своем выборе, злилась на обстоятельства, ставшие тому причиной, и боялась, что Уильям принимает ее за дурочку.
Он тем временем продолжил:
– Я подумал, что если участок не куплю я, это сделает какой-нибудь разбогатевший выскочка. Но ведь кто заслужил новый особняк больше, чем моя жена.
– Меня вполне устраивает и этот дом. Но я с радостью вновь займусь строительством. – Альва знала, что возможность с головой погрузиться в дело принесет ей только пользу.
– Мне жаль, что Мандевиль со своей женой обходится иначе, – заметил Уильям, сворачивая план. – Что слышно от нашей герцогини? Разве вы не собирались встретиться?
– Перед тем, как вы уехали из города, я как раз получила от нее письмо. Они с Мандевилем в ссоре, но она много времени проводит при дворе. Одна из любимиц принца.
– В самом деле?
– Ничего такого, о чем могли бы пойти слухи, если вы об этом подумали.
– Я ни о чем не подумал. Просто жаль, что она связалась с этим Мандевилем, а не нашла себе партию получше.
– Консуэло как кошка – всегда приземляется на лапы, – возразила Альва.
И, пока Уильям не удалился, поинтересовалась:
– Корнель не затевает очередное строительство? Может, они хотят изменить что-то в Брейкерсе?
– Мне об этом ничего не известно. Вы что-то слышали?
Альва покачала головой.
– Их дом, безусловно, весьма неплох, – сказал Уильям. – Но я уверен, вы придумаете что-то гораздо более впечатляющее. Если вы собираетесь снова работать с Хантом, лучше напишите ему поскорее. У него сейчас много работы – сначала дом Джорджа, затем Белмонта.
– Перри нанял Ричарда? Или Август?
– Ни тот, ни другой. Его нанял Оливер. Он собирается построить дом на западной окраине Бельвю.
– Когда это выяснилось? Мне ничего не известно.
Уильям пожал плечами:
– На днях я виделся с ним в клубе, он рассказал мне о своих планах.
Значит, Оливер был в Ньюпорте и собирался задержаться здесь надолго. Не самая приятная новость. Альве гораздо проще было не думать о нем, когда их разделяли тысячи миль. Но это объясняло неожиданное желание Уильяма построить здесь дом. Если у Оливера Белмонта будет собственный особняк в Бельвю, Уильям не может позволить себе отстать от него.
– Мне казалось, он собирался переехать за границу. Или он решил жениться на местной девушке?
Уильям рассмеялся:
– И правда, такое очень на него похоже! Нет, насколько я знаю, ни о чем драматическом или увлекательном речи не идет. Он всего-навсего решил вернуться в американское общество. Хочет восстановить здесь свое положение. А теперь, после смерти старого Белмонта, у него есть для этого все средства. Он не был здесь уже семь лет. Согласитесь – самое время одуматься.
Альва никак не могла с этим согласиться. Лучше бы он выбрал жизнь где-нибудь в другом месте.
– А теперь, с вашего позволения, я вас покину – мы с Оливером и приятелями сегодня играем в теннис в «Ньюпорт Казино». – Уильям сделал вид, что замахивается ракеткой. – Можете прийти поболеть за нас.
Альва представила себе эту сцену и немедленно отказалась. Возможность наблюдать, как Оливер играет в теннис или, раз уж на то пошло, просто стоит и дышит, ее привлекала гораздо больше, чем она могла себе позволить.
Почему ее все время влечет к нему? Почему ей не удается избавиться от этого чувства? Что с ней не так? Возможно, все дело в… как это говорят? Животном притяжении? Что-то вроде того. Физиологическая реакция на определенный стимул, никак не связанная со свойствами характера или волей индивидуума. В прошлом январе один известный натуралист читал об этом лекцию. Зимой в Нью-Йорк приезжало множество лекторов – они знали, что люди с радостью купят билет за три доллара на что угодно, лишь бы развеять скуку. А в апреле Альва ходила послушать писателя Марка Твена. В свете о нем отзывались по большей части пренебрежительно – в своей книге «Позолоченный век» он нарисовал не самый приятный портрет современного общества. Насекомым ведь тоже не особенно нравится, когда их прикалывают булавками. Но, в отличие от насекомых, людям важно иногда не побояться взглянуть фактам в лицо.
