Глава шестнадцатая

Холодным и ветреным ноябрьским днем Лиз вышла из дома, щурясь после стольких дней в четырех стенах. Время от времени она, конечно, выбиралась, но только чтобы купить хлеб или молоко, заварной крем или пудинг, печенье или шоколад – все, чего хотелось Рози. Перспектива провести несколько часов вдали от дочери ввергала Лиз в панику.

Ослик Иа завелся с трудом, и сначала Лиз заподозрила, что у него разрядился аккумулятор, но затем старичок ожил и зарычал. Знакомой дорогой Лиз двинулась в сторону причала.

Первым делом она решила заехать в банк, чтобы обналичить полученный от отца чек. «Побалуй Рози», – написал он, не отдавая себе отчет, что «баловать» друг друга в их планы не входило. Пособия хватало на жизнь, но на излишества средств не оставалось. Отцовский подарок пойдет на более важные вещи – на еду и бензин. В любом случае он желал им добра, и Лиз была ему благодарна.

Поездка пришлась на будний день, поэтому пришлось ждать, пока на парковке перед уродливым бетонным зданием не освободится место. Куда ни брось взгляд, повсюду люди: головы из-за ветра опущены, в руках – сумки, дети, собачьи поводки, пакеты. Она даже подумала, что никогда не видела столько народа, а потом вспомнила, что здесь это обычная картина. Просто после стольких недель уединения от городской жизни отвыкаешь.

Лиз обналичила чек и забежала в аптеку – снова очередь! Ей не терпелось побыстрее вернуться в тишину и покой Тремарнока. Она раздумывала, не посидеть ли ей в кафе за чашечкой кофе, но толкаться за свободное место не хотелось, поэтому эту мысль Лиз отбросила.

Она вышла на улицу и с облегчением отправилась в центр города. Вот здание, где она работала. Интересно, на месте ли сейчас Ханна? Стучит ли она по клавиатуре и звонит ли по телефону, протертому не ею, Лиз, а другой уборщицей, возможно справлявшейся с этой работой ничуть не хуже? В конце концов, незаменимых людей не существует, и пустота, которую Лиз после себя оставила, уже, должно быть, окончательно или почти окончательно заполнена. Не нужно быть гением, чтобы начищать до блеска столы и складывать в посудомойку грязные чашки. То же самое наверняка касалось и работы в ресторане.

А вот и «Утренние новости». К своему ужасу, на тротуаре Лиз заметила огромный контейнер, доверху заполненный мусором. Какой-то рабочий, стоя на приставной лестнице, заколачивал окна деревянными досками, тяжелым молотком вгоняя в рамы гвозди.

Ее первой мыслью было, что случилось худшее и им пришлось закрыться. Это объяснило бы молчание подруги. «Бедная Айрис, – подумала она, – бедный Джим». Теперь Лиз ощутила вину за то, что хоть на секунду в них усомнилась. Неудивительно, что они пропали.

Она порылась в сумке в поисках мелочи, опустила в паркомат несколько монет и беспокойно побрела к двери. Внутри горел свет, но копны золотисто-каштановых волос Лиз не заметила. Ее вдруг осенило: ведь они могли уже уехать куда-нибудь. Только куда? Они жили на доходы от магазина и над магазином же – все они, даже бабушка и Спенсер. Что им теперь делать? Что с ними станет?

Лиз огляделась, всматриваясь в каждую мелочь. Прилавок опустел – ни кассы, ни Айрис, ни лотерейной машины, ни пачек сигарет, уложенных аккуратными рядами за кассой, чтобы до них можно было дотянуться, не вставая с места.

Мысленно она перенеслась в те времена, когда еще работала в «Дельфине» и каждую неделю заходила в магазин за лотерейным билетом. Встреча всегда проходила по одному и тому же сценарию: они с Айрис жаловались друг дружке на жизнь, затем Лиз смотрела на часы, а подруга передавала ей пачку сигарет и «счастливый билетик», открывала кассу, складывала туда полученные деньги и протягивала сдачу.

Дальше Лиз непременно записывала на обороте свое имя и адрес, прятала билет в сумочку и мчалась на работу, чтобы успеть к началу смены. Ритуал никогда не нарушался – за исключением того дня, когда она не смогла вернуться за билетом. Теперь казалось, что произошло это сто лет назад.