Альва взяла с ближайшей полки книгу по архитектуре Европы и продемонстрировала ее Уильяму.
– Мне нужно поработать, иначе получить подарок на день рожденья не удастся. Желаю вам славно провести время.
Альва вместе с детьми выбралась в город, чтобы посмотреть представление иллюзиониста. Она как раз помогала Гарольду слезть с повозки, когда дверь магазинчика напротив распахнулась и на пороге появился Ричард Хант.
– Ричард! Я как раз хотела с вами встретиться! Поздоровайтесь с мистером Хантом, – велела она детям.
Неожиданно из-за угла показался еще один человек.
– А вот и вы! – воскликнул Хант Оливеру Белмонту, который остановился рядом. – Я уже думал, что потерял вас.
– Вы застигли меня врасплох. Вот это да – Альва Вандербильт! Приветствую.
На Альву обрушились все эмоции разом – радость, волнение и досада на то, что она чувствует радость и волнение. Честное слово, ей было гораздо проще, когда он находился далеко. С глаз долой, из сердца вон – она искренне руководствовалась этим принципом. Животное притяжение теряет свою силу, когда находишься вне зоны досягаемости животного-агрессора.
Но посмотрите на него! Какой из него агрессор?
Нет, Оливер не постарел – скорее, стал более зрелым, расслабленным, уверенным в себе. Озорной. Симпатичный. Интеллигентный. Довольный. Возможно, в его жизни и появилась леди. Что ж, за него можно только порадоваться. Да, порадоваться – он заслужил свое счастье.
За себя она тоже порадовалась – часть лета они с Уильямом и детьми проведут в Лиссабоне.
– Вы помните мистера Белмонта? – спросила она детей.
– Я не помню, – ответил Гарольд.
– Вообще-то с этим молодым человеком мы и правда незнакомы. – Оливер наклонился, чтобы говорить с Гарольдом на одном уровне. – Оливер Белмонт к вашим услугам. – Он протянул руку, и Гарольд, хихикнув, ее пожал.
Оливер выпрямился и взглянул Альве в глаза.
– А мальчик так же миловиден, как и его мама, – жизнерадостно заключил он. – Прекрасно вновь встретить вас.
В его поведении не было и намека на ту неловкость, которая когда-то возникла между ними. Значит, он уже пережил это и оставил в прошлом. Хорошо. Она постарается сделать то же самое:
– Уильям рассказал мне, что вы с Ричардом работаете над проектом дома.
– Так и есть, – подтвердил Ричард.
К беседующим подошел очень высокий темнокожий мужчина. Его наряд был довольно необычен – феска и зуавский жакет, однако на него не обратили внимания ни Оливер, ни Ричард, который продолжал говорить:
– Оказывается, мистер Белмонт весьма настойчив в своих затеях, совсем как один мой клиент, на которого я сейчас не стану указывать пальцем.
Альва улыбнулась:
– Это действительно так?
– Ханту не понравилась моя идея поместить конюшни в первом этаже дома. Но в Европе так делают решительно все.
– Там это делается из соображений экономии, – вздохнул Ричард. – У вас же достаточно пространства и средств, чтобы выделить под них отдельное здание. Но, – сказал он, не давая Оливеру возразить, – работая для миссис Вандербильт, не говоря уже о ее девере, я усвоил, что желание клиента превыше всего. Мое предназначение – воплощать эти желания со вкусом.
Делая вид, что Ричард не может услышать его слов, Оливер вставил:
– Именно поэтому у него столько богатых клиентов.
– Я предпочитаю думать, что это происходит исключительно благодаря качеству моей работы.
– Те, кому нужно лишь качество, – ответил Оливер, – обращаются к Посту, Кодману или Уайту с его ребятами. У вас же, мистер Хант, душа художника. Либо вам просто слишком нравится терпеть эксцентричных заказчиков и выполнять их прихоти. Так или иначе, – обратился он к Альве, – теперь я точно знаю, что мои скакуны никуда не денутся.
– Но ведь они будут все время громко ржать, – заметил Вилли.
– По крайней мере, они будут ржать подо мной, а не надо мной, – отшутился Оливер, напомнив Альве тот вечер на Лонг-Айленде, когда они с ним обменивались шутками о лошадях.
Летний воздух и молодость баюкали их в своих нежных руках… С тех пор прошло столько времени, а это воспоминание до сих пор оставалось необыкновенно ярким.
Гарольд потянул Альву за рукав. Она повернулась к нему.
– Что случилось, малыш?
Мальчик смотрел на странного человека, который стоял довольно далеко, чтобы не показаться бестактным, однако достаточно близко, чтобы было ясно – он здесь не лишний. Гарольд встал на цыпочки и громко, как это часто делают дети, прошептал:
– Почему он за нами смотрит?
Ему ответил Оливер:
– Этот великан – мой слуга. Подойдите ближе, – позвал он детей. – Это Азар. Он родился в Египте. Во время моих путешествий в Африке нам довелось пережить немало приключений, и он решил поехать со мной в Америку.
Азар поклонился.
– Приветствую вас, дети, – произнес великан глубоким голосом. Говорил он с сильным акцентом.
Гарольд поклонился и сказал:
– Приветствую вас, сэр.
– А кого еще вы с собой привезли? – беззаботно поинтересовалась Альва. – Уильям намекнул мне, что у вас появилась новая привязанность.
Оливер отрицательно покачал головой:
– Нет, ничего подобного.
– К сожалению, – заметил Ричард. – Я все твержу ему, что присутствие хозяйки пошло бы новому особняку на пользу.
– Что ж, всему свое время, – заметила Альва. – Дети, идемте. Боюсь, нам надо поторопиться. Мистер Хант, если завтра у вас найдется свободная минутка, я бы хотела обсудить с вами новый проект…
– Подъезжайте на мой участок, – предложил Оливер. – Скажем, в девять часов? Мы как раз размечаем землю, и вы сможете помочь нам предотвратить какую-нибудь ужасную ошибку. Пока еще есть время, чтобы все исправить.
– Прошу прощения? – возмутился Ричард.
– Хант, я не хотел вас обидеть. Но разве не говорят – семь раз отмерь, один – отрежь?
– Утром я занята, – солгала Альва. – Кроме того, мне бы не хотелось оскорбить мистера Ханта и таким образом поставить под угрозу строительство своего особняка.
– Теперь я в совершенном замешательстве – не знаю, стоит мне прислушиваться к сомнениям мистера Белмонта или похвалам миссис Вандербильт, – пожал плечами Ричард.
– Пойдемте лучше с нами на представление, – предложил Вилли.
Ричард похлопал его по плечу.
– Устами младенца глаголет истина. Цените это время. Еще совсем недавно моя дочь была такой же, а теперь вышла из этого чудесного возраста.
Альва пошутила:
– Если мы не поспешим, моя дочь тоже успеет выйти из чудесного возраста. Мистер Хант, заезжайте к нам завтра на обед.
Он кивнул:
– С превеликим удовольствием.
Взглянув на Оливера, Альва произнесла:
– До свидания, джентльмены. – И завела детей в театр.
Рассадив всех по местам, она отлучилась в дамскую комнату, где столкнулась лицом к лицу с Элис.
– Добрый вечер! Не знала, что ваши дети тоже придут на представление. Иначе мы бы обязательно посадили их с Реджи и Глэдис.
– А где Гертруда?
– Поехала кататься верхом с дочкой Хантов.
– Кажется, вы не особенно этому рады.
– Я уверена, что мисс Хант прекрасная девушка. В своих кругах, разумеется. Но мне совершенно не нравится, что она так присосалась к Гертруде. Я сказала об этом дочери, но она меня и слушать не желает! «Мама, своих друзей я буду выбирать сама». Таким тоном! Эстер Хант интересует только общественное положение моей девочки.
– Положение? Но она ведь не принцесса.