На полках почти ничего не осталось – только шоколадка, пакетик конфет да газета. Пыль, пеленой повисшая в воздухе, набилась в нос, и Лиз чихнула. Даже огромный холодильник в дальнем конце помещения стоял открытый. Его отодвинули от стены, и шнур мертвой змеей печально и безжизненно вытянулся на полу. Больше здесь не купишь ни диетической колы, ни сока. Да и вообще ничего не купишь.

Стоя к ней спиной, высокий светловолосый парень в белом комбинезоне перекладывал из обесточенного холодильника в черный мусорный мешок сыр, молоко и ветчину, которые никому не понадобились.

– Что случилось? – спросила она дрожащим голосом. Оказывается, пока ее не было, время не стояло на месте.

Парень резко обернулся, но, увидев Лиз, улыбнулся и ответил ей с сильным местным выговором:

– Магазин закрывается. Сказали ничего не оставлять. – В руках он держал пачку масла и, взглянув на срок годности, спросил: – Не хотите? Оно еще не испортилось. А то все равно выкидывать.

Лиз отрицательно покачала головой и сглотнула комок в горле.

– Владельцы еще здесь?

Он бросил масло в мусорный мешок, взял упаковку яиц и прокомментировал:

– Просрочены на два дня. – А потом добавил: – Наверху вроде кто-то есть. Ваши друзья?

Лиз кивнула:

– Мы не виделись какое-то время. Дочка заболела. Я не знала.

– А-а, – протянул он, – они сказали, в Лу перебираются. В виллу на берегу. Неплохо, да?

Лиз растерялась. Неужто он не понимает? А может, ему ничего не сказали? И она промолчала.

Пришли четыре татуированных носильщика в белых комбинезонах с закатанными рукавами. Старший, в красной шапочке и с сигаретой во рту, кивнул Лиз и что-то промычал.

– Мик, ты за тяжелым? – спросил парень. – Я б с того холодильника начал. Он прямо монстр.

Мик подозрительно оглядел холодильник:

– На свалку, говоришь? Не позарился никто?

Парень завязал узел на разбухшем мешке и перекинул его через плечо.

– Не-а. Все на свалку. Вообще все.

– А можно было б выручить деньжат, – сказал Мик, – ну ладно, братцы, поехали.

Пока они топтались вокруг холодильника и толковали, как лучше его поднять, Лиз ринулась наверх. Остановившись возле распахнутой двери в квартиру, она увидела, что развешенные на стенах семейные фотографии и корнуолльские пейзажи исчезли и вместо них остались уродливые пятна и дырки от гвоздей.

С порога Лиз заметила, что гостиная тоже опустела. На бордовом ковре – раньше его едва видно было из-за разбросанных игрушек – зияли отметины от мебели и пятна, которые прежде, когда комната полнилась людьми, не бросались в глаза.

Лиз прошлась дальше по коридору. Кухня, где они с Айрис сидели и болтали, тоже казалась нежилой и без разных кружечек, кастрюлек, сковородок и рамочек приняла дешевый, жалкий вид. Стиральную машину и плиту унесли, обнажив островки грязного коричневого линолеума.

Внезапно Лиз вздрогнула – откуда-то из комнаты до нее донесся шум.

– Айрис? – позвала она. – Джим?

Никто не откликнулся, и она принялась заглядывать во все комнаты подряд. Маленькая ванная, первая спальня, вторая. Ни души. Тогда она постучалась и заглянула в третью.

Согнувшись с инструментами над велотренажером, там стояли Даррен и Джим. Появление Лиз заставило их поднять головы. Она была настолько счастлива их увидеть, что не удержалась и воскликнула:

– Слава богу! Я думала, вы уже уехали!

Отступив назад, Джим вытаращил глаза, словно встретил привидение, а Даррен не шелохнулся, но тоже пялился на нее.

– Лиз! – выдавил наконец Джим, как будто пытался, назвав имя, превратить привидение в человека. – Ты что тут делаешь?

Лиз пропустила вопрос мимо ушей и бросилась Джиму на шею.

– Мне так жаль, – сказала она, чувствуя, как он немного расслабился, – я ведь понятия не имела…

Следом она обняла Даррена. На ощупь он напоминал мебель – из-за угловатых плеч и одеревеневших, негнущихся конечностей, – а еще от него сильно пахло потом. Футболка была насквозь мокрой. Похоже, банкротство совсем выбило их из колеи.