– Она самая богатая наследница в Америке, а может, и во всем мире. На вашем месте я бы проследила за тем, чтобы Консуэло не использовали сходным образом. Хотя, думаю, она в безопасности, пока Гертруда притягивает всех пиявок к себе.
– Господи, да она вам, кажется, не на шутку надоела.
– Эта девчонка постоянно околачивается в Брейкерсе, и я даже не могу ей это запретить – ведь мистер Хант помог нам перестроить дом в Нью-Йорке, а теперь выполняет заказ Джорджа… Против самого мистера Ханта я ничего не имею. Полагаю, это миссис Хант неправильно воспитала дочь.
– Гертруде нравится проводить с ней время?
– Их водой не разольешь! Я ведь только что вам сказала.
– Тогда я не вижу проблемы. Ханты – весьма уважаемая семья…
– У него столько денег только потому, что он разжился на богатых клиентах.
– А у нас столько денег только потому, что у нашей семьи – монополия на все железные дороги, ведущие на верфи, а также потому, что инвесторы покупают акции Центрального вокзала.
Элис поправила шляпку.
– Мне пора возвращаться. Не могу оставлять Реджи без присмотра надолго.
Альва смотрела ей вслед, чувствуя благодарность за возможность на несколько минут погрузиться в чужие проблемы и забыть о своих собственных.
28 июля 1891 года
Моя милая герцогиня!
Прости, что так давно не отвечала. Этим летом столько всего произошло. Я пишу тебе с «Альвы» – мы сейчас где-то в Атлантике, и я развлекаю себя, рисуя планы будущего особняка в Ньюпорте. Я бы хотела, чтобы он был похож на Малый Трианон в Версале, который Людовик XV собирался подарить своей фаворитке маркизе де Помпадур. К сожалению, она не дожила до завершения строительства. Надеюсь, мне повезет больше.
Мы возвращаемся из Лиссабона, пробыли там целую неделю. Великолепный город, понравился даже детям. У-м уже планирует на октябрь новое путешествие – провести зиму на Средиземном море, в Италии, и вернуться домой в мае. Я хочу посетить знаменитые аукционные дома – в особняке каждая комната будет оформлена в своем стиле (Ренессанс, готика и т. д.), а, как ты знаешь, все самое красивое и настоящее можно найти только в Старом мире.
Вот последние новости: моей соседкой в Ньюпорте была миссис Герман Олрикс – в прошлом известная как мисс Тереза Фэйр. Да-да, наша рыжеволосая дева из Гринбрайера, которую, как мне казалось, мог выбрать Уильям. Она так влюблена в Германа, что я не могу ею не восхищаться.
Сам Герман увлекается спортом и не давал дамам заскучать, постоянно вызывая мужчин на поединки в плаванье, верховой езде и борьбе. Также он утверждает, что акулы-людоеды, созданные воображением Жюля Верна, исключительно в воображении и существуют. Чтобы это доказать, он собрал всех нас: свою жену, молодоженов Элис и Тедди Рузвельт, Оливера Белмонта, семейства Фишей, Геле и еще несколько человек на борту «Хильдегарды», вышел в океан и объявил, что собирается искупаться. «Пусть это станет исчерпывающим доказательством того, что акулы не нападают на людей!» – сказал он, спустился по трапу и нырнул в пучину. Все столпились у борта. Его жена едва не потеряла сознание.
Мужчины начали делать ставки (У-м проголосовал в пользу акул) и поддразнивать Германа, но вдруг над водой показались акульи плавники, и все разом смолкли. Только представь: в милях от берега на пятифутовых волнах колышется яхта, шквалистый ветер закручивает юбки вокруг ног, все страшно напуганы – некоторые из дам отвернулись, уверенные, что ужасной сцены не миновать, но я не отрывала глаз от воды. Я верила, что у него все получится. И у него получилось! Он начал громко барахтаться в воде, как сам Посейдон, и акулы уплыли!