– Как там Рози? – спросил он и, едва Лиз разжала объятия, отступил. Она вкратце сообщила им новости последних четырех недель. – Хорошо, – ответил Даррен, избегая смотреть ей в глаза, – круто, что она идет на поправку.

Его ответ звучал странно и отчужденно, но Лиз списала это на расстройство.

– Расскажите мне все, – попросила она, закончив рассказ. – Как Айрис? И бабушка?

Стульев в комнате не оказалось, но Лиз была готова усесться прямо на пол, однако Даррен с Джимом присесть не предложили, поэтому все так и остались стоять возле полуразобранного тренажера.

Джим объяснил, что они решили закрыть дело.

– Мы устали, – он почесал подбородок, не отрывая глаз от своих грязных белых кроссовок, – и решили переехать севернее. Айрис всегда хотелось жить у моря. Она уже на новом месте. А тут мы просто… – Он посмотрел на тренажер и умолк. Лиз кивнула. Ясно было, чем они занимались. – Мы тоже уезжаем, вот буквально через минуту и выдвинемся, – продолжил он, – эту лошадку чуть не выбросили, но Айрис в итоге решила ее оставить.

Лиз недоумевала, почему они обсуждают старый тренажер. Ее смутила и неловкость бывшего друга, отчасти потому что это напомнило ей о Роберте, но потом она сказала себе, что у Джима, как и у любого другого, есть гордость и что он, наверное, ненавидит признаваться в своих неудачах.

Чтобы не сыпать соль на рану, Лиз попыталась направить разговор в более приятное русло:

– У моря?

Она предположила, что друзья сняли одно из тех бунгало или шале, которыми усыпано побережье, особенно там, где летом много отдыхающих. Зимой там промозгло, но зато дешево, а этим критерием они, вероятно, руководствовались в первую очередь.

– Айрис там наверняка понравится.

Никто из собеседников не подхватил нить разговора. У Лиз возникло подозрение, что они ждут ее ухода, но она отогнала эту мысль.

– Как у нее дела? – задала она новый вопрос. – Я давно не получала от нее новостей, даже уже испугалась, вдруг что-то стряслось. И я бы обязательно позвонила, вот только с Рози столько хлопот сейчас…

Даррен скрестил руки на груди.

– Она в порядке – правда, пап? – Он перевел взгляд на отца, и тот утвердительно кивнул. – Сначала мы, конечно, опешили, но…

– Не поверишь, нам вдруг перепало немного денег, – неожиданно выпрямившись, встрял Джим, – очень кстати. И мы решили выбраться отсюда, пока возможность есть.

– Но это же чудесно! – воскликнула Лиз. – Я так рада за вас!

Джим растянул губы в улыбке.

– Да уж, Айрис счастлива, что ей больше не придется торчать здесь целыми днями. Она чуть с ума не сошла – впрочем, я тоже.

– А что вы теперь делать будете? – поинтересовалась Лиз. Скорее всего, найдут работу при каком-нибудь кемпинге, а может, даже и свое что-нибудь откроют. У них здорово бы получилось.

Джим тяжело вздохнул.

– Пока не знаем – да, Даррен?

Он приобнял сына, и тот впервые улыбнулся:

– Наверное, ничего особо и не будем.

Лиз растерялась. Если Джим с Дарреном, да и Кристи тоже не будут зарабатывать, то Айрис их всех не прокормить. Но совать нос в чужие дела не годится. Ей просто надо удостовериться, что с ними все будет хорошо.

– Какой у вас адрес? – спросила она, чтобы больше их не задерживать. – Мы с Рози приедем в гости, это поднимет ей настроение. После операции она еще нигде не была и точно захочет посмотреть на ваш новый дом, воздухом свежим подышать.

Джим отвел взгляд и похлопал себя по карманам.

– У меня его с собой нету, – ответил он наконец, – а наизусть я не помню. А ты, Даррен?

Он повернулся к сыну. Даррен решительно покачал головой:

– Я вообще без понятия.

– А грузчики? Они знают?

Теперь лоб наморщил Джим.

– Вряд ли. Я им его не давал. Они же просто освобождают место, а на новый адрес ничего не перевозят.

Лиз уже собиралась посоветовать ему написать Айрис и спросить у нее, но ее вдруг осенило: они же просто-напросто не хотят давать ей свой адрес. Не может Джим не знать, куда переезжает его семья, а Лиз достаточно было бы названия кемпинга – дальше она и сама нашла бы.