Я не хотела оставлять без ответа твое сообщение о… Когда я села за письмо, то подумала: «Подниму ей настроение новостями об особняке и забавными историями». Возможно, мне это и удалось, но все же я сижу здесь, представляю тебя в этом потрепанном лондонском доме и думаю, как смело с твоей стороны рассказывать правду о своей жизни. Мне кажется, здесь правда давно вышла из моды. Если и была когда-нибудь модной.
Почему некоторые мужчины позволяют себе такое поведение? Мандевиль никогда не был тебя достоин. А Пирпонт Морган? Построил рядом со своим особняком дом для любовницы и безнаказанно к ней наведывается. Миссис Морган вынуждена делать вид, словно никто, включая ее, ничего об этом не знает. И эти мужчины считают, что их не в чем упрекнуть! Почему бы и нет? Их жены привыкли все терпеть. Ведь мы все читали в «Книге идеальной леди», что жизнь Истинной Женщины исчерпывается ее бытовыми делами – домом, детьми – и благотворительностью. Истинная Женщина понимает, что нужды мужчин – иные.
Но я не верю в эту чепуху. Мы закрываем глаза на их поступки, потому что боимся того, что произойдет в противном случае.
Я хочу кое-чем с тобой поделиться.
Много лет назад, после нашего бала 1883 года, ты спросила, есть ли у меня секрет. У меня его не было. То есть не совсем. Но в одной вещи я никому не признавалась. В меня был влюблен один джентльмен. Той ночью я отказала ему и всему положила конец. Мы долго не виделись. Он жил за границей, и наши пути никогда не пересекались. Безусловно, иногда я слышала о нем какие-то новости, из чего могла заключить, что он находится в добром здравии, ведет активную жизнь, но до сих пор не женился и не собирается. Теперь этот человек вернулся, и я довольно часто с ним вижусь. Несмотря на то, что я когда-то сказала ему «нет», сейчас меня влечет к нему не меньше, чем раньше. Это сводит меня с ума.
Я никогда не отвечала на его ухаживания и рада этому, поскольку очевидно, что он сделал, как я просила, и оставил свои чувства ко мне в прошлом. Но, к своей досаде, должна тебе признаться: иногда он мне снится, и эти сны наполнены такой страстью, какой я ни разу не чувствовала наяву. И когда я просыпаюсь, мной овладевает желание, которое только усиливается, если он рядом. Совершенно нелепое состояние для женщины, приближающейся к сорокалетию, и уж тем более недопустимое – для леди. Я пытаюсь себя в этом убедить, но, как ни грустно, ничего не могу с этим поделать. Наверное, боги надо мной потешаются.
Пожалуй, я лучше закончу письмо и отправлю тебе, пока не упала духом окончательно. Мы с тобой два сапога пара, правда?
Альва
Лондон, 12 сентября 1891 года
Альва, моя смелая и честная подруга!
Наверное, я должна оплакивать наши с тобой судьбы, но я смеюсь! Вспомни, как мы были когда-то уверены в себе, убеждены, будто точно знаем, что делаем, и что наши поступки непременно приведут нас к спокойной и благополучной жизни. Как ты думаешь, то было проклятие юности или ее благословение?
Мне очень жаль, что в твоей жизни появилась такая проблема. Конечно, себя мне жаль больше, потому что у тебя хотя бы есть деньги, которые, в случае чего, могут защитить от жизненных штормов. Я же промокну до ниточки.
Не драматизирую ли я? Да, пожалуй, драматизирую. На самом деле я ведь устроилась неплохо – иметь друзей в высших кругах весьма выгодно.
Тебе стоит подумать о том, чтобы завести новых друзей. Или получать побольше пользы от старых.
Когда расписание твоей зимней поездки будет готово, вышли мне экземпляр – подумаем, где сможем повидаться. Хочешь, снова организую тебе прием при дворе? Хотя, с другой стороны, я бы больше хотела провести время с тобой наедине. Приезжай в Тандраги – будем сидеть перед камином и пить глинтвейн, чтобы согреться и забыть о том, что мы больше не упрямые самоуверенные девицы, планирующие выгодно выйти замуж и получать от жизни одни удовольствия.
А пока остаюсь
преданная тебе,
леди Си