Ей вдруг стало неловко и грустно, она густо покраснела, но затем в голову ей пришла спасительная мысль: наверное, Джиму стыдно показывать новый дом.

– Я позвоню Айрис, – сказала она неуверенно, но и не сомневаясь, что разговор с подругой все прояснит. Как будто она, Лиз, судит о людях по их жилищу. Ее собственный дом тоже роскошным не назовешь. Самое главное – дать понять, что она думает об Айрис и хочет с ней увидеться.

Джим заправил в брюки красно-белую клетчатую рубаху, которую удобства ради надел навыпуск.

– Признаться, ей сейчас особо не до разговоров. Переезд и прочие дела.

Лиз растерянно смотрела на него, но Джим старательно отводил глаза.

В животе у Лиз будто образовалась пустота. Он разговаривает с ней так, точно они друг другу чужие.

– Подожди пару недель, – сжалился Даррен, – она сейчас как бешеная – все ей надо в порядок привести. Ты же ее знаешь. Вот обустроит все и уймется.

Сама того не желая, Лиз подумала, что на обустройство крошечной квартирки едва ли уйдет пара недель, но послушно кивнула.

– Передашь ей привет?

Лиз хотелось побыстрее выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. Ей вдруг стало тут тесно, она почувствовала себя подростком, которого не пригласили на вечеринку.

Джим снова склонился над тренажером, вытащил из коробки с инструментами гаечный ключ и принялся откручивать руль.

– Извини, нам бы с этим закончить.

– Хорошо, конечно, – ответила Лиз, и внутри у нее все скукожилось, как лист бумаги над огнем, – простите, что потревожила.

В поисках утешения она взглянула на Даррена, но тот помогал отцу, придерживая тренажер.

– Я пойду. – Ни Даррен, ни Джим не посмотрели на нее. – Удачи.

– Спасибо, Лиз, – Джим потянул на себя руль, не поднимая глаз. – Береги себя и Рози.

Лиз поплелась прочь, вниз по лестнице и обратно в магазин. Мысли путались, к глазам подступали слезы. Ей страшно не хватало Айрис. Разве она чем-то их обидела? И если да, то чем? И если Джим не в духе из-за банкротства, то почему срывается на ней?

Один холодильник уже унесли, и теперь Мик с приятелями тащили через дверь следующий, кряхтя и бормоча друг другу указания: «Так, левее. Теперь правее. И полегче!»

– Ну что? – спросил парень, который возился с мусором, когда она только пришла сюда. Сейчас он стоял за прилавком, лениво покуривая сигарету, и с любопытством смотрел на Лиз.

– Все нормально, – бросила она, стараясь не выдать огорчения и не ввязываться в долгий разговор, – я тороплюсь. У меня там машина…

– А, едете посмотреть на этот домище, – парень, похоже, не расслышал, – но они же его просто снимают, да? Пока не выберут, что купить? Спорим, найдут себе какой-нибудь шикарный особняк? С бассейном и прочими наворотами. А может, землю купят, а дом сами построят. Я бы так и сделал.

– Я ничего не знаю. – Лиз растерянно покачала головой и с отчаянием посмотрела на дверь.

Грузчики уже вынесли во двор холодильник и теперь загружали его в кузов огромного зеленого грузовика. Она воспользовалась этой возможностью и выскользнула следом за ними на улицу, чувствуя затылком взгляд паренька. Его слова по-прежнему звенели в ушах.

«Домище», – вспоминала она, садясь в машину. «Выберут, что купить». «Особняк». О чем это он? Если им досталось столько денег, почему Джим не рассказал ей об этом? Она была бы счастлива за них, это же очевидно.

По дороге до пристани проезжавшие мимо машины несколько раз сигналили ей, давая понять, что ведет она неаккуратно, а Лиз все никак не верилось, что Джим с Дарреном так равнодушно отнеслись к ней. Даже после того, как она рассказала об операции и трудностях, которые на них обрушились.

В голове замелькали воспоминания: пасхальный обед, как тепло Джим отнесся к Рози, бесконечные шутки и доброжелательная улыбка Даррена. Вино, море еды и смеха. С какой настойчивостью Айрис зазывала их в гости, как разоткровенничалась за чаем на кухне.

Нет, надо позвонить и разобраться. Не сегодня и не завтра, а когда сил будет побольше. Айрис все объяснит – она же такая настоящая, Айрис. На том пикнике в Тинтагеле она присматривала за Рози, как за собственной дочерью.

А еще она никогда не важничает и не задается. Глядя на нее, видишь ее истинное лицо. На Айрис можно положиться, как мало на кого.

Когда Лиз подъехала к дому, на душе у нее по-прежнему скребли кошки. Объяснения такому странному поведению друзей она не нашла.

На часах было почти полшестого. Она отсутствовала больше трех часов. Внезапно в сумраке она увидела идущую по улицу девушку. Лавдей. В руках у нее был большой пакет. «Ага, снова опаздываешь», – усмехнулась про себя Лиз.

Они не виделись после того, как Рози попала в больницу, хотя вместе с другими сотрудниками ресторана Лавдей расписалась на открытке от Роберта с пожеланиями скорейшего выздоровления. Кутаясь в темное пальто до колен, она шагала прямо по проезжей части. Ботинки на платформе значительно прибавляли ей росту. Волосы у девушки до сих пор были с одной стороны выбриты, а с другой черной волной спадали на плечо.

Наверняка Лавдей скажет, что ей некогда и поболтать не получится, но Лиз все равно помахала ей. Как ни странно, Лавдей перебежала через дорогу и кинулась к Лиз.

– Я та-а-а-а-ак скучала! – воскликнула она и прижала Лиз к себе, так что та уткнулась прямо в колючую шерсть пальто. – Когда ты вернешься? Пожалуйста, скажи, что ты вернешься!

Лиз рассмеялась и осторожно высвободилась. Как это Лавдей вообще заметила ее отсутствие? Обычно она настолько занята парнями и развлечениями, что на прочее ее не хватает.

– Я не знаю, – искренне ответила Лиз, – все зависит от Рози. Как у вас дела? Как новая официантка?

Лавдей скорчила гримаску.

– Корова, ненавижу ее. Она типа вегетарианка и мясо не подает, а еще вечно опаздывает, поэтому столы накрываю я. А за спиной она меня зовет Кусь. Я попросила дядю Роберта, чтоб он выпер ее за лень, но тот говорит – она типа новенькая и надо дать ей шанс.

– Прямо чудовище, – сочувственно сказала Лиз.

– Это точно. А, еще она тащится от Селин Дион! Это вообще как? Как можно слушать Селин Дион, когда тебе меньше сорока? Заигрывает со всеми, постоянно в зеркало пялится и думает, что она красотка. И зря! – Лавдей передернулась. – У нее такие глазки жуткие – вылитый хорек!

– Надо же! – Лиз поняла, что обстановка в ресторане та еще. – А мальчики как?

Лавдей пожала плечами:

– Да как обычно. Джесс все время болтает про какую-нибудь очередную дуру, а Алекс с Джошем постоянно ноют.

– А Роберт?

Тут Лавдей вздохнула:

– Совсем плох старик. Даже хуже, чем обычно.

– Почему?

– Без понятия. Ты же его знаешь. Ведет себя так, будто завтра конец света.

Лиз стало жаль Роберта. Даже племянница видит в нем лишь странности, никто не понимает, какой он добрый человек и отличный босс.

– Не такой уж он плохой, – мягко сказала она, – попадаются начальники в десять раз хуже. Он застенчивый, вот и все. Ты будь с ним добрее.

– Веселья теперь никакого, все такие скучные, – Лавдей дернула Лиз за рукав, – ты должна вернуться, просто обязана!

Лиз объяснила, что хоть Рози и становится лучше, но процесс этот небыстрый.

– Врачи считают, что через пару недель уже можно в школу, но сначала всего на час или два. Ей нельзя уставать. Операция была серьезная, Рози долго будет восстанавливаться. Я не смогу думать о работе, пока она не придет в себя окончательно, понимаешь?

– Понимаю, – удрученно кивнула Лавдей.

Наступило молчание, Лиз задумалась, чем бы поднять девушке настроение.

– А личная жизнь как?

Лавдей тут же просияла.

– Сейчас я с Райаном, он классный, – она мечтательно закатила подведенные глаза, – прямо огонь. Из-за меня они с Натаном смертельные враги. Представляешь? – сказала она с восторгом. – На вечеринке Райану не понравилось, как Натан пялился на мою грудь. У него было полное право подойти и врезать, и они бы подрались, если бы Спайк их не разнял.

– А разве Натан не встречается с Энни, которая фитнес-тренер? – удивилась Лиз.

– Да, но я нравлюсь ему больше, – ухмыльнулась Лавдей.

– Бедняжка Энни! Она в курсе?

– Все в курсе. Но Энни знает, что я с Райаном, и поэтому не парится. – Лавдей томно вздохнула. – У него татуировка в виде акулы на…

– Кстати, а куда ты так торопилась? – перебила ее Лиз, вспомнив о Барбаре. Та наверняка ее уже заждалась.

– К тебе, дурочка! – Лавдей ткнула в нее своим огромным пакетом: – А, чуть не забыла, дядя Роберт попросил передать тебе это. Подарок для Рози, наверное.

– Ой! – Лиз смутилась. – Не стоило, правда.

Время от времени Роберт по-прежнему ей писал, справлялся о самочувствии Рози, и она всегда отвечала ему строго по существу.

– Мне кажется, он тоже скучает, – сказала Лавдей, – как я про тебя ни вспомню, сразу грустнеет.

– Не уверена, – нахмурилась Лиз.

Она вспомнила вечер, который они провели вместе. За прошедшие недели инсульт Рози и тот поцелуй почему-то настолько слились в ее сознании, что воспоминание о первом неизбежно тянуло за собой воспоминание о втором.

Лиз понимала, что Рози заболела не из-за Роберта и не из-за ее глупой увлеченности им, но не могла избавиться от ощущения, что забыла о Рози как раз в тот момент, когда дочь нуждалась в ней сильнее всего. Больше такое не повторится.

– Передашь ему привет? Я попрошу Рози написать ему что-нибудь.

Рози и Барбара сидели на ее кровати и разглядывали старые комиксы. Рози не слишком обрадовалась появлению матери, и Лиз решила, что это хороший знак.

– Вечер мы провели чудесно, – поднимаясь, сказала Барбара, – болтали как заведенные.

Лиз улыбнулась.

– В кухне на столе еще целая куча кексов, я накрыла их миской. Рози умяла все с розовой и желтой глазурью, так что тебе, боюсь, остались только с голубой и шоколадной.

– Съем один попозже, – ответила Лиз.

Лиз достала из пакета сверток и протянула изнывающей от нетерпения Рози. На золотой оберточной бумаге было написано: «Это тебе, чтобы было веселее выздоравливать. Будь аккуратна и не заставляй маму лишний раз убираться. Привет от «того мужчины» (Роберта). P. S. До сих пор пользуюсь коробкой, которую ты для меня разрисовала».

Внутри оказался сундучок с набором из акварели, акриловых красок, пастели, фетра, блесток, цветных ручек и кисточек. В дополнение к ним шла цветная бумага, белые маски, картонные трубочки, палочки для леденцов, помпоны, пластмассовые зверушечьи глаза и другая всячина для создания коллажей.

– Какой огромный! – воскликнула Рози. Она доставала баночку за баночкой, карандаш за карандашом, разглядывала и возвращала обратно. – Я никогда не видела такого гигантского набора для творчества.

Давно она не говорила так увлеченно.

– Очень мило с его стороны, – заметила Барбара. – Забавный парень, его вроде как и не поймешь, но сердце у него доброе. Судя по всему, он очень тебя любит, Рози.

Однако Рози была слишком занята – разглядывала буклет с идеями для коллажей.

Уже на пороге Барбара спросила, как Лиз провела время с подругой.

– Мы так и не встретились. – Вспомнив о поездке, Лиз расстроилась. – Ужасно грустная история, им пришлось закрыть свой магазин. Зато там были ее муж с сыном. И вот что странно: один из грузчиков почему-то сказал, что они сняли огромный дом возле Лу, пока не купят собственный. Но Джим никаких подробностей не рассказал. Сообщил лишь, что им перепало немного денег. Немного, а не целое состояние.

– Люди чего только не наболтают, – покачала головой Барбара и сняла с вешалки в прихожей пальто. – Мой Гарет, упокой Господь его душу, сначала даже от меня скрывал, сколько мать оставила ему в наследство. Из него это прямо клещами пришлось вытягивать, хотя мы были женаты тридцать лет!

– Как будто я разнесла бы об этом по всему городу! И я рада за них. С деньгами у них совсем туго было, и Айрис напрочь извелась.

– Что ж, – Барбара открыла дверь, – я бы не стала за них тревожиться. Когда она соберется с силами, наверняка все объяснит. Надеюсь, на новоселье они закатят большую вечеринку с танцами и реками шампанского и вас с Рози тоже пригласят. Расскажете потом!